За краем света

– Душа-а!.. Наконец-то прозвучало не какое-то там другое, а первейшее ключевое слово. Мы тут всё об интеллекте да о телесах… Плотское это, как говаривал один мой знакомый монах. Для человека главное – душу спасти от скверны. Всегда скептически относился к христианской фразеологии, но в этом с церковниками согласен, человека человеком делает наличие этой эфемерной субстанции. Чем бы она ни была, где бы ни таилась, в извилинах ли серого вещества, в сердечных клапанах, в пятках…

Сесть на зимнике, скрестив ноги по-турецки, в бронекостюме толком не получалось, на корточках в нём тоже долго не усидишь, и Ник просто встал на колени. Стоять же, выпрямившись во весь рост над Леа, что продолжала разговаривать лёжа, он не хотел.

– И к нашему счастью, Ник, у неё она есть. Всё как у человека. На это и уповаем, как выражаются церковники, всячески тобой неуважаемые… Между прочим, душа Черноты даже каким-то образом проглядывает в играх, которые появились в нашем мире благодаря ей. Вряд ли этого эффекта добивались специально, однако душа в них просочилась. Ник, вспомни, ты же наверняка в сетевых блогах и на форумах общался… Помнишь, тогда в сети проскальзывали именно такие отзывы, что игра «с душой» получилась? Что она действительно оживает? Что производит впечатление не просто очередного захватывающего на какой-то срок интересного виртуального мира, а выглядит окном в иной мир. Пусть ненормальную, но до жути реальную вселенную…

Собеседница смотрела на него снизу вверх, и взгляд у неё в эту минуту был отсутствующий. Ловчая вспоминала детство. Впрочем, и у Ника почти наверняка ностальгия во взгляде плещется…

– Да, я тоже припомнил что-то подобное, ты прямо изо рта у меня цитаты выхватила… К тому же я помню, что ещё раньше игры в сетературном самиздате появились предвосхитившие тему разрознённые тексты авторов неведомых, но далеко не графоманского уровня, и рассказики эти «сталкерские» жутко популярными сделались почему-то, захватили народ. Будто не интеллектами считывались, а прямо в души пролезали… Леа, если тебе необходимо формальное согласие моё, то заявляю совершенно официально. За спасение её души стоит побороться. Может, я не вполне согласен с методами достижения цели, но сама цель…

– Ни-ик! Кто тебе мешает искать новые?! – Лёжа всплеснуть руками в сердцах было несподручно, и Леа просто подняла и опустила их, врезав кулачками по многострадальному зимнику. – Или ты думаешь, я целую кампанию провела, чтобы притащить в Зону тупого исполнителя? Э, не-ет! И не надейся, дорогуша, отделаться вялым пособничеством. Ты пока сам не подозреваешь, какой гигантский потенциал в тебе дремлет… Ник, твоя жизнь с этого дня разделена на «до» и «после». Назад пути нет. Впрочем, если бы я хоть на мгновение сомневалась в тебе, то не оставила бы Черноту на такой долгий срок, чтобы…

– Леа, ну почему ты так решила? Почему я, скажешь, наконец?! – Ник вскочил с колен и грозно навис над собеседницей, будто намеревался её разбомбить словами с высоты роста.

Но бомбить себя Леа не позволила. Она тоже вскочила, наконец-то отлепившись от мягкого зимника, лежать на котором ей так понравилось. И теперь стояла перед Ником, подбоченясь левой рукой и глядя ему прямо в глаза своими – бездонными, цвета Чёрного Края…

– Потому что ты родился с ней в один день, точнее, в одну ночь. И потому что я тоже родилась в эту ночь. И потому что шестого декабря тридцать восьмого, почти три месяца назад, увидела тебя во сне. Потому что более чем серьёзное отношение к увиденному во сне отец привил мне с детства. Потому что в моём сне ты с нею разговаривал, отвечал ей, а не только слышал её зов! Достаточно причин?

– Но почему я?.. – растерянно повторил Ник. – Не понимаю, что во мне такого особенно…

– А почему не ты? – Чёрные глаза Леа, как никогда серьёзные, немигающе заглядывали, казалось, прямо в душу Нику.

И в это мгновение он чётко осознал, что уже никуда от неё не денется. С нею он действительно одной группы крови, во всех смыслах, и ближе Леа у него в этой жизни не только не было никого, но уже и не будет. Потому что наконец-то отыскал он родную по духу женщину, для которой не пустым сотрясением воздуха звучат слова древнего мудреца:

«У каждого свой ад. Не обязательно огонь и смола. Наш ад – это жизнь впустую…»

– Ты взрослый крутой мужчина. У тебя сохранилась совесть, несмотря на многолетнюю принадлежность к одной из самых бессовестных профессий. Тебе не по барабану, что будет с этим несчастным человечеством, которое по большому счёту не заслужило, чтоб его спасали… По сравнению со мной у тебя сплошные преимущества. Я на твоём нынешнем месте оказалась тридцатилетней, разочарованной во всём белом свете, озлоблённой бабой, которой до крутизны было как до Луны на дельтаплане, хотя уже не одну ходку в Зоне на тот момент отмахала. Скажи, кому из нас труднее принимать решение?!

– Но я в упор не слышу, чтобы она со мной разгова…

– Ага! Не слышит он! Ты думаешь, что это вроде бы с человеком обменяться парой слов?! Типа, привет, Колька, как сам? Да всё зашибись, Зонька, и тебе приветики!.. – Стоя всплеснуть руками было можно, чем Леа и не замедлила энергично воспользоваться. – А крысиную мегастаю она будто из хутора не ради твоего комфорта увела! Думаешь, это я с крысами пакт заключила?! А часовым на базе апокалиптиков кто глаза застил? Я с наёмниками потом общалась, они просто диву давались, что настолько легко захватили лагерь. Экзоскелеты экзоскелетами, но охрана в натуре ворон считала… А Молчуна, чтоб тебя обчистил и в ходку с Гончим не пустил, думаешь, я подослала? Мне к многоходовкам не привыкать, но любому человеку не по силам с гарантией провернуть такую простенькую и одновременно такую дальновидную интригу… А снег кто у неё выпросил, я, что ли?! Ты б до сих пор сюда полз на брюхе, по грязюке! Я немая, понял, ты, собеседник потенциальный!!! Я могу только использовать в своих интересах полученную от неё инфу, отсеивая непригодную, ориентируясь на полезную! Чем она и пользовалась, подкидывая мне возможности тебя подстраховать! Там вовремя настучать, там стрельнуть, там…

– Но я же не знал!!! Я думал, это…

– Эй, эй, коллеги, брэк! А вот и не подерётесь! – Молочно-шоколадное лицо появилось в стенном проломе внезапно. – Вы чё, охренели? Ор за километр слыхать. Щаз мутные сбегутся, слюнки пуская от предвкушения.

– Мумба!!! – хором воскликнули Ник и Леа, синхронно поворачиваясь к ней. Они были настолько захвачены друг дружкой, что все остальные вселенные просто не существовали для них в эти минуты.

– А то! Похоронили уже меня, люди добрые? – От природы шикарные, никакого силикона не надо, губы мулатки растянулись в улыбке на все ослепительные тридцать два. – Я тебе скажу, мать, суму ты запрятала капитально! Фиг бы я её нарыла, если б не такая упрямая была. В следующий раз сама тащись нычку свою потрошить!

– Верну-улась… – выдохнула Леа.

