Царица доказательств 4 страница

Поднявшись по лестнице к переходу, Света остановилась, чтобы купить какой-нибудь журнал. Она выбрала пару криминальных еженедельников, газету с развернутой телепрограммой на следующую неделю и журнал с историями из жизни звезд. Она как раз отошла в угол и открыла сумку, чтобы убрать туда покупки, когда перед ней возник сотрудник милиции:

— Здравствуйте. Младший сержант Цигикало. Разрешите ваши документы.

Света достала из сумки студенческий билет и протянула милиционеру. Пока тот внимательно изучал документ, Света убрала журналы в сумку.

— Что-нибудь не так?

— Паспорт ваш, девушка, хотелось бы посмотреть, — сказал Цигикало, продолжая держать студенческий билет открытым, — а то ведь в студенческий билет прописку не ставят. Светлана Архангельская, так? Где прописаны, Светлана?

— У меня регистрация в общежитии по адресу… Там сейчас идет перерегистрация… — Света на секунду замешкалась, но тут же спохватилась: — Между прочим, товарищ младший сержант, продленный студенческий билет дневного отделения является абсолютно легитимным документом.

— Понятно, — сказал младший сержант, убирая студенческий билет себе в карман. — Придется вам, Светлана, пройти со мной. Сейчас все проверим. Много выпили?

— Бокал пива, — растерявшись, ответила Света.

— А мне кажется, что не только пива, — сержант взял Свету за локоть. — Но это мы тоже проверим. Проходите.

— Да что тут проверять, — разнервничалась девушка. — Я сейчас позвоню в общежитие, и'вам все подтвердят. — Света попыталась достать мобильный, но Цигикало сильно сжал ее локоть и прошипел ей прямо в лицо:

— Слушай, ты. Ты чего хочешь, чтобы я на тебя наручники надел? Заткнись и иди в отделение! Там разберемся. Если все будет нормально, пойдешь куда шла, — добавил он уже более спокойным тоном.

В отделении милиции метрополитена находился еще один сотрудник в погонах старшего лейтенанта. Он сидел за столом, воротник рубашки был расстегнут.

— Это кто у нас? — спросил он Цигикало.

— Ни паспорта, ни прописки, — ответил тот, подталкивая Свету вперед и закрывая дверь. — И нетрезвая вдобавок ко всему. Сейчас будем разбираться.

— Будем разбираться, — весело сказал старший лейтенант. — Присаживайтесь. — он показал Свете рукой на стоящий сбоку от него стул и представился: — Старший лейтенант Петров.

Света села, поставив на колени сумку.

— Почему документы с собой не носим?

— У меня при себе есть продленный студенческий билет. — Света старалась говорить как можно спокойней. — Он, кстати, сейчас находится в кармане у вашего сотрудника. Мне его так и не вернули.

— Оружие, наркотики, запрещенные предметы при себе имеются?

— Нет, не имеются. — подобные вопросы начали раздражать Свету.

— Придется проверить. Иван, — обратился он к младшему лейтенанту, — проверь у девочки сумку.

Цигикало подошел к Свете с довольной ухмылкой. Вернувшись на свое место, он бесцеремонно принялся вытряхивать содержимое сумки на стол. Посыпались тетради, ручки, только что купленные журналы, пачка сигарет, жвачка.

— Ого, — сказал Цигикало, — смотри-ка, что у нас тут есть.

В руках он держал выпавшую из сумки пачку презервативов.

— Гондоны, — радостно сказал старший лейтенант. — Что, подрабатываешь в свободное от учебы время?

— Да как вы смеете! — Света почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. — Я на вас жаловаться буду!

— Слушай, девочка, — старлей близко наклонился к Свете, — давай-ка я тебе все объясню. Пока ты просто остановлена. Заметь, не задержана. Поэтому никаких протоколов пока никто не составляет.

— А какие могут быть протоколы? — Света уже говорила сквозь слезы. — О чем? О том, что я пива в кафе выпила? Давайте экспертизу проведем, чтобы я в трубку дунула!

— Ты не спеши, — хохотнул Цигикало. — Скоро дунешь. — Он уселся напротив Светы и, щурясь, смотрел на девушку, скользя взглядом по ее телу.

