Критика формально-синтаксического анализа фразы. и генеративная семантика

Бесспорно, что переход к структурной лингвистике и анализ соотношения «поверхностных» и «глубинных» синтаксических структур имел решающее значение для дальнейшего развития лингвистики и позволил по-новому подойти к ряду вопросов, которые раньше либо вообще не ставились, либо казались неразрешимыми.

Однако это не значит, что путь структурно-семантического анализа был принят всеми и что идея о «глубинных синтаксических структурах» как принцип, объясняющий порождение высказываний, разрешила бы все сомнения.

Вскоре после опубликования основных работ Н. Хомского (1957, 1965) многие авторы (Филлмор, 1968, 1970, 1972; Мак-Коули, 1968, 1972; Лакофф, 1965, 1971, 1972) в США, а также Бирвиш (1969) в ГДР и Кифер (1970) в Венгрии высказали ряд существенных сомнений в вопросе об отношении «глубинных синтаксических структур» к «логическим структурам». Данные авторы предположили, что на глубинном уровне «синтаксические структуры», по-видимому, сближаются с «семантическими структурами» и что чисто «формализованное», отвлеченное от смысла изучение факторов, порождающих поверхностные синтаксические структуры фразы, бесплодно.

Некоторые авторы (например, Мак-Коули, 1968) высказали даже мысль, что «глубинных синтаксических структур» не существует вовсе и что следует изучать только семантические структуры и их роль в порождении высказывания.

Существенной заслугой этого этапа является выдвижение на первый план проблемы семантического анализа фразы, или «генеративной семантики».

Остановимся на этом этапе несколько подробнее. Нет сомнений в том, что фраза представляет собой единую замкнутую систему и что эта целостность (coherence) является ее основной характеристикой.

В чем же состоит семантическое строение фразы и какие факторы дают возможность вывести из основных («базисных») семантических структур все дальнейшее развитие высказывания?

Известно, что существует два основных типа предложений, которые некоторые авторы (Веллерт, 1972) обозначают как «свободные» и «зависимые». К первым относятся такие фразы, как «солнце светит», «собака лает», которые могут существовать сами по себе и не требуют логического контекста. Ко вторым относятся фразы, значение которых выходит за пределы данного предложения и которые сопровождаются актуализацией определенного контекста, а иногда и требуют его, оставаясь незаконченными при его отсутствии. Более того, по мнению некоторых авторов, «внеконтекстных» фраз вообще не существует и изучение фразы самой по себе («ex vacuo») лишь в пределах ее синтаксического строения вообще невозможно (Ромметвейт, 1968, 1972; и др.)

Приведем сначала несколько примеров «зависимых» фраз, с тем чтобы обратиться далее к более детальному анализу факторов, определяющих их семантическое строение, которые могут иметь как языковую, так и внеязыковую природу.

Конструкция «Когда я встал утром...» неполна и требует некоего смыслового завершения («Я пошел мыться», «Я прочел газету» и т. д.). Другая фраза — «Он бросил курить»— также предполагает определенный контекст: входящее в ее состав слово «бросил» обозначает, что прежде данный субъект курил.

В некоторых случаях реальное значение фразы, выводящее ее из «внеконтекстного» состояния, может иметь твердую лексическую основу. Так, фраза «Вдовец очень любил цветы» обозначает, что этот человек раньше был женат, а фраза «Холостяк любил ходить на вечеринки» предполагает, что речь идет о человеке, никогда не женившемся и не имеющем собственной семьи.

В этих случаях и базисное значение фразы определяется тем комплексным значением основного слова, которое входит в ее состав.

Наряду с такими более простыми случаями существуют другие, в которых семантическая структура фразы определяется входящим в ее состав словом, имеющим более сложные логические функции. Такими могут быть слова «наверное» или «может быть» (английские «will be» и «may be»), слова «похоже», «относится» и т. п., иначе говоря, слова, обозначающие такие отношения, которые соответствуют тому, что в современной логике обозначается знаками Л (конъюнкция), V (дизъюнкция), Э (вхождение в целое), = (эквивалентность) или 3 (всеобщность) (Бирвиш, 1970, 1972).

Нетрудно видеть, что в этих случаях подобные обозначения различных логических отношений («семантические маркеры») носят не формальный, а содержательный характер и что из них (а не из формальных «глубинных синтаксических структур») может быть выведено общее значение всей фразы.

Дальнейший анализ показывает, что в каждой фразе, как уже говорилось, можно выделить основной объект или «тему», указывающую, о чем именно идет речь (она условно обозначается знаком (l), и «рему» (и), выделяющую именно то, что говорится о предмете и что составляет основное содержание суждения, которое включено во фразу.

Некоторые авторы (Филлмор, 1972) предпочитают наряду с этим описывать топику фразы и выделять фокус фразы, иначе говоря, то, что в этой фразе является главным, выдвигающимся на передний план.

Описанные семантические структуры языка опираются на специальные средства, которые помогают уточнить смысл фразы, обеспечить ее «топику», выделить ее «фокус», отличить «тему» от «ремы» и придать всей фразе дифференцированную семантическую структуру.

Эти средства носят очень разнообразный характер. К ним относятся уже упомянутые слова, несущие известную семантическую функцию, акценты, с помощью которых выделяются отдельные слова или части фразы, паузы, которые делаются между отдельными элементами или частями фразы и изменение которых неизбежно меняет весь смысл фразы (последний вопрос был особенно тщательно разработан Гольдман-Эйслер (1956, 1958; и др.)). Все эти средства и устраняют потенциальную многозначность фразы и придают ей то или иное определенное смысловое значение.

Семантическая организация сообщения не ограничивается, однако, перечисленными выше лексическими и просодическими средствами.

Среди них особо важное место занимают факторы, которые лингвисты часто обозначают термином «пресуппозиция», понимая под этим иногда скрытую избирательную установку.

Дата добавления: 2015-07-15