Главная точка на карте

Уже давно регион Центральной Азии не играл столь первостепенной важности роли в мировой истории. Пойдет ли это ему на пользу?

http://east.terra-america.ru/glavnaya-tochka-na-karte.aspx

«Завеса Мрака встаёт над миром» – эта фраза из толкиновского «Властелина колец» как нельзя лучше передаёт нынешнюю мировую ситуацию. Мир вот-вот накроет волна финансово-экономического кризиса огромной разрушительной силы. На Ближнем Востоке по сути уже идёт война, которая грозит превратиться как минимум в региональную. «Максимум» также нельзя исключать. Ширится зона военного хаоса в Африке, откуда приходят страшноватые вести об армиях людоедов, воюющих холодным оружием и повергающих в ужас население тех мест, по которым они прокатываются. Меняется климат, причём в довольно неблагоприятном для Homo Sapiens направлении. Да и сам человек добавляет кое-что от себя, используя сейсмическое оружие, запуская невиданных и неуничтожимых бактерий, способных перестроить пищевые цепи Мирового океана так, что мало не покажется.

Очень хочется ошибиться, но, по-видимому, мир доживает последнее спокойное десятилетие, и в ближайшие годы мы столкнёмся с волновым резонансом кризисов – военного, финансово-экономического и природно-климатического. Специалисты утверждают, что единственной стабильной и ресурсообеспеченной зоной в кризисном и послекризисном мире будет прежде всего Северная Евразия, т.е. главным образом территория Российской Федерации. На Западе уже давно, с конца XIX в., раздаются призывы «открыть» Северную Евразию; после распада СССР англо-американские политические деятели стали всё чаще высказываться о том, что «несправедливо», когда одна страна владеет такими огромными пространствами – их нужно передать под международный контроль.

Похоже, битва за Евразию не за горами. Битва эта, однако, требует создания плацдарма, с которого североатлантические элиты могли бы развернуть наступление на Северную Евразию. Таким плацдармом в силу своего географического положения может быть только Центральная Азия. В связи с этим битве за Северную Евразию должна предшествовать попытка североатлантических элит установить полный контроль над Центральной Азией, чему в настоящее время препятствует два обстоятельства.

Во-первых, это нерешённость сирийского и иранского вопросов. Свержение правящих в этих странах режимов, разрывающих зону управляемого хаоса, протянувшуюся от Магриба и Мали до Кашмира и Киргизии, делает хаос не очень управляемым. Во-вторых, политика РФ и КНР, у которых свои интересы в регионе и позиция которых пока не позволяет Западу свалить сирийский и иранский режимы и создать непрерывную зону управляемого хаоса (дугу нестабильности).

В такой ситуации можно предположить усиление активности североатлантических элит и их агентуры влияния в странах Центральной Азии, которая в связи с этим приобретает, а точнее обретает вновь центральное значение в судьбах Старого Света. Эта новая центральность (центральность-2) принципиально отличается от прежней (центральность-1) эпохи XV в. до н.э. – XV в. н.э. Во время «кочевого трёхтысячелетия» основные импульсы истории ойкумены исходили из Центральной Азии: нашествия индоевропейцев, гуннов, тюрков, монголов меняли исторический ландшафт, создавали новые и рушили старые империи, благодаря им возникали новые социальные системы.

В последние 20 лет Центральная Азия сама испытывает внешние импульсы, иногда давление, однако в то же время стала важнейшей зоной в геополитическом и геоэкономическом (ресурсы, транспортная зона и т.д.) плане. Впрочем, разные зоны/страны Центральной Азии играют разную роль и занимают различное место в мировом, евразийском и региональном раскладах. Здесь выгодно отличается Казахстан: он пока политически стабилен (в отличие от Таджикистана и Киргизстана); не привязан жёстко к сырью (как Туркменистан); не являет собой жёсткую диктатуру (как Узбекистан, который, по-видимому, готов занять место Пакистана в американской обойме – уроки Туниса, Египта и Ливии некоторых ничему не учат). Казахстан занимает особое положение в Центральной Азии – это не только территориально самая крупная, но и наиболее успешная во многих отношениях страна; это страна с наиболее успешной и зрелой политической элитой; это страна, сумевшая оформить успешный тип индивидуального политического лидерства на высшем уровне.

Впрочем, особость Казахстана этим не ограничивается. Как известно, Казахстан – единственная центрально-азиатская страна, граничащая с РФ; следующая «линия» – Узбекистан и Киргизия; затем – Туркмения и Таджикистан. По сути лишь Казахстан является реальной внешней оборонительной зоной для России, способной прикрыть её от возможных ударов с юга; ни одна другая центрально-азиатская страна не способна решить эту задачу.

Всё это, разумеется, не значит, мягко говоря, что у Казахстана нет проблем. Пусть и в менее острой форме, но, как и многие другие постсоветские государства, он сталкивается и с внутренними проблемами (преступность, поднимающий голову терроризм, экономические проблемы), и с внешними (экономическое и политическое давление со стороны Запада, будь то государства или ТНК, и некоторых соседей). Укрепление государственности – одна из важнейших задач, стоящих перед Казахстаном.

