Царица доказательств 8 страница

— А ведь горе уже свершилось! — подумал Мирошников.

Пары представились.

«Господи, что же я им скажу? Ведь живые люди!» — подумал Мирошников и неестественным, казенным голосом произнес:

— Капитан Мирошников! Вы приглашены для предварительного опознания по фотографиям. Прошу быть внимательными и оставить эмоции при себе. В ваших интересах помочь следствию.

Родители сразу разволновались, пожилая женщина начала всхлипывать.

Мирошников, следуя оперативному опыту, решил определить, как будут реагировать родители.

— Ваши девочки давно знакомы? — спросил он у Светланы.

Три года и одиннадцать месяцев, тов… — она осеклась, муж сурово посмотрел на нее, — господин следователь.

«Понятно, — подумал Мирошников. — Кроме дочки, жизни у нее не было. Муж давно не любит и унижает. Начала пить. Действительно, может выброситься в окно», — несмотря на это, Мирошников почувствовал к ней симпатию. Монстров из детей делают не такие безвольные женщины, а отцы-нувориши, которые на глазах у ребенка унижают мать.

— Часто ли они встречались? — этот вопрос он задал ее супругу.

Тот помотал головой, презрительно посмотрев на супругу. Такой не выбросится из окна даже при банковском кризисе.

— Почти каждый день, — вставила свое слово Софья Игнатьевна, — хотя не знаю, какие могли быть у них общие интересы. Софочка увлекалась фортепиано, поэзией…

— Наша дочь тоже окончила музыкальную школу, по классу флейты! — грубо оборвал ее Борис.

— Но они такие разные! — не спасовала Софья Игнатьевна. — Ваша дочь интересуется только мужчинами, вот и втянула нашу… — она расплакалась.

— Софа! — ласково упрекнул ее муж.

— Почему же такие разные девочки нашли общий язык? — спросил следователь.

— Как почему? Разве непонятно? — агрессивно начал Борис. — К красавицам всегда лепятся дурнушки. Вдруг что обломится?

— Как вы смеете! — закричал не своим голосом Леонид Павлович. — Да если б не ваша распущенная дочь…

— Тихо! — прошептал Мирошников и положил на стол фотографии.

Фотографии первой взяла Светлана, взяла несмело, страшась узнать на них свою дочь. Увидела первый кадр. Она тут же набрала воздуха в легкие, словно ей нечем дышать. Но нашла в себе силы просмотреть все фотографии, передала их мужу и осталась сидеть с закрытыми глазами. Потом фотографии попали к мужу Светланы. Он быстро пролистал их, словно банковский отчет, передал Софье Игнатьевне, потом внезапно вскочил и вцепился Светлане в горло.

— Я убью тебя! Слышишь, я тебя убью!

Его глаза, налившиеся кровью, казалось, не видели ничего. Светлана начала задыхаться, и Бориса выволокли из комнаты.

— Я не хочу смотреть эти фотографии, — заявила Софья Игнатьевна, которая словно не видела потасовки, и протянула пачку следователю. — Сонечка на дискотеке, она скоро вернется. Зачем мы сюда пришли? — невинно обернулась она к мужу.

Леонид Павлович взял пачку из ее рук. Обстоятельно, как и следует счетоводу, он обследовал каждый снимок. Его лицо можно было бы назвать беспристрастным, если бы из глаз не катились слезы. Он отдал пачку следователю.

— Это они!

— Да, — скорее выдохнула, чем сказала Светлана.

— Пожалуйста, уберите Софью Игнатьевну, — попросил Леонид.

Ее вывели.

— Кто это сделал? — прохрипел он.

Светлана сидела, словно немая. Только глаза начали блестеть еще больше.

— Над этим мы работаем, Леонид Павлович! Мы обязательно найдем преступников!

По лицу Леонида Павловича продолжали катиться слезы.

