Я нахмурилась, Джулиана приколола бардовые шпильки под выпускной колпачок на голове. Он был квадратным и неудобным, что не заставляло меня чувствовать себя состоявшейся вовсе.
— Чья это была идея, носить шляпы, которые заставляют нас выглядеть глупо, в день, когда мы должны чувствовать себя умными? — Спросила я.
Джулиана усмехнулась. Сэм скрестил руки на груди и прислонился к косяку.
— Я думаю, что ты выглядишь очень красиво и невероятно умно.
Я выдавила небольшую улыбку.
— Спасибо.
— Я удивлен, что ты можешь уместить весь свой мозг в кепке, — добавил Сэм, натягивая свои круглые очки, словно панцирь черепахи.
Один смешок вырвался изо рта Джулианы, а потом, поджав губы и качая головой, продолжила закалывать булавки в мои волосы.
— Очень смешно, – сказала я, изо всех сил стараясь тоже не рассмеяться. Джулиана поцеловала меня в щеку.
— Все сделано, — сказала она, став рядом с мужем.
Сэм провел рукой по спине Джулианы. Моя мама прижала свои пальцы к губам, а затем положила руку за плечо Сэма.
— Посмотри на нее.
— Смотрю, — ответил Сэм спокойно.
На их лицах было выражение смеси радости и грусти. Я стала свидетелем того, что они потеряли, оплакивая дочь, и праздновали, когда нашли ее.
Зазвонил сотовый телефон Джулианы, и она ответила бодрым голосом:
— Привет, Вероника. — Ее голос сразу понизился до шепота, и она нырнула в прихожую. — Я не... да, она здесь. Я не знаю. Я уверена, что она могла бы, но... ладно. Конечно. Конечно. До свидания.
Она вернулась в комнату, ее глаза метались между Сэмом и мной.
— Уэстону... не очень хорошо.
— Его астма? — Я спросила, делая шаг.
Она покачала головой.
— Что случилось? — спросил Сэм.
— Он расстроен, — сказала Джулиана.
Я знала, что она имела в виду, и, по-видимому, так же Сэм, потому что его глаза загорелись пониманием.
— Я не знаю, как заставить его чувствовать себя лучше. Я пробовала, — сказала я.
— Я не уверен, что кто-то сможет, — сказал Сэм.
— Это то, над чем ему, возможно, придется работать самому.
— Он думал о поступлении в ОСУ, — сказала я.
— Он что? — спросил Сэм, вышел из дверного косяка, чтобы стать прямо.
— Затем, он попросил меня записаться в университете Северного Техаса. Это меньше чем в часе езды от института искусств Далласа.
Джулиана взглянула на Сэма, прежде чем посмотреть на меня.
— Это то, что ты хочешь?
Немного поколебавшись, я покачала головой.
— Нет. Я хочу поехать в ОСУ.
— Тогда, ты не передумаешь, — сказал Сэм.
Я посмотрела на свои ногти.
— Он получил хорошие оценки. Уэстон сказал, что УСТ предлагает те же программы, но там несравнимая художественная школа с ОСУ. Так как я еще серьезно не решила, он не понимает, почему я не хочу менять школу.
— Он не должен понимать, — сказал Сэм.
— Я не безразличен к его чувствам. Я признаю свой страх. Я не могу представить, как бы я себя чувствовал, если бы я был на его месте, — сказал он, любя глядя на жену. — Я уверен, что это беспокойство незнания, что может произойти, когда вы чувствуете к кому-то. Но он должен отпустить тебя, Эрин. Если вам предназначено быть вместе, все утрясется.
— Он не отпустит ее, — сказала Джулиана. — Они могут заставить чувства работать, если это то, чего они оба хотят.
Я кивнула.
— Это то, что ты хочешь? — спросила Джулиана.
— Я люблю его. Но себя я люблю тоже. — Джулиана вздохнула, и прошла несколько шагов, чтобы заключить меня в одни из ее удивительных объятий.
— Как следует.
— Он будет в порядке, – сказал Сэм. – Я чувствую, что он волнуется о многих вещах. Он знает, что грядут большие перемены. Вы оба этого заслуживаете.
Джулиана обняла меня еще раз, прежде чем отпустить. Она выпрямила кисточки, свисающие с моего колпака, и улыбнулась.
— Может быть, ты могла бы пойти туда, прежде чем мы уедем. Поднять ему настроение. Это должен быть счастливый день.
