Механический ангел

Кассандра Клэр

Механический ангел

Адские механизмы — 1

Аннотация

Тесс Грей пересекает океан в поисках своего брата, и в Лондоне времен правления королевы Виктории она обнаруживает Нижний мир, где по улицам бродят вампиры, могущественные чародеи, оборотни и другие создания. Письмо брата оказывается ловушкой, и девушку похищают Темные сестры из тайной организации "Клуб Преисподняя", которые используют ее сверхъестественную способность превращаться в любого человека, узнавая чужие мысли и чувства.

Спасенная из плена Сумеречным охотником, Тесс попадает в сети коварных интриганов и с ужасом понимает, что над всеми нефилимами нависла смертельная опасность. Перед девушкой стоит сложный выбор - найти и освободить брата или вместе с Сумеречными охотниками вступить в битву за спасение мира. На этом пути Тесс предстоит понять, что любовь бывает опаснее самого страшного колдовства…

Кассандра Клэр

Механический ангел

Для Джима и Кейт

Песня реки Темзы

Ощущаешь запах соли,

И река вздымает воды

Темные, как крепкий чифирь,

С переливом изумрудным.

А на берегу колеса,

Винтики и механизмы —

Звон и ужас.

Призрак чахлый,

Спрятавшись среди деталей,

Шепчет тайны.

Винтик каждый — зуб из злата,

А огромные колеса

Руки-шатуны вращают,

Загребая воду Темзы,

Развращая, нагревая,

Раскаляя, испаряя,

Чтоб огромные машины

До износа потрудились.

Соль, коррозия с мазутом

Замедляют их работу.

Ну, а ниже по теченью

Металлические баки,

Пришвартованные крепко,

Полые, стучатся гулко,

Словно колокол церковный.

Барабаны, канонада,

Возвещая речью грома,

Что река все катит волны...

Элка Клок

Пролог

Лондон. Апрель. 1878.

Демон взорвался, забрызгав все вокруг ихором[1] и внутренностями.

Уильям Херондэйл с силой выдернул кинжал, но было уже слишком поздно. Вязкая кровь демона, подобно кислоте, уже начала разъедать сверкающий клинок. Выругавшись, он отбросил теперь уже бесполезное оружие — кинжал упал прямо на середину грязной лужи. От его острия, как от зажженной спички, в воздух поднимался легкий дымок. Конечно, оружие было жаль, но самое главное — демон исчез, вернулся обратно в ад, где ему самое место. И теперь о его существовании напоминали лишь лужи зловонной крови.

— Джем! — обернувшись, позвал Уилл. — Где ты?.. Ты видел?! Я убил тварь одним ударом! Не плохо, а?

Но ответа не последовало. А он-то все это время был уверен, что напарник стоит у него за спиной и готов отразить любую опасность, если таковая, конечно, возникнет. Но кривая улочка, в которой запах плесени перебивал все остальные «ароматы» большого города, была пуста. Уилл остался один. Он нахмурился, чувствуя, как наползает раздражение — ему так хотелось похвастаться, но к чему, скажите на милость, устраивать представление, если рядом нет ни одного зрителя? Уилл посмотрел назад, туда, где узкая улочка прыгала прямо в черные воды Темзы. Вдалеке темнели силуэты огромных кораблей, стоявших в доках. Десятки острых, устремленных в небо мачт наводили на мысли о зимнем лесе — голые прямые стволы и ни одного листочка. Джема нигде не было. Может, понимая, что демону не выстоять, он решил вернуться на Узкую улицу? Вполне естественное желание — там хоть посветлее да посуше. Пожав плечами, Уилл отправился туда, откуда пришел.

