Скрофа. О, щит!

– Не видать тебе моей Астрид как своих ушей! – горячился Харальд. – Не пара ты ей! Нет в тебе ярости воинской! Все наши мужчины моря бороздят, саксов грабят, а ты всё в кузне своей отсиживаешься!

Харальд бухнул кулаком по столу так, что посуда подпрыгнула:

– И ладно бы ты мечи ковал! А то игрушки какие-то делаешь! И как тебя тогда Рюрик в дружину свою взял?

Скьёльд вздохнул и стал изучать потолок. То, что он прослужил у Рюрика двенадцать лет, ходил не в один поход под его началом, и под началом Олега – родственника Рюрика, покорил несколько городов, упросил князя отпустить его, и князь отпустил его с почётом – это, в глазах Харальда, да и многих других, особой роли не играло. Викинг, сын моря, должен жить боем и умереть с мечом в руках, на палубе драккара или на трупах врагов на поле брани. Только неистовые воины достигают чертогов Одина. И как может мужчина в самом расцвете сил повесить меч на стену и пропадать целый день в кузне? Кузнец, кующий оружие, окружён уважением. А Скьёльд увлекался другим. Однажды ему довелось побывать во дворце византийского императора и беседовать с одним учёным механиком. Все эти механические игрушки вызывали в нём, громадном мускулистом воине с холодными голубыми глазами, неподдельный интерес. Но как объяснить всем, что он уже навоевался вволю, что прежний отрок вырос и поумнел? Что понял он, что в жизни есть что-то поважнее, чем махать мечом, расшибать чужие головы и помереть где-нибудь бессмысленно, но со славой.

– Я не отступлю, Харальд. – Скьёльд жестко посмотрел в глаза потенциальному тестю. – Астрид мне нужна, и никто более. Она мне обещана её отцом с детства, её я ждал, и никого более. Потому до сих пор и не женился. И если надо тебе доказать, что воин я не последний в этих землях, то сделаю всё, что ни попросишь.

Старый Орм, отец Астрид, умер пять лет назад. Харальд был его родным братом, и пообещал брату заботиться о его семье: любил Астрид как дочь, а потому мог говорить «моя Астрид». В глазах Харальда промелькнула лукавая искорка.

– А коли так, приходи завтра поутру к пристани. Там я тебе своё решение и скажу.

На улице к Скьёльду подошли старые другзья – Фарлаф и Стемид.

– Что случилось, дружище?

Скьёльд кратко пересказал им разговор с Харальдом. Помолчали. Потом Стемид осторожно сказал:

– Мы не хотели тебе говорить, но, по слухам, Харальд обещал руку Астрид Ульву, сыну ярла Торвара. Но так просто он отказать тебе не может, хоть твой меч давно уже не покидал ножен: он знает, что тебя лучше не гневить. Даст он задачу непосильную… ты её либо не выполнишь, либо погибнешь – тогда у него руки чисты.

– Что он может мне назначить? – проворчал Скьёльд – Остров разграбить? Драккар врага привести в гавань? Взять штурмом крепость саксов или германцев?

Поутру у пристани собралось народу сотни полторы. Пришел даже ярл Торбранд, что готовился выйти через пару дней в очередной поход. Когда-то Скьёльд ходил вместе с ним на его драккаре, и ярл искренне огорчился, когда его сотоварищ решил уйти на покой.

На середину вышел Харальд.

– Скьёльд! – тот вышел из толпы и встал напротив.

– Я обещаю отдать тебе руку приёмной дочери своей Астрид, если выполнишь мою задачу. Согласен ли ты на это?

– Согласен. – спокойно кивнул Скьёльд под скрестившимися на нём взглядами.

– Ты должен… – Харальд сделал паузу, победно обводя глазами собравшихся, – повесить свой щит на воротах главного города ромеев! По праву сильного!

В наступившей тишине было слышно, как кто-то ахнул и крепко выругался.

Небо рухнуло на Скьёльда.

Щит! На воротах Константинополя! Лучшей крепости мира! По праву сильного! И он на это согласился! Добровольно! Безумец…

Но отступать было некуда.

– Я сделаю это, – глаза их встретились, – но где порука, что ты за это время не отдашь Астрид другому?

– Клянусь Одином!

– А я прослежу, чтобы всё было по честному, – подал голос ярл Торбранд. – Три года тебя будет ждать Астрид, потом Харальд будет свободен от своего слова. Или пока ты не погибнешь.

Они снова встретились глазами.

«Не получишь её, недостоин ты… Сдохнешь где-нибудь, а её я отдам сыну ярла. А у тебя кишка тонка…» – читал Скьёльд в глазах Харальда.

«Хрен тебе, старый хрыч. Ещё посмотрим, кто раньше уйдёт к Черной Хель…»

* * *

Скьёльд сидел на берегу, кидал мелкие камешки в воду и размышлял.

