Имя собственное

Имя собственное (ИС) — удивительный языковой знак. Об­ладая выделительной силой, оно указывает на один конкретный объект, но не классифицирует его, не относит к разряду иден­тичных объектов. Слово «стол» вне речевой ситуации иденти­фицирует референт как предмет мебели, но не выделяет его из класса подобных. «Марина» указывает на единичный объект, но не относит его к какому-либо множеству. Это, безусловно, название, но чего: кафе? лодки? стрижки? лица женского пола?

Вопрос о содержательной стороне имени собственного, ре­шаемый в плане парадигматики, приводит к справедливому вы­воду о том, что в языке, в изолированном состоянии, оно дено­тативного значения не имеет, собственным референтом, закреплен­ным в общественном сознании, не располагает, и поэтому ха­рактеризующей силы лишено. Даже сема пола, которую можно выделить у ряда антропонимов (ИС, обозначающих людей), не является инвариантной и не всегда обнаруживается в свя­зи с безразличием ИС к естественному распределению обозна­чаемых объектов по признаку пола ^].

Однако в речи ИС наполняется содержанием, которое вклю­чает все знания коммуникантов о называемом объекте, пазли-

¹ Особенно отчетливо это проявляется в усеченных, ласкательных, «домаш­них» именах, в кличках. Ср., например, «Малыш» (герой детских стихотворений В. Берестова и героиня «Зимней вишни»); Jackie (Жаклин Кеннеди и герой новеллы К. Саймака); Rabbit (герой Апдайка и героиня Хемингуэя); Micky (героиня К. Маккаллерс и автор популярных детек;нпов Мики Спиллейн).

И)!

чающиеся полнотой качественной и количественной информации, но обязательно включающие субъективное отношение к референ­ту. В этом свойстве ИС можно усмотреть реализацию его кате­гориального признака. Действительно, семантически полое в язы ке, ИС выступает предельно информационно насыщенной еди­ницей в речи каждого коммуниканта, ибо, означивая объект, включает весь запас знаний говорящего о нем.

Второй инвариантной характеристикой функционирующего ИС следует считать резкие перепады в его информационном объеме и эмоционально-оценочной направленности при обозначении од­ного и того же референта. Это связано с неизбежными индиви­дуальными различиями коммуникантов, их личностных качеств и системы связей и отношений с обозначаемым объектом. Однако возможности диаметрально противоположных речевых наполне­ний одного и того же ИС в одной и той же коммуникативной ситуации обусловлены не особенностями функционирования ИС, а его сущностной природой — наличием готовой формы и спо­собностью вместить в нее практически любое содержание.

И наконец, третье функциональное проявление категориально­го признака ИС заключается в жестко детерминированной одно­значной связи между содержанием ИС и ситуацией общения: выходя за пределы коммуникативной ситуации и/или определен­ного социума, ИС оставляет в них свое содержание. Вступая в новую ситуацию и означивая новый референт, ИС соответствен­но отражает его признаки в том составе, в котором они отоб­раны новыми коммуникантами. При этом, несмотря на субъектив­ные различия, у собеседников возникает образ с более или менее общими характеристиками, что позволяет идентифициро­вать объект; в противном случае акт коммуникации был бы бессмысленным.

Общее в семантике множественных употреблений функциони­рующего ИС, исходящих от разных адресантов, можно считать проявлением интегрального признака ИС, в котором фиксируются параметрические, профессионально-должностные свойства рефе­рента и его социальные связи. Относительная независимость указанных свойств объекта от позиции и личности именующего обеспечивает успешное выполнение именем собственным дено­тативной и прагматической функции в акте коммуникации.

Широкая представленность ИС в языке, специфика их поведе­ния в речи, особенности их возникновения — все это обусловило правомерность выделения исследований ИС в самостоятельную, широко разветвленную область языкознания — ономастику. Один из крупнейших ее представителей В. А. Никонов различает три типа значений ИС, отражающих диахроническое движение имени в обществе: до-антропонимическое (этимологическое); антропо-нимическое (указательное); от-антропонимическое, выражающее общественную оценку носителя имени, которая переносится на само имя.

Все ныне существующие имена прошли через первую стадию развития. Для многих из них восстановить ее, даже усилиями искушенных специалистов, невозможно. Некоторые, наоборот, хо­рошо сохранили свою внутреннюю форму, т. е. могут быть срав­нительно легко соотнесены с тем исходным понятием, которое легло в основу первого именного обозначения '. «Марина», на­пример, без 'затруднений восстанавливается как «морская», «Виктор»- победитель, «Владимир»—владеющий^миром; "Me­lody"— мелодия, многочисленные варианты "Chris", "Christian", "Christina", "Chrissie" восходят к Христу, распространенные фа­милии "Johnson", "Jackson"— это стяжение John's son, Jack's

son и т. п.

