Путешествие в Гойянию

Переезд местре в Гойанию, который я предпочитаю называть бегством от горечи и разочарования, коренился в его глубокой неудовлетворенности недостатком признания общественностью своей исторической и культурной важности. В своей наивности он свято верил, что за ценность своей работы на ниве байянского фольклора – за восстановление традиции макулеле, за развитие капоэйры, за распространение кандомбле в студенческой среде Сальвадора и северо-востока – общественность должна оказывать поддержку и предоставлять необходимые средства для его работы! С каждым днем росли его расстройство и горечь, затмевая его восприятие повседневной жизни. Годами я жил с чувством его обиды; годами я пытался успокоить его в частых личных беседах. Я пытался отговорить его от идеи фикс, которая мучила его. Я взывал к своей сыновней любви к нему после стольких лет знакомства и обучения. Я всегда подтверждал обещание, что «Где бы ты ни был, я буду относиться к тебе, как к своему отцу!» – настолько я научился любить и уважать его! После стольких лет наших отношений, у него не было причины беспокоиться о будущем!

Путешествие состоялось после нескольких месяцев увеличенных расходов, вызванных сбором четырех или пяти yaô в roncó^* Mãe Alice, из-за недостатка платежей по расходам на содержание находящихся на его попечении людей. Исключительно добрый нрав местре, его уважение к оришам и его верность вере предков заставили его взвалить на себя эту ношу. Местре настаивал: «Туристы приезжают с юга посмотреть на выступления... если бы я жил там, устраивать демонстрации было бы легче!» Он мечтал об «устройстве храма на юге, чтобы Alice бросала ракушки и занималась своим делом» и отмечал: «В Гойании мэр поднялся на сцену пожать мою руку... а здесь? Мер даже не знает меня! Если я провожу демонстрации тут, кинотеатр не заполнен так, как там!» Никто из его учеников не поддерживал его путешествие; все советы были против.

Его очарование путешествием было так велико, что он продал штаб-квартиру, сдаваемую по вечерам выходных за пятьсот милрейсов в месяц, за несколько рейсов ежемесячных взносов общей суммой в пятьсот милрейсов,.. и из этих платежей он получил только два! В день перед его отъездом я бы в доме Наира и встретился с Освальду – спонсором переезда Бимбы – который открыл мне по секрету, что беспокоится о выживании местре, сообщив количество людей – двадцать три!!!? – которые будут сопровождать его. Несправедливо обвинять Освальду или кого-либо еще из учеников в переезде Бимбы в Гойанию! Бимба всегда говорил мне: «Академия капоэйры – как дом человека... в нем может быть только один хозяин! В академии может быть только один местре!» и местре уехал обучать в академию местре Освальду. Когда он уехал отсюда, я был уверен, что больше никогда его не увижу!

Информация, собранная местре Ненелом, которого я считаю своим братом, показывает, что смерть местре уходит корнями в далекое прошлое. У местре Бимбы была астма, и доктор Cisnando научил его лечить ее инъекцией адреналина, что было обычаем того времени. Бимба в тайне продолжал это лечение, вопреки моим предупреждениям, потому что оно давало немедленное облегчение. Он не обращал внимания на гипертензивный

^* Я не знаю, что значит эта фраза. Что-то связанное с кандомбле, очевидно.

(по информации в интернете: Yaô – «сын святого»; roncó – особое помещение, где проходят процесс

посвящения – прим. muhwase).

эффект этого средства, потому что тот не оказывал на него действия, пока он был молод. В Гойании в горечи, возбуждении, бедности, с огромными расходами, его кровяное давление поднялось, и старое сердце больше не выдерживало ношу, взваленную на него гипертензией и депрессией. Почувствовав приступ астмы, он снова вернулся к старому средству. Также возможно, что «нехватка воздуха» была спровоцирована чисто эмоциональным гипертензивным кризисом, усиленным эпинефрином, который вызвал состояние, сведшее его в могилу. Не стоит никого винить в смерти местре... можно только оплакивать несчастье!

Дата добавления: 2015-07-15