— Так вот, — как ни в чем не бывало продолжал старший лейтенант Петров. — Протоколы могут быть любые. За то, что тебя остановили, за занятие проституцией. Найдутся свидетели, которые видели, как ты приставала к потенциальным клиентам. Или, например, за хранение наркотиков, которые ты отказалась выдать и которые были изъяты у тебя при обыске. К тому же, если будет протокол, придется тебя отправлять в местное УВД, а там не два сотрудника, как здесь, там человек десять наберется. Ну что, — рука старлея легла Свете на ногу, — мы друг друга поняли? Будешь умной девочкой, через час отсюда выйдешь. А не будешь, можешь вообще не выйти. Давай раздевайся.

Света зарыдала. В этот момент в дверь отделения застучали кулаками.

— Посмотри кто, — сказал старлей Цигикало.

Тот открыл дверь, его массивная фигура загородила

всхлипывающую Свету.

— Что такое?

Из-за двери раздался голос Германа:

— Пять минут назад вы задержали девушку. Это наша знакомая, мы были вместе. Я хотел бы знать, за что она задержана.

— Гер, сделай что-нибудь. Они хотят меня изнасиловать! — крикнула Света.

Цигикало, не пропуская Германа с Василием внутрь, вышел из отделения и закрыл дверь.

— А ты кто такой?

Рядом с двухметровым амбалом Цигикало худенький Герман казался совсем маленьким.

— Герман Городецкий. Студент Юридической академии. Вот мои документы. Предупреждаю, если вы сейчас же не отпустите девушку, я звоню в УСБ. Знаете, что это такое?

Цигикало мрачно посмотрел на Германа.

— Звони. Только аккуратней смотри. А то иногда трубка током сильно бьет. Прямо по мозгам.

Вернув Герману документы, Цигикало окинул взглядом стоящего рядом Василия и скрылся в отделении. В двери щелкнул замок.

Снова оказавшись перед запертой дверью, друзья начали судорожно соображать, что им делать дальше. Герман попытался соединиться с управлением собственной безопасности, но мобильный отказывался работать в метро.

— Черт! — Герман сильно стукнул мобильным об ногу. — Не соединяет! Слушай, Вась, ты оставайся здесь на виду, смотри, что будет. Если кто-нибудь из них выйдет, говори, что я пошел звонить в УСБ. Если они Светку куда-нибудь поведут, как хочешь, но тяни время до моего прихода. Я мигом — наверх и обратно. Хоккей?

Не дожидаясь ответа, Гера сорвался с места и, расталкивая во все стороны неторопливо бредущих пассажиров, побежал в сторону выхода. Вслед ему понеслись возмущенные крики попавших под руку сограждан. Зацепившись ногой за чью-то сумку на колесиках, он чуть было не полетел под ноги толпы и только чудом сумел удержать равновесие.

Из двух идущих вверх эскалаторов работал только один. О том, чтобы быстро на нем подняться, не было и речи. Оба ряда были плотно забиты людьми. На полной скорости Гера влетел на неподвижный эскалатор и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал вверх.

Разговор в отделении тем временем принял иное направление.

— Думаешь, это он серьезно насчет УСБ? — спросил Цигикало.

— Хрен его знает, — Петров с явным сожалением смотрел на Свету, — все равно ничего не докажут. Как он выглядит, наш пионер-герой.

— Тощий, мелкий. Одно слово — придурок. И второй с ним такой же. Правда, поздоровее.

— Гера обязательно позвонит! — слезы, смешанные с тушью, все еще текли по щекам Светы, однако появление друзей частично вернуло ей уверенность. — У него в мобильном телефоны всех ведомств забиты.

— Заткнись, сука, — оборвал Свету Петров, барабаня пальцами по столу. — Иван, выйди глянь, чего там происходит.

Цигикало вышел за дверь и через минуту вернулся:

— Один тут стоит, а мелкого нет.

— Понятно. — Петров перестал барабанить и, сжав зубы, посмотрел на Свету. — Так, сука. Слушай меня очень внимательно. Сегодня тебе повезло. Потому что ничего не было. Усекла? Ничего не было. Если ты хоть одной живой душе что-нибудь скажешь, я тебя лично закопаю. Но перед этим я тебя так изувечу, что на тебя ни один некрофил не поведется. Усекла?

— Где тебя искать, мы знаем. — Цигикало навис над Светой с другой стороны. — Ты нам все очень подробно рассказала. И по компьютеру мы тебя пробьем.

— Все, собирай свои манатки поживее, вытирай сопли и думай о том, что я тебе сказал, — отрезал Петров.