– Не-е, Шутка, ты в натуре на своём обожаемом папарацци заклинилась! Всю зиму как одержимая, то где-то за забором таскалась, то по Зоне юлой вертелась. Я понимаю, потенциал долгожданный, но дай же человеку опомниться. Это ж тебе не хрен кабанячий, шёл человек интервью у Черноты брать, а его в няньки к ней сватают…

Ник в эту минуту едва не плюхнулся на зимник, так сильно задрожали ноги. Единственное, на что его хватило, это тупо спросить:

– А почему Шутка? Ты же Леа…

– Шуткой меня Китобой назвал когда-то, это совсем другая история, я тебе её обязательно расскажу. Леа, точнее, Леной, меня в прошлой жизни звали папа с мамой.

– Да-а, Наталья Степановна, ну и шуточки у вас… Вам бы как шпионке цены не было…

– Мне и так цены нет. Не продаюсь. А шпионкой я уже была, на добровольных началах, ещё до того, как сталкерить полезла. Ты ещё очень мно-огого обо мне не знаешь, Ник…

– А куда же подевалась парочка туристов, которые тебя наняли проводницей? – вспомнил вдруг Котомин. – Мне бармен сказал. Ты их что, ликви…

– Довела, довела куда хотели, не беспокойся, – «шпионка» улыбнулась, – то не потенциалы были, им не в эпицентр. Просто клиенты попутные. На патроны, витамины и сухарики надо как-то зарабатывать. Не ждать же, когда из белого света посылочка… от спонсоров доберётся.

– Шутка, пора валить. Чую, мутные зашевелились… – напомнила Мумба. – Вот сума твоя, а я пошла первой. Подтягивайтесь, только шустренько.

Ловчая просунула в стенную дыру тяжёлую сумку, которую Ник запомнил ещё по Предзонью. Всё порывался помочь нести груз, но Леа… Лена… Шутка ему так и не позволила.

– М-да, привал пора заканчивать, и от слов к делу переходить… Кстати, насчёт имени надо бы чего-то решить. Не Фортуном же тебе оставаться… А назову-ка я тебя… – Леа-Шутка, бесшабашно разулыбавшись не хуже Мумбы-Юмбы, экспрессивно постучала кулачком о собственный шлем. – Действительно, что тут думать! И кратко, и круто, и в тему. Назову я тебя Лучом.

Она раскупорила принесённую напарницей длинную, похожую на футляр с лямками суму и добыла из неё… мощное энергетическое ружьё. Лучевой «калаш» новоижевского производства, системы КБ имени Калашникова.

– Вот. В Харькове по случаю прикупила. Как-то сразу глянулась мне эта ЛК двадцать четвёртая эм, с тобой ассоциация возникла. Новое поколение, новое оружие… Я-то больше к пулевому привыкла, но ты мне тогда приснился с лучемётом в руках. Почему-то.

– Я из лучевика раза три в жизни стрелял всего… – растерянно сообщил Ник… Луч?

– Ничего, научишься. Как скучно было бы жить, если бы чему-то новому нельзя было научиться… Идём уже, а то Мумба-Юмба нас женихом-невестой дразнить будет.

– И пускай дразнит…

– Не здесь и не сейчас, Луч. – Шутка улыбалась, но уже как-то иначе, так влюблённая женщина улыбается своему мужчине, и новонареченный Луч мгновенно уловил эту перемену, в которой таилась многообещающая перспектива: сходить НАЛЕВО раньше, чем окончится «командировка». – У-у-у, совсем одичал, на себя не похож… Хотя, если честно, ты мне куда больше нравишься в естественном виде. От гламурности того экранного красавчика, который сел в вагон харьковского поезда, чуть не затошнило.

– Я исправлюсь!

– Знаю, что ты не безнадёжен. Потому и выбрала тебя в… ну, пока буду звать учеником.

– А что мне с рекордерами делать? – спросил… Луч, когда они уже выбрались наружу и быстрыми шагами удалялись прочь от полуразрушенного, но первого их общего дома вслед за мулаткой, которая успела порядочно отдалиться. – Выкинуть?

– Зачем же? Сохрани. Или ты собрался всю жизнь в Зоне бегать?..

– Ну, всю не всю, однако вернуться к журналистике в ближайшее время мне точно не светит. Я полагал, в этой командировке у меня задача несложная, по сути, носителем рекордеров быть. Доставить их в конечный пункт, затем вернуться, смонтировать репортаж и весь мир на уши поставить… А ты думаешь, мы успеем справиться раньше, чем помрём?

– Мир на уши поставить никогда не поздно. Так или иначе. Как в анекдоте о Другом Пути, помнишь, я рассказывала?.. Когда мы справимся, я вообще не думаю. Хочешь насмешить богов, поделись планами, твоя командировка – свежий пример. Меня не сроки волнуют, а конечный результат. Не мы, так другие. Я верю, кто-нибудь обязательно исправит последствия того, что натворили те выродки человечества.

– И никаких намёков, кто же они были и как это сделали?..

– Пока нет, к сожалению. Но появился след. Долго вообще ничего не удавалось уловить и наконец-то получилось… Только бы он ложным не оказался. К твоему сведению, начинал охоту мой отец. Ловить пытался до самой смерти… Никто у него не сумел отнять права на попытку.

– Он в Зону пришёл ещё раньше тебя? Так вот почему ты в двадцать шестом уже была здесь…

– Нет, он сталкером не был. Но ещё в апреле восемьдесят шестого увидел сон. В ту самую ночь, когда рванул четвёртый блок. Ему приснилось, что он, вместе с какими-то типами, едет взрывать атомную станцию. Прямо видел, как огромный комплекс приближается, приближается… Он никогда не был в реальности там и не видел, как выглядит блок. И о взрыве, сам понимаешь, в ту ночь ещё никто на Земле и не слыхал… Когда отец позднее узнал, что с настоящей АЭС близ Киева что-то стряслось, он был в шоке! Что это было, предвидение или прови ́ дение?.. Потом ему ещё кое-что снилось, связанное с Чернобылем, но он не придавал глобального значения, считал, что уж теперь всё это точно навеяно публикациями и фильмами на тему. Но в девяносто шестом, в ту самую ночь, когда вот-вот должна была родиться я, он ждал под третьим роддомом в Лесках, когда нянечка откроет окошко и сообщит, что он стал отцом. Тогда строго с посещениями было, мужчин не пускали к своим женщинам… И за некоторое время до того, как нянечка наконец-то сообщила ему долгожданную весть, ему вдруг наяву пригрезилось, что в зоне отчуждения те самые типы, которых он в юности видел во сне, опять в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля, снова что-то делают. А громадный бетонный блок, который отцу уже был к тому времени наружно знаком по телепередачам, неподалёку вздымается к небу… Это произошло как раз в тот момент, когда родилась я. Когда нянечка минут через тридцать спустилась в вестибюль, чтобы обрадовать счастливого новоиспечённого папашу, на нём лица не было. Бабулька посчитала, что отец новорожденной переволновался от ожидания, но ему в тот момент было реально худо… Тебе достаточно, чтобы завершить логический ряд?

– Не надо. Мой папа под роддомом не бегал туда-сюда, его срочно в Москву вызвали, на совещание в главный офис компании, но я прекрасно помню, какая дата рождения в моей метрике значится и какое там прописано место рождения…

Младший сталкер повёл старшего на пустырь между Старым и Новым Барами. Шёл уверенно, как будто по зримой полосе, нарисованной краской на почве. Лишь пару раз остановился, прислушался к чему-то внутри себя.

Посёлок новичков они миновали. Направление целеустремлённого движения Несси пролегало восточнее.

Луч топал за ним. Вариант упреждающего расстрела бывшего ученика он пока задвинул в запасные и нежелательные.