Узкая улица пересекала Лимхаус и тянулась вдоль унылых доков и ветхих, кособоких домишек прямо до самого Уайтчепела[2]. А Узкой, надо сказать, ее назвали вовсе не случайно — в некоторых местах достаточно было вытянуть руки в стороны, чтобы одной достать до серой стены склада, а другой — до изъеденной плесенью кирпичной стены очередной развалюхи. Выглядела Узкая улица на редкость негостеприимно, и даже пьянчужки, как клопы расползавшиеся от «Виноградников» в любое время дня и ночи, старались здесь не задерживаться и искали себе другое местечко, чтобы передохнуть. А вот Уиллу Лимхаус был по душе: здесь ему казалось, будто он оказался на самом краю мира. Он любил наблюдать за тем, как огромные корабли, мерно покачиваясь на волнах, медленно исчезали за горизонтом и отправлялись в неизведанные страны. Его не смущали ни пьяные моряки, разгуливающие по докам день-деньской, ни игорные дома, ни опиумные притоны, ни дешевые бордели. Напротив, если ты хотел хорошенько спрягаться, лучшего места было просто не найти. Со временем ему даже стало казаться, что особый, ни с чем не сравнимый запах доков — смесь «ароматов» дыма, плесени, пеньки, смолы, заморских специй и стоячей воды — по-своему недурен.

Уилл внимательно осмотрелся по сторонам, стараясь не упустить ни единой мелочи, но улица была пуста и ничто не привлекло его внимания. Тогда он остановился и попытался рукавом пальто стереть с лица ядовитый ихор, от которого уже начало жечь кожу. Ткань тут же покрылась зелеными и черными пятнами.

Потом он отстраненно подумал: не использовать ли лечебную руну? — так как на руке его кровоточил глубокий порез и выглядел он, надо сказать, не очень хорошо. Возможно, здесь бы помогла одна из рун, сделанных Шарлоттой, которая всегда отлично рисовала иратц [3].

И тут из темного угла, где сплетались черные и серые тени, выскользнул человек. Он медленно направился прямо к Уиллу, и тот сделал шаг вперед, полагая, что его друг наконец-то объявился. Но это был не Джем, а обычный патрульный, полицейский-мирянин[4] в шлеме-колоколе и тяжелом пальто. Он уставился на Уилла или, точнее, внимательно посмотрел сквозь него. Уилла, уже давно привыкшего к колдовству, подобные вещи все же не переставали раздражать: а кому будет приятно, если станут на него смотреть как на пустое место? Секунду спустя в его глазах заплясали бесенята: желание отобрать полицейскую дубинку и посмотреть, как ничего не понимающий служитель закона станет крутить головой из стороны в сторону, было почти невыносимым. Однако зануда Джем всегда ругал его за подобные шалости, и этого Уилл понять был не в состоянии: ну зачем, скажите на милость, устраивать целое представление каждый раз, когда дело и яйца выеденного не стоит?

Полицейский же тем временем пожал плечами, быстро поморгал, словно пытаясь прогнать наваждение, и отправился по своим делам. Когда он проходил мимо Уилла, тот услышал, как полицейский бормочет себе под нос: мол, хватит пить джин, а то мерещится уже всякая чертовщина — так и умом недолго тронуться. Уилл отступил в сторону и, когда полицейский скрылся за углом, громко крикнул:

— Джеймс Карстаирс! Джем! Где ты там прячешься, хитрец?!

Тут же откуда-то издалека до него донесся чуть слышный голос:

— Здесь... Следуй за колдовским светом.

Недолго думая, Уилл пошел на звук голоса Джема, который, казалось, раздавался из темного прохода между двумя складами. Присмотревшись, он увидел бледный огонек, танцующий в окружении теней, — такие обычно вспыхивают на болотах и заводят путников в самую трясину.

— Ты слышал меня? Этот демон-шакс думал достать меня своими проклятыми клешнями, но я загнал его в угол и...

— Да, я слышал тебя. — Молодой человек, вышедший из проулка, казалось, появился из ниоткуда.

Молодой человек встал прямо под фонарем, в желтом неверном свете которого его лицо выглядело еще бледнее, чем обычно, а надо сказать, что обычно даже мертвец на его фоне казался румяным. Внешность у молодого человека была, что и говорить, примечательной. Шляпы у него не было, и если бы не серебристые, цвета только что отчеканенного шиллинга пряди, то можно было бы решить, что его волосы растут прямо из окутывавшей улицу темноты. Глаза у него были даже не серые, а какие-то серебристые — ну прямо под цвет прядей, черты лица — тонкими, можно даже сказать, аристократическими, однако все впечатление портил тяжелый квадратный подбородок, больше бы подошедший какому-нибудь работяге из Ист-Энда. Вообще же любой, кто знал родителей молодого человека, сказал бы, что тот на них вовсе не похож. Пожалуй, только раскосые глаза можно было бы назвать фамильной чертой.