Я кивнула и прошла мимо нее и Сэма в зал, и спустилась по лестнице. Входная дверь заскулила, когда она открылась, и я вышла на яркий солнечный свет. С каждым шагом, на душе становилось тяжелее, и голова у меня была полна мыслями, что ожидать, когда я войду в дом Гейтс. Слова Сэм и Джулианы застряли внутри моего сознания, повторяясь в такт моих шагов.
Он расстроен.
Вы не должны менять свое решение для всех.
Это тревожно.
Он не отпустил ее.
Это то, что ты хочешь?
Он будет в порядке.
Я постучала в плотную деревянную дверь и стала ждать. После того, как целую минуту, никто не подходил, я постучала снова. Я ждала, и ничего не происходило. Я повернула ручку, и я услышала голоса, доносящиеся из задней части дома, вероятно, гостиной. Я вошла и закрыла дверь позади себя. Слова Уэстона слились в одно целое. Голос его был поднят. Питер и Вероника пытались образумить его. Он был более чем расстроен.
— Вы можете просто попробовать насладиться днем? — Умоляла. — Ты не просто портишь все для себя, Уэстон. Ты погубишь ее.
— Это не твой последний день с ней, — сказал Питер напряженным голосом. — У вас есть целое лето.
— Это то, что Сэм и Джулиана сказали? Они знают что-то? — спросил Уэстон.
— Нет, – сказал Питер. — Уэстон, успокойся. Ты напрягаешься.
Я услышала скрежет, а затем Уэстон вдохнул из своего ингалятора.
— Вот оно, – сказал Уэстон, сломленным голосом. — Я слишком долго ждал. У нас не было достаточно времени.
— Достаточно времени для чего? – спрашивает Вероника.
— Для нее, чтобы иметь достаточно сильные чувства ко мне. Она не чувствует то же, что и я.
— Уэстон, тебе восемнадцать. У тебя вся жизнь впереди, — Питер начал ругаться. — Эрин милая девушка, но она не единственная девушка. Если она движется дальше, то ты тоже можешь.
— Вы не понимаете, — сказал Уэстон. – Вы просто не понимаете. Если бы ты любил маму так, как я люблю Эрин, ты бы так не говорил мне.
— Уэстон! – Вероника взвизгнула.
Я повернулась к ванной и прижалась спиной к стене. Если они узнают, что я слышала их разговор, мне будет стыдно, как и им. Мне пришлось убраться оттуда прежде, чем они поняли, и я не позволила себе перебить их. Дальше слова Уэстона звучали приглушенно.
Затем Питер произнес:
—Я знаю, что лучше почувствовать такую любовь даже немного, чем никогда вообще. Я также знаю, что если ты надавишь на нее, то оттолкнешь.
Пока я ползла по коридору, Уэстон заговорил снова:
— Я ничего не могу поделать. Я люблю ее. Я всегда любил ее. Я не знаю, что это. Теперь, когда я знаю, на что это походит, быть с ней, я никогда не откажусь от этого. Я не думаю, что должен. Все продолжают говорить мне, что я должен отпустить ее. Но зачем мне это делать для себя? Я уже знаю, каково это – задыхаться, вдыхая, когда не хватает воздуха, независимо от того, сколько раз или насколько глубоко. Ты говоришь, что я веду себя мелодраматично, что я слишком остро реагирую, но я знаю, что умирающий чувствует, и я почувствовал это не раз. Это... это хуже.
Я выскользнула из входной двери и прикрыла рот, потянувшись за железные перила, мои колени подкосились. Каждый прерывистый вдох, который наполнил мои легкие, заставил меня вспомнить его слова и агонию, а также панику в голосе.
После нескольких минут, чтобы собрать себя, я сжала руку в кулак и ударила о дерево. Уэстон с нетерпением ожидал эти последние дни в школе, и я не собиралась позволять ему жалеть о чем-то. Даже, если я была единственной, кто еще сомневался, ему нужно было услышать несколько простых слов от меня, и я бы сказала ему слова, которые я боялась произнести вслух, но это не делает их менее правильными. Когда никто не подошел к двери, я позвонила в дверь, слушая то, что звучало как перезвон колоколов собора замысловатых мелодий. Вероника открыла дверь, выражение ее лица было уставшим.
— Эрин, — сказала она с облегчением.
— Можно войти? — Я спросила. Она шагнула в сторону, и открыла дверь шире.
— Да, пожалуйста. Он в гостиной.
Я метнулась по коридору мимо двери, подвала и кухни, и резко остановилась в пяти футах от Уэстона. Он стоял спиной ко мне, но все же обернулся.