Он взял из пачки сигарету и, наблюдая, как Света собирает в сумку вещи, закурил. Он специально выпускал дым в сторону Светы.

— На, не забудь, — Цигикало небрежно швырнул на стол Светин студенческий билет, — а то еще остановят по дороге.

Выбежав из метро на улицу, Герман отошел к закрытому входу, в сторону от потока выходящих пассажиров. Только сейчас он заметил, что до сих пор до боли в пальцах сжимает в руках мобильник. Пролистав справочник, Герман нашел телефон УСБ и нажал кнопку «соединить». На другом конце трубку взял дежурный. Герман, торопясь, начал объяснять ситуацию:

— Меня зовут Герман Городецкий. Я хочу сделать экстренное заявление. Пятнадцать минут назад на станции метро «Проспект Мира» сотрудниками милиции была незаконно Задержана девушка. Моя знакомая. У меня есть данные, что ее силой удерживают в отделении милиции на станции с целью сексуальных домогательств. Я хочу, чтобы вы приняли срочные меры… Что значит — еще ничего не произошло? А вы станете ждать, чтобы произошло! Я не кричу, извините. В любом случае вы обязаны официально зафиксировать мой звонок. До свидания.

Захлопнув крышку телефона, Гера бросился обратно, и опять ему пришлось продираться сквозь людей — на этот раз, чтобы попасть в метро.

— Ну как, дозвонился? — первым делом поинтересовался Вася, который нервно ходил туда-сюда возле двери отделения.

— Порядок. Чего было?

— Этот бугай выходил, по сторонам смотрел.

— Тебя видел?

Вася кивнул головой.

— Он еще, как меня увидел, тебя высматривать начал. А потом сразу обратно ушел.

— Ничего, пробьемся, — заверил Гера.

Он подошел к двери и постучал.

— Открыто, — раздалось из-за двери.

Оба милиционера спокойно сидели за столом и курили. Между ними сидела Света. Она уже не плакала, но опухшие глаза и покрасневшие щеки говорили сами за себя.

— Так что следующий раз, девушка, — наставляющим тоном сказал Петров, как бы продолжая прерванный появлением Германа разговор, — обязательно носите с собой паспорт. Время у нас сейчас опасное, постоянные взрывы. Шахидки эти опять же. Естественно, что мы, работники милиции метрополитена, должны быть вдвойне, втройне бдительней: Особенно в час пик, когда все с работы едут. Можете идти.

Света поднялась со стула и, пошатываясь, направилась к выходу.

Оба лейтенанта вопросительно уставились на Германа.

— Имейте в виду, — сказал Городецкий, — три минуты назад я по телефону сделал заявление в УСБ. Мой звонок официально зарегистрирован. Кроме того, я не намерен так просто оставить это дело. В ответ на ваши противоправные действия завтра же на стол вашего начальства ляжет жалоба.

— На что жаловаться будете? — иронично поинтересовался Петров. — На бдительность сотрудников милиции метрополитена?

— Жаловаться будем на незаконное задержание и сексуальные домогательства, — сказал Герман.

— А никаких домогательств не было, — Петров придал лицу удивленное выражение. — Светлана, — окликнул он девушку, — разве были какие-то домогательства?

— Не было, — тихо откликнулась Света. — Я могу идти?

— Конечно, идите, — радушно предложил Петров. — Я же вас отпустил. Ну вот видите, — Петров недоуменно развел руками, — ничего не было. Хотя если вы все-таки хотите писать жалобу — пишите. Это право любого гражданина.

— Напишу, — пообещал Гера.

Когда студенты покинули отделение, какое-то время там стояло молчание. Первым тишину нарушил Петров:

— Бойкий паренек.

— Таких бойких пареньков, — отозвался Цигикало, — в асфальт закатывать надо. А потом ходить по ним сверху.

Не сговариваясь, все трое молча вышли на улицу. Света двигалась как сомнамбула. Оказавшись на улице, в молчании дошли до скамейки. Здесь у Светы началась истерика. Она кричала, что в общежитие больше не вернется и завтра же уезжает домой. Когда истерика закончилась, Света рассказала обо всем, что произошло в отделении.

— Подонки, — отреагировал Герман. — Они за это ответят. Завтра же подадим жалобу.

— Гера, я не стану писать жалобу, — твердо сказала Света.

— Этого нельзя так оставлять.