— Мальчишкой войну прошел, имел ранение, потом работал, как проклятый… Встретил Софочку… Семнадцать лет мы молились, чтобы у нас был ребенок… Потом родилась наша Софочка… И вот… за что же ее так?

— Мы обязательно найдем преступника, Леонид Павлович!

— Найдете, не найдете… знаю я наш суд… Получит наказание в семь лет… Выйдет, здоровый еще, молодой… — Он встал и обернулся к следователю. — Разве за это можно наказать? Какой мерой это судить? Покажите в кодексе!

— Я сделаю все, чтобы преступник получил по заслугам! — пообещал Мирошников.

Светлану пришлось отправлять на «скорой». В себя она так и не пришла.

Дима писал статью четвертый день подряд. Материала было слишком много, приходилось постоянно сокращать, чтобы остаться в формате. Но в то же время хотелось, чтобы была отражена вся суть происходящего на отечественном пиратском рынке, и в первую очередь — четко названы имена главных действующих лиц. Настолько четко, чтобы не оставалось сомнений.

И все же Дима думал, что одной статьи будет недостаточно. Он уже созванивался с главным редактором насчет серии из нескольких статей, дабы донести до читателей весь собранный материал, но редактор тогда ответил уклончиво. Пусть вначале изложит общую суть дела, а дальше видно будет.

Постепенно статья принимала свою окончательную форму.

Дима обвинил в распространении пиратской продукции фирмы «Кассета» и «Старт», предельно ясно обозначил цепочку, ведущую от фирм-распространителей к заводу-производителю «Арбат».

Особое внимание было уделено фигуре генерального директора Марка Андрейченко. Дима упомянул, чем должно заниматься Национальное агентство по защите авторов, чьим директором является господин Андрейченко, и чем оно в действительности занимается.

Также он не забыл упомянуть руководителя Комитета по авторскому праву Игоря Ивановича Донского и задался вопросом, почему этот человек до сих пор остается в стороне, даже не утруждаясь прокомментировать последние события.

«Не потому ли, — писал Дима, — что косвенно господин Донской сам является учредителем завода «Арбат»? А соответственно он и есть завершающее звено пиратской цепочки — фактический руководитель мощного преступного синдиката».

«И если не оказать сопротивления этой пиратской структуре, — закончил Дима статью, — за год она сможет подмять под себя весь рынок. Таким образом, в России останется фактически один-единственный пират, который поставит под контроль все остальные пиратские фирмы и заводы. После этого финансовые возможности структуры станут неограниченными».

Дима отстукал на клавиатуре последние буквы и перешел в начало статьи. Увеличил шрифт и отпечатал заголовок «Капитан пиратского корабля».

Он закурил сигарету, снял очки и, откинувшись на спинку стула, какое-то время курил, закрыв глаза.

Потом принялся перечитывать статью еще раз, попутно внося незначительные исправления.

Потом зазвонил телефон.

— Добрый день, — сказал незнакомый мужской голос, — я могу услышать Дмитрия Корякина?

— Это я, — ответил Дима. — А вы, простите, кто?

— Капитан Андрей Горохов. Я вам звоню по поручению Олега Андреева. Сам он позвонить сейчас не может. Там со всеми этими событиями такая запарка. Дело в том, что он хотел с вами сегодня встретиться. Если можно, прямо сейчас. Это касается интересующего вас дела.

— Дело в том, что я сейчас собирался ехать в редакцию, — задумался Дима. — А вы не в курсе, что там такое?

— Подробно не могу, — ответил Горохов. — У нас есть подозрение, что наши телефоны прослушиваются не теми, кем надо. Но суть в том, что вскрылись настолько сенсационные вещи, что вам придется вашу статейку дорабатывать.

— Хорошо, через час я буду. Быстрее просто не успею.

— Я вас встречу, — пообещал Горохов, — Андреев специально для этого выделил машину.

— Хорошо. Я живу — Ленинский проспект, семьдесят. Могу выйти уже через двадцать минут.