Труднее обстоят дела там, где с течением времени исходные значащие слова ушли из языка или подверглись сильным фо­нетическим и морфологическим изменениям, как, например, в названиях городов «Брянск» (производное от славянского Дьбрь= чата), "London" (от кельтского lond=\\\\d, bold). Подобные потери этимологического значения в личных именах связаны с миграцией имен — вряд ли кому-нибудь, кроме спе­циалистов, известно, что «Клавдия» (в английском употреблении Claude, Claudia) — это по-латыни «хромая»; "Michael"^ (русск. Михаил) восходит к древнегреческому сочетанию «подобный бо­гу», a "Isaac" вмещает в себя целую древнееврейскую фразу «она будет смеяться».

В художественной литературе этимологическое значение ши­роко представлено в так называемых говорящих именах (speaking names). Это имена, по форме идентичные нарицательному су­ществительному, обозначающему характеристику, наиболее при­сущую персонажу. Например, в сатирической аллегории Дж. Ф. Купера "The Monikins" герой Sir John Goldencalf знако-комится с путешествующими мартышками (The monikins). Среди них — Dr. Reasone, Lord Chatterino, Lady Chatterissa. В комедии P. Шеридана «Соперники» герои Captain Absolute и.его возлюблен­ная Miss Lydia Languish никак не могут получить на свой брак согласие тетки Лидии — Mrs. Malaprop. Многие персонажи Диккенса, Теккерея, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова на­зываются' именами, которые содержат авторскую подсказку для читательского определения характера персонажа, т. е. выполня­ют прогнозирующую функцию. Так, задолго до выявления ис­тинного характера злодейки Бекки из «Ярмарки тщеславия» читатель получает предупреждение через ее имя — Becky Sharp; лицемер, скрывающий свое истинное лицо, называется именем

¹ Огромное количество этимологически прозрачных имен возникло в первые послереволюционные годы а нашей стране. М. М. Зощенко, например, собрал в своей записной книжке такие удивительные имена ленинградцев, как Проле-тар, Лучезарий, близнецы Догнатий и Перегнатий.

т. п.

Joseph Surface (R. Sheridan. School for Scandal) ',-.,. „ С ^выполнением прогнозирующей функции связан и фонети­ческий облик имени, избираемого автором. Если в только что рассмотренных случаях имела место актуализация этимологичес­кого значения, то фонетический критерий выбора имени может рассматриваться в одном ряду с ложной этимологией Вдова известного советского лингвиста А. А. Реформатского Н Иль­ина разбирая его записи, обнаружила среди них следующую-«U фамилиях у Ильфа и Петрова. Лейбедев — смешно' Каза­лось бы: только «и» вставили. Но ведь само «й» не смешно' И сочетание «ей». «йб>, тоже не смешно. Значит дело-то поглубже-в контаминации значений лебедь, произведенной от него типич­ной русской фамилией Лебедев и еврейского имени Лейба что уже находится на другом уровне! Ср.: Кукушкинд, Пушкинд а также Ьорисохлебскии» ². Авторы многочисленных поделок мае-' совой литературы, особенно так называемых «дамских романов» наоборот, стремятся облагозвучить имена своих героинь при­дать им экзотическое звучание (Luz, Audra, Trisha у писатель­ницы Дженет Дейли; Aurora, Almida, Ruby — у Барбары Карт-ленд; Vaughmie, Aspasia, Maudie — у Розмари Роджерс) ³

ГЗыбор имени персонажа, следовательно,— очень ответствен­ный момент в создании художественного произведения Оно ак­туализирует и авторскую модальность, и проспективность и праг­матическую направленность текста на читательское соучастие Уменьшительные суффиксы «Катюши Масловой» («Воскресение» Л. 1олстого), «Кузена Лариосика» («Дни Турбиных» М Булга­кова), «Марфеньки» («Обрыв» Гончарова) отдают имени и с ним несут присущие им в языке эмоционально-оценочные зна­чения.

Аналогичную функцию выполняют постоянные эпитеты при имени: П«у Alice (E. Albee), Little Dorrit (Ch. Dickens), Бедная Лиза (Н. М. Карамзин).