Как-то странно себя чувствовал старожил. В этой спарке уже не он ведущий, а наоборот, его на буксире тянут. Настолько уверенно вёл молодой, настолько спокойно проводил его по опаснейшим зонным территориям. Как у себя дома. Словно разгуливал по своей питерской квартире; так ходят из зала в ванную через коридор. Привычно.

Шагали и бежали преимущественно молча. Луча не тянуло говорить, пока не придут в обещанное место назначения, а новый, изменившийся Несси разговаривать с ним тоже не спешил. За время движения сделали всего два коротких привала, но пока отдыхали и употребляли походные рационы, обменялись всего лишь несколькими комментариями. Сугубо по деталям пройденного пути.

И вот наконец ближе к вечеру огромная Гадючья Балка разверзлась перед ними. Луч этот участок Зоны обходил стороной обычно. Панцерных змей тут всегда было великое множество. Правда, последний раз он здесь пробегал ещё задолго до отправки на каникулы, после возвращения сюда не лазил. И вот спустя несколько лет он вновь оказался на краю огромной овражины, что глубокой резаной раной землю рассекла.

Верный лучемёт опытный сталкер держал на боевом взводе, не разделяя спокойствие молодого да раннего.

– Стой, стой, Несси! Чуешь?..

– Не опасайся, Луч, всего лишь эхо. В радиусе километра серьёзной живности уже нет, а змеи… Короче, полезли они гулять отсюда и до послезавтра. Айда за мной!

Несси заскользил по склону на дно; там протекала узкая лента ручейка, никогда не замерзавшего, даже в лютые морозы. Будто не воды поток, а водки… Старожил, обречённо вздохнув, последовал за ним. Густые кустарниковые заросли скрывали склоны. Подняв оружие вверх, человеки прогребались по этим бывшим украинским джунглям. Треск поднялся, будто стадо плотей к воде рвануло. Хорошо, что зимой листвы нет, не то поднялось бы торнадо из листьев. Как здорово, что сталкеры в бронекостюмах, почти скафандрах. От нормальной одежды, даже особо прочной, одни лохмотья остались бы в процессе спуска.

С тяжёлым «стволом» на каждом плече, уверенно проламываясь сквозь кусты, Несси в новеньком «титане» гляделся сурово. Матёрым волчарой, а не подрастающим волчонком.

«Что всё-таки с парнем случилось? Чем-то она его основательно перекроила в считанные сутки… Несси рабом её не стал, не похож на марионетку, но ведёт себя… скажем так, не совсем понятно!»

К этому моменту Луч на все сто уверился – без прямого участия Зоны не обошлось. Она соизволила установить не опосредованный, а прямой контакт с молодым сталкером, обратила-таки внимание на явление потенциального собеседника… Сумел ли Несси ответить, и главное, достойным ли был его ответ, пока не ясно. Услышал её – наверняка! И это событие – знаменательнее начала карьеры ловчего. Отправляя ученика в охоту за первой целью, Луч сильно подозревал, что это произойдёт, но знать не мог. Никогда не предугадаешь настроений Зоны. Кого-то моментально примечает, кого-то чуть погодя, а кого-то в упор не… Как показал личный опыт, кого-то из виду теряет. Или делает вид, что потеряла.

Прекрасно зная изменчивость настроений Черноты, старожил пока что оставался пассивным наблюдателем. Сперва надо получить обещанное. «Привет от подруги».

Хаос колючих веток резко оборвался. Сталкеры вывалились на кругленький пятачок, своеобразную полянку посреди кустов. Очередным быстрым взглядом Луч окинул окрестности… и застыл, как оглушённый. Одна из деталей пейзажа буквально вспыхнула перед глазами! Боясь признаться сам себе, что галлюцинирует, сталкер осторожненько вернулся глазами к этой точке, расположенной на крутом склоне несколькими метрами выше полянки.

Но как он мог раньше не заметить ЭТО дерево?! Ведь постоянно удерживает под контролем окружающее пространство!

По крайней мере изо всех сил старается в этом не разувериться…

Если смотреть чётко в одну точку, то видно как на ладони. Чуть отведёшь взгляд, тает в воздухе, пропадает… На этот раз Древосил принял материальный облик вишни. Ветвистое низенькое деревце цвело посреди зимы. Бело-розовое облачко плыло над чёрным морем переплетённых кустарниковых веток.

Чуйкой, как бывало раньше, Луч аномалию не ощущал совершенно. Как бы он по-другому находил её, нащупывал… раньше. Но собственными глазами неожиданно увидел, факт. Это было для него странно, очень странно. Непривычно по меньшей мере.

Озарение явилось неожиданно, однако более чем своевременно. Упиваясь долгожданным зрелищем, он вдруг получил подтверждение, что правильно ответил на важнейший вопрос.

Ответ на него Луч искал с момента гибели Шеста, встреченного в околозонье и набившегося ему в попутчики. С того самого дня, когда чудом остался жив, по необъяснимой прихоти интербригадовской рейдерши… когда потерял верный лучемёт, но приобрёл ВОПРОС, упакованный в ординарную бутылочку.

Он мучительно искал ответ и не находил его, потому что подсказки не получил. Контакт не возобновился. А самостоятельно принять решение Луч не сумел. Не потому, что боялся. Точнее, если и боялся, то разочарования. Сильнейшего в жизни.

Поэтому решение принял не он. Случилось это, когда старший ловчий снаряжал младшего на первую самостоятельную охоту…

До изгнания Лучу не то счастье, не то проклятие выпало: быть одним из немногих человеков, способных вести с Зоной осмысленный, условно говоря, диалог. Не только слышать, но и отвечать ей. Не по своему желанию, конечно, – только когда она обращалась. Но так или иначе каким-то образом влиять на её состояние, высказывая своё мнение. После возвращения он лишился этой то ли обузы, то ли привилегии. Теперь он мог лишь опосредованно воздействовать на Черноту, приобщая обнаруженных потенциалов к действующим ловчим. Не только для того, чтобы они узнали правду и научились держать в узде собственные желания.

Но и преследуя главную цель – увеличить количество тех, на кого она обратит внимание и захочет установить прямой контакт.

Тот самый, которого Луч теперь лишён. Поэтому и доступ к Древосилу, а значит, эффективное восстановление жизненной энергии ему «светило» исключительно в качестве чудесного подарка…

«Вот какая подруга передала мне привет…»

Это с виду простое, обыкновенное дерево никогда не плодоносило. Оно всегда цвело. Зимой, летом, в межсезонье. Всегда цветущее, в точках, где пробивался и моментально вымахивал в целое дерево его очередной росток. Сейчас Древосил был вишней и цвёл здесь!

Опавшие лепестки не усеивали землю под ним, не лежали белым покрывалом. Эта аномалия заряжена энергией и готова выплеснуть её… Если под сенью Светлейшего окажется человек, дождь из лепестков напоит его жизненной силой.

Единственная аномалия Зоны, которая предназначена для возвращения жизни, а не для лишения её.

– Серёжа… Ты знаешь, что это? – Луч и сам не понял, почему назвал спутника дозонным именем.

– Конечно! Древосил это. – Несси улыбнулся.

В этот миг он очень напоминал себя самого. Паренька, которого «дядя» впервые увидал в ближнем призонье.

Луч никогда не говорил молодому сталкеру подобного слова. Да и никто в Зоне не мог ему рассказать об этой эксклюзивной аномалии. Кроме некоторых ловчих, других избранных собеседников, с которыми Несси познакомиться не успел. Эту инфу юный суперпотенциал мог получить только от НЕЁ.

Конечно же, Несси не врал.

Зона заговорила с ним.

И он ответил ей.