Приглядевшись, Уилл увидел, что на белой манишке друга расплываются бурые пятна. Руки его также были перепачканы чем-то темным.

Уилл напрягся:

— У тебя идет кровь? Что случилось?

Джем только рукой махнул в ответ:

— Это не моя кровь. — Он кивнул в сторону переулка, прятавшегося в темноте прямо у него за спиной: — Кровь ее.

Уилл посмотрел в указанную другом сторону, плотные тени вились, как стая уродливых ворон, над маленькой, скрюченной фигуркой, лежащей на углу, прямо у входа. Он присмотрелся внимательнее и разглядел бледную руку и светлые волосы.

— Мертвая женщина? Мирская?

— На самом деле еще девочка. Ей не больше четырнадцати.

Услышав такой ответ, Уилл разразился столь изощренными проклятиями, что местные пьянчуги, если бы таковые оказались поблизости, непременно бы заслушались. Джем терпеливо ждал, когда друг выпустит пар.

— Если бы мы появились чуть раньше... — Уилл уже начал выдыхаться. — Тогда бы тот проклятый демон...

— Нет, раны у нее уж больно необычные. Не думаю, что это работа демона, — нахмурился Джем. — Шаксы — все равно что земные паразиты. Они бы утащили жертву в свое логово, и там, еще живой, отложили бы ей под кожу свои мерзкие яйца. Эта же девочка... Ей наносили удар за ударом. Не думаю, что это был шакс. Да и крови тут слишком мало. Думаю, на нее напали в другом месте, а она каким-то чудом приползла сюда. Впрочем, ее усилия были напрасными...

Уилл скривился:

— Но шаксы...

— Сказал ведь, это не шакс! Возможно, где-то она и столкнулась с шаксом, от которого попыталась убежать. Может быть, демон даже погнался за ней. Но вот убило ее что-то другое.

— Шаксы хорошо различают запахи, — поразмыслив, сказал Уилл. — Слышал даже, что чародеи с их помощью ищут пропавших или... выслеживают своих жертв. Эти демоны никогда не теряют следа. — Он вновь взглянул на тело несчастной девочки, окончившей свои дни в темном, вонючем переулке. — А оружия ты не нашел?

— Вот. — Джем вытащил что-то из внутреннего кармана жилета. Этим чем-то оказался нож, завернутый в белую ткань. — Мизерикорд[5], или кинжал милосердия. Только взгляни, какой тонкий клинок.

Уилл взял кинжал. Клинок действительно был тонким, ручка вырезана из полированной кости. На лезвии и рукоятке темнели пятна высохшей крови. Нахмурившись, Уилл начал вытирать клинок о грубую ткань своего пальто. Он тер и тер, до тех пор, пока на клинке не проступил символ — две змеи, ухватившие друг друга за хвост, образовывали ровный круг.

— Уроборос [6], — пробормотал Джем, наклонившись и внимательно рассматривая клинок. — Как думаешь, что это значит?

— Конец мира... и его начало, — объявил Уилл, все еще рассматривая кинжал и едва заметно улыбаясь.

Джем нахмурился:

— Я хорошо знаком с тайными символами, Уильям. Думаешь, этот имеет значение?

Ветер, налетевший с реки, взъерошил волосы Уилла, и он, не отводя взгляда от ножа, откинул их назад нетерпеливым жестом.

— Этот алхимический символ не используют ни чародеи, ни существа из Нижнего мира. Скорее это любимый знак тех глупых и никчемных людишек, которые полагают, будто лучший способ разбогатеть — это сбывать всем кому ни попадя волшебные товары, запрещенные к продаже.

— Такие люди в конце своего жизненного пути обычно представляют собой груду окровавленных тряпок, валяющихся посредине какой-нибудь пентаграммы. — Голос Джема звучал мрачно.