Все это насыщает имя определенные содержанием до его вхождения в текст. Поэтому использование внутренней формы имени (говорящие имена), его. фонетических ассоциации, морфо­логической формы — это своего рода «до-антропонимический» этап его развития.

Собственно антропонимический этап — функционирование ИС — проходит в текстовой системе, подчиняется общим законам ее организации и представляет для нас наибольший интерес.

Подавляющее большинство ИС входит в художественное про­изведение аналогично синсемантичным словам. Не обладая в изолированном состоянии собственным предметно-логическим значением, они подлежат реализации только в контексте и требуют для выполнения своей назывной, избирательной, указательной функции обязательного лексического указательного минимума. Поэтому появление имени персонажа до его представления чи­тателю создает эффект «начала с середины», продолжения ранее начатого рассказа, упоминания лиц и событий, уже якобы из­вестных читателю, т. е. увеличивает смысловую емкость про­изведения.

Называя героя, имя собственное становится тематическим сло­вом. Необходимость частого употребления обеспечивает ему мно­жественность разнообразных контекстов. Благодаря своей неот­делимости от действующего лица, имя воспринимается в ассо­циативном комплексе с ним, получает право не только указывать на обозначаемый объект, но и служить его характерологичес­ким представителем. Иными словами, ИС входит в текст семанти­чески пустым, готовым принять любое наполнение. Его содер­жательное насыщение происходит постепенно. В него включаются все квалификации персонажа, даваемые ему автором (другим персонажем) ². Квалификации выражены, во-первых, идентифи­цирующими средствами непосредственного именования, которые представляют собой вторичную номинацию лица. Например, Оли­вер Твист из одноименного романа Ч. Диккенса называется "the poor child", "the pale child", "the little boy", "the vagabond", "the orphan", "the miserable boy" и т. п. Каждый такой случай освещает одну черту называемого персонажа и эмоциональный

¹ Даже слова с развитой семантической структурой, используемые в тексте
как аналог имен собственных (прозвища, ласкательно-уменьшительные, домашние
имена), осуществляют свою функцию обозначения конкретного объекта только
в пределах одной художественной системы, одного произведения. Это приводит
к использованию одного слова для обозначения разных персонажей в разных
произведениях и соответственно к включению в значение разных контекстуаль­
ных коннотаций. Ср., например: «Муха» -это и Ассоль в «Алых парусах»
А. Грина, и беспризорник в «Республике Шкид» Г. Белых и Л. Пантелеева;
«Пират»— это и Босини в романе «Собственник» Дж. Голсуорси, и ребенок в
романе X. Ли «Убить пересмешника» и т. п.

² В последнем случае осуществляется также самохарактеристика говоря­
щего, ибо в оценках чужих слов и действий обязательно выражается и лич­
ность оценивающего.

зован, воспитан, он известный мореплаватель и великолепный оратор, но все эти прекрасные качества остаются при нем только в пределах пьесы. Перешагнув через них, великий мавр превра­щается просто в исступленного ревнивца. Значение имени те­ряет свою контекстуальную привязанность и входит в язык. (Хрестоматийные примеры: Гарпагон, Плюшкин — скупцы; Хлес­таков — враль и фантазер; Манилов — беспочвенный' мечтатель; Бэббит — дремучий филистер и др.) Имя при адаптации его в языке «выигрывает»— приобретает узуально закрепленное но­минативное значение. Персонаж, им обозначаемый, проигрывает, ибо становится носителем одной, пусть и доминирующей черты! тогда как характер его значительно более многогранен и жиз­ненно насыщен, чем закрепленная именем характерологическая примета. Завершение процесса от-антропонимизации имени про­является в его способности к словопроизводству: «обломовщина», «хлестаковщина», «маниловщина», "Babbitisin", "Romeo-like"',' "Hamlet-like".

Относительная легкость закрепления имени собственного в * языке еще раз наглядно демонстрирует связь общеязыкозых и образных характеристик художественного слова. Не обладая своей семантической структурой, имя легко принимает ту, ко­торая образуется в системе художественного текста. На исходные языковые качества имени накладывается обобщающий, репрезен­тативный, типичный характер обозначаемого образа. Подобный сплав происходит в каждом художественном произведении. Его жизнеспособность определяется, в первую очередь, характерис­тиками образа. Собственное звучание или новизна имени для приобретения значения нерелевантны. Достаточно вспомнить долгую жизнь и прикрепленность к определенным персонажам таких распространенных русских имен, как Татьяна и Ольга. Грушенька, Катерина. Каждое из них — источник стойких ассоци­аций имени с характером. Даже неоднократное 'повторное вос­приятие этих имен в повседневной действительности при обоз­начении реальных знакомых лиц не снимает приобретенной ими ассоциативной структуры полностью, но превращает ее в своего рода фон, который постоянно готов вновь выйти на передний план, актуализироваться.

