V. Право залога.

§ 1. Еще яснее ощущается относительный характер залогового права. Недаром оно уже давно вызывало (и вызывает до сих пор) у многих авторов сомнения в своей «вещности».

Другие вещные права на чужую вещь предоставляют длительное пользование вещью и ее выгодами и имеют, в этом смысле, самодовлеющую ценность для управомоченного, вследствие чего он заинтересован в возможно более продолжительном сохранении данного права. Залоговое право не рассчитано на длительность, не предоставляет пользования заложенной вещью или ее выгодами, не имеет самодовлеющей ценности для управомоченного. Оно установлено лишь затем, чтобы обеспечить за управомоченным получение известной ценности; по достижении этой цели оно само собою и немедленно прекращается; и чем скорее наступает такое прекращение, тем более это соответствует интересу управомоченного[xxxii].

Эти черты залогового права (особенно, кратковременность его и прекращение в результате однократного осуществления) уже давно побуждали отдельных авторов к сближению залогового права с обязательственными правами.

Так, некоторые вообще отрицают вещный характер залогового права и признают его, без оговорок, правом обязательственным. При этом, они рассматривают залоговое право то как право требования, обращенное против каждого данного собственника вещи, то как право требования, направленное на самую вещь [xxxiii].

Другие так далеко не идут и продолжают считать залоговое право вещным правом, хотя и весьма своеобразным, резко отличающимся от прочих вещных прав, и в известной степени сходным с обязательственными правами[xxxiv]. При этом, некоторые из них, в изменение обычной системы расположения гражданских прав, отводят залоговому праву место все же не в отделе вещных прав, а в отделе обязательственных прав, в главе об «обеспечениях»[xxxv].

§ 2. Идея сближения залогового права с обязательственными правами[xxxvi] обусловливается, однако, не только вышеуказанною общею характеристикою залогового права в противопоставлении его другим вещным правам (jura in re).

Она находит себе объяснение и в том, что отдельные положительные черты вещного права («право следования», «право старшинства», «преимущественный характер»), — являющиеся, по господствующему мнению, его универсальными и отличительными признаками, — в залоговом праве отсутствуют гораздо чаще, чем в других, признаваемых вещными, правах, выражены здесь в наименьшей степени.

Мы полагаем, однако, что залоговое право не является вещным (абсолютным) правом не столько по отсутствию или ограничению в нем упомянутых признаков «вещности», сколько по самой структуре залогового права, как права «относительного».

Ибо — что, с нашей точки зрения, в данном вопросе самое важное — в залоговом праве имеется особое правоотношение между двумя лицами (залогодержателем и залогодателем), совершенно не похожее на отношения залогодержателя к третьим лицам.

Мы имеем при этом в виду не обязательство, обеспеченное залогом. Нет, в самом залоговом правоотношении — как и в застроечном — из неопределенной среды «всех прочих» лиц отчетливо выделяется на первом плане фигура залогодателя! Между ним и залогодержателем тянется какая-то особая правовая нить, имеется особое vinculum juris, качественно и глубоко отличное от отношений залогодержателя к «третьим лицам».

Не повторяя, с соответственными изменениями, всего сказанного по соответствующему поводу выше в отношении права застройки, вспомним лишь, что наличие такого особого правоотношения между управомоченным и каким-нибудь отдельным субъектом уже само по себе исключает квалификацию данного права, как абсолютного (вещного), т.е. действующего — по известной формуле — непосредственно против всех, совершенно независимо от каких либо особых отношений к другим лицам, безлично, против каждого — совершенно одинаковым образом.

И здесь — как и в праве застройки — следует, к тому же, отметить:

1) длящийся договорный характер огромного большинства залоговых правоотношений, с полной наглядностью подчеркивающий их относительную (а не абсолютную) природу[xxxvii];

2) обоюдность прав и обязанностей обеих сторон в залоговом правоотношении (залогодержателя и залогодателя), свидетельствующую о той же относительности залогового права. Так, напр., каждая из сторон — в зависимости от того, у какой из них находится в данный момент заложенное имущество — обязана содержать его в надлежащем виде и даже страховать его (ст. 97 ГК). Так, далее, залогодержатель не только управомочен по адресу залогодателя на изъятие в свою пользу — при известных условиях и в известном порядке — определенной части принадлежащей последнему ценности, но и несет, в свою очередь, известный ряд обязанностей по отношению к залогодателю: именно, кроме уже упомянутой выше обязанности надлежащего содержания и страхования заложенного имущества, еще и обязанность воздерживаться, по общему правилу, от пользования заложенным имуществом и плодами его (ст. 96 ГК), а в подлежащих случаях и обязанность к возврату остатка суммы, вырученной от продажи заложенного имущества (hyperocha).

