СНХ Михаил Ильиных

Умею готовить, увлекаюсь музыкой, книги. Слушаю не современную, советскую.

З/К: Сейчас у Михаила есть только один настоящий друг — лабрадор Кэти, которого он когда-то завел вместе с женой. После смерти супруги собака стала для нашего героя главной опорой.

СНХ Михаил Ильиных

Она дает свободно двигаться в любом... дает ходить свободно. Не быть зависимым от людей.

З/К: С помощью Кэти Михаил может ездить в Москву. Он точно знает: собака никогда его не подведет. С ней он ходит по магазинам, рынкам, социальным службам.

СНХ Михаил Ильиных

Мы на автобусе садимся, едем до Сергиева Посада, а там идем за билетами в кассу. Она берет, дает команду, ведет прям в кассы, потом в электричку.

З/К: Поездки в Москву для Михаила не просто прогулки. Зачастую только в столице он может найти нужные продукты или лекарства. Но наш герой не скрывает: иногда ему нравится просто гулять по шумным городским улицам, слушать голоса людей — так Михаил хотя бы на время забывает о своем одиночестве. Ведь сам он почти никогда ни с кем не разговаривает.

СНХ Михаил Ильиных

У меня комплекс. Я плохо говорю. Да и я не все слова четко понимаю...

З/К: На одной из последних консультаций врачи окончательно расстроили Михаила. Сказали, что он продолжает терять слух. Наш герой понимает, что когда перестанет слышать, то окажется отрезан от внешнего мира. И надежда найти друзей исчезнет. А ведь дружба и общение — это то, что нашему герою нужно больше всего на свете. В надежде обрести их Михаил и обратился в Город доверия...

_______________________________________________________________________________

СТУДИЯ 1:

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Михаил Ильиных вместе со своей собакой Кэти сегодня у нас в студии. Михаил, здравствуйте!

МИХАИЛ ИЛЬИНЫХ:

Здравствуйте!

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Спасибо большое, что приехали. Я хочу отметить, что программа у нас непростая. Главное — понять, как и чем живут слепоглухие, в чем нуждаются и чем мы им можем помочь. Итак, наши эксперты:

Дмитрий Поликанов, президент фонда поддержки слепоглухих «Со-единение»,

Марина Мень, руководитель фонда «Творческое объединение «Круг»,

Ирина Поволоцкая, писатель, поэт, актриса, психолог, общественный деятель,

вместе с ней — тифлосурдопереводчик Кирилл Бамбуров,

Юрий Пущаев, заместитель исполнительного директора общества поддержки слепоглухих «Эльвира»,

Иван Онищенко, начальник отдела по работе с молодежью культурного центра Всероссийского общества слепых.

Дмитрий, я знаю, что в России проживает около 12 000 слепоглухих. Данные неточные. А откуда вообще они?

ДМИТРИЙ ПОЛИКАНОВ:

Вы знаете, это, в основном, экспертные оценки. Идет расчет, исходя из мировой статистики: то есть один слепоглухой на 10 000 человек. Поэтому цифры действительно приблизительные. И, к сожалению, так получилось, что на несколько десятков лет эта категория выпала просто из зоны внимания и государства, и общества в лихие 90-е так называемые. Наш фонд сейчас проводит перепись, чтобы собрать статистику, создать базу данных, чтобы потом для каждого человека адаптировать наши программы.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

А посредством чего вы проводите перепись?

ДМИТРИЙ ПОЛИКАНОВ:

Ну, мы делаем ее совместно с фондом «Общественное мнение» и Всероссийским обществом слепых, обществом глухих. Они наши партнеры в этом проекте. И на самом деле все очень просто. Если вы хотите помочь слепоглухому человеку или вы просто знаете, что рядом живет, достаточно позвонить по телефону нашей горячей линии или на сайт наш зайти «Слепоглухие.рф» и оставить там информацию. И после этого к ним придут профессиональные люди и проведут с ними интервью.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

А это правда, что в нашей стране слепоглухие люди до сих пор не имеют отдельной группы инвалидности и вообще не причислены к инвалидам?