— Уэстон? — Я спросила, не уверенная в том, что он хотел меня видеть.
Он повернулся. Его глаза были красными, щеки зарумянились.
— Они сказали тебе прийти?
Я покачала головой, надеясь, что он поверит в эту ложь. Я не хотела расстраивать его дальше.
— Я хотела увидеть тебя.
— Не таким. Я в долбанном бардаке.
— Ты нервничаешь. Мы все. Это нормально.
Он сунул пару пальцев на каждое бедро и уставился в пол. С каждым глубоким вздохом он пытался успокоиться.
— Я чувствую, что с ума схожу. Я имею в виду... я знал, что я без ума от тебя, но... черт побери. Я не могу контролировать это. Это страшно, до чертиков.
— Поговори со мной, — попросила я.
— Это конец, не так ли? У нас осталось несколько недель лета, а потом все закончится.
— Нет, — сказала я, качая головой. — Почему ты мне не веришь?
Его глаза бегали по всему залу и, в конце концов, остановились на мне.
— Я ждал, прислушиваясь, наблюдая. Я надеялся, ты скажешь, что мне нужно услышать. Я даже не знаю, что это такое, Эрин. Каждый прожитый день просто заставляет меня чувствовать себя хуже.
— Это не должно быть так, – сказала я, мой голос ослаб. – Ты не должен быть несчастным. Предполагалось, что мы будем сохранять хорошие воспоминания, помнишь?
Он кивнул, а затем потянулся ко мне. Я подошла в несколько шагов и растаяла в его объятьях, позволяя его рукам захватить меня.
— Эй, – прошептала я, надеясь, что мой голос был успокаивающим. Я схватила в кулаки его бардовый выпускной халат, пытаясь притвориться, что ничего не слышала, каждого мучительного слова, в чем он только что признался. Он зарылся лицом в мою шею, его вдохи стали неровными. Он становился все более расстроенным, и это было неприятно осознавать, что чем больше я пыталась успокоить его, тем хуже он чувствовал себя. Я решила поменять стратегию.
— Уэстон, – окликнула его, заставив посмотреть мне в глаза, – я думала о том, что мы обсуждали на днях.
Он затаил дыхание, ожидая.
— Ты не прав. Ты неправ во всем.
— Это... отстой, – сказал он. Он нахмурил брови.
— Я нуждаюсь в тебе.
Он отстранился от меня, хватаясь глазами за что-то.
— Я знаю, ты не думаешь, что я поступаю правильно, и это моя вина. Может быть, я не хочу нуждаться в тебе. Но мне нужно, чтобы ты приезжал к «Молочной Королеве» за мороженым каждый день, просто чтобы дать мне один момент, когда он был только между нами. Я хотела, чтобы ты подкатывал ко мне, когда я шла домой ночью. Я нуждаюсь в тебе, чтобы понимать, что выбранный пути правильный и чувствовать себя в безопасности. Я хотела, чтобы ты поцеловал меня перед каждым человеком на игровом поле. Я нуждалась в тебе, чтобы поделиться, что я впервые еду на лимузине. Мне может даже нужно, чтобы ты боялся потерять меня, потому что я ужасно боюсь потерять тебя.
— Ты не... так веди себя соответственно, — сказал он, будто слова оставляли неприятный привкус во рту.
— Я не хочу говорить о том, как мы собираемся сделать эту «работу» после того, как это лето закончится, потому, что я не хочу думать об этом. Я просто хочу «работать». Я просто хочу, выяснить это.
Уэстон натянул брови.
— Я никуда не пойду.
— Нет, ты пойдешь. Так же, как и я. Мы собираемся попрощаться на пару месяцев, но я просто сосредоточусь на том, что это не будет вечно. ОСУ станет моим вторым домом, а Даллас будет твоим. Мои новые друзья будут твоими тоже. И даже если у нас нет опыта быть вместе, это будет чем-то новым, мы можем тратить часы, смеясь по телефону. Мы пойдем в разных направлениях, но можем всегда вернуться друг к другу. Домой.
Он снял шляпу и взялся за мой подбородок, наклоняя голову и прижимаясь губами к моим. Он не удосужился начать это с закрытым ртом. Он захватил меня, его страх и облегчение очевидны в каждом страстном движении его языка с моим. Он не просил больше обещаний или перейти в другую школу. Ему нужна уверенность только в том, что я была так же напугана, как и он, потому что любовь была удивительно страшной. Уэстон натянул кепку обратно на голову и вдохнул, глубоко и медленно, как если бы это был первый раз, когда он дышал на недели.