— Отлично, — сказал Горохов. — Буду ждать. Да, вот еще что, — спохватился он, — Олег просил привезти ему вариант статьи. Ну вы там на него ссылаетесь как на официальное лицо. Так что он хотел проверить, чтобы потом не придрались.

— Да, конечно. Я и сам собирался ему привезти. Ну до встречи.

Дима включил принтер и установил напечатать пять копий. Как раз пятнадцати минут хватит.

Пока из принтера один за другим выползали распечатанные экземпляры статьи, Дима отправился в ванную чистить зубы. Как раз тогда, когда он стоял с наполненным пеной ртом, в кармане завибрировал мобильный. Звонил Виноградов.

— Да, Георгий Анатольевич, — сказал Корякин, сглотнув пасту и поморщившись. — Здравствуйте. Извиняюсь, не могу сейчас разговаривать. У меня встреча через десять минут, а потом в редакцию еду. Я вам вечером обязательно перезвоню. А если освобожусь не поздно, то мы могли бы где-нибудь встретиться и поговорить… Хорошо, тогда до вечера. Я отзвонюсь в любом случае. — Журналист положил телефон в небольшое углубление под ванной, потому что полочка была заставлена тюбиками и флаконами, и продолжил чистку зубов.

Принтер еще продолжал печатать. Дима сгреб со стола разложенные материалы, запихнул их в папку и сунул в портфель. Во вторую папку аккуратно сложил готовые экземпляры статьи, скрепив каждый из них отдельной скрепкой.

Дима выключил компьютер и бросил последний взгляд вокруг — вроде бы ничего не забыл.

В лифте Дима вспомнил, что забыл мобильный.

— Вот черт!

Однако возвращаться не стал — плохая примета. К тому же времени в обрез.

Выйдя из подъезда, Дима огляделся. На детской площадке пили пиво подростки из дома напротив, на лавочке у соседнего подъезда сидели бабушки.

Дима увидел идущего в его сторону капитана милиции и пошел навстречу. Приблизившись, капитан достал и развернул удостоверение:

— Андрей Горохов. Это я вам звонил.

— Очень приятно. Дмитрий, — представился Корякин.

— Пойдемте, Дмитрий, — Горохов показал пальцем, — вон моя машина.

Невдалеке от машины громко о чем-то спорили вроде о футболе трое явно поддатых мужиков. Один из них показался Диме смутно знакомым.

На ходу Горохов брелком сигнализации открыл двери и кивнул Диме в сторону сиденья рядом с водителем.

В следующую минуту Дима почувствовал за спиной какое-то движение.

Уже через секунду его с зажатым ртом запихивали на заднее сиденье машины.

А еще через миг последовал удар электрошоком.

Когда Дима очнулся, машина уже выехала с оживленных автотрасс и теперь двигалась по узкой, плохо заасфальтированной дороге. Домов не было видно, — очевидно, уже давно выехали за пределы города.

Кроме него в машине было еще четверо. За рулем сидел капитан Горохов, остальные трое были в штатском.

Дима попытался шевельнуться, но даже малейшее движение отозвалось резкой болью во всем теле. Дима застонал.

— Ну что, очнулся, очкастый?

Голос прозвучал справа, и Дима с трудом повернул голову в ту сторону.

На него, улыбаясь, смотрел старший лейтенант Киреев. Дима вспомнил, что один из мужиков возле машины кого-то ему напомнил. Теперь он понял кого.

— Куда мы едем?

— Мы едем тебя убивать. — На этот раз голос прозвучал с левой стороны.

Этого человека Дима тоже вспомнил. В тот раз, когда арестовали азербайджанца, он сидел на сиденье рядом с Димой и обшаривал его сумку.

— Младший лейтенант, Степан Стулов, — с приторной вежливостью отрекомендовался тот. — К вашему сведению, нахожусь на хорошем счету у начальства.

Двое на переднем сиденье хранили молчание. Только в этот момент Дима заметил, что его руки закованы наручниками.

