Слово при первом посещении города Сумы, сказанное в Преображенском соборе 20 сентября 1848 г.

В первый раз, братие мои, мы видимся с вами. Увидимся ли в другой раз, един Бог весть. Может быть, только на Страшном Суде Христовом. Но и там мы будем не чужды друг другу, ибо между нами есть союз вечный, не­разрывный, союз духовного пастыреначальства. И там вопросят нас, что мы делали для вашего спасения? Возвещали ли вам пути живота вечного? Ука­зывали ли на гибельные последствия порока и неверия? Врачевали ли раны вашего сердца и язвы вашей совести? Гремели ли, когда нужно было, гроз­ным гласом закона и прещением Суда Божия?

Вопросят нас о том там, братие мои; и когда мы помышляем об этом, то всегда приходим в некий невольный трепет: страшимся за тех, которые вверены духовному водительству нашему, страшимся и за себя самих. Ибо кто мы, чтобы нам надеяться на свои силы и иметь их столько, чтобы быть - для пасомых на­ми - всем вся, по заповеди Апостола? С другой стороны, если худо оказаться не­верным и слабым приставником даже в обыкновенных делах житейских, то ка­кой ответственности, какому Суду и прещению не будем подлежать мы, на кото­рых возложено попечение о спасении душ, искупленных Кровию Сына Божия?

Но, братие мои, как бы мы ни оказались безответны на том будущем Суде Страшном, все это не послужит, однако же, к оправданию вашему и не воспре­пятствует Судии вопросить и вас: помышляли ли и вы как должно о душе сво­ей и вечности? пользовались ли ко спасению своему теми средствами, кото­рые для всех нас независтно предложены - выну и туне - благодатью Божией? не тратили ли времени и сил своих на то, что под конец жизни оказалось яко суета и ничтожество? ослепившись соблазнами мира и удовольствиями плоти, не меняли ли совести и правды на угождение своим страстям?

И на земном суде не отговариваются неведением, тем паче нельзя бу­дет отговориваться там. Нельзя будет сказать: я не умею читать... я не слы­хал красноречивых проповедников... Все мы слышим непрестанно такое слово, пред которым все человеческое витийство есть яко медь звенящи (1 Кор. 13; 1). Ибо все мы слышим пророков и Апостолов; слушаем в Еванге­лии Самого Господа и Спасителя нашего. Какой храм не оглашается их сло­вом? И где нет храмов? И кому воспрещен доступ в них? Приходи всякий и учись; учись всему, что тебе нужно знать для твоего спасения. Что действи­тельно здесь, в храмах, можно изучиться делу спасения, - свидетель этого многочисленный сонм святых Божиих, которые, будучи не знакомы ни с ка­ким человеческим просвещением, ничего не слыхав и не знав, кроме Еванге­листов и Апостолов, преуспели, однако же, в вере и благочестии до того, что на земле сделались равными Ангелам и озарили светом своей благой жизни, а некоторые - и своих чудес, всю вселенную.

Но, увы, нас всех губит не скудость и недостаток познаний, необходимых для нашего спасения, а неупотребление в дело познанного: мы, подобно бесплодной и каменистой земле, хотя и приемлем в себя семена истины и жизни вечной, но не даем им возрастать и питать нас. Ибо стань каждый пред этим престолом вечной любви и правды и скажи: исполнял ли ты, что знаешь? Зна­ешь, что должно любить Бога всем сердцем и паче всего, - но любишь ли? Знаешь, что должно избегать невоздержания, злобы, прелюбодеяния, скупости, сквернословия, - но избегал ли? Ведаешь, что для каждого из нас необходимо покаяние во грехах, для каждого необходимо приготовление к смер­ти, - но каешься ли, как должно? Готовишь ли себя к смерти, как должно?

Очевидно, братие мои, что редкие из нас в состоянии выдержать такое испы­тание; большая часть должны сознаться, что они не исполняют познанного, не поступают так, как бы следовало поступать по внушению Евангелия и совести.

Что же делает нас такими? Не уверенность ли, что наша злая жизнь не будет иметь для нас худых последствий, что мы, и проведя на земле время во грехах и беззаконии, не сделаемся, однако же, через то несчастными в вечно­сти? - Но это невозможно, решительно невозможно. На земле, вследствие пре­вратности (изменения - ред.) вещей, произошедшей от падения во Едеме на­ших прародителей, счастье может разлучаться и часто отлучается от добродете­ли, а несчастье и казнь - от порока; но за пределами земли, в вечности - никогда. Там непорочность и блаженство составляют одно и тоже, равно как порок и муче­ние также суть едино. Иначе в чем бы, скажите, состояла самая святость и правда Божия? какая бы разность была между добродетелью и пороком? - В таком слу­чае и они были бы одно и тоже, если бы, то есть, не давали от себя совершенно разных плодов: первая - мира, радости и блаженства, а последний - мрака, горести и разрушения. И стал ли бы Господь угрожать нам тем, что не суще­ствует? Стал ли бы объявлять в слове своем, что грешников ожидает мука веч­ная, если бы не было ни ада, ни геенны? Так могут поступать токмо люди слабые и лживые, а не Бог Всемогущий и верный во всех словесех Своих.

Но многие нисколько не сомневаются ни в будущих наградах праведным, ни в наказании, ожидающем грешников, и, однако же, не оставляют греха и неправд своих. Их что удерживает на пути беззакония? Удерживает, большей частью, мысль и надежда, что они со временем освободятся от уз страстей, начнут жить по внушениям веры и совести. Не обольщайтесь, братие, подоб­ной надеждой, ибо можно ли так явно отдавать вечное спасение свое на произвол слепого случая? Ежедневный опыт показывает, как самые крепкие по видимо­му здравием люди вдруг падают бездыханны. Вообразим, что мы подверглись такому случаю: где будет тогда наше покаяние? И что за покаяние в крайности, пред смертью, хотя бы и довелось принести его? Если мы по началам святой веры нашей не можем отвергать вовсе его действительности, то, с другой сто­роны, как трудно ручаться за нее? Ибо кто, видя смерть пред собою, не скажет, что "я грешен... прости и разреши..."? - Но покаяние состоит не в словах, а в перемене сердца и духа на доброе. А как произойти этой перемене, когда вся мысль умирающего сосредоточена в чувстве страданий телесных? Где тут сво­бода и где вера и любовь, столь необходимые для истинного покаяния? Итак, не попускайте, братие мои, обольщать себя мыслью о будущем вашем покаянии пред смертью. Расторгните узы страстей, доколе они не соделались яко железо на вые (шее - ред.) "вашей, свергните с себя тяжесть грехов, доколе она не подавила вас собою. Враг душ ничем так не уловляет бедных грешни­ков, как отложением покаяния на будущее время. Ибо внушать грешнику нераскаяние (ненужность покаяния - ред.) во грехе, как нераскаян он сам [враг душ], слишком дерзко и неуместно; и вот сей нераскаянный дух непре­станно будет говорить тебе, что ты покаешься, - а между тем, отлагая со дня на день покаяние, этим ты со дня на день соделываешь его для себя более трудным и потому менее возможным. Не так ли именно многие, собираясь ежедневно исправить свою жизнь, продолжают грешить до смерти? Увы, вос­клицает один учитель Церкви, большая часть узников ада состоит не из неверующих и ожесточенных, а из тех, которые всю жизнь собирались ка­яться и умерли, однако же, во грехах своих! Аминь.

Дата добавления: 2015-07-16