— Так и есть, но ума у них немного и учиться на чужих ошибках они не умеют. Поэтому, если в наш мир проникнет какая-нибудь тварь из Нижнего, они решат «схитрить» и никому не расскажут о случившемся. — Уилл аккуратно обернул носовой платок вокруг клинка и сунул его обратно в карман. — Думаешь, Шарлотта позволит мне исследовать рукоять?

— Думаешь, тебе разрешат заняться этим делом и связаться с существами из Нижнего мира? Азартные игры, магические притоны, женщины легкого поведения...

Уилл улыбнулся так, как мог бы улыбнуться Люцифер, прежде чем упасть с Небес.

— Завтра будет не слишком рано, чтобы начать поиски, как полагаешь?

Джем вздохнул:

— Поступай как знаешь, Уильям. Впрочем, ты всегда поступаешь именно так.

Саутгемптон [7]. Май

Сейчас Тесс[8] казалось, что механический ангел был с ней всегда. Когда-то он принадлежал ее матери, и она носила его до самой смерти. После этого ангел «жил» в пустой шкатулке для драгоценностей, пока брат Тесс, Натаниэль[9], не вытащил его, чтобы поглядеть, работает ли механизм.

Ангел был не больше указательного пальца Тесс — крошечная статуэтка из меди, чьи сложенные за спиной крылья были не больше, чем у сверчка. Лицо с тонкими чертами, прикрытые глаза, похожие на полумесяцы, и скрещенные на мече руки. Тонкая цепочка, завязанная петлей ниже крыльев, позволяла носить ангела на шее.

Тесс знала, что внутри ангела спрятан какой-то хитрый механизм: каждый раз, стоило ей только поднести его к уху, она слышала слабое тиканье — словно часы. Ей помнилось, что в тот раз Нат сильно удивился — после стольких лет механизм все еще работал. Напрасно он потом искал кнопку, винт или что-то еще в этом роде, чтобы остановить механизм, он продолжал работать. Тогда, пожав плечами, Нат отдал фигурку Тесс, которая уже больше с ней не расставалась. Даже ночью, когда она спала, ангел лежал на ее груди. Мерное тик-так, тик-так напоминало Тесс биение крошечного сердечка, и ей казалось, будто ангел этот на самом деле живой.

И вот теперь она крепко держала ангела, зажав его между пальцами, в то время как «Океан» удивительно легко для такого большого парохода лавировал между другими величественными судами, чтобы найти свободное место в доках Саутгемптона.

Это Нат настоял на том, чтобы она высадилась в Саутгемптоне, а не в Ливерпуле, куда обычно прибывали трансатлантические пароходы. Впрочем, каприз его был вполне объясним: Саутгемптон всегда выгодно отличался от Ливерпуля, и, следовательно, Тесс, впервые приехавшую в Англию, не должно было постигнуть разочарование. Однако денек выдался мрачным. Унылый дождик с самого утра барабанил по городским крышам и превращал улицы в маленькие болотца. Поднимавшийся из корабельных труб черный дым, казалось, вот-вот испачкает и без того серое небо. В доках было людно. Наряженные в темные, одинаковые одежды, встречающие прятались под зонтиками, и Тесс, как ни силилась отыскать в толпе брата, так и не смогла этого сделать.

Она уже дрожала от холода — с моря дул ледяной ветер. В письмах Нат утверждал, что Лондон прекрасен в любую погоду, к тому же и солнце там светит намного чаще, чем в остальных городах Британии. «Хорошо, надеюсь, в Лондоне погода лучше, чем здесь», — с отчаянием подумала Тесс. Из теплой одежды у нее с собой была лишь шерстяная шаль, принадлежавшая когда-то тете Генриетте. Конечно, была у нее еще и пара перчаток, но их можно было бы назвать какими угодно, только не теплыми: слишком уж тонко выделанная кожа. Тесс не могла похвастаться большим гардеробом, так как была вынуждена основательно потратиться на похороны тети и продать кое-что из нарядов. Однако она надеялась, что брат купит ей все необходимое, как только она окажется в Лондоне.