— Зачем так сразу в. лоб, Степ? — Киреев слегка пихнул Диму локтем. — Мы не убивать его едем. Просто поговорим, объясним, куда нос совать не следует. Может быть, покалечим. А что? — обратился он к Диме. — Тебе родители пенсию по инвалидности оформят. Сможешь вообще больше никогда не работать. Здорово же, правда?

После слов о пенсии Стулов засмеялся. На переднем сиденье тоже усмехнулись.

— А то вот еще хорошее занятие, — продолжил Киреев. — Купишь себе штаны хаки, заведешь инвалидную коляску и станешь в электричках себя за ветерана чеченской войны выдавать.

— Неплохая прибавка к пенсии, — засмеялся Стулов.

— А то!

— Я хочу поговорить с Олегом Андреевым, — обратился Дима к Горохову.

— Извини, братишка, — не оборачиваясь, ответил тот. — Забыл я предупредить его о нашей встрече. Неудобно получилось, — он покачал головой, — хотя, с другой стороны, как же я мог его предупредить, если мы с ним даже не знакомы, а?

В ответ раздался дружный смех с обеих сторон.

Машина затормозила на каком-то пустыре, по периметру которого росли кусты.

— Приехали, — резюмировал Горохов. — Вытаскивайте его.

Дима задергался и попытался позвать на помощь, но, прежде чем из его рта донеслись первые звуки, он получил мощный удар в лицо. Очки разбились, и из носа на куртку потекла кровь.

— Быстрее давайте, а то всю машину кровью зальет.

Диму за волосы вытащили на землю.

— Оттащите его куда-нибудь поближе к кустам.

Пока Горохов командовал, четвертый пассажир рассматривал содержимое Диминого портфеля. Он внимательно пролистал все пять экземпляров статьи, просмотрел материалы и фотографии, лежащие во второй папке, достал записную книжку. На первой странице мелким почерком стояло имя владельца — Дмитрий Корякин. Записную книжку он бросил обратно в портфель, а обе папки с материалами аккуратно положил на сиденье. К нему подошел Горохов:

— Ну что, Миш? Все на месте?

— Да вроде все.

— И как с оплатой?

— С оплатой как договаривались. По факту. — Он достал из кармана маленький цифровой фотоаппарат и протянул его Горохову. — На. Пользоваться умеешь?

— Обижаешь!

— В общем, чтобы не возникло вопросов, фотографии должны быть качественные и наглядные. И сами в кадр не лезьте. Долго вы еще?

Горохов посмотрел в сторону, где происходило избиение.

— Сейчас ребята душу отведут, и поедем.

— Молодые у тебя ребята. Неопытные.

— Ну так пошли дадим мастер-класс.

Горохов открыл багажник и достал бейсбольную биту. Вдвоем они направились к месту действия. Михаил с портфелем в руках, Горохов с битой на плече.

Окровавленный Корякин с заклеенным скотчем ртом, шатаясь, стоял между Стуловым и Киреевым, а те, держа его за плечи, поочередно наносили удары.

— Смирно, отличники боевой подготовки! — весело крикнул Горохов. — Дайте дорогу профессионалам.

Киреев и Стулов разошлись в стороны. Дима остался стоять. Какая-то непонятная сила удерживала его на ногах, не давая упасть.

Горохов любезно протянул биту. Тот отбросил портфель в сторону и подошел к Корякину:

— Ну что, русиш партизан, вставать на колени.

Киреев и Стулов засмеялись. Михаил с серьезным

лицом обернулся к ним:

— Русиш партизан не хочет вставать на колени перед немецкий офицер. Немецкий офицер будет ставить русиш партизан на колени сам.

Взяв биту двумя руками, Михаил ударил Диму по ногам. Тот повалился на землю.

— Немецкий офицер хотеть, чтобы русиш партизан стоять на колени, а не спать.

Киреев и Стулов подхватили Диму под мышки и поставили его на колени. Им пришлось придерживать его, потому что сам стоять он не мог.