Вопрос: какой государственности?

Дело в том, что национальное государство уже неадекватно современному миру. Начать с того, что оно в значительной степени сознательно подорвано глобализацией и глобалистами. Далее, национальное государство как тип, существующий 100–150 лет, породил ряд противоречий, решить которые оно в нынешних условиях решить просто не сможет. Наконец, в современном мире нормально функционировать, быть экономически самостоятельным может быть только такое государство, численность населения которого не менее 250–350 млн. человек. Национальных государств с таким населением очень немного; к тому же одни из них плохо обеспечены ресурсами, другие уязвимы в военном отношении, третьи представляют собой скорее совокупность административных и этнополитических единиц, чем единое государственное целое. Эпоха национальных государств заканчивается, а по сути – закончилась. Ирония (или трагедия, а может, коварство) истории заключается в том, что в результате распада СССР государства Центральной Азии возникли тогда, когда эпоха национальных государств финиширует. Какие же возможности государственно-политического развития имеются на сегодняшний день? Какие варианты?

Главный вариант предлагается в рамках глобальной повестки дня теми, кто стремится превратить мир в пространство, хорошо контролируемое из нескольких центров Северной Атлантики и, возможно, Восточной Пацифики. Пространство, где стёрты цивилизационные, национальные и культурно-исторические различия; где чётко закреплены монополии на высокую технологию, информацию и ресурсы одних зон и на сырьевую специализацию и бедность – других. Но чтобы стать глобалитарным и соответствовать замыслам его конструкторов, современный мир должен претерпеть серьёзнейшие изменения – прежде всего численность его населения должна сократиться на 80–90% (по сути, это уже и не скрывается). Как этого планируют достичь – второй вопрос. Подобный глобалитарный мир – это мир, подвергшийся зачистке, а его население – селективной принудительной выбраковке, и ясно, что это не будет население Запада. Лишними на новом празднике жизни окажутся другие. Наряду с глобализационной тенденцией развивается другая – распад глобальной системы на макрорегиональные блоки, за некоторыми из которых – об этом уже пишут в даже в прессе – угадываются прежние империи прошлого: Германская (варианты: империя Карла Великого, Священная Римская империя), Британская, Османская; неоимперские очертания приобретают США и КНР. Ясно, что распад единого мира не будет мирным – в мире слишком мало ресурсов и слишком много противоречий. Ясно также, что независимо от того, какой вариант «краткой истории будущего» победит – глобально-либеральный или деглобально-антилиберальный, природа, форма организации и стиль управления нового правящего слоя будет качественно иным, да и социальная система будет иной, чем нынешняя.

Как выжить (программа-минимум) и победить (программа-максимум) в рушащемся мире? Как противостоять тем, в чьих руках власть, собственность, информация и многовековой опыт успешных мировых игр и мирового управления, т.е. мощное оргоружие? Оргоружию можно противопоставить только оргоружие – более совершенное. Особенно если учесть, что организационные «гиперболоиды инженеров глобализации» становятся всё менее адекватными современному миру, который находится в точке бифуркации. Точка бифуркации – это когда у системы максимальный (разумеется, в рамках пусть широкого, но тем не менее существующего коридора возможностей), а потому достаточно толчка не сильного, но в нужном направлении, и инерция движения станет необратимой. Именно в точках бифуркации на краткий исторический миг небольшая группа хорошо организованных людей, лучше других знающая и понимающая ход истории и способная оседлать её законы и использовать их в борьбе за будущее, по сути – сконструировать это будущее в соответствии со своими смыслами, ценностями и интересами, способна перевесить большую историческую массу и направить ход истории. Но для этого необходима адекватная властно-организационная (в ХХ веке говорили: государственно-политическая) форма. Такая форма, с одной стороны, должна одновременно быть способной сопротивляться глобализации, остановив её у своих ворот, а затем повернув вспять и не позволив волнам глобалитарного «прогресса» сомкнуться над ней; с другой, умело противостоять другим макрорегиональным блокам, на которые раскалывается мир, используя их в качестве союзников в противостоянии глобалистам.

Такой формой видится импероподобное образование (ИПО), каким может стать Евразийский союз, разумеется, если его строить всерьёз, ответственно и с долгосрочными целями, а не для создания условий для «своих» олигархов. Только не надо пугаться первой части сочетания – «имперо». Речь не идёт о реставрации империи или чего-то типа СССР: реставрировать в истории ничего нельзя, а время империй прошло. Речь о другом. Об унитарном наднациональном образовании, комбинирующем вертикально-иерархические и сетевые принципы организации и являющемся суперконцерном и супергосударством одновременно.

Ядром ИПО, точнее, внешним кругом ядра, должны стать ВПК, армия, спецслужбы и претерпевший кардинальные изменения научный комплекс. Впрочем, кардинальные изменения должны претерпеть и ВПК, и армия, и спецслужбы – в их нынешнем состоянии они едва ли способны ответить на вызовы нынешнего дня; причём это касается армий и спецслужб во всём мире. Не случайно в наиболее развитых странах мира начались реформы армии (в сторону усиления спецназа) и спецслужб (ориентация на борьбу с сетевыми структурами). Ну и, разумеется, нужно принципиально новое знание о мире и человеке – с новыми дисциплинами и формами организации. XXI век сможет выиграть тот, кто создаст такие формы.