— Ты не понимаешь. Они же меня убьют. Найдут и убьют. Они ни перед чем не остановятся.

Гера, ища поддержку, посмотрел на Васю Авдеева, но тот лишь молча курил, глядя в землю.

Приехав к Герману домой, Света тут же отправилась спать, предварительно приняв душ и выпив успокаивающее, которое нашлось в домашней аптечке. Когда она уснула, Гера с Василием ушли на кухню, плотно закрыв за собой дверь.

— Ну что собираешься делать? — спросил Авдеев.

— Все то же, — отозвался Гера. — Надо только узнать как.

Через несколько минут он уже набирал номер Виноградова.

— Алло, Георгий Анатольевич? Добрый вечер, это Герман Городецкий. Извините, за беспокойство. Просто очень важное дело.

…Полночи друзья просидели за Гериным компьютером, составляя заявление. К трем часам ночи было составлено два идентичных заявления с жалобой на противоправные действия сотрудников милиции. Одно за подписью Германа Городецкого, второе — за подписью Василия Авдеева. В заявлении присутствовали «сексуальные домогательства в отношении третьего лица», «применение физической силы», «угроза расправы».

На следующий день, после предварительного разговора со Светой, экземпляры обоих заявлений были посланы сразу в два ведомства — в Московскую прокуратуру и в Генеральную. И там, и там имелись управления Транспортной прокуратуры. На всякий случай Гера с Васей решили подстраховаться. Как говорится, больше не меньше.

Еще через день обоих друзей вызвали в Московскую прокуратуру. Следователь внимательно расспросил обоих о произошедших событиях. В течение рассказа он время от времени заглядывал в разложенные перед ним документы и согласно кивал головой.

— Да, все так и было, — сказал он. — Получив ваши заявления, мы сразу проверили данные камер наблюдения. Там зафиксировано и задержание этой девушки, и ваш разговор с сотрудником милиции. Задержание, безусловно, было произведено в нарушение закона. Так что не волнуйтесь, оба сотрудника уже получили по строгому выговору. От лица сотрудников Прокуратуры метрополитена благодарю вас за проявленную бдительность.

Друзья выслушали эту тираду молча.

— Простите, — сказал Герман, — а то, что ее чуть не изнасиловали, — это нормально? За это они даже строгого выговора не получили?

— Ну знаете, — развел руками следователь. — Никаких свидетельств этого инцидента нет. Вы это видели, молодой человек? Нет. А от потерпевшей даже заявления нет.

— А вы понимаете, что она боится писать заявление? Ее запугивали! — взвился Городецкий. — Ей угрожали расправой. Она теперь даже на улицу выходить боится.

— Нет, вы тоже меня поймите, — сказал следователь. — Я не могу завести дело на пустом месте. Просто потому что мне об этом кто-то сказал. Доказательств же нет. Вот мы проверили камеры — да, факт незаконного задержания налицо. А здесь что? Одни слова. К сожалению, такие случаи каждый день происходят. Впрочем, если вы хотите, я могу вам дать пустые бланки заявлений — на тот случай, если вы еще что-нибудь обнаружите. Все-таки заявление от потерпевшей — более весомая улика.

Следователь достал из папки несколько отпечатанных бланков и протянул их через стол Герману.

— Хотя на самом деле, — следователь потер лоб, — не думаю, чтобы это имело особый смысл. Вон у меня в шкафу две нижние полки с аналогичными заявлениями, — он показал рукой на шкаф, забитый множеством черных папок. — Тоже в основном либо сексуальные домогательства, либо взятку вымогали. Беда в том, что доказать это практически нереально? До суда в лучшем случае десятая часть доходит.

— Но ведь доходит?

— В основном когда с поличным. Сейчас как раз одного начальника по сто тридцать первой судят.

— Изнасилование, — сказал Герман.

— Ага, — кивнул головой следователь. — Взяли в таком виде, что даже отпираться не пробовал. Так что смотри, если еще кого-нибудь найдешь, приноси написанные заявления. После этого вызовем потерпевших на допрос, попробуем разобраться.

Герман встал и молча направился к двери. Василий поднялся и последовал за ним. У выхода Герман остановился и повернулся к следователю:

— А вы никогда не думали поставить камеры не только снаружи отделений милиции, но и внутри. Чтобы следующий раз доказательства были.

На улицу оба вышли в подавленном настроении.

— И что теперь? — спросил Авдеев.