Михаил протянул биту Горохову:

— Казнить трусливый русиш партизан! Только чтобы лицо узнать можно было, — добавил он.

— Я воль!

Горохов взял биту и изо всех сил ударил Диму по голове. Раздался треск ломающейся кости. Киреев и Стулов отскочили в сторону, чтобы не забрызгаться.

Потом они поочередно нанесли битой еще несколько ударов.

Горохов протянул Кирееву фотоаппарат:

— Запечатлей в лучшем виде.

Киреев сделал несколько снимков, каждый раз проверяя на дисплее, что получается. Протянул фотоаппарат Михаилу. Тот просмотрел получившиеся снимки и удовлетворенно кивнул головой:

— Подходит.

— Ладно, поехали отсюда, — сказал Горохов.

— А как же портфель? — спросил Стулов.

— А ты что, на работу с ним будешь ходить?

Все четверо двинулись к машине.

— Значит, сегодня вечером жду твоего звонка? — обратился Горохов к Михаилу.

— Сегодня либо завтра. Не волнуйся. Не в первый раз вместе работаем.

Стулов стер листами лопуха кровь с биты и кинул ее в багажник и вслед за остальными сел в машину. Фыркнув бензиновым облаком, машина выехала с пустыря.

Минут через пятнадцать на пустырь со стороны кустов крадучись вышли двое подростков. Они подошли к лежащему и несколько минут его разглядывали.

— Мертвый, — констатировал тот, что был помладше.

— Еще бы! После такого-то! — авторитетно подтвердил второй, закуривая сигарету.

— Можно ты сам его обыщешь? — попросил первый.

— Ладно, — милостиво согласился второй. — А ты принеси сюда портфель и посмотри вокруг, может, еще что валяется.

Опустившись на колени, старший стал шарить по карманам.

На подъезде к ОВД, Михаил с папками в руке вылез из машины и пересел в собственную. Набрал номер телефона.

— Привет, Слава. Это Михаил. Все в порядке. Еду к тебе… А через сколько можешь?.. Хорошо, подъеду через три часа.

Михаил посмотрел на часы и медленно поехал по улице, выглядывая какое-нибудь кафе. Минут через пятнадцать затормозил у пиццерии.

Улыбнувшись подошедшей к столику официантке,

Михаил заказал дежурную пиццу и бутылку минералки. Ожидая, пока готовится пицца, он достал из папки один экземпляр статьи и углубился в чтение.

Илья сидел за столиком в баре «Радуга» перед четвертой по счету кружкой пива. Бар находился в десяти метрах от станции, и каждый раз, когда электричка останавливалась, Илья смотрел на часы. Надо было двигаться домой, но не хотелось. Поэтому Илья каждый раз заказывал себе новую кружку пива и пил ее с таким расчетом, чтобы к моменту прибытия электрички в кружке оставалось еще как минимум половина. Чем не повод подождать следующей?

Вот и сейчас на станции остановился поезд. Правда, это был поезд в Москву, а такие поезда не считались. Илья вытащил сигарету, достал из кармана зажигалку и закурил. Повертел зажигалку в пальцах. Нормальная зажигалочка, позолоченная. Ничего особенного, конечно, но и не пятирублевая фигня. Те пацаны совсем в карты играть не умели. А ведь наверняка думали, что облапошат его как нечего делать. А в результате все деньги продули и зажигалку. Под конец даже записную книжку на кон поставили. А на хрена сдалась эта книжка? Хотя и недешевая. Сыграл и выиграл. Как полагается, разделал сопляков под чистую. Следующий раз будут думать, с кем играть садиться. Хотя у него на лбу же не написано, что его родной дядя был профессиональный карточный шулер. Еще в детстве научил, как выигрывать. А также научил, как вычислить того, с кем играть лучше не садиться. На сибирских поездах родственничек работал. Клиентура преимущественно золотые артельщики, которые по окончании сезона с прииска едут. Из одного такого поезда его как-то раз и выкинули на полном ходу. Илья посмотрел на выгравированные на зажигалке инициалы Д. К. Наверняка у кого-нибудь вытащили. Тут же, в электричке. Илья достал из кармана записную книжку. На первой странице имя хозяина — Дмитрий Корякин. Полистал. Нет, ни на что не сгодится. Почти вся заполнена. При выходе выкинуть надо будет. А пацаны, наверное, подумали, что бумажник. Обрадовались, наверное.