А все ушедшие из Черноты старожилы были из тех, кому хотя бы разок являлся на зонных тропах этот белопенный цветочный бонус.

Знак внимания, которым Чернота одаривала только собеседников и собеседниц. Чтобы продлить сроки жизней, а значит, и разговоры с человеками, приглянувшимися ей…

Не рабов и не марионеток. Не тех, кого до такой степени расплющивала попытка установить контакт, что их рассудки не выдерживали, и они превращались в послушных исполнителей её воли.

Не все из потенциалов, с которыми она «заговаривала», сумели ответить ей. Но далеко не всех, услыхавших зов, но отвечать не способных ей удавалось поработить…

По-разному складывались с ней отношения у человеков, способных напрямую контактировать. Главной задачей ловчих было не пропустить именно тех, кто с ней способен общаться на равных. Слышать и отвечать. Тех, кто рано или поздно удостаивался её настоящего признания.

Вот этого самого, белопенно-цветущего…

Несси стоял и улыбался. Он молча наблюдал, как Луч раздумчиво переводил взгляд с него на Древосил и обратно.

Старший человек спросил наконец:

– Она ещё что-нибудь мне передавала? На словах…

– Нет, – ответил младший. – Я её специально переспросил, даже два раза, но она сказала, ты сам всё поймёшь, что к чему.

– Погоди, погоди… Что ты сделал ДВА раза?!

Старожилу показалось, что он ослышался.

До этого он более-менее спокойно воспринимал происходящее, хотя, по большому счёту, не ожидал от Черноты такого прощального подарка.

Но молодой сказал то, что сказал. Это не было фигуральным выражением. Хотя прозвучало как оговорка.

«Несси действительно…»

– Переспросил её. Она сначала не ответила, но я на всякий случай повторил. Тогда она ответила… Я понимаю, как это для тебя важно.

«…сумел заговорить с ней?!!»

Вот с этого момента Лучу сделалось не по себе по-настоящему. Неожиданно раскрывшийся потенциал действительно отличался от всех прочих коллег. Мягко выражаясь.

Как Луч небезосновательно подозревал, он был кем-то НОВЫМ. Способным не просто слышать Зону и отвечать ей, но делать это не по её прихоти, а по собственному желанию, когда ему вздумается.

И Лучу выпала миссия высвободить этого ловчего нового образца?..

«Шутке когда-то выпал судьбоносный жребий воспитать меня. Первого ловчего, который сумел не только услышать Зону… это умели делать и до моего прихода… но и ответить ей. Я смог разговаривать с ней. Пусть и не по своей инициативе, а только если Чернота спрашивала… Но теперь меня вежливо попросили удалиться. У неё новый собеседник. И она в отличие от меня распознала его заранее, стоило ему появиться „в поле зрения“. И коварная Зона подкинула Шесту редчайший артефакт, вывела долговязого ко мне, натравила проказников… В общем, с самого начала сделала меня… э-э… гувернёром. Тоже на „ёр“ заканчивается… А я, хитрый такой, почуял это намерение мной манипулировать… И столько времени сопротивлялся!»

Старожил понял наконец, почему не возобновился контакт. Это ОН САМ заблокировался, а не Зона его игнорировала. Однако Чернота добилась-таки своей цели. Не мытьём, так катаньем…

Она поджидала этого, молодого собеседника. Запланированного давным-давно. Вела его, холила и лелеяла. Даже учителя «начальных классов» ему приготовила. И дождалась… А Луч целых полтора года сопротивлялся манипулированию.

Чернота же ему бонус роскошный преподнесла. И бонусы поменьше, но тоже неслабые: старый лучемёт вернула, артефактов подбрасывала… Хотя «тормоз», спутавший её карты, вполне заслуживает лютой смерти. По всем привычным зонным правилам.

«Любой финал – это начало чего-то другого», – вспомнил он фразу своей незабвенной учительницы зонного начального класса. Это было сказано о нём, Луче.

Вскоре Шутка исчезла. Теперь её бывший ученик понимает, почему.

Потому что спустя некоторое время после инициации Луча она поняла, чем он отличается от «прошлых» ловчих. Он сумел ОТВЕТИТЬ. Но убить его, от греха подальше, не смогла. И рядом с ним оставаться не смогла.

Невыносимо жить с человеком, при каждом взгляде на которого мучаешься вопросом: «Кого привела в Зону и кого воспитала, невиданного супермонстра или долгожданного, предсказанного спасителя человечества?»

Кому же он, Луч, дал «путёвку в жизнь» зонную? Кто ты, Серый-Серёга-Несси? Что ты на самом деле способен пожелать? Что ПРИНЕСЁШЬ человечеству, будучи главным собеседником аномальной сверхсущности?

Сумеешь ли ты её и дальше отвлекать от материализации идеи: всех убить, одной остаться?!! Крайне соблазнительной для любой эгоцентрической натуры. А уж для натуры, вполне способной это желание воплотить в реальность…

– Ты ведь и сам чуял, что уже лишний, – нарушил затянувшуюся паузу Несси. – Твоё время заканчивается.

Луч промолчал. Он смотрел на Древосил.

Если стоять под деревом минут десять, ничего, собственно, не произойдёт. Зато потом, у кого-то чуть раньше, у кого-то чуть позже, будто наберётся некая критическая масса, и начнут сыпаться лепестки. Каждая последующая минута будет «возвращать» примерно год жизни. В буквальном смысле омолаживать тело человека, стоящего под цветочным дождём. Но больше нескольких лет за раз – лучше не скидывать… Иначе придётся объясняться с непосвящёнными или тайком убегать в белый свет, где можно затеряться посреди незнакомых людей. Эту тайну знают лишь избранные ловчие, далеко не все. Не всем дано увидеть Светлейшего… Тем же, кому дано, не распространяются об этом во всеуслышание.

Эта аномалия, даже в качестве байки зонной, не ведома широким кругам. Не дай Зона, чтоб узнали! Вряд ли Древосил многим сталкерам явится, но зато сколько народу ринется со всего белого света в Черноту, чтоб урвать кусочек жизни…

– Не держи на меня зла, наставник. У каждого из нас своя миссия в этом мире, ты сам прекрасно знаешь. Может, скажешь что-то мне на прощание?

Серёгины глаза лучились чистым светом.

«Кем бы он ни был, всё-таки не держит меня за лоха, – вдруг понял Луч, – не сволочь он, не монстр в человечьем обличье. Просто я для него пройденная дорога, но из тех, которые не забываются… такою была для меня все эти годы Шутка!»

– А что тут скажешь… – вновь переведя взгляд на белопенный прощальный подарок, произнёс Луч. – Разве что… В каком-то смысле рыцарем ты всё-таки стал, несмотря на иное предназначение. Упорству твоему сам дьявол позавидует. Ты Мерлин при королеве Зоне, но с примесью Ланселота. Как бы сплав этих двух героев, многогранный весь из себя. Не помнишь, подобные персонажи в легендах есть?

«Хотя, честно говоря, не знаю достоверно, кто ты такой на самом деле… – подумал он. – А чистый Ланселот, как выяснилось, всё-таки я!»

В эту минуту старший человек вспомнил, как в лесу неподалёку от Нового Бара провожал младшего. Несси уходил на свою первую охоту за целью…

– Вот, возьми, – Луч полез в свой рюкзак и протянул Несси початую бутылку «кока-колы», в которой плескалась и пузырилась коричневая жидкость, – это редчайший хабар. Эликсир Таланта, может, слышал краем уха? Я не решился его использовать. Наверно, не мне он предназначался. Не мне… Я так и не глотнул из этой бутылочки. Тыщу раз меня соблазн почти одолевал… но так и не смог. Говорят, если это выпьешь, то… как бы станешь самим собой на полный вперёд. Сбросишь оковы, выявишь абсолютно все скрытые человеческие способности. Короче, употребил – и готов супермен! Но ещё гово…

Несси взял бутылку, и пока Луч рассказывал, вертел её в руках. В ту секунду он резким движением скрутил крышку, проворчал:

– А что тут думать, пить надо… – поднёс к губам узкое горлышко и ГЛОТНУЛ.