Герман, сжав губы, молчал. Потом жестко улыбнулся:

— Как говорил кто-то из древних, хочешь, чтобы было хорошо, сделай это сам.

Перед тем как звонить оперативнику Андрееву, Дима, следуя совету главного редактора, решил вначале как следует подготовиться. Но желания лезть с утра в Интернет не было никакого, Дима по личному опыту знал, что, сев за компьютер, он отойдет от него только вечером. Поэтому с утра решил съездить на рынок, ознакомиться, так сказать, с ассортиментом, а заодно, прикинувшись покупателем, пообщаться с продавцами.

По идее, лучше всего было бы ехать на «Горбушку», но сегодня суббота, а следовательно, там будет не протолкнуться. Надо было искать какие-нибудь другие варианты.

Припоминая известные ему рынки, где активно торговали «пираткой», Дима сделал большую чашку растворимого кофе и, выудив из лежащей на столе пачки сигарету, вышел на балкон.

По Ленинскому проспекту в обе стороны двигались потоки машин, хотя они были не такими плотными, как в будничные дни. Дима сделал большой глоток кофе, зажег сигарету и задумался.

Достаточно большой ассортимент был на Савеловской, но все эти палатки находились при входе на рынок аудио- и видеотехники. К тому же там был еще и вещевой рынок, а значит, опять толкучка. Кроме того, на Савеловском торговали преимущественно пиратскими РУЭ с художественными фильмами, а это было не совсем то, что нужно Диме.

Большие рынки были в Митине, в Марьине и Выхине, но для этого пришлось бы переться на другой конец города. Тем более что в Выхине Дима давно не был, а на рынке в Митине, как он слышал, недавно было проведено несколько массивных облав на торговцев пиратской продукцией.

Наиболее логичным и удобным вариантом была Комсомольская. Площадь трех, а точнее даже двух, вокзалов — между зданиями Ленинградского и Ярославского. Потолкаться там, конечно, придется основательно, но смысл в этом был.

В палатках на Комсомольской никогда не было какого-то уж очень впечатляющего ассортимента. Более того, во всем, что касается музыки, кино или стандартных компьютерных дисков типа «Весь «Windows» или «Последние телефонные базы МВД», эти палатки сильно уступали даже рынку на Савеловской. Однако держатели этих палаток (или держатель, поскольку представленная продукция имела явно одинаковое происхождение) абсолютно не пытались ни с кем соревноваться. У них была другая специфика, и вот эту нишу они заполнили целиком.

Продукция, представленная на Комсомольской, всегда носила экстремальный характер, а стандартные пиратские диски вроде последних альбомов молодых отечественных дарований служили для этой продукции не более чем фоном.

Здесь торговали преимущественно жесткой порнографией всех стилей и направлений (включая документальные съемки истязаний, скотоложства и педофилии), а также теми специфическими компьютерными наработками, которые не встретишь абы где: всевозможными вирусами, программами взлома серверов, базами паролей для входа на все правительственные сайты и тому подобными делами.

Соответственно и люди, жаждущие купить подобную продукцию, сильно отличались от рядовых потребителей, любителей купить побольше и подешевле.

Здешние покупатели, если они, конечно, не были пассажирами отъезжающих электричек, были покупателями постоянными. Раз в неделю или раз в месяц, в зависимости от склонностей и материального достатка, они появлялись возле прилавков, для того чтобы, проходив несколько часов с равнодушным видом, выбрать момент, когда народ слегка рассосется, сунуть в окошко влажные от длительного нахождения в руке деньги и, получив товар, быстро уйти и не возвращаться до следующего раза.

Рынок на Комсомольской был уникален еще и тем, что создавалось впечатление, как будто он находится не в самом центре Москвы у всех на виду, а в какой-нибудь Голландии, где все можно и никаких запретов на торговлю порнографией не существует.

Мимо палаток с выставленным на всеобщее обозрение товаром спокойно прогуливались милицейские наряды, которые на деле были самыми что ни на есть постоянными клиентами. Правда, покупать они ничего не покупали, а брали так — посмотреть и вернуть.

Даже в период самой активной борьбы с порнографией, когда ее изымали повсюду, даже из сумок случайно остановленных граждан, когда закрыли даже «Горбушку», рынок на Комсомольской продолжал исправно функционировать. Правда, количество активно торгующих клубничкой палаток сократилось тогда до трех.