Реабилитационный период давался Илье трудно. Полгода назад он вышел из клиники, в которой его принудительно лечили от героиновой зависимости. Отделался тогда условняком. Наркоман, единственный кормилец в семье, чистосердечное раскаяние и желание вылечиться. И вылечился. По крайней мере, с тех пор как вышел, ни разу не ширялся. Хотя старые дружки предлагали. Но ни в какую. Правда, иногда бывает очень хреново. Тогда пивком оттянуться можно или на крайняк косяк выкурить. Главное — не ширяться. Иначе труба. Либо по новой, либо сразу в морг. А в двадцать пять лет ни туда, ни туда не хочется.

Опять раздался шум подъезжающей электрички, на этот раз из Москвы. Илья посмотрел на часы. Половина восьмого. В это время поезда один за другим ходят. И все полные до отказа. Все равно скоро ехать придется. На следующей. Это точно.

В дверях бара появились двое мужчин. Из-за их спин выглядывала девушка. Мужчины быстро пробежали взглядом по посетителям, потом обернулись:

— Ну что, Марина, узнаёте кого-нибудь?

Девушка выдвинулась немного вперед и неуверенно стала осматривать зал.

— Вон тот, по-моему.

— Вы уверены?

— Куртка такая же, и волосы темные. Но он спиной сидит, мне лица не видно.

Мужчины переглянулись.

— Марина, мы его сейчас приведем, чтобы вы хорошо рассмотрели. Только вы не бойтесь, вы в полной безопасности. Даже если он начнет вам что-то говорить. Может, даже угрожать. Хорошо?

Девушка кивнула. Один из мужчин направился к сидящему Илье, второй остался с девушкой и ободряюще взял ее за локоть.

Илья поставил кружку на стол и потянулся за сигаретой. Боковым зрением он увидел, что к его столику кто-то идет, и обернулся. К нему направлялся мужчина, а в дверях стоял еще один. Явно они были вместе. Рядом с другим, прислонившись к дверному косяку, стояла девушка. Когда Илья обернулся, она начала что-то говорить мужчине. В это время второй уже оказался рядом с его столиком.

— Младший лейтенант Стулов. Гагаринское УВД. Предъявите ваши документы.

— А что случилось?

Илья полез во внутренний карман за паспортом. В тот же момент Стулов навалился на него всей своей массой и схватил за руки. В три прыжка стоящий в дверях оказался рядом, и через какие-нибудь двадцать секунд на запястьях Ильи щелкнули наручники.

В баре произошло волнение.

Оба мужчины вытащили удостоверения.

— Без паники. Мы сотрудники милиции. Вот наши удостоверения. Только что на ваших глазах был задержан преступник, подозреваемый в совершении кражи.

— Какой кражи? — запротестовал Илья.

— Заткнись и не рыпайся, — посоветовал Стулов, — целее будешь.

Второй к столику привел девушку:

— Ну что, Марина. Узнаёте? Это он?

— Да, — кивнула головой Марина. — По-моему, это он. А можно чтобы он встал?

— Встань.

Илья поднялся. Так он оказался почти на полторы головы выше девушки. Та отступила на пару шагов назад и закивала головой:

— Да, я теперь точно уверена, что это он.

— Да в чем хоть дело? — закричал Илья. — Я ее первый раз в жизни вижу.