«…рят, когда человек воистину подымается над самим собой и ему открываются недоступные раньше горизонты, поднявшемуся с остальным человечеством в этом мире очень скучно оставаться. Поэтому отведавшие Эликсира куда-то мигрируют. В Зоне по крайней мере я ни одного реального супермена не встречал. Просто мены и вумены, все, хотя некоторые из сталкеров и не совсем обделены способностями, вот как ты или я… Наверное, это всего лишь легенда, каких здесь множество. А может, никто ни разу не соблазнился. И вообще, в этой бутылке может оказаться протухшая „кока-кола“, а не…»

Эти слова Луч произнести не успел. Они так и застряли в его глотке, сбились в ком и не прозвучали.

Пока Несси делал крупные глотки, опустошая бутылку, у Луча чуть сердце не выскочило из груди от его наивной дерзости. Знал ведь уже старший, что пацану этот артефакт предназначен, ему и только ему, и всё равно не верил до последней секунды!

Выпив коричневую жидкость, Несси смачно отрыгнул, будто и вправду «кока-колы» насосался. И почти сразу его глаза помутнели, он начал клевать носом. Минуты не прошло, как выронил опустевшую тару, осел наземь и завалился. Или умер, или уснул…

У Луча же сна ни в одном глазу не было, однако в транс он впал. Так, оцепенев, не двигаясь, под колокольное гупанье собственного сердца стоял и ждал.

Вот сейчас, сейчас на почве пофигизма, удобренной «курсом молодого бойца», преподанным наставником… из глубоко запрятанного семечка наконец-то вырастет настоящий цветок.

Каким он будет???

Чертополохом никчемным, но вредным, или прекрасной, но хищной орихидеей, или…

Ничего не происходило. Абсолютно ни-че-го. Несси просто лежал с закрытыми глазами и не шевелился. Даже на банальное отравление это не было похоже. Если в бутылке действительно «кока-кола», давным-давно просрочившая годность, то парень скорее от резей в животе должен корчиться, но не дрыхнуть как сурок. А моментальным снотворным действием подобные напитки вроде никогда не славились.

С каждой безвозвратно уходящей в вечность минутой ожидание становилось просто нестерпимым. Мало что в жизни сравнится с пыткой неизвестностью… Мыслями Луча овладело паническое предположение, что вопреки надеждам он всё же помог сотворению нелюдя, и этот монстр лишь притворился дрыхнущим. И вот-вот прыгнет, сожрёт!!!

Сталкер, вырываясь из оцепенения, вскинул свою верную ЛК, и направил излучатель в голову Несси. «Лучше уж убью! – мысленно крикнул он потенциальному чудовищу. – Прежде чем узнаю, в кого тебе суждено вырасти!..» Но сжечь лучом вместилище неизвестного потенциала так и не решился.

Желание оставить этот мир в нынешнем состоянии, не допустить перемен боролось с опасением совершить непоправимую ошибку. Мысли путались, бились одна о другую. В голове штормило, и хмельная эйфория в сравнении с этой бурей просто отдыхала. Убить или не убить – вот в чём вопрос! Руки твёрдо держали оружие, но указательный палец правой онемел в нерешительности.

«Что будет с этим миром, если ты в нём останешься?! Во что ты его превратишь?!»

В изнуряющем ожидании прошло ещё невесть сколько времени. Несси лежал и спал. Луч опустил оружие и присел прямо там, где стоял. Сидел, смотрел на спящего и думал, думал, думал…

Потом он отложил оружие в сторону. И лёг. Рядом с учеником, валетом. Сталкер лежал, смотрел в это вечно серое, низкое небо и всё думал. О том, что ему пора. Пора туда, где назревает что-то. Он это почуял. Туда, куда уже ушла любимая. В это проклятое Предзонье. Судьбы мира уже не здесь решаются. Зона наконец-то определилась и что-то для себя решила. Если хаос начнёт упорядочиваться, то ЧЕМ станет?..

А потом Несси проснулся. Как ни в чём не бывало. Он просто встал, осмотрелся, улыбнулся и спросил:

– Не знаю, что ты мне подсунул, дядя, но по мозгам бахнуло, точно спиртяга тысячеградусный… Это были сто грамм для храбрости, да? Ну что, я пошёл.

Взгляд его был ясным, ничем не замутнённым. В точности таким, как ДО первого глотка из бутылки.

В точности таким же лучезарным, как сейчас, на дне Гадючьей Балки, в нескольких шагах от артефакта, который в буквальном смысле возвращает прожитые годы… но это вовсе не значит, что – жизнь возвращает.

«Перефразируя классика Лоуренса, человек ведь не прохладительный напиток и не электронная схема, – подумал Луч, вновь переводя взгляд со светлейшего Древосила на ясноглазого Несси. – Срок его „годности“ не минутами, сутками и годами исчисляется, а изменениями в душе…»

– Каких персонажей не было раньше, те появятся. – Голос сегодняшнего вторгся в ностальгические воспоминания о том, что уже стало вчерашним. – Разве ж это жизнь, когда ничего нового не появляется!

Несси улыбался. Он смотрел на Луча и улыбался открыто, совсем как Серёжа Андреев когда-то, но в этой улыбке уже не чувствовалось равнодушия. Эта улыбка была не той, что постоянно играла на губах у пацана, овладевающего техникой стрельбы с двух рук в движении. Сейчас это была улыбка взрослого человека, уверенного в собственных силах. Спокойная улыбка человека, который обрёл в жизни ЦЕЛЬ.

– Это точно… Зато каким-то исчезнуть доведётся, – пробормотал Луч.

И всё-таки улыбка Несси возрождала НАДЕЖДУ.

Луч улыбнулся ему в ответ.

– Ты останешься с нами? – задал он единственный вопрос, оставшийся незаданным.

Только ответ на него способен окончательно одолеть неизвестность.

– Я останусь. Пока не знаю, обрёл ли я самого себя, но мигрировать как-то не тянет, – сказал Несси. – По-любому, если не я, то кто же?.. Ты ведь сам когда-то понял это. И вообще несправедливо, если бы тебе пришлось расхлёбывать заваривающуюся кашу без меня. Не волнуйся, ты оставляешь в Зоне надёжного человека, своего. Я уж тут с ней разберусь, Луч, не подкачаю. Базаром задавлю, как говаривал мой дед. Зря ты меня учил, что ли? Прежде всего надо быть человеком, а уже потом королём, рыцарем, колдуном или ещё каким типом. Так что можешь идти… Время не ждёт. Здесь я заступаю вместо тебя в бессрочное дежурство. Дракона в себе победить – тяжёлая работёнка, ты уж мне поверь. Но я победил.

– Я тебе верю… и в тебя верю. С ней бороться можно только её же оружием. Мы, люди, сами её такой создали. Самодостаточной. Теперь вот… расхлёбываем.