Впрочем, менее чем через три месяца рынок заработал с новой силой, а по телевизору так и не прошло ни одного сюжета, связанного с этим нарушением.

Очевидно, люди, державшие рынок в руках, сидели очень высоко. Или очень высоко сидели их покровители.

Выйдя из метро, Дима застал стандартную вокзальную сцену. Два милиционера лениво били дубинками лежащего слева от выхода бомжа. Рядом валялась бутылка, из которой медленно вытекал дешевый портвейн.

— Совсем охамел, козел! — кричали по очереди милиционеры. — Больше негде бухать?

Выходящие из метро люди шли мимо, не обращая никакого внимания на происходящее. Подобные разборки происходили здесь постоянно. В воздухе стоял характерный вокзально-площадной запах, в котором хаотично смешалось несколько классических компонентов: аромат жарящейся повсюду шаурмы, вонь от бомжей и тухлый запах пролитого алкоголя.

Дима решил не тратить время на осмотр «стандартных» точек. Продавцами на них обычно работали семнадцатилетние пацаны, которые получали двести долларов в месяц при двенадцатичасовом рабочем дне и плохо разбирались даже в собственном товаре. Он сразу направился к интересовавшим его палаткам.

Однако здесь его ожидало разочарование. Во-первых, возле палаток толпилось много народа, а во-вторых, при беглом осмотре ассортимента он не увидел ничего экстраординарного. Это, конечно, была порнография, но стандартная, такой в Интернете навалом.

Ассортимент кочевал из палатки в палатку, разве что порядок расстановки дисков был разным. Дима подумал, что он проездил зря. Для того чтобы как-то сбить разочарование от впустую потраченного времени, он решил перекусить. Вокруг находилось с десяток уличных кафе, Дима направился в то, которое было ближе, да и выглядело вроде поприличней. К тому же там было много свободных мест. Дима взял крабовый салат и жареную курицу с картошкой и уселся так, чтобы была видна площадь.

Пока он ел, его внимание привлек небольшой магазинчик с деревянной дверью, открывающейся внутрь, и без каких-либо опознавательных знаков. Магазинчик больше всего походил на строительную бытовку, разве что только окон не было. Дима бы никогда не подумал, что там что-нибудь продают, но дверь открылась, и из «бытовки» вышел солидный седой мужчина лет под шестьдесят с «дипломатом» в руках. Посмотрев по сторонам, он двинулся в сторону автостоянки.

В груди у Димы запульсировала журналистская жилка. Его первым желанием было вскочить и зайти внутрь. Но он решил не торопиться, а понаблюдать, как будут развиваться события дальше. В конце концов, солидный господин мог приезжать за какими-нибудь документами. Однако что-то подсказывало Диме, что это не так. Для того чтобы не лишаться такого удобного наблюдательного пункта, он взял еще одну порцию салата и чашку кофе.

В течение следующего получаса он засек двоих мужчин. Оба вошедших внутрь были солидными на вид господами средних лет. Дима отметил для себя, что посетители предпочитают заходить поодиночке. Так, например, второй посетитель, зайдя в «бытовку», когда там находился первый, сразу же вышел. Однако далеко уходить не стал. Перейдя к стоящей неподалеку палатке, он закурил и явно стал ждать, когда уйдет предыдущий посетитель. Как только тот вышел, второй выбросил недокуренную сигарету и пошел к магазину.

Внутри он провел минут десять. К этому времени Дима уже закончил с едой и стоял рядом с дверью. Вышедший покупатель бросил быстрый взгляд на Диму и направился к стоянке. Дима вошел внутрь.

В магазине был всего один большой стеллаж, но зато кинопродукция, выставленная на нем, была представлена широко, во всех возможных форматах. Были и устаревшие, но все еще пользующиеся большим спросом видеокассеты, были и ОУО, и компьютерный М РЕС 4. По правую руку за столиком сидел бородатый сорокалетний мужчина и читал книгу. Окинув Диму быстрым взглядом, он продолжил чтение.

Дима принялся добросовестно читать названия и краткие аннотации к ним. На десятой кассете он сообразил, куда попал, названия говорили сами за себя — «Молодые солдаты», «Глубоко в ж…», «Мужская тюрьма». Дима посмотрел на противоположную полку — «Большие члены», «Толстячок», «Юность Петра».