Правда, в обязанностях залогодержателя по отношению к залогодателю нет той эквивалентности его правам по адресу последнего, какая была отмечена выше во взаимоотношениях между застройщиком и сдатчиком земельного участка. Но это объясняется тем, что залоговое право, по своему хозяйственному содержанию, вообще не предоставляет залогодержателю ценности, требующей эквивалентного возмещения, а имеет лишь обеспечительную функцию. И, затем, отсутствие эквивалентного соотношения все же не уничтожает факта обоюдности прав и обязанностей залогодержателя и залогодателя в залоговом правоотношении[xxxviii].

Но если, таким образом, в залоговом праве наличие особого непосредственного правоотношения с собственником имущества выделяется с неменьшей наглядностью, чем в праве застройки, — то, с другой стороны, отсутствие непосредственных отношений залогодержателя со всеми «прочими», «третьими» и т. д. лицами проявляется в залоговом праве еще с большей яркостью. В самом деле, что является существенным содержанием залогового права? Не самое пользование, в конкретных формах, каким-либо благом (которое еще способно — в известных случаях, напр., в праве собственности, — быть предметом непосредственного правового отношения абсолютного типа, т. е. со всеми «прочими» лицами), а лишь изъятие в пользу управомоченного известной части меновой ценности заложенной вещи. При чем же тут «все прочие лица»? Ясно, что такое право «изъятия» части меновой ценности какого либо имущества может задеть интересы, может коснуться лишь собственника этого имущества и других (кроме данного залогодержателя) его кредиторов. Но интересы «других кредиторов» способно задеть не только вещное, но и обязательственное (особенно привилегированное) требование к их должнику. Это, однако, еще никому не дало повода утверждать, что кредиторы одного и того же должника (даже привилегированные и непривилегированные взаимно) состоят друг с другом в каком-либо непосредственном правоотношении. Речь идет лишь о коллизии их прав между собою.

Правда, залоговый кредитор сильнее в этой коллизии не-залогового не вообще, по отношению к любой вещи должника, а лишь по отношению к заложенной вещи. Нет ли в этом доказательства «вещности» его права или доказательства «непосредственного» правового отношения его по этой вещи хотя бы только к прочим кредиторам? Нимало. Ведь, по отношению к другим вещам должника залогодержатель вообще не имеет залогового права, а потому там вообще нет той особой коллизии (разрешаемой по началу преимущественного удовлетворения) между ним, как залогодержателем, и др. кредиторами, которая, впрочем, характерна не только для залогового права, но и для привилегированного требования. То обстоятельство, что указанная коллизия залогодержателя с др. кредиторами локализована, сосредоточена на заложенной вещи, объясняется не вещным характером его права (залога), а лишь тем, что это последнее право (хотя и не вещное) существует лишь только по отношению к данной вещи. Пpи генеральном (законном или договорном) залоге исчезает и такая «локализация», а, с другой стороны, она встречается и в т. наз. «специальных привилегиях», т. е. в требованиях не-залоговых, снабженных правом преимущественного удовлетворения лишь по отношению к определенным вещам.

§ 3. И, наконец, еще одно замечание. По общепризнанному взгляду объектом залога может быть не только вещь, но и «право». На этой же точке зрения стоит и советское законодательство (ст. 87 ГК). При этом, по господствующему мнению, самая природа залога в обоих случаях, в общем, одинакова.

Но если залоговое право «на вещь», — как мы пытались показать, — не является абсолютным правом, то невозможность подобной квалификации залогового права на «право» (в частности — на долговое требование) носит, по нашему мнению, уже очевиднейший характер. Если само долговое требование является правом относительным, если сам обладатель его (кредитор) находится в непосредственном правовом отношении только с одним лицом (должником), а отнюдь не с третьими лицами, если последние стоят вне данного правоотношения, — то каким образом то же право требования, будучи заложено, может вовлечь в свою орбиту «всех третьих лиц», поставить своего залогодержателя по отношению к ним в непосредственную правовую связь, отсутствующую у самого «хозяина» требования (кредитора)?

Кредитор (залогодатель требования) сообщает актом залога залогодержателю известные «права» на свое требование, как бы они, в остальном, ни определялись (право взыскания долга — «jus exigendi»; или право продажи долгового требования; или и то, и другое). Но он во всяком случае может сообщить актом залога залогодержателю лишь права по отношению к своему должнику, а отнюдь не по отношению непосредственно ко «всем прочим» лицам, ибо этих прав он и сам не имеет. В этом отношении здесь — еще более, чем в учении о производном приобретении права собственности, — применимо правило о том, что никто не может передать другому более прав, чем сам имеет («nemo plus juris ad alium transferre potest, quam ipse habet»).

Следовательно, залогодержатель права требования никакого абсолютного (вещного) права не имеет[xxxix].

Но и мы — вместе с господствующим мнением — полагаем, что залог (и узуфрукт) права требования (и вообще всякого права) имеет ту же юридическую природу, что и залог (и узуфрукт) вещи[xl]. А отсюда — еще лишний довод в пользу того, что и залоговое право на вещь не является абсолютным (вещным) правом.

Дата добавления: 2015-07-18