«Вот этого я никогда не узнаю, – подумал старший человек, – когда и где состоялась битва Серого с драконом и какою она была… может, оно и к лучшему?.. По крайней мере сейчас мне об этом думать противопоказано. Иначе я могу задаться вопросом, почему вернувшийся с охоты Несси первым делом заговорил о том, не сомневаюсь ли я в нашем праве ловить желания. Будто почуял, что никуда не делся он, просто коварно притаился, доставучий вопрос, тварь я дрожащая или право имею?.. Но мне, прежде чем я позволю подобной теме овладеть мыслями, сначала надо встретиться с Шуткой! И услышать её мнение о состоявшемся обновлении кадров. К чему же приведёт апгрейд, который с моей помощью сделала Зона, раскрыв потенциал зарезервированного Несси… Состоялось ли предсказанное Китобоем пришествие?! Наставница с самого начала, с нашего первого, незабываемого совместного перехода, что-то недоговаривала, и вполне возможно, ведомо ей нечто исключительное. Настолько важное, что так и не решилась она в своё время разделить со мной груз ответственности за это знание…»

– Это точно. Ещё хлебать и хлебать… Я так понимаю, под сень Древосила ты становиться не желаешь?

– Нет. Дождались мы на свою… то есть на твою голову. Она уже явно вышла из детского возраста, и если раньше у неё были капризы спонтанные, то теперь наверняка за каждым действием кроется расчёт. Надеюсь, этот мой вывод ею не будет услышан.

– Ты понял… Тогда поторопись. Несмотря на мои старания, она уже что-то начала соображать, я чую. Недоумевает, почему такая странная задержка с использованием подарка. Так что тикай, пока буду ей зубы заговаривать.

– В дороге не прощаются, ловчий. Свидимся. Удачной охоты!

– А то! Пока-пока, ловчий. И тебе удачи!

«Январь пятьдесят шестого… Семидесятилетие Чернобыльской катастрофы не за горами. И почти тридцать лет как Чёрный Край в нынешнем виде существует. Однако юбилеи скоро! – с громогласным треском карабкаясь вверх по склону, думал уходящий сталкер. – Вот тебе и репортажик получился к юбилейным датам. Есть что рассказать мировой аудитории! Почти семнадцать лет в Черноте… только Шутка в ней пробыла дольше меня. Но мне изначально ею, исключительной во всех смыслах, только восхищаться положено было… и любить…»

Да, уж кто-кто, а сталкер по имени Луч показал бы всему белому свету истинный лик Черноты… Только вот рекордеры давно затерялись, пропали в Черноте, но главное, что желание рассказывать об этом оказалось далеко не самым заветным.

– Луч, ты передай нашим, что здесь я остаюсь! – крикнул вслед старожилу молодой сталкер.

Луч уже выбрался со дна оврага и, когда раздался окрик, задержался на краю, обернулся.

– Передам, Несси! Ты держись! Мы вернёмся…

Лучу очень хотелось в это верить. Он не знал, сумеет ли вернуться лично он, но кто-нибудь – обязательно. Героя, особенно последнего, без присмотра лучше не оставлять. Мало ли! Вдруг помощь понадобится. В каком бы то ни было смысле…

Помощь ему. Или против него.

Крайне вредно для выживания – не сомневаться абсолютно. Полностью отметать какой-либо из возможных вариантов. Любое пресловутое виртуальное «БЫ» в каждое следующее мгновение способно обернуться смертоносной реальностью.

Но это уже были тревожные мысли о завтрашнем, с ними можно и нужно повременить.

Сегодня у Луча другая ЦЕЛЬ, и впервые он уйдёт на охоту, в которой привычное направление к эпицентру останется строго за спиной, а не прямо по курсу.

Абсолютно несправедливо, если не исполнится истинное желание, а по-настоящему он хочет только одного: встретиться с живой Шуткой.

Тем самым – он это понял, обнаружив метку на торце стола, – исполнится и желание Шутки. Встретиться с Лучом, но не здесь. Не там, где никогда не знаешь достоверно, в исполнении твоего желания Чернота принимала участие или нет. Стопроцентной уверенности в этом не осталось, наверное, нигде на планете, но чем дальше от Зоны, тем слабее её влияние. Так было вчера по крайней мере. Что изменилось, покажет завтрашний день, если он наступит.

Только бы снова не разминуться…

Всё окружающее пространство со временем превратилось в размытые тени, отбрасываемые реальностью. Они мельтешили справа и слева, снизу и сверху, спереди и сзади. Аномалии как знаки дорожные: тупик, объезд, ограничение скорости, крутой поворот, стоп и другие. Но они в самом деле не больше, чем знаки, – не мешают и даже наоборот, под их прикрытием можно продвигаться эффективнее. Все живые, как эластичные полоски, к коже прикреплённые, – тянут внимание бегущего к себе. Но стоит ему отпустить свой «конец резинки», и они будто ошпаренные бегут в направлении его полёта, прочь, прочь от тебя. Бег – существует только он. Даже не бег… руки-ноги не чувствуются. Они выполняют свои функции, но присматривать, как они это делают, разуму совершенно незачем. Всё тело просто растворилось, реален лишь полёт мысли, устремлённой к цели. Тёмное густое пятно тумана впереди очертило группу человеческих силуэтов. Кто там, зачем, разбираться нет ни времени, ни желания… Надо устремляться по вектору натяжения той полосы, что толще всех и посюсторонним концом своим вросла прямо в солнечное сплетение. Не оторвать! Это – обещание возможности. Впервые он сам целиком и полностью отвечает за то, чтобы цель не исчезла, не потерялась. Там, на финише, его первый потенциал, его первое испытание. Но достижение цели, находящейся на потустороннем конце полосы, – лишь первая часть задания. Главный экзамен заключён в умении убеждать, ведь от этого зависит решение, жить или не жить… Голову бегущего ещё тревожили остатки юности – переживания и мысли. «Я судья и исполнитель, и мне не важно, кем ты был раньше. Единственное, что имеет смысл, поймёшь ли ты меня, захочешь ли поверить. Если нет, то разговор превратится в казнь…» Вопрос о праве на приговор ещё бередил, но не очень. Это было первое задание, и он не хотел, чтобы его способность убеждать повлияла на исход. В принципе можно уболтать даже глухого, если знаешь язык, понятный ему, но не факт, что тот примет правду как истину в последней инстанции и не соблазнится на повторение попытки. Поэтому лучше ничего не скрывать, говорить правду и только правду, и когда цель примет решение, ловчий ответственен за него не будет. Старшее поколение учило, что с разными по-разному талкерить надо, юлить, слова подбирать, но это – нечестно. Это как обмануть в надежде, что потенциальные соратники позже сами разберутся во всём. С людьми честность и только честность. Иначе не быть ему Ланселотом!..

Тяга начала слабеть. Не совсем приятное ощущение, что в грудь впилось щупальце и тянет, тянет, уменьшалось с каждым шагом…

Несси выскочил из нещадно пожирающего энергию бегущего режима, как из ванной, вода в которой внезапно сделалась слишком горячей. Он уже мог себе это позволить, цель близко совсем. Но хорошо бы уметь распределять энергию, чтобы её хватало абсолютно на всё. И всегда.

Ещё один пригорок, ещё одна яма и коробка стен без крыши. Вот ОН. По грунтовке топает, стремится, торопится. Комбез обычный, недорогой, «пушка» тоже не эксклюзив, американский плазменник средней мощности, «киклайт» или «спидфайр», внешний дизайн у этих систем почти идентичный. Кто бы мог подумать, что невзрачный Кент – известный журналист, мультимедийная шишка? Замаскировался, загримировался и долго, успешно прикидывался обычным сталкером…

Но это был именно смишник, очередной искатель сенсаций. Почему Несси в этом уверен, он не задумывался. Потому что.