«Константинополь слишком велик, тут нужно большое войско. И ведь всё предусмотрел, старый хрыч, да сожрёт его Фенрир! По праву сильного! Так-то можно было бы повесить тишком щит на ворота, да и уйти. Да… Нужно идти к Рюрику, да и Олег всё зовёт к себе в дружину. Только они могут собрать войско, достаточное для штурма. А уж как Рюрика или Олега толкнуть на это – как-нибудь справлюсь…»

Потухшая было искорка надежды начала разгораться с новой силой. Через пару месяцев Скьёльд и примкнувшие к нему воины, желающие подзаработать у князя руссов, да и просто засидевшиеся дома, сходили с палубы лодьи на пристань Киева. Среди прочих, в дружине Скьёльда были Фарлаф и Стемид.

* * *

За следующие два года он много чего успел.

Во-первых, вступил в княжескую дружину. Рюрик к тому времени уже умер, а сын Рюрика, Игорь, был еще мал, потому правил Олег, двоюродный дядька Игоря. В своё время они немало повоевали вместе, не раз спасали жизнь друг другу. Олег обрадовался приезду старого товарища и сразу поставил его воеводой.

Во-вторых, через полгода добился назначения охранять южные рубежи Руси. Оттуда он слал князю вести, в которых расписывал притеснения русских купцов в Царьграде и набеги степняков, которых (ясное дело, больше некому) подкупили ромеи. Благо причин для размышлений было больше чем достаточно – ромеи ревниво относились к появлению молодого и крепкого соседа.

В-третьих, Скьёльд умело организовал защиту рубежей, и сомневаться в его верности никому и в голову не приходило. С ним старались завести дружбу, к его мнению прислушивались.

– Ты с ума сошёл, что ли, воевода? – Олег даже привстал на лавке – Пойти походом на Царьград? А сколь наших воинов погибнет? Царьград-то тебе не деревенька. Рано пока, силёнок у нас еще пока маловато. Вот через пару вёсен приведу дружины из Нова Города и Изборска – вот тогда…

– Купцы наши жалуются – нет сил, говорят, терпеть более. Греки и в торговых делах их притесняют, и препоны чинят на каждом шагу. Даже в баню в Царьграде не пускают! Я тут перебежчика тебе привёл: сказывает, что сам видел ромеев, когда те передавали деньги степнякам, чтобы грабили они нас.

– Правда это? – Олег вперил очи в маленького человека, который стоял позади воеводы.

– Истинная, княже. Деревеньку-то нашу пожгли, людишек посекли, а нас вот в полон увели. Там и видел я это. Перун свидетель!

– А как из полона-то ушел?

– Так воевода-батюшка и освободил. Ночью напал на степняков и посёк их всех.

– Ночью? – князь поднял бровь.

– Ночью. Спящих. Без жалости, – медленно произнёс Скьёльд. – Так же, как они наших убивали, – предупреждая слова Олега, произнёс воевода. – Так и мы будем. Ты спроси лучше, сколько я ратников за год потерял?

– И сколько?

– Сорок два. На всём южном рубеже. А под копье поставил почти две тысячи. А дрался бы грудь на грудь – положил бы сотни. Вот и считай.

– Добре, Скьёльд, – князь внимательно посмотрел на старого друга, – только Царьград велик зело. Одной только отвагой город не возьмёшь – надобно что-то поосновательнее.

– А это, князь, уже моя забота. Казна пустая, да и ромеев надо охолодить. Войска у них сейчас мало – воюют они с арабами, франками, булгарами и между собой. Если придём быстро, они супротив нас ничего не выставят, не успеют. Я это точно выведал. Верь мне, княже. Я тебя никогда не подводил, не подведу и в этот раз, – Скьёльд выдержал долгий взгляд Олега.

– Ладно, воевода, – махнул рукой Олег, – собирай ратников. Прав ты – Перун не оставит нас. По весне двинемся, Скьёльд…

– Зови меня Свенельд, князь. Так меня мои ратники зовут, не могут выговорить моего свейского имени.

– Свенельд? Ну, пусть так… И часто у вас имена меняют?

– Нет, нечасто, – отмахнулся Свенельд, – только у кого имена на русский лад трудно произносятся. Вот есть у меня воин по имени Хринг, так его сделали сначала Хренгом, а потом и вовсе…

По весне почти две тысячи лодей пошли вниз по Днепру.

* * *

Ромеи закрыли врата, перекрыли гавань Золотой Рог цепями, и приготовились к долгой осаде. Олег приказал жечь предместья, надеясь выманить греков из города, но те не высовывали носа за стены.

– Стены надо пробить, – пробасил Фарлаф.

– Только как? – откликнулся мрачный Стемид. – Ты видел их стены? Время дорого, скоро ромеи соберут войско и подтянут его к городу.