— Я сожалею, — сказал он мне. Питер и Вероника вошли, на их лицах читалось облегчение, когда увидели своего сына более спокойным.
— Я сожалею, — сказал он своим родителям. – Меня просто ударило этим утром, пока солнце еще взошло. Но становилось лишь темнее. Чем ближе был день, тем хуже я себя чувствовал.
Он прикоснулся к серебряной цепочке, что выглядывала из моего платья, и пристегнул кулончик с тайником в форме сердца.
— Это начало, не конец, – сказала я. Вероника пощекотала Уэстона кисточкой, уголки ее рта осторожно поднимались. Я не была уверена, как много из нашего разговора она слышала, но точно могла видеть, что Уэстон был в лучшем настроении.
— Не забудь это, – сказала она, застегивая на верхнюю пуговицу его воротник.
— Все хорошо? — Спросил Питер.
Когда Уэстон кивнул, Питер зазвенел ключами.
— Давайте выметаться. Бабушки и дедушки ждут.
Уэстон ехал с родителями к старшей школе, а я ехала со своими. Гейтс и Алдермен, семьями встретились на стоянке. Уэстон, и я пошли на вокальный номер, пока наши родители знакомились, бабушки Уэстона были в зрительном зале. Оказавшись внутри, Уэстон общался с его бейсбольными и футбольными приятелями, держа меня за руку, пока я слушала возбужденную речь всех остальных, заполнявших комнату. Старшие обнялись, и некоторые из девушек приложили к своим глазам платки, осторожно, чтобы не размазать их тушь. Все остались довольны, может быть, счастливее, чем я когда-либо видела. Миссис Пилес подошла ко мне с ее сияющей улыбкой и яркими голубыми глазами.
— Посмотри на себя! — сказала она. – Ты нервничаешь?
— Не очень, — ответила я.
— Ты будешь одной из первых, когда станут вызывать.
— Ох. Позовут Алдермен?
— Я так думаю.
Я не думала об этом. Это может быть странно для многих, когда прозвучит имя Эрин Алдермен за трибуной, ведь Эрин Алдермен, которую они знали, скончалась.
— Ты хотела быть Истер? Я смогу попросить их об этом.
— Может быть, вы могли бы попросить их сказать Эрин Истер-Алдермен? – Я попросила, неуверенная, что это было бы правильно.
— Как скажите. – Миссис Пилес подмигнула. – Я просто пойду и позабочусь об этом сейчас.
Я кивнула.
— Спасибо.
Прежде чем она успела уйти слишком далеко, я потянула ее за кардиган. Она повернулась, и застыла, когда я обняла ее. Это было неожиданно, но и не приветствовалось.
— За все. Спасибо.
Она обняла меня в ответ.
— Добро пожаловать, душистый горошек. Я просто чертовски рада за тебя.
После сладкой улыбки, она развернулась на каблуках и продолжила идти в зрительный зал. Брендан, Брэйди, Майк и Эндрю стояли вместе в углу комнаты. Глаза Брэйди больше не были опухшими, но синяки по-прежнему были очевидны с фиолетовыми пятнами, которые только начали желтеть в нескольких местах. Я полагала, что все следы его драки с Уэстоном исчезнут через пару недель. Старший консультант класса, миссис Хантер, едва виднелась в толпе, но голос ее гремел по всей комнате.
— Ладно, все! Пора выстроиться в линию!
Мы как бы практиковали в пятницу утром, поэтому все восемьдесят четыре члена из старшего класса как-то организовались в алфавитном порядке без особого замешательства. Захватывающий гул становился громче, когда мы стали на свои места. Брэйди был всего в пяти шагах от меня, но было легко притвориться, что его там не было. С Кики Абрамс с одной стороны, и Шарлен Арнтс с другой, меня втянули в занятный разговор. Кики осторожно похлопала уголками ее глаз.
— Не могу поверить, что я так эмоциональна. Я не думала, что это будет беспокоить меня, и все, что я делала сегодня, плакала.
— Не я, – сказала Шарлен. – Увезите меня отсюда.
Я улыбнулась, рада услышать, что была не единственной, кто чувствовал всю ответсвенность.
Оркестр начал играть, и в комнате притихли. Кики последовала за миссис Хантер через двойные наружные двери. Солнце было уже высоко, палило на нас, но оно чувствовало, что я освобождаюсь. Мы шли по южной линии тротуара в вестибюль, входя в зрительный зал. Линия кружила вокруг, пока все мы не стали под кондиционер, ожидая сигнала, что пора идти внутрь.