Думалось о другом. Ну почему люди не хотят упорно добывать знания и развивать способности, чтобы материализовать желаемое? Почему хотят всё сразу и даром? На блюдце с золотой каёмочкой…

С каким пожирающим душу желанием он туда идёт, журналист этот? Эх, если бы не только человека, но и его мысли распознавать… Хорошо бы уметь это!

Свой увесистый «баррет» Несси оставил плечо оттягивать, «скорпионы» тоже в руки не брал. Пока.

Преследователь стремительно приближался к человеку, топающему по уцелевшей дороге в эпицентр. И почти догнал его, когда Кент обернулся, вздрогнул от неожиданности, на миг застыл, но почти сразу развернулся всем корпусом и вскинул своё плазменное ружьё. «Спидфайр» всё-таки. Хорошо бы уметь издалека различать детали, как телескоп…

– Стой! Руки вверх! – завопил желальщик.

Несси вскинул руки, но не остановился.

– Стой! Я кому сказал?!

Настигнутый потенциал испытывал иллюзию своего полного преимущества. Это прекрасно, значит, не примет он решение неискренне, под давлением обстоятельств.

Охотник приблизился практически вплотную, остановился в единственном шаге. Раструб плазменника и живот Несси разделяло от силы дециметровое расстояние.

– Послушай меня, репортёр, – дисциплинированно начал разговор Несси; так учил старший. – Я расскажу тебе правду о Зоне.

– Откуда знаешь, кто я?!

Журналист не опускал оружие и требовал немедленного ответа. И он его получил. Охотник не солгал ни единым словом. Но людям почти всегда легче поверить в самую наглую ложь, если она укладывается в их мировоззрение, чем в неудобную правду.

И честный ответ «Потому что знаю!», и дальнейшую правдивую информацию этот харьковчанин воспринимал туго. Переспрашивал, уточнял, перечил. Долго, слишком долго велась беседа, хотя и вопросы были по существу, и ответы Несси выдавал исчерпывающие. Но когда охотник уже почти поверил, что потенциал вот-вот станет коллегой, тот направил жерло плазмомёта ему в голову и, криво улыбнувшись, огорчил.

– Иди ты к дьяволу, монстр! – Гость из столицы всё ещё думал, что контролирует ситуацию на все сто. – Я про вас кое-что узнал ещё на большой земле! Я специально сюда забрался, чтобы одного из вас приманить! Теперь ты сам всё мне выложил! Это вы самые настоящие чудовища! Придумали себе что-то, сами себя убедили в правоте и людей мочите ни за что ни про что! Задурили вам головы в секте вашей! Марионетки, вы даже не пытаетесь понять, что над миром действительно настоящая угроза нависла! И я её отведу, я! Никто из вас не стоит и мизинца моего, вы просто пешки, а я ферзь! Я прорвусь в дамки и уничтожу эту гадину собственными руками! У меня в рюкзаке бомба! И профессором высоколобым не надо быть, чтобы сообразить, как избавить человечество от угрозы! Всё давным-давно придумано, показано, только ни одна сволочь не решилась собой пожертвовать! Теперь я окончательно понял, что не зря сюда шёл, не зря…

Негромкий хлопок выстрела оборвал страстную речь. У очередного спасителя мира во лбу появилась дырочка. Он упал на колени, выронил оружие, постоял немного, глядя пустыми удивлёнными глазами перед собой, и плюхнулся лицом в дорожную грязь. Он даже не успел уловить этими глазами молниеносного движения, которым Несси выхватил из заранее расстёгнутой кобуры пистолет «форт», подарок наставника. И уж тем паче не увидел, как ловчий мгновенно отступил в сторону, чтобы не мешать поражённой цели упасть.

По инерции Несси выстрелил ещё раз, в затылок, чуть ниже края шлема. Контрольный. Излишество, конечно, но в душу сумасшедший столичник наплевал. Имел право, конечно, усомниться в праве ловчих судить и казнить. Имел право посчитать их монстрами… Но тут уж надо раз и навсегда для себя решить, на чьей ты стороне.

Обратный путь лежал в Старый Бар, там его ждал наставник и, конечно же, изнемогал от нетерпения. Он не пошёл за младшим, как раньше. В открытую, напарником, как в последние месяцы, или скрытно, как в той, памятной, якобы автономной первой испытательной ходке. Тогда Луч его подстраховал в самых критических ситуациях. И при всём своём везении, при всех своих способностях подох бы тогда Несси от лап действительно самых опасных в Черноте монстров – ЛЮДЕЙ.

Теперь ему уже не страшны и они. Последний экзамен сдан…

Стойкое ощущение, что его собственный затылок кто-то не отрываясь сверлит взглядом, наполнило свежеиспечённого ловчего, когда он отдалился от трупа своей первой настоящей цели метров на сто.

Несси показалось, что он уловил шёпот. На самой грани слышимости, но отчётливо. Слов пока что было не разобрать, но что-то настойчиво просилось в голову, и ему отчаянно захотелось ответить, хотя о чём спрошено, ловчий ещё не уловил.

– Я тебя слышу, – вслух, спокойно сказал он. – Но если ты хочешь, чтобы я ответил, говори попонятнее и погромче, что ли.

Не сегодня он начал подозревать, что нечто подобное случится, и уже подготовил себя к грядущему откровению. Так что действительно почти не волновался. А если какое-то волнение и было, то скорее от радости. Наконец-то завершилось ожидание. Что бы ни ждало его теперь впереди, в любом случае это лучше, чем неизвестность.

Ловчий остановился и вскинул руки к небу. Ветер тотчас поднялся вокруг него, размашисто закачал ветвями ближних деревьев. Истошно завыла со всех сторон живность мутная, в точности как перед выбросом. Ветер нарастал, усиливался. А из головы вдруг выветрились все до единой мысли, воцарилась гулкая тишина, и только острое желание не только слышать, но и быть услышанным, в ней осталось…

Ловчий как стоял, так и рухнул, только не лицом в грязь, а на спину опрокинулся и тут же на левый бок перевернулся, наполненный артефактами и пожитками объёмистый рюкзак не позволил вытянуться во весь рост.

Судорога сотрясла его тело, он скорчился на боку, схватился руками за колени, подтянул их к груди, скрутился не то в позу эмбриона, не то в отдалённое подобие кольца. Ближние деревья, с виду обычные, совершенно не мутированные, вдруг словно ожили и потянулась ветвями к человеку…

Человек шёл по Предзонью. В той стороне, куда он направлялся, в эти минуты заходило солнце. На плече человека лежало энергетическое ружьё, излучателем назад, будто целясь в ту сторону. Там, за спиной уходящего, осталась центральная область территории, которая уже несколько десятков лет на карте мира выглядела сплошным чёрным пятном.

Человеку пора было искать место для ночлега, но он всё шёл и шёл, словно торопился отойти подальше, прежде чем сумеет перевести дух. И может быть, он продолжал бы безостановочно двигаться и ночью, если бы в той стороне, куда он направлялся, на фоне заходящего светила в воздухе вдруг не возникли тёмные пятнышки. Их появление сопровождалось жужжащим звуком, и через короткое время, когда пятнышек уже не разглядеть было в сгустившихся сумерках, усилившийся звук превратился в характерный гул вертолётных турбин. Вместо пятнышек вспыхнули огоньки…

Человек остановился. Он принимал решение, прятаться или нет. Местечек, где он мог бы схорониться, вокруг наметилось немало, но что-то ему подсказало – опасаться не стоит, наоборот, долгожданная встреча может состояться гораздо раньше, чем ожидалась…

Вертолётов было пять. Один большой, пузатый десантно-штурмовой «Ми», и четыре поменьше, хищные «камовы», сопровождение.