ДМИТРИЙ ПОЛИКАНОВ:

Ну, дело в том, что слепоглухие в нашей стране, как и во многих странах, не имеют своего статуса в законодательстве. Они чаще всего идут как слепые, либо как глухие. Но вот это сочетание нарушений — оно нигде в законодательстве не зафиксировано. Сейчас идет процесс, начинает меняться эта ситуация, потому что Россия ратифицировала Конвенцию о правах инвалидов. И там есть упоминание слепоглухих. Поэтому постепенно в нашем законодательстве тоже начинает появляться. Со следующего года даже наше Бюро медико-социальной экспертизы в справках будет писать. Потому что раньше их писали как «Общее заболевание», а дальше там — кто разберет, какое там заболевание. Теперь будут, соответственно, писать, что одновременно есть нарушение зрение и слуха. И это очень важно, потому что это и для врачей сигнал, и для социальных работников сигнал, и для всех остальных сигнал о том, что этим людям нужна особая помощь.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

А какие особенности именно у этой формы инвалидности?

ДМИТРИЙ ПОЛИКАНОВ:

На самом деле, люди иногда пугаются слова «слепоглухие», думают, что вообще живут в полной темноте и вообще ничего не слышат. Вот в мире тотально слепоглухих — 10-15% от общего количества. У остальных есть либо остаточный слух, либо остаточное зрение. Они очень творческие, они абсолютно точно могут быть полноценными членами общества, работать... И все, что им нужно, это легкое обучение профессии, может быть, легкая помощь с техническими средствами реабилитации. Это позволяет им вернуться в жизнь и фактически жить полной жизнью. Как бы, наслаждаться ею.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Ну, мне вот, например, пока непонятно. Если ребенок родился слепоглухим, им занимаются, есть интернаты, есть государственная поддержка. А если человек взрослый, в процессе заболевания потерял слух и зрение практически полностью, он предоставлен сам себе? Или нет? Кто может ответить?

МАРИНА МЕНЬ:

Я думаю, он предоставлен сам себе в той же мере, в какой предоставлен сам себе человек, получивший спинальную травму, лежащий парализованным дома. Большинство инвалидов, живущих в нашей стране, предоставлены сами себе. И это та проблема, которую во всем мире решают частные организации.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Ну, подождите, есть Департамент социальной защиты населения, есть центры социальной защиты, есть собесы, есть люди, которые ими занимаются от государства. Понимаете? А слепоглухой человек практически выпадает из списка инвалидов. То есть, он не считается инвалидом официально?

ЮРИЙ ПУЩАЕВ:

Нет, он считается инвалидом. Все слепоглухие приписаны либо к общество слепых, либо к обществу глухих. Соответственно, они могут воспользоваться помощью одного из этих обществ, но воспользоваться этим они могут, если у них в семье есть соответствующие условия. Скажем, люди, готовые его везде сопровождать, ходить. Если таких людей нет, то он оказывается почти в трагической ситуации.

ИВАН ОНИЩЕНКО:

Понимаете, это дело касается практически всех инвалидов. Правильно коллега заметила, что неважно, кто это — спинальник, слепой, слепоглухой. А если еще сочетанная инвалидность, то тут может быть гораздо все сложнее. Но штука в том, что, как правильно Юрий заметил, что если есть в семье или рядом где-то, среди коллег, организация, к которой ты приписан, то это большая удача. А если нет, то может быть удача в том, что найдется чиновник, который давал эту инвалидность в Медико-социальной экспертизе, который может обратить внимание соответствующих структур и тех организаций, которые должны заниматься такими людьми, на этого человека.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Для этого и нужна перепись, чтобы понимать, кому какая помощь необходима.

