Читайте также:
|
Человеку, принадлежащему к современной культуре, трудно увидеть и осознать, каким образом семейные отношения предшествующих поколений оказывают влияние на его восприятие текущих взаимодействий. В Америке распространен культ независимости и самореализации, свободы от всяческих уз. Кажущаяся легкость, с которой семья из представителей одного поколения (муж и жена) перемещается с места на место, оказываясь вдали от родных и близких, создает впечатление, будто можно порвать связи с прошлой жизнью. Повседневная жизнь изобилует примерами того, как люди стремятся забыть свое прошлое. Тем не менее именно понимание прошлого является ключевым моментом в трансгенерационной семейной психотерапии.
Удивительно, что при подобных обстоятельствах теория Фрейда, посвященная развитию эмоциональных расстройств как результата нарушения прошлых отношений, оказала такое значительное влияние на умы представителей многих поколений. Фрейд (Freud, 1923/1961) предположил, что ранние детские переживания оказывают влияние на формирование личности через адаптацию Эго. Эго понималось как некий регулятор, предназначенный для удовлетворения глубинных инстинктивных потребностей, не дающий индивиду вступать в противоречие с внешним миром. Таким образом, задача Эго состоит в том, чтобы уравновешивать удовлетворение потребностей с требованиями реальности цивилизованного общества.
Объектные отношения
Развивая идеи Фрейда, Фейрбейрн (Fairbairn, 1954) пришел к выводу о том, что эго фокусируется вовне, на реальных объектах, а не внутри, на соматических инстинктах. Согласно Фейрбейрну, человек постоянно находится в поиске внешних объектов; то есть с самого рождения индивид (Эго, или «Я») стремится установить отношения с объектами, способными удовлетворить его потребности.
Далее Фейрбейрн говорит о том, что развитие личности есть результат стремления Эго к объектным отношениям. Основная идея Фейрбейрна заключается в том, что неполное удовлетворение Эго тем или иным внешним объектом ведет к переживанию индивидом тревоги. В связи с тем, что потребности, не находящие удовлетворения в раннем детстве, важны для выживания индивида, который имеет ограниченные возможности установления альтернативных объектных отношений, возникающая вследствие этого тревога достаточно выражена и проявляется в форме отказа от отношений или отвержения. Поскольку ребенок не волен оставить или изменить внешний объект (например, мать), для совладания с тревогой и контроля над объектом он его интернализует, то есть помещает в свой внутренний мир. Интернализованный опыт (объект) есть нечто большее, нежели чувства или воспоминания. В процессе интер-нализации возникают новые части личности, или субидентичности (sybidentities). Интернализация широко распространена в повседневной жизни. Об этом свидетельствуют такие высказывания, как: «часть меня хочет того-то и того-то...», «внутренняя борьба», «мне следует постоянно следить за собой». Эти обыденные фразы говорят о том, что личность не есть нечто единое и неделимое, а представляет собой сплав текущих и прошлых взаимодействий, которые глубоко проникли в психический мир человека, причем некоторые из них пребывают в подавленном состоянии.
Следует упомянуть еще два ключевых момента из теоретических построений Фейрбейрна, которые оказали непосредственное влияние на становление трансгенерационной семейной психотерапии. Фейрбейрн считал, что события внешней жизни воспринимаются через фильтр интернализованных взаимодействий. Например, некто с персекуторным интроектом (то есть интернализованными отношениями преследования) склонен рассматривать текущее взаимодействие как имеющее тот же характер; иначе говоря, взаимодействие в настоящем рассматривается через призму прошлого. Эта закономерность проявляется буквально во всех сферах повседневной жизни, достаточно привести в качестве примера слова жены, адресованные мужу: «Я же тебе не мать». Та же тема звучит и в произведениях культуры. Примером тому могут служить слова из песни музыкальной группы The Police. В песне под названием «Mother» («Мать») говорится об отчаянии молодого человека, все подруги которого в конечном итоге начинают вести себя с ним так же, как его мать.
Второй важный момент в теории Фейрбейрна, имеющий прямое отношение к трансгенерационной семейной психотерапии, состоит в том, что все мы неосознанно пытаемся изменить свои отношения с близкими людьми так, чтобы они максимально походили на привычные, интернализованные модели. Следовательно, мы не только воспринимаем близких людей через призму прошлого, но и неосознанно стремимся привести текущие отношения в соответствие с существующим внутри образцом. Так, женщина может пожаловаться матери, что муж вызывает у нее раздражение, поскольку имеет предвзятое мнение о том, какой «должна» быть жена. В данном случае это свидетельствует о том, что представления мужа об идеальной жене расходятся с ее реальным поведением. Кроме того, раздражение женщины может указывать и на то, что ценности и установки мужа идут вразрез с ее собственными идеальными представлениями о том, каким должен быть муж. Или же имеет место обратное явление: у женщины имеется устойчивый интроект, проявления которого она видит в своем муже (проекция) и поощряет в его реакции на свои жалобы. Этот пример можно разбирать и далее, с учетом его контекста. Тот факт, что женщина жалуется матери на своего мужа, может свидетельствовать об удовлетворении ею определенной объектной потребности своей матери (например, желания знать, что дочь любит ее больше, чем кого бы то ни было), а также стремлении получить от матери ответ, соответствующий своей внутренней модели «матери» (например, «Дорогая, твой муж ведет себя точно так же, как твой отец»).