На этом строится аллюзийность имен. Эпатируя обществен­ный вкус, в погоне за скандальной сенсационностью, рок-группа называет себя "Uriah Heep", по имени отвратительного 'пер­сонажа «Давида Копперфильда» Ч. Диккенса. Опираясь на об­щественно закрепленные ассоциации, Н. Лесков называет свою героиню Леди Макбет Мценского уезда.

Семантическая структура, развивающаяся v ИС в пределах литературного произведения, связана с той формой ИС, в ко­торой оно представлено в заголовке или наиболее часто упот­ребляется в тексте. Ассоциативный ореол имени не реализуется полностью, если имя использовано в иной форме: одной «Анны».

Следовательно, и процесс, и результат формирования инди­видуально-художественного значения имени нарицательного и имени собственного различаются. Общим для обоих является то, что на входе в текст и выходе из него многократно упот­ребленные слова не совпадают, а также то, что оба разряда слов способны развить свою содержательную сторону за счет любых элементов текста, несущих концептуальную информацию в том числе. Это утверждение возвращает нас к вопросу, с которого начался параграф — актуализируется ли концепт в заг­лавии, представленном именем собственным.

Конечно, заголовок, содержащий ИС, существенно эксплици­руется за счет введения в него нарицательных имен: «Отец Горио», «Братья Карамазовы», «Сестра Керри», «Мамаша Ку­раж», «Господа Головлевы», «Семья Тибо» ограничивают прос­пективную направленность заголовка, сообщают ему определен­ную модальность. Это же достигается некоторыми морфологи­ческими изменениями в чисто антропонимических заглавиях: «Неточка Незванова» (Ф. М. Достоевский), «Будденброки» (Т. Манн), "The Monikins" (J. F. Cooper), "The Newcomes" (W. Thackeray), "The Thornbirds" (E. McCullough).

Но значительная часть заглавий содержит только имя. Сис­тема русских родовых окончаний помогает читателю отечествен­ной литературы в определении пола заявленного героя —«Ев­гения Гранде», «Евгений Онегин», «Валентин и Валентина». Одна­ко, "Bellefleur" (J. С. Oates), "Herzog" (S. Bellow), "Trilby" (G. du Maurier) такой возможности читателю не дают; эпопея Дж. Кэрол Оутс посвящена нескольким поколениям семьи Бель­флеров, «Герзог» С. Беллоу — внутреннему разладу Мозеса Гер-зога, а популярный в конце прошлого века роман Джорджа дю Морье повествует о загадочной судьбе простушки Трильби.

Следовательно, чисто антропонимическое заглавие на входе в текст, в предтексте, предельно расплывчато и выполняет не­которые свои функции (например, прогнозирующую, прагмати­ческую, модальную) в чрезвычайно ограниченном объеме. Дру­гие, например делимитативная, информативная, рекламная, кон-тактоустанавливающая, актуализируются значительно полнее. Функция выражения концепта присутствует в антропонимическом заглавии постольку, поскольку оно, в своем индивидуально-худо­жественном значении, на выходе из текста, фиксирует для чита­теля признаки референта-носителя авторской идеи. Иными сло­вами, ИС-заглавие самим указанием на ведущую тему произ­ведения привлекает внимание читателя прежде всего, к означива­емому персонажу, ставит его в центр художественного мира произведения, способствует его восприятию в качестве выразителя СКИ. Концепт, таким образом, представлен в ИС-заголовке, с одной стороны, сходным с прочими заголовками образом — он актуализируется лишь на выходе из текста; с другой стороны, особым образом, специфичным только для ИС,— концепт актуа-

лизируется здесь опосредованно, через отражение эволюции ре­ферента. Следовательно, расценивая представленность концепта в заглавии, целесообразно говорить о степени актуализации концепта, а не о его полном отсутствии. От-антропонимические имена, функционирующие в качестве свернутой идеи, символа сложного понятия, служат одним из доказательств этого по­ложения.

Способность свернутого представления сложного понятия ха­рактеризует не только от-антропонимическое имя. В целом тексте функционирует и обретает свою истинную значимость и худо­жественная деталь.

Дата добавления: 2015-07-15