ДМИТРИЙ ПОЛИКАНОВ:

Для этого мы создали базу, и там есть на каждого человека карточка. То есть мы понимаем, чего он хочет, какой у него уровень образования, какие творческие способности он хочет развивать, хочет ли он освоить профессию? Исходя из этого, все программы, которые мы запустили, исходя из мирового опыта, мы можем адаптировать под нужды конкретного человека. И еще один момент, почему чиновники не обращают внимания, это потому что сами слепоглухие люди, которые, может быть, поздно вошли в это состояние, они не знают, какие у них права и не всегда идут за помощью. И даже некоторые не встают на учет по инвалидности.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Ирина, во-первых, огромное спасибо, что пришли. Вы как раз пример того, как человек, потерявший зрение и слух, может жить полноценной жизнью. Расскажите, пожалуйста, свою историю.

ИРИНА ПОВОЛОЦКАЯ:

Я с детства живу среди зряче-слышащих. И мне всегда помогали только родные и друзья, пока я видела чуть-чуть лучше, чем сейчас. И тогда у меня получалось жить гораздо более полноценно. Я обходилась без помощи всяких организаций, я даже не знала, чем они могут мне помочь. Я состою на учете и в ВОС, и в ВОГ. Но никогда никакой помощи от них не получала, если не считать экскурсии и всякие развлечения.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Кирилл, правильно ли я понимаю: вы сейчас являетесь проводником Ирины в мир, вот в ту студию, в которой мы сейчас находимся?

КИРИЛЛ БАМБУРОВ:

На данный момент я являюсь и глазами, и ушами Ирины. Когда мы вошли, я объяснил ей вообще, как выглядит зал, как расположены стулья, где сидят зрители, как расположены камеры, потому что иначе она бы этого всего не знала.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

А как происходит общение? Как вас Ирина понимает? Что это за перевод?

КИРИЛЛ БАМБУРОВ:

Это дактильная азбука, где каждое сочетание пальцев определенным образом соответствует букве. То есть, это, например, буква «А». Это буква «Б». Это «В». И так далее. И поэтому мой перевод — это фактически побуквенная бегущая строка. Соответственно, так и воспринимается.

ДМИТРИЙ ПОЛИКАНОВ:

Да, то есть слепоглухой воспринимает общение из руки в руку, то есть благодаря тактильным ощущениям. И, вот Кирилл просто очень хорошо владеет, виртуозно этим алфавитом. Но сам по себе алфавит очень несложный для разучивания. То есть любой человек за очень короткий период времени, буквально за несколько часов, может выучить эти буквы, и дальше — вопрос практики. Как раз одна из наших программ направлена на то, чтобы в нашей стране создать сеть волонтеров, которые могли бы, обучившись быстро этому языку, как раз и дать слепоглухим людям возможность общения и развития сознания. Потому что именно через общение люди остаются людьми.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

Иван, для слепоглухих людей есть интернат в Сергиевом Посаде. А для взрослых ничего подобного до сих пор не было. Во-первых, я думаю, что это не совсем так. Потому что есть у Всероссийского общества слепых реабилитационные центры. Да, в них обучается очень мало, крайне мало слепоглухих в течение года. Исчисляется по всей стране десятком людей. Это очень мало. А, во-вторых, это связано с тем, что нет до сих пор принадлежности, не обособлена до сих пор инвалидность, не обособлена эта сочетанная патология, серьезнейшее физическое повреждение человека. И нет социального статуса человека. Соответственно, нет технологий, нет специалистов, нет понятия того, что нужно людям. Поэтому нужна серьезная поддержка государства в виде технологий, специалистов и финансирования вот этих центров.

АНДРЕЙ ЭЙХФУС:

К сожалению, современного масштабного центра для слепоглухих в нашей стране действительно нет. Понятно, что многим людям без слуха и зрения такое заведение могло бы помочь найти силы жить дальше. Открывшийся недавно в подмосковном центре реабилитационный центр «Дом слепоглухих людей» взялся хотя бы отчасти решить их проблемы. Центр, пусть и небольшой, но помог уже многим людям. Мы, конечно же, решили там побывать.

____________________________________________________________________

Дата добавления: 2015-07-15