Начало футуризма в России.

В России футуризм на первых порах проявился в живописи, а только потом – в литературе. Художественные поиски братьев Д. и Н.Бурлюков,М.Ларионова, Н.Гончаровой, А.Экстер, Н.Кульбина и др. стали как бы предысторией русского футуризма (хотя само слово до 1911 по отношению к явлениям русского искусства не употреблялось).

В марте 1910 в сборнике Студия импрессионистов было напечатано стихотворение тогда почти никому не известного поэта В.Хлебникова Заклятие смехом (О, рассмейтесь смехачи!…), впоследствии ставшее едва ли не визитной карточкой футуризма. Чуть позже вышел сборник Садок судей. Среди авторов – Давид и Николай Бурлюки, Елена Гуро,В.Хлебников, В.Каменский. Звуковое сходство слов «садок» и «судей» сразу обращало на себя внимание. Смысл же названия для непосвященного читателя был невнятен (и потому эпатировал его). Однако авторы «расшифровывали» заглавие так: садок – клетка для содержания животных в неволе, поэты будущего пока загнаны в клетку (садок), но в будущем именно они станут законодателями (судьями) поэтического вкуса. «Главное – все единодушно понимали, – вспоминал В.Каменский, – что суть нашего пришествия не только в книге Садок судей, но в тех огромных затеях будущего, за которое мы энергично взялись в надежде на поддержку армии передовой молодежи». Книга была напечатана на оборотной стороне обоев. По воспоминанием того же В.Каменского (его стихотворением Чюрлю-Журль открывался сборник) книга «с оглушительным грохотом разорвалась… на мирной дряхлой улице литературы». «Обойные поэты», «клоуны», «курам на смех» – так встретила сборник профессиональная критика. Но широкая публика сборника не заметила: он был издан мизерным тиражом, да к тому же не полностью выкуплен из типографии.

Зимой 1911 в село Чернянка Нижне-Днепровского уезда Таврической губернии, где проживала семья Бурлюков, в гости в братьям Давиду, Владимиру и Николаю приехал молодой поэт Бенедикт Лившиц – разбирать бумаги гостившего здесь недавно Хлебникова. «На четвертушках, на полулистах, порой просто на обрывках… разбегались во всех направлениях записи самого разного содержания… понимание языка как искусства находило себе красноречивейшее подтверждение в произведениях Хлебникова, с той только потрясающей оговоркой, что процесс, мыслившийся до сих пор, как функция коллективного сознания целого народа, был воплощен в творчестве одного человека… – рассказывал впоследствии Б.Лившиц, оставивший о своем пребывании в Чернянке довольно обширные воспоминания: «Это было непрерывное творческое кипение, обрывавшееся только во сне». «Давид продолжал заниматься сложными композициями, в „пейзажах с несколькими точками зрения“, осуществляя на практике свое учение о множественной перспективе… Нежная любовь к материалу, отношение к технике воспроизведения предмета на плоскости как к чему-то имманентному самой сути изображаемого побуждали Бурлюков испытывать свои силы во всех видах живописи – масле, акварели, темпере, от красок переходить к карандашу, заниматься офортом, гравюрой…».

Древнегреческое наименование местности, где находилась Чернянка – Гилея – было выбрано для названием литературной группы, в которую кроме Бурлюков и Лившица вошли также Хлебников и В.Каменский. А следующий зимой – 1912 – студент Московского Училища живописи, ваяния и зодчества Д.Бурлюк (к тому времени уже участник нескольких выставок «новой» живописи) и совсем молодой студент того же училища В.Маяковский проводят «памятнейшую ночь»: «Разговор…. У Давида – гнев обогатившего современников мастера, у меня – пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм», – писал Маяковский.

Программой российского футуризма, точнее той его группы, которая сначала называла себя «Гилея», а в историю литературы вошла как группа кубофутуристов (почти все поэты-гилейцы – в той или иной степени – были и живописцами, приверженцами кубизма) стали манифесты, опубликованные в сборнике Пощечина общественному вкусу (1912): и Садок судей II (1913)

Только мы – лицо нашего Времени…

Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности…

Д.Бурлюк, Александр Крученых, В.Маяковский, Виктор Хлебников

(Из пощечины общественному вкусу)

«…Мы выдвинули впервые новые принципы творчества, кои нам ясны в следующем порядке:

Мы перестали рассматривать словопостроение и словопроизношение по грамматическим правилам, став видеть в буквах лишь направляющее речи. Мы расшатали синтаксис.

Мы стали придавать содержание словам по их начертательной и фонической характеристике.