Я посмотрела на Уэстона, и как только наши взгляды встретились, он помахал мне рукой и подмигнул. Я помахала в ответ, чувствуя себя странно, ведь вокруг так много наших одноклассников, а он не рядом со мной. Миссис Хантер и тренер Моррис направились открывать двери, и мы пошли по проходу к передней части стоек, которые были отгорожены для нас. Пока я сидела в первом ряду, то увидела Сэма и Джулиану, руками взмахивая мне поверх голов руководителей. Я помахала ей в ответ и заняла свое место. Пару минут спустя, знакомый голос прошептал на ухо:
—Привет, красавица. Что ты делаешь позже? – Сразу же, я почувствовала себя в своей тарелке. Уэстон сидел прямо позади меня.
— Что бы делал ты, – шепнула я в ответ.
Он прикоснулся губами к коже за моим ухом, и затем я услышала, как он садится обратно в свое кресло.
— Так мило, – Кики сказала с понимающей улыбкой. Основное выступление было объявлено, и после долгих разговоров многих людей, наших школьных песен и прощальной речи, которую произнесли отличник, староста и руководитель, заняли свои места. С микрофоном в руке, тренер Моррис направился в сторону звуковой кабинки в задней части зала, готовясь объявлять. Я встала с первого ряда с учениками, и мы выстроились у основания лестницы, ведущей на сцену.
— Лаура Кэтрин «Кики» Абрамс, – тренер Моррис объявил из трибуны. Толпа разразилась аплодисментами, несколько людей выкрикнули разные возгласы. На полсекунды я подумала, какое будет неловкое молчание, когда произнесут мое имя, но этой мысли не хватило времени задержаться.
— Эрин Истер-Алдермен.
После короткой паузы, что было явно удивлением по поводу имени, которое было названо, зал разразился аплодисментами. Сэм, как и Уэстон, стоял и орал на меня.
— Давай, иди! – Сэм сказал. Джулиана сделала десяток фотографий.
— Воу! Эрин! — Уэстон завопил. — Хорошая работа, малышка!
Я поднялась по лестнице, пожала директору руку, а затем прошла по сцене вдоль. Я пожала своей правой рукой и взяла диплом левой. Стулья были выстроены рядами по направлению к задней части сцены, и я заняла свое место рядом с Кики.
— Шарлен Николь Арнт, – тренер Моррис продолжил.
Толпа разразилась вновь. По одному, имена называли, студенты выходили на сцену, а потом занямали свои места. Когда настала очередьУэстона, мой маленький возглас был заглушен его футбольной и бейсбольной командой. Он занял свое место позади меня, и снова подался ко мне, чтобы поцеловать меня, на этот раз в щеку.
Когда произнесли все имена, там были еще свободные места в зарезервированном разделе. Мое горло начало сжиматься, и мои глаза начали гореть. Эмоции меня удивили. Я дала обратный отсчет дням на данный момент. Но это не было горько или даже облегчением. Это было все, что я когда-либо испытывала со времен детского сада в тот момент, все сразу. Каждое воспоминание, каждая улыбка, каждая слеза, каждое разочарование, каждая победа громоздилась на меня перед ярким светлым этапом. Как только формальности закончились, и мы оказались снаружи, миссис Хантер организовала столпотворение, достаточно долго отсчитывая время до того момента, когда мы бросили бы наши выпускные колпачки. Фотограф настроил свою камеру наготове, как и все родители, друзья, и различные члены семьи. В унисон, выпускники сорвали колпаки, и бросили их в воздух. Когда колпачки вернулись на землю, Уэстон притянул меня в свои объятия, и в разгар торжества он заставил весь мир вокруг нас застыть в данный момент в одном невероятном поцелуе. Он рассказал нашу историю любви, наше будущее, и наше прошлое. И все это было почти перед всеми, кого мы знали. Когда он, наконец, отпустил меня медленно, все вокруг нас начало двигаться снова, ведь они не заметили, что мы просто сохранили один из тех моментов, что память может точно захватить. Уэстон положил свою руку вокруг моей шеи, выглядя гораздо счастливее, чем он был ранее в тот же день.
— Теперь что? — Спросила я.
— Там выпускной бал с диверсией на плотине в комплекте с бочонком и костром, или есть тихая ночь на нашем путепроводе с Fanta Orange, падающими звездами и светлячками. Выбор за тобой, леди.
— Вау. Это сложный вопрос, – сказал я, широкая улыбка расползлась по моему лицу.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 90 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 7 | | | Стратегический менеджмент |