Внутренним ядром ИПО должна стать организация неоорденского типа – исторический опыт показывает, что организации именно этого типа наиболее успешны в мировой борьбе за власть, информацию и ресурсы, в мировом управлении. Без наличия таких структур нечего садиться за мировой карточный стол – опыт СССР продемонстрировал это со стеклянной ясностью: СССР проиграл прежде всего не по экономическим или военным причинам, а потому, что у советской элиты не было высококачественной, собственной самоцентричной организации (нео)орденского типа, вследствие чего часть элиты с определённого момента начала попытки встраиваться в чужие структуры – напрасно, кстати, чужаков в такие структуры не берут. В отличие от Запада, в истории России по сути не было организаций, направлявших ход мирового исторического развития. Исключение – Коминтерн, который был в большей степени международной левоглобалистской, а не российской организацией, и «Красная империя» Сталина, просуществовавшая очень короткий исторический отрезок, да и то большей частью оборонявшаяся.

Разумеется, попытка создания собственных неоорденских структур как ядра ИПО – занятие небезопасное. Именно сначала превращение в 1870-е годы германских лож в независимые от британских, а затем создание собственно германских лож и закрытых обществ, претендовавших на самостоятельную мировую игру, подвигло британцев на решение уничтожить Германию. И при этом изощрённо наказать: свалить на неё вину за развязывание Первой мировой войны. Но, во-первых, кто не рискует, тот не выигрывает. А во-вторых, сегодня – другая эпоха. В конце XIX в. капитализм и его хозяева англосаксы были на подъёме; сегодня этот мир трещит как пустой орех, сдавливаемый обострившимися противоречиями, и это не только создаёт благоприятную возможность для создания ИПО и неоорденских структур, но делает такой шаг единственным шансом на выживание, в том числе – физического, причём не только для широких масс, но и для правящих элит, не входящих в «Англосферу». Кроме того, если постглобальному, посткапиталистическому миру суждено возникнуть, то организация его правящих групп с необходимостью будет иметь характер союза сетевых и неоорденских структур, соединяющих в себе управленческие, смыслоопределяющие и познавательные функции, а формой этого союза в течение определённого исторического времени будет ИПО.

ИПО Евразийский союз (как союз именно народов, государств и наднациональных структур) – императив. Его создание в значительной степени зависит от зрелости правящих элит, от осознания ими того факта, что они, как и их народы – на краю, что не прилетит к ним «волшебник в голубом вертолёте», не протянет руку спасения – скорее от души даст веслом по пальцам, тянущимся к этому спасению.

ИПО Евразийский союз объективно представлен различными народами, силами и правящими элитами. И, соответственно, различными традициями власти, которые должны обогащать друг друга. Эти традиции – общее достояние и общее психоисторическое оружие евразийских народов в начинающейся битве за будущее. Именно из сложения, а ещё лучше синтеза этих традиций можно создать новую Традицию, на основе которой лежат знания – принципиально новые, а также древние, ранее хорошо скрытые.

Власть, выросшая на степных просторах Центральной Азии, способна внести в общую копилку немало – сразу три могучие традиции. Во-первых, это вековые степные традиции, в которых диалектически, хотя и не всегда гармонично, сочетались демократия («люди длинной воли») и централизация (сильная власть хана-батыра), свобода и дисциплина. Во-вторых, это традиции советской системы власти, а именно ориентированность на интересы максимального числа членов общества, на устремлённость в будущее, на диалектику национального и интернационального. В-третьих, это уже сформировавшийся опыт постсоветского 20-летия, когда молодым странам пришлось выживать в весьма непростых условиях; когда, с одной стороны, резко расширились контакты с миром, в первую очередь с Западом и Китаем, и следовательно, расширился спектр возможностей, а с другой стороны, усилилось внешнее давление и возникли такие проблемы, с которыми прежним правящим элитам сталкиваться просто не приходилось.

Наиболее успешным этот опыт был у Казахстана, а его политическая элита и лидер продемонстрировали наибольшее соответствие трём названным выше традициям. Более того, именно воплощение в своей практике степной, советской и постсоветской традиций способно обеспечить казахстанской элите достойное место на всех управленческих (от центрального до регионального) уровнях нового – евразийского – ИПО, если он будет создан. Собственно, без этой элиты, её опыта и её лидера (также как без белорусского управленческого опыта, корни которого уходят в партизанское движение времён Великой Отечественной) трудно представить себе нормально функционирующее ИПО Евразийский союз. Ну а без этого союза трудно представить себе независимую процветающую, распоряжающуюся своими пространствами и верную своим традициям Северную Евразию и её юг – Центральную (Евр)Азию. Этот гигантский макрорегион самодостаточен, он способен стать неприступной крепостью на несколько ближайших столетий. Но для этого надо потрудиться – время не ждёт.

Дата добавления: 2015-07-17