Большой и один из маленьких приземлились прямо по курсу человека, ушедшего на закат. Достаточно далеко, ему не понадобилось пригибаться к почве, чтоб не сдуло. Трое оставшихся на лету «Ка» повисли где-то над головой. Он стоял и смотрел прямо, не вверх.

Оттуда рысцой прибежали двое. Безликие. Военные в шлемах с опущенными забралами, но со знаками различия российской армии на лобных выпуклостях. Не интербригадовцы.

Тот, что поменьше, вежливо попросил человека проследовать… Он молча проследовал. В борту большого вертолёта светился прямоугольный проём люка, приглашающее открытого.

Лицо того, кто выглядывал в этот люк, маской не скрывалось. Человек узнал это лицо… Он резко остановился и молча уставился на этого другого человека, ожидавшего его внутри вертолёта.

– Влезай, герой Чёрного Края, нечего там торчать. Тебе, чекист, по околозонью привычно гулять, а мои офицеры нервничают, им каждая секунда в близком контакте с почвой вечностью кажется.

И человек, по-прежнему ни слова не произнеся, скинул с плеч рюкзак, сунул его в люк и сам следом в кабину полез. Тот, кто его приглашал, посторонился, сел в кресло. Когда гость оказался целиком внутри, указал ему на другое кресло, напротив, и протянул наушники. «Диафрагма» люка тотчас сомкнулась, и турбины «Ми» взревели…

Вертолёт летел в ту сторону, куда до этого шёл по земле человек.

Двое сидели в просторном салоне. Никого, кроме них, не было в нём. Именно салоне, а не кабине, хотя снаружи вертолёт выглядел обычным десантным.

В наушниках подхваченного с поверхности Предчернья человека зазвучал голос другого человека…

– Прикинь, Паук, когда-нибудь легендам о нас будут внимать наши далёкие потомки. Начинаться эти сказки будут как-то так… Давным-давно, когда человечество ещё жило только на Земле, немерено расплодилось и кучу проблем поимело на свою задницу, нашлись человеки, которые искали-искали способы проблемы эти порешать и таки нарыли их. Правда, им для этого кучу других человеков угробить пришлось, но чего не сделаешь во имя будущего человечества. Того самого будущего, которое для нас сегодняшним днём зовётся… Ну, ты совсем друга забыл, Котомин, целый год в отпуске по миру шастал, а ко мне не забежал!

– Да, к тебе забежишь. Кремль – это даже не особняк на Рублёвке… Мы, сталкеры, как-то больше по зонным аномалиям специалисты, а не белого света, – поудобнее располагая неразлучный, верный лучемёт в соседнем кресле, ответил человек, не сомневаясь, что микрофон уловит, а провода донесут его слова. – Удивил, Бедлам. Я думал, что отучился совсем, когда-то принял очень правильное стратегическое решение ничему не удивляться… но ты мне удружил. Вот что значит, старая дружба не ржавеет.

– Это да, поди догадайся, в кого вырастут ученики гуманитарной гимназии… Ну, хотел бы, зашёл бы. Неужто на меня до сих пор дуешься, что сдал тебя со всеми потрохами?

– Что сдал, не обижаюсь. Привык с детства. Опять ты меня, Бедлам… хм… крайним сделал. На самую трудную роль определил. Но одолел ковбой путь, не сломался хребет у его лошадки. Где только не доводилось пропадать ветерану репортажной журналистики! Я злился из-за того, что не рассказал ты мне всё в открытую, как друг – другу… а потом перестал. Правду по-настоящему прочувствовать только в Зоне можно. Скажи, а тебе правду тоже в Зоне открыли?

– Не-а. В Предзонье. Я в Зоне ни разу не был и не собираюсь. В башку к ней лазить – это ваша с Ленкой работа. У меня другая функция была… и есть. Теперь уж тебе всё можно рассказать. Молодчина, что выжил. Нам без тебя сейчас куда тяжелее пришлось бы.

– Ты хочешь поделиться свежей инфой?

– Инфа далеко не новая. Просто она была не просто совсекретная, а запредельно секретная. Или ты думаешь, Паук, что я от нечего делать пропихивался в президенты? Жажда власти, то, сё? На фиг оно мне было надо, публичным политиком становиться, мне и закулисной власти хватало… пока нужда не заставила.

– Что-то случилось, чего я не знаю?..

– Високосный год, однако. Тяжёлый будет… Впрочем, когда это у нас лёгкие годы бывали. Вот оно как на самом деле, Котомин. Люди раньше никогда не сомневались, что реальность рождает виртуальность, а не наоборот. Если же мы позволили чьей-то фантазии породить иную реальность, в которой нам же скоро придётся как-то выживать… стоит ли удивляться, что она не будет такой, как прежде. И стоит ли ждать, что новый мир будет к нам относиться лучше старого…

– Да ты это… э-э… витийствовать навострился, Бедлам! Профессиональная болезнь президента?

– Она самая… Вижу, вижу по глазам, о ком хочешь спросить. Жива она, здорова, по-прежнему в строю. Сейчас далеко, не успела к отлёту, когда о твоём появлении с внешней стороны красной линии наблюдатели просигнализировали. Мы очередной спутник подвесили над Зоной, висит пока, не падает, и по спецсвязи нынче пробиться можно… Короче, встретишься позже, когда она из Житомира вернётся. Ленка тебе, кстати, подарочек приготовила, по секрету скажу. И не выдам, что именно… Подразню тебя, Кот, по старой памяти. Я б тебе тоже вручил подарок, но моей первой власти пока что недостаточно, чтобы упрямую четвёртую власть в массовом порядке построить.

– Это ты о чём, Боря?!

– Это я о золотом шаре, призе международной ассоциации журналистов. Уж кто-кто, Луч, а ты его заслужил. По праву! За свой… э-э… несостоявшийся лучевой репортаж.

– Ха!.. «Голден Глоуб», говоришь? Очень символично, что золотой шар. Особенно в глобальном смысле… Ну, я его точно никогда не получу, ведь я больше не репортёр, а сталкер.

– Не прибедняйся, Ник! Тебя по-прежнему хлебом не корми, журналюга, дай только словами поиграться… Слушай, интересно, какая же у сталкеров высшая награда за мастерское выполнение профессиональных обязанностей?

– О-о, это самый простой вопрос из всех, на которые мне волей-неволей пришлось ответить с того дня, как я заявился к тебе в мегавиллу и попросил организовать переход… Насколько ты помнишь, одна наша общая знакомая надо мной подшутила на полный вперёд, заинтересовала Чёрным Краем.

– А такая премия есть?

– Ещё бы. Нету хабара ценнее.

– Это какой?!

– Жизнь…

г. Николаев, декабрь 2008 г. – 25 апреля 2009 г.

(за семнадцать лет до 2026-го…)

[1] Пулитцеровская премия (англ. Pulitzer Prize) – одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра. В октябре 1911 года скончался газетный магнат венгерского происхождения Джозеф Пулитцер (р. 1847). Согласно завещанию, был основан фонд его имени на оставленные с этой целью два миллиона долларов. С 1917 года премия вручается ежегодно в первый понедельник мая попечителями Колумбийского университета в Нью-Йорке.

[2] Iнший – другой; зiрка – звезда; трапитися – случиться; халепа – неприятность; гадка – воспоминание; створiння – существо; тарган – таракан; пацюк – крыса; гидота – гадость; зникнути – исчезнуть; порятунок – спасение (укр.).

[3] Talk (англ.) – разговор, беседа; stalk (англ.) – одно из значений: идти крадучись. Дословно же stalker – упорный преследователь (одно из значений).

[4] Stalker (англ.) – охотник (одно из значений).

Дата добавления: 2015-07-17