Крики встречающих стали громче. «Океан» — черный гигант, чьи мокрые круглые бока, казалось, лоснились, как у большого сытого зверя, — бросил якорь. К нему тут же ринулись юркие лодочки, которые должны были отвезти на берег багаж. Пассажиры, успевшие соскучиться по твердой земле, ринулись вниз по трапу. «Как же отличается прибытие от отъезда», — с тоской подумала Тесс. В день отплытия из Нью-Йорка небо было синим, на причале играл духовой оркестр. Но там уже некому было сказать ей «до свидания».

Ссутулившись, Тесс медленно побрела к трапу; толпа подхватила ее и понесла вниз, словно шумная, быстрая река. Крошечные дождевые капли кололи, словно острия булавок, ее голую шею. Волосы тут же намокли. Руки в тонких перчатках стали влажными. Добравшись до причала, Тесс нетерпеливо огляделась по сторонам, надеясь увидеть Ната. На борту огромного корабля она была предоставлена самой себе и за все две недели путешествия ни с кем по-настоящему не разговаривала. И теперь она с нетерпением ждала появления брата — как же ей хотелось наконец-то выговориться, как же она соскучилась по ласковым словам и полным любви взглядам!

Но среди встречающих его не оказалось. Она тщетно оглядывалась по сторонам, надеясь, что просто не заметила Ната среди царившей в порту неразберихи. Возможно, он встал за грудой сваленного прямо на землю багажа или сейчас выйдет из-за поставленных друг на друга огромных ящиков, а может быть, покажется из-за горы фруктов и уже начавшей киснуть и расползаться под дождем зелени?..

От этого же причала буквально через несколько минут уходил корабль, отправлявшийся в Гавр, и вокруг Тесс сновали моряки, то и дело что-то выкрикивающие по-французски. Она сделала шаг в сторону, и ее едва не сбили с ног сразу несколько пассажиров, спешивших укрыться от колючего дождя в здании пароходства.

Нат по-прежнему не появлялся.

— Вы мисс Грей? — вдруг услышала она гортанный голос.

Из толпы, расталкивая снующих туда-сюда людей, вынырнул мужчина и встал прямо перед Тесс. Он был высок, носил широкое черное пальто и шляпу с большими полями, на которых уже собралось порядочно дождевой воды. Глаза у него напоминали лягушачьи, а кожа была грубой. Тесс с трудом сдержала желание кинуться прочь. Откуда он знает ее имя? Откуда он вообще ее знает? Может быть, его послал Нат?

Она слабо кивнула:

— Да-

— Меня прислал ваш брат. Идемте со мной..

— Где он? — спросила Тесс, но незнакомец, так и не ответив, повернулся и пошел прочь.

Шагал он широко, чуть припадая на одну ногу, как делают люди, страдающие последствиями тяжелого ранения. На раздумья у Тесс не было времени, поэтому она подобрала юбки и поспешила следом за незнакомцем.

Он быстро шел вперед, не обращая внимания на людей, к своему несчастью оказавшихся на его пути. Вслед незнакомцу неслись брань и проклятия, что, впрочем, совершенно нормально для тех случаев, когда человек усердно работает локтями и не считает нужным даже извиниться. Тесс уже почти бежала за ним. Незнакомец обошел груду сваленных прямо на дороге коробок и резко остановился перед большим черным экипажем. Прекрасно отлакированные дверцы украшали золотые буквы, но Тесс очень торопилась, да и туман был порядочным, поэтому разобрать их она не успела.

Дверь экипажа открылась, и из него выглянула женщина. Огромная шляпа с высоким плюмажем скрывала ее лицо.

— Мисс Тереза Грей?

Тесс кивнула. Пучеглазый ринулся вперед и помог даме выйти из экипажа. За первой женщиной последовала вторая. Они немедленно раскрыли зонтики, выставив их перед собой, словно щит. Только после этого они подняли головы и как по команде посмотрели на Тесс.

Выглядели они по меньшей мере странно. Одна высокая и стройная, с осунувшимся, усталым лицом. Почти бесцветные волосы были зачесаны назад, под шиньон, крепившийся на затылке. Платье из блестящего фиолетового шелка, на котором уже кое-где стали появляться мокрые пятна, и фиолетовые перчатки.