……………………………………….

8. Нами сокрушены ритмы. Хлебников выдвинул поэтический размер живого разговорного слова…

12. Мы во власти новых тем: ненужность, бессмысленность, тайна властной ничтожности воспеты нами….

13. … Мы новые люди новой жизни.

Давид Бурлюк, Елена Гуро, Николай Бурлюк, Владимир Маяковский, Екатерина Низен, Виктор Хлебников, Бенедикт Лившиц, А.Крученых

(Из Садка судей II).

Каждый из подписавших эти манифесты так или иначе отражал их принципы в своем творчестве. А.Крученых писал такие стихи:

Та са мае

ха ра бау

Саем сию дуб

радуб мола

аль.

В последствии он сам назвал язык своих стихов «заумным» (не вкладывая в это понятие никакого отрицательного оттенка). В.Каменский издавал «железобетонные поэмы» (стихокартины), где собственно живопись перемежалась с текстом, который также представлял собой некую художественную композицию (игра шрифтами, отсутствие фраз: только слова и словосочетания и пр. выдумки).

В.Маяковский «сразу смазал карту будней» и стал едва ли не самой заметной фигурой русского футуризма.

Всю эту группу разношерстных поэтов и художников организовал и сплотил Д.Бурлюк. «Он был хорошим поваром футуризма и умел „вкусно подать поэта“, – вспоминал впоследствии В.Шершеневич, – Маяковского он поднес на блюде публике, разжевал и положил в рот». Д.Бурлюк был организатором и многих изданий кубофутуристов: Дохлая луна: Сборник единственных футуристов мира!! Поэтов«Гилея» (М., «Гилея»,1913); Затычка, (М., «Гилея», 1914); Молоко кобылиц. Сборник (М., «Гилея», 1914) и др.

Уже само название сборников демонстрировало нарочитый антиэстетизм (пренебрежение к традиционным культурным ценностям) их авторов и составителей. Это подчеркивалось и внешним видом книг. Так, на задней обложке литографированной книги А.Крученых и В.Хлебникова Игра в аду (М., 1912) рисунок К. Малевича изображал черта с рогами и копытами.

Русские футуристы всячески открещивались от футуризма итальянского. В.Хлебников предложил даже отказаться от термина «футуризм», заменив его на «будетлянство», подчеркивая тем самым самобытный характер движения. Безусловно, «будетляне» многим обязаны русскому символизму (что, впрочем, они также отказывались признать). Они подхватили лозунг младших символистов о том, что поэзия должна стать объединяющим всех людей новым учением. (В отличие от символистов, «люди будущего» хотели приблизить это будущее как можно скорее и любыми средствами). Однако между русским футуризмом и его итальянским собратом, несомненно, было много общего: пренебрежение к культуре прошлого, желание создать не только новое искусство, но и новое общество (нового человека), урбанистические мотивы (особенно в творчестве В.Маяковского и В.Шершеневича), лозунг итальянцев «слова на свободе» и «самовитое слово» в манифестах кубофутуристов.

Национализм у русских футуристов в целом был менее развит и не так агрессивен, чем у итальянцев, несмотря на праславяно-«азийскую» тематику многих произведений В.Хлебникова, фольклорную окраску некоторых стихов А.Крученых, В.Каменского…

Русские футуристы, как и итальянцы. эпатировали публику не только своими произведениями, но и внешним видом, манерой держаться. Газета того времени описывала одно из выступлений футуристов: «Занавес раскрывается. На сцене сидят три «пророка» в шутовских нарядах. В середине Маяковский в желтой кофте, черном галстуке, с цветком в петлице. По одну сторону – Бурлюк – в грязно-сером сюртуке, щеки и лоб его расписаны синей и красной краской. По другую – Каменский, в черном плаще с блестящими звездами и аэропланом на лбу. Сим странным способом этот господин, очевидно, желает сообщить публике, что он не только сочиняет стихи, но и водит самолеты.

Крики, свист, аплодисменты»

Зимой 1913–1914 футуристы ездят с выступлениями по югу России, везде вызывая скандальный интерес. «Веселым годом» назвал впоследствии В.Маяковский это время в своей автобиографии Я сам. («Вечера. Лекции. Губернаторство настораживалось. В Николаеве нам предложили не касаться ни начальства, ни Пушкина. Часто обрывались полицией на полуслове доклада»). В результате этого турне группы футуристов появились во многих городах России.

Вместе с «гилейцами» в поездке участвовал петербургский поэт Игорь Северянин (Лотарев Игорь Васильевич).

Дата добавления: 2015-07-16