Стулов схватил Илью за плечо и сильно тряхнул:

— Я тебе сказал, заткнись. В отделении все расскажешь. А если еще рыпнешься, получишь сопротивление при аресте. Собирай вещи, и поехали.

Илья почувствовал пустоту в груди. Он не знал, в чем дело, но понимал, что попал. Когда он убирал в карман куртки зажигалку и пачку сигарет, сквозь ткань Илья почувствовал, как у него дрожат руки. Под взглядами остальных посетителей Стулов вывел Илью на улицу и повел к машине.

Возле машины уже стоял второй и что-то объяснял девушке:

— Марина, вам сейчас надо будет проехать с нами, чтобы подписать протокол опознания.

— Но я ведь уже его опознала. Давайте я подпишу прямо здесь. А то у меня голова уже кругом идет.

Подвели Илью, из внутреннего кармана достали паспорт. Прямо в машине составили протокол об опознании гражданкой Юриной Мариной Сергеевной, 1982 года рождения, гражданина Смолина Ильи Антоновича, 1979 года рождения, в котором гражданка Юрина узнала человека, сорвавшего с ее шеи золотую цепочку. Задержание было произведено в баре «Радуга» оперуполномоченными отдела уголовного розыска Гагаринского УВД Москвы Стуловым С. Т. и Киреевым И. И.

В машине Илья попробовал поговорить с оперативниками «по-людски». Запинаясь, он объяснял, что действительно никогда не видел эту девушку. Произошла ошибка, и он ни в чем не виноват. Девушка просто обозналась. Оперативники слушали молча. Илья объяснил, что он не стал бы срывать никаких цепочек или что-нибудь еще, потому что ему сейчас категорически нельзя попадать в милицию. У него еще не кончился срок условного наказания. А он не такой дурак и знает, что второй раз условного срока ему никто не даст. Вдобавок еще и первый приплюсуют.

Услышав про условный срок, оперативники оживились.

— Воровство?

— Нет, употребление наркотиков.

— Приплюсуют, можешь не сомневаться, — сказал Стулов.

— Но я правда ее никогда не видел!

— Так ты же торопился. — Киреев, усмехаясь, обернулся на заднее сиденье. — Сорвал и побежал. А лицо рассмотреть не успел. Только зря ты, как дурак, в ближайшем баре расположился. Сел бы на электричку, и не нашли бы мы тебя никогда. А так нашли.

— Ну вот видите, — оживился Илья. — Вы же сами говорите.

— Что я говорю?

— Что любой нормальный человек на моем месте, если бы он украл, попытался бы сразу скрыться как можно дальше. А не сидел бы спокойно в ближайшем баре.

— Так ты же не нормальный, — подал с водительского сиденья голос Стулов. — Ты же наркоман.

— Я не наркоман. Я три месяца провел в клинике. Меня вылечили.

— Бывших нариков не бывает, — авторитетно заявил Киреев и зевнул. — Всегда случается рецидив. Вот как у тебя. Трубы загорелись, и побежал цепочки срывать.

— Не срывал я никаких цепочек. — Илья все еще пытался апеллировать к логике. — Ну вы же сами видели, что я пиво пил. Я в этом баре час минимум сидел. Ну если бы у меня трубы горели, стал бы я в нем сидеть?

— Но ты же сидел.

В отчаянии Илья откинулся на сиденье и посмотрел в окно. Машина въезжала на территорию Гагаринского УВД.

В отделении оперативников встретил ответственный дежурный УВД капитан милиции Лазарчук.

— А это кто? — кивнул он на Илью.

— По сегодняшнему делу с этой Юриной, с которой цепочку сняли. Оформляй.

Оперативники оставили Илью внизу, а сами стали подниматься по лестнице.

— Оперативно работаете, — крикнул им вслед дежурный.

— Стараемся.

Капитан вернулся на свое место и разложил бумаги:

— Ну чего, задержанный, давай оформляться. Документы есть?

Илья вытащил паспорт.

— Смолин, Илья Антонович. Так, Илья. Антонович, давай все из карманов на стол.