– Тогда корабли бы хорошо запустить во внутреннюю гавань.

– А как? Цепь железная, толстая. Посуху, как телеги, лодии не пустишь же…

– Посуху? – в голове Свенельда появилась мысль – Посуху…

Утром перепуганный спафарий ворвался в покои императора:

– Багряноносный… Взгляни… Там русы плывут по полю!

Поле было покрыто двигающимися лодьями русов.

– Это святой Димитрий! – перекрестился митрополит. – Пришёл наказать нас за грехи наши…

Император Лев посмотрел на окружавших его людей – у многих был в глазах суеверный ужас. Ему и самому было не по себе: в пришествие святого Димитрия он не верил, но если эти варвары сегодня придумали такое, то что они придумают завтра?

* * *

– Чем наградить тебя, воевода, за смекалку да за храбрость твою? – Олег был в прекрасном настроении.

– Выполни, что обещал мне, а более мне ничего не надо, – поклонился Свенельд.

– Ты про щит-то твой? Мелочь какая… Я тебя про настоящую награду спрашиваю!

– А более мне ничего не надо, – повторил Свенельд.

– Ну что же, я обещал тебе повесить щит на воротах, я слово своё сдержу, – глаза Олегу вдруг стали жёсткими.

– Взять его! – рявкнул он.

Свенельду заломили руки, забрали оружие и поставили перед князем.

– Дайте его щит, – князь повертел его в руках. – Щит как щит. Вот только как-то уж усиленно ты меня толкал на войну с греками, – Олег заглянул в глаза воеводы, – Почему?

– Греки… враги… наши… – прохрипел Свенельд.

– Враги, – согласился Олег. – А с кем ты в сговоре был? Кто тебе письма подмётные писал? Зачем толкал меня на войну с греками? Надеялся, что погибну я под стенами Царьграда? А воев зачем столько воспитал, преданных тебе? Хотел на моё место встать?

– Нет, княже… не было… у… меня… умысла… против тебя…

– Как думаешь – поверю я тебе? – Олег обошёл вокруг скрученного воеводы. – Как переводится твоё имя со свейского? Скьёльд – щит по-росски. А я тебе обещал повесить щит на воротах Царьграда… Вот и повешу, слово князя – крепче камня.

Скьёльд закрыл глаза. Значит – всё напрасно? Значит, всё зазря? Князь приревновал к его славе? Послушал наветников? И теперь его повесят на воротах? То-то обрадуется Харальд… Щит! О, мой щит! Значит, не судьба тебе висеть на воротах…

– О, щит… – простонал он.

– Награжу тебя, как ты заслуживаешь – услышал голос Олега. – А ну, подать сюда петлю на шею воеводы нашего верного!

«Глупо! Как же глупо всё получилось…» – мелькнуло в голове Скьёльда.

На шею что-то надели, что-то стукнуло по броне. Внезапно руки, державшие его, разжались. Скьёльд открыл глаза – Олег улыбался от уха до уха. Он посмотрел на грудь: на шее висела золотая гривна – высший знак отличия воина.

Ещё не веря, огляделся вокруг. Все были с довольными рожами, особенно Фарлаф и Стемид, что стояли рядом с князем. Олег поднял руку – все замолчали.

– Не мог я отпустить воеводу без награды. Даже если он того не хотел. А ещё жалую веси возле Изборска, куда назначаю тебя воеводой. И мехов, и каменьев, и людишек. Прости, что пошутковали малость, – улыбнулся князь.

– Эй, прибить этот щит над воротами!

Один из отроков взобрался по лестнице, и скоро щит красовался на воротах.

– Слава! – вои ударили мечами в щиты

– Рулав! – крикнул Олег. Молодой воин вышел из толпы.

– Поедешь со Свенельдом, подтвердишь этому… как его…

– Харальду, – подсказал ухмыляющийся Фарлаф.

– Вот-вот, Харальду – что его зять выполнил задачу.

– Бери свою Астрид, – обратился князь к Свенельду, – и езжай в Изборск. Верю, что служить будешь мне верно.

К воеводе вернулся дар речи.

– Благодарствую, княже. Не посрамлю. А теперь дозволь, княже, ещё кое о чём попросить.

– О чём? – сощурился Олег.

– Отойди, сделай милость, – ласково попросил Свенельд, забирая плеть у одного из воинов, – отойди. Мне тут надо друзей уважить!

Фарлаф сообразил первый и пустился наутёк, Стемид побежал после пары ударов. Князь с войском, греки со стен и простой люд долго хохотали, глядя, как Свенельд с руганью гонялся за Фарлафом и Стемидом.

– Вот уж действительно – «О, щит!», – простонал сквозь слёзы Олег.

Дата добавления: 2015-07-14