Грех слепой веры

Итак, церковный тезис о том, что христианство и наука не враждебны друг другу – это не просто «противоатеистическая контрпропаганда». Христианство создало предпосылки для рождения научной картины мира – а потому оно не может быть враждебным по отношению к науке. Как говорил св. Филарет Московский - "Вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством"68.

Да, люди впервые переступают церковный порог, как правило, по соображениям вполне суеверным. Они ждут «чуда» и по большей части им совершенно все равно – из какого источника требуемое ими «чудо» поступит. Но Церкви-то не все равно – «какую веру верует» человек. И потому, разочаровывая поклонников «неведомой магической энергии», Церковь требует расти от суеверия к осознанной вере, требует труда мысли и отчетливости, требует, чтобы человек совершил труд рефлексии над содержанием своей веры.

Никогда Православие не воспевало «слепую веру».

Во-первых, потому, что «слепая вера», не знающая ни своего предмета, ни своих оснований, не заметит и границы между христианством и язычеством, между православием и ересью.

Во-вторых, потому, что «слепым» может быть только неверие. Опыт неверия может рождаться из опыта слепоты. Неведение естественно следует за невидением.

В-третьих, потому, что та вера, которая считается нормативной в церковной традиции, как раз должна быть зрячей. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5,8). Со времен св. Кирилла Иерусалимского (IV в.) в православии различаются «вера догматическая» и «вера созерцательная» («Есть два вида веры: один – вера догматическая, соглашение души на что-либо... Другой же вид веры есть дарование благодати. Эта вера... созерцает Бога"69).

Итак, богословие созерцательное, мистическое не является слепым потому, что оно-то как раз видит.

Богословие же догматическое также не слепотствует потому, что оно думает. Теология есть модус присутствия логики в иррациональном мире религии.

В конце ХХ века было осознано то, с чем так яростно не соглашался век «Просвещения»: естественнонаучная модель рациональности не есть единственная форма рациональности. Знание может быть не математическим и не физическим. Оно может быть гуманитарным. Рациональность же определяется тем, как человек обрабатывает ту или иную информацию, поступающую к нему, а не тем, из какого именно источника (научной лаборатории, инстроспекции, библиотеки, храмовой проповеди или из уличного разговора) поступает эта информация (анализ уличных разговоров и базарных пересудов может быть вполне научным – это будет отрасль науки по имени «социология»).

Оказалось, что миф более рационален, чем казалось прежде. А наука более мифологична, нежели думал о ней XIX век. Православие прилагает рациональные процедуры к анализу своих преданий. А светская наука, как оказалось, не может жить без догм. Доказательство Куртом Гёделем в 1931 г. знаменитых теорем «о неполноте формальных систем» и «о невозможности доказательства непротиворечивости формальной системы средствами самой системы» показало, что интеллектуальные процедуры всюду работают одинаково: любая теория зиждется на некоем наборе догм (которые в светской науке стыдливо именуются аксиомами).

Аксиома христианства – это доверие к опыту Присутствия. Аксиома атеизма – доверие к опыту пустоты. В принципе, рационально можно прокладывать логические цепочки и от одной аксиомы, и от другой. Другое дело, что эти логические цепочки приводят к расширению изначального опыта. Путь религии идет от опыта Присутствия предмета веры к опыту Преображения в предмет веры. Путь атеизма ведет от опыта пустоты к опыту тошноты (см. «Тошноту» Сартра) и к самоубийству (см. «Бесы» Достоевского).

Законы рациональности едины – и для верующих людей, и для неверующих. Различие лишь в том, что предпочитается в качестве «момента истины», в качестве точки доверия и опоры. Откуда идти и к чему – вот где наши различия. А техника интеллектуальной «ходьбы» одинакова у математиков и богословов.

ПРИМЕЧАНИЕ

68. Митр. Филарет (Дроздов). Собрание мнений и отзывов. Т. 5. Ч.1. М., 1887, с. 48. Эти слова московского Святителя очень схожи с позицией Эразма Роттердамского, вопрошавшего слишком радикальных протестантских критиков античной философии: "Вы спрашиваете, зачем нужна философия для изучения Писания? – Отвечаю: А зачем нужно для этого невежество?" (Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986, с. 227).

69. св. Кирилл Иерусалимский. Творения. М., 1855, сс. 79-80
http://arnaut-katalan.narod.ru/nauka6.html[/left][/size]

Дата добавления: 2015-07-12