Илья полез по карманам. На стол легла пачка сигарет, за ней последовали зажигалка, смятые деньги, горсть мелочи, записная книжка, связка ключей. Напоследок Илья еще раз похлопал себе по всем карманам.

Дежурный переписал все вещи, тщательно пересчитал деньги, включая мелочь.

— Так, значит, слушай: одна пачка сигарет импортных — восемь штук, — он открыл пачку и показал Илье ее содержимое, — одна зажигалка многоразовая позолоченная с инициалами Д. К, одна записная книжка в кожаном переплете, три ключа на кольце, деньги в количестве… двести пятьдесят семь рублей.

Все правильно? Прочитай еще раз и распишись где галочка.

Илья расписался на протянутом ему протоколе.

— А куда меня сейчас?

— «Куда», «куда», никуда. В «обезьяннике» посидишь, пока ребята не освободятся. Ты что, первый раз, что ли?

— Да нет, был один раз уже.

Дежурный вышел из-за перегородки, для проформы проверил, не осталось ли у Ильи что-нибудь в карманах, и стал открывать решетку.

— Ну так чего тогда спрашиваешь? Сам все знаешь. Порядки с тех пор не изменились. Заходи давай.

— А можно с меня хотя бы наручники снять? — попросил он. — Я же отсюда не убегу.

— Кто надевал, тот пусть и снимает, — ответил дежурный, закрывая решетку. — Может, ты себе тут вены вскроешь, а мне потом отвечать.

Вернувшись за перегородку, дежурный стал складывать изъятые вещи в коробку. К Илье он потерял всякий интерес. Когда дело дошло до записной книжки, машинально перелистал ее с конца на начало. Потом взял в руки зажигалку. Посмотрев сквозь стекло на Илью, дежурный снял трубку телефона и набрал внутренний номер:

— Иван, это вахта. Спустись-ка сюда, тут по этому Смолину одна интересная вещь выяснилась.

Киреев спустился через пять минут:

— Чего такое?

— Зайди сюда.

Илья видел, как за стеклянной перегородкой дежурный что-то показал оперативнику, и тот, кивнув головой, посмотрел на Илью.

— Выходи, — сухо сказал Киреев Илье, когда дверь «обезьянника» открылась.

Подталкиваемый в спину, Илья начал подниматься по лестнице на второй этаж. Киреев молча шел сзади. Илья не выдержал:

— Что-нибудь случилось?

— Случилось, случилось. Шевелись быстрее.

Второй этаж здания был пуст. У большинства сотрудников рабочий день уже закончился, и они ушли домой. После лестницы свернули налево, прошли три двери и вошли в кабинет.

В кабинете сидел уже знакомый Илье младший лейтенант Стулов, который зевал и почесывал правую ладонь.

— Чего там? — спросил он Киреева.

Не говоря ни слова; Киреев поставил на середину комнаты стул и посадил на него Илью. Так же молча он расстегнул Илье наручники и приковал его за одну руку к стулу.

— Дай наручники, — не оборачиваясь, сказал он Стулову.

— Что вы собираетесь делать? — Илья попытался дернуться, но руки Киреева вдавили его в сиденье стула. — Вы не имеете права.

Та же операция была проделана со второй рукой. Теперь Илья был прикован к стулу с двух сторон, и, если бы он попытался встать, ему пришлось бы сгибаться под прямым углом.

Киреев отошел к столу и глотнул чай из стакана.

— Это произвол! — повторил Илья. — Я имею право на адвоката.

Ответом ему был оглушительный удар в живот.

Илья задохнулся и от боли согнулся пополам, но Киреев, схватив его за волосы, вернул в исходное положение и несколько раз сильно ударил по почкам. Потом он отошел обратно к столу и снова взял стакан с чаем.

Илья попытался встать, но спинка стула вынуждала его сгибаться вперед. Однако встать ему все-таки удалось.

Дата добавления: 2015-07-16