Другая женщина оказалась низенькой и пухлой, с маленькими, глубоко посаженными глазками. Ее массивные коротенькие руки в ярких розовых перчатках напоминали куриные лапы.

— Мисс Тереза Грей, — повторила та, что ниже ростом. — Как я рада наконец-то с вами познакомиться, моя милая. Я госпожа Блэк, а это моя сестра, госпожа Дарк[10]. Ваш брат сам не смог приехать и попросил нас проводить вас до Лондона.

Тереза, промокшая, продрогшая, расстроенная и не понимавшая, что происходит, лишь плотнее закуталась в свой насквозь промокший платок.

— Но где же Нат? Что у него случилось?

— В Лондоне его задержали дела. Причем дела настолько важные, что Мортмэйн не мог его заменить. Однако он прислал вам записку. — С этими словами миссис Блэк протянула Тесс сложенный вчетверо листок бумаги, уже порядком намокший.

Тесс, возможно, излишне резко для воспитанной барышни схватила записку и отвернулась, чтобы внимательно прочитать. Брат извинялся и объяснял, что дела задержали его в столице, но он полностью доверяет миссис Блэк и миссис Дарк. «Я называю их Темными сестрами, Тесси, и им, очевидно, очень приятно такое обращение, впрочем, мне и самому оно кажется удачным», — писал Натаниэль. Из письма выходило, что эти экстравагантные дамы действительно должны были сопровождать Тесс в Лондон. Вышеозначенные дамы были не только владелицами дома, в котором жил Натаниэль, но и его добрыми друзьями.

Без всякого сомнения, письмо было написано рукой Ната, и Тесс немного успокоилась. Она тяжело сглотнула, спрятала письмо в рукав и только после этого повернулась к сестрам.

— Хорошо, — пробормотала она, пытаясь подавить разочарование — она так ждала встречи с братом! — Должна ли я позвать носильщика, чтобы он принес мой кофр?

— Ах нет, дорогая, в этом нет никакой необходимости! — Веселый тон миссис Дарк совершенно не вязался с ее печальным лицом. — Мы обо всем договорились, и багаж уже погрузили. — Она щелкнула пальцами, и пучеглазый незнакомец влез на козлы. Потом она легко дотронулась до плеча Тесс своей тонкой костлявой рукой: — Пойдемте, моя милая. Хватит мокнуть под этим противным дождем.

Тесс молча пошла к экипажу. Сзади шла госпожа Дарк, которая так и не убрала руку с ее плеча. Наконец-то девушка оказалась достаточно близко, чтобы увидеть на дверцах внушительный позолоченный герб: между двух змей, кусающих друг друга за хвосты и образующих тем самым ровный круг, были вписаны слова: «Клуб Преисподняя». Тесс нахмурилась.

— Что все это означает?

— О, не волнуйтесь, моя милая, у вас на то, уверяю, нет ни единой причины, — объявила госпожа Блэк, которая уже забралась в экипаж и теперь старательно раскладывала свои пышные юбки. Внутри экипаж смотрелся не хуже, чем снаружи: мягкие сиденья, обитые фиолетовым бархатом, и занавески с золотым шитьем по краям.

Миссис Дарк помогла Тесс подняться, а следом и сама вскарабкалась. Не успела еще Тесс как следует устроиться, как госпожа Блэк протянула руку и захлопнула дверцу. Тяжелые шторки качнулись, спрятав и серое небо, и мокрую гавань. Тесс от неожиданности вскинула голову, и госпожа Блэк ей улыбнулась, ее зубы сверкнули в полумраке, словно были сделаны из металла.

— Устраивайтесь удобнее, Тереза. Поездка будет долгой.

Тесс положила руку на механического ангела, висевшего у нее на шее под одеждой, и знакомое мерное тиканье ее постепенно успокоило. Экипаж же тем временем, покачиваясь, медленно катил вперед и вскоре скрылся за пеленой дождя.

Дата добавления: 2015-07-15