Это порнуха для «голубых». Однако это было уже что-то. По крайней мере, ассортимент здесь был гораздо шире, чем в предыдущих палатках, а тематика позволяла надеяться на нечто большее. Да и продавец, судя по возрасту, был «знающим» человеком.

— Может, вам помочь? — услышал за своей спиной Дима. — Что-то подсказать?

Он обернулся. Книга лежала в стороне, а продавец встал и внимательно рассматривал Диму.

— Ищете что-нибудь конкретное?

— Да я не знаю. — Дима срочно придумывал, как бы ему начать беседу. — Но, похоже, у вас ничего такого нет.

— Смотря что вам нужно, — улыбнулся продавец. — У нас, если вы заметили, специфический подход.

— Заметил, — Дима тоже улыбнулся. — Но, понимаете, хотелось бы чего-нибудь поэкстремальнее.

— Групповухи много. Или вот — «Мужская тюрьма». Это классный художественный фильм о насилии над заключенными.

— А он с пытками?

Продавец внимательно посмотрел на Диму.

— Нет, он без пыток.

— Понимаете, хотелось бы чего-нибудь жесткого. И желательно не художественного. Изнасилования там или еще лучше — убийства. Или дети.

Продавец резко помрачнел:

— Ты чего, парень, меня за лоха, что ли, держишь? — грубо спросил он. — Я таким не торгую. Знаешь, сколько лет дают за то, о чем ты сейчас сказал?

— Извините, я ничего такого не имел в виду, — Дима уже не сомневался, что нашел то, что искал, — я просто подумал, что, может быть, вы знаете, где это можно найти.

— В Интернете. — продавец опять углубился в книгу.

— Я искал в Интернете, набирал в поисковике. Но меня постоянно отсылали на какую-то левую фигню.

Продавец засмеялся, не поднимая глаз от книги.

— А ты что считаешь, что у такого сайта будет адрес — педофилия точка ру?

Дима достал из сумки блокнот и ручку:

— Извините, я вот здесь записал адрес своей электронной почты, — он протянул продавцу бумажку, но тот даже не оторвался от книги.

Корякин положил бумажку на стол. На ней было написано: Salап[e-mail].

— Не могли бы вы, если узнаете вдруг, скинуть мне ссылку на реальный сайт.

Продавец глянул на листок:

— Ты что, сатанист, что ли?

— Есть немного.

Дима убрал блокнот в сумку и направился к выходу:

— Спасибо. Всего доброго.

Когда он ушел, продавец еще раз посмотрел на листок и убрал в нагрудный карман.

Дойдя до метро, Дима осмотрелся. Прямо перед входом в здание Ленинградского вокзала, лавируя между прохожими, на скейтах каталось несколько подростков. Дима остановил одного:

— Слушай, ты не знаешь, где тут ближайшее Интернет-кафе?

— Полтинник.

Дима достал из кармана пятьдесят рублей.

— Вон там. — Пацан показал рукой на противоположную сторону.

— Точно?

— Зуб даю, — авторитетно сказал тот, забирая пятьдесят рублей.

В Интернет-кафе Дима зашел на сайт бесплатной почты и завел себе ящик с адресом — Salап[e-mail].

Дома Дима сразу же сел за компьютер. Телефоны провайдера были заняты. Дима поставил автодозвон и отправился на кухню ставить чайник. Он сделал кофе и успел его выпить, а модем по-прежнему не желал соединяться. Дима подумал о том, что с модемными соединениями пора завязывать, а с ближайшего гонорара провести себе оптоволоконную сеть.

Через полчаса удаленный компьютер все-таки соблаговолил ответить, и Дима вошел в сеть. Он сам толком не знал, что именно собирается искать, поэтому набил в строчке поиска — «пиратская продукция» — и нажал Oк. Компьютер выдал 13 675 ссылок.

Осилить это было нереально. Тогда он набрал «компьютерное пиратство». Ссылок оказалось в два раза больше. Дима набрал — «преступления, связанные с производством пиратской продукции». Ссылок оказалось три тысячи с небольшим. С этой цифрой уже можно было начинать работать. Дима отсортировал сообщения по дате и попросил выдать ему все за последние два года. Получилось две тысячи. Дальше идти было некуда, и Дима принялся читать все подряд.

На поверку сообщений оказалось значительно меньше, потому как некоторые повторялись по нескольку раз, какие-то дублировали друг друга, отличаясь несколькими словами. Это обнадеживало.

Дата добавления: 2015-07-16