Генри Дике (Dicks, 1967) впервые заговорил о возможности применения теории объектных отношений Фейербейрна для понимания супружеских интеракций. Дике выдвинул идею о том, что супруги находятся в сложных объектных отношениях и дополняют друг друга. Иначе говоря, они являются идеалом друг для друга в том смысле, что каждый предположительно обладает качествами, отсутствовавшими в прошлых объектных отношениях. Муж называет жену своей «лучшей половиной», а жена произносит традиционную формулу из брачной церемонии: «Мы были половинами, а теперь стали единым целым». По мнению Дикса, такое объектная взаимосвязь приводит к тому, что люди склонны относиться к качествам своих супругов как к своим собственным, обращаясь с супругами, как со своим продолжением.
Дж. Фрамо (Framo, 1981) выделил следующие основные положения теории объектных отношений:
Лояльность семейным традициям
Прошлое оказывает влияние на настоящее через лояльность семейным традициям (Boszormenyi-Nagy & Spark, 1973). Лояльность индивида по отношению к родительской семье – это нечто большее, нежели чувство признательности родителям за свое воспитание или желание вернуть им некий долг. Не следует забывать о многочисленных проявлениях скрытой лояльности, династических ожиданиях (generational legacies) и неразрешенных конфликтах в ряду поколений. Проиллюстрируем вышесказанное на примере.
Джон, молодой страховой агент, обратился к психотерапевту с жалобами на депрессию и желание покончить с собой. После недавнего развода он переехал в другой город, сменил профессию и место работы, порвав с банковским бизнесом. Несмотря на то, что переживания, связанные с разводом, остались позади, Джон не только не чувствовал облегчения, но и жаловался на ухудшение состояния. Свою затянувшуюся депрессию он неохотно объяснил тем, что «всех подвел». Джон охарактеризовал себя как «полного неудачника», хотя не считал свой развод большой трагедией. Ощущение крушения надежд было настолько сильным, что Джон не мог придумать, как оправдаться перед «всеми». Понятие «все» включало родителей, дальних родственников и малолетнего сына.
Положение Джона стало проясняться по мере того, как психотерапевт больше узнал о семейной истории и традициях. Дед Джона был выходцем из бедной семьи и получил плохое образование, однако ценой огромного труда в условиях безжалостной конкуренции сумел организовать собственный страховой бизнес. Все же прочного материального положения деда оказалось недостаточно для того, чтобы быть принятым в высшем обществе, куда он так стремился. Дед много пил, вызывающе вел себя на людях, жестоко обращался со своей женой и двумя сыновьями. Его любимцем был старший сын, а младший (отец Джона, Уолтер) был ближе к матери. Уолтер завидовал брату, втайне желая быть любимым и принятым своим отцом. Когда старший брат погиб на войне, Уолтер стал единственным наследником семейных традиций, включая репутацию своего отца, семейный бизнес и тягостную семейную атмосферу.
Гибель сына была тяжелым ударом для отца, который вскоре отошел от дел и стал много пить. Для Уолтера настали трудные времена: он был занят спасением отцовского бизнеса, пытался помешать появлению отца на людях, защищал мать от отца и параллельно ухаживал за девушкой из высшего общества. Уолтер посвятил свою жизнь тому, чтобы заполнить пустоту, возникшую в семье после гибели брата, и справиться с семейным горем и другими проблемами. Уолтер принес слишком большую жертву: его сын Джон однажды почувствовал, что пора отдавать долги. После смерти страдавшего алкоголизмом отца Уолтер решил наверстать упущенное отцом, получить хорошее образование, чтобы мать могла им гордиться, обрести положение в обществе, что так и не удалось его отцу, а также дать своему маленькому сыну Джону все то, чего был сам лишен – уважение окружающих и близкие отношения с отцом.
Джон всегда жил в достатке, постепенно усваивая семейные традиции. В отличие от своего отца, Уолтер баловал жену и старался дать сыну все самое лучшее. С детства мальчик учился в престижных пансионах. Получая все возможные материальные блага, Джон был лишен теплых отношений с родителями. Он считал себя обязанным: 1) не запятнать честь семьи, 2) быть признательным своему отцу за его неисчислимые жертвы, 3) вести себя так, словно его мать проявляла по отношению к нему любовь и теплоту, 4) наслаждаться жизнью, чего никогда не мог позволить себе отец, и 5) никогда не подвергать критике свои отношения с отцом или недостатки деда. Внешне Джон всегда выглядел вполне благополучным, но в душе чувствовал пустоту. Он решил устроить свою жизнь так, чтобы соответствовать ожиданиям отца. Будучи единственным наследником, юноша ощущал сильнейшее давление со стороны отца, который надеялся на воплощение в сыне своей мечты. Кроме того, на Джона давил груз тех проблем, с которыми сталкивались члены семьи на протяжении нескольких поколений. Он сожалел о том, что его детство прошло в одиночестве, потому считал себя ущербным. Его обижало, что мать целиком была занята собственной персоной, но он полагал, что не должен делиться этой обидой с окружающими.
Повзрослев, Джон, казалось, стал воплощением несбывшийся мечты отца, искупил многочисленные жертвы предшествующих поколений. Юноша поступил в правильный колледж, правильно женился, выбрал правильную профессию (банковского служащего), даже дом выкрасил в правильный цвет. Он пользовался престижной машиной и безупречно одевался. Джон позаботился и о том, чтобы его рубашки были накрахмалены так же, как отцовские. Обязательства соответствовать династическим ожиданиям опуталивсю жизнь Джона. К несчастью, жена ушла от него, забрав с собой сына. Стремление Джона к респектабельности было настолько всепоглощающим, что женщина не смогла найти своего места в этом браке. Не чувствуя себя в силах встречаться с общими друзьями и принимать сочувствие от членов своей семьи, Джон отправился в добровольную ссылку в другой город, где стал работать страховым агентом. Он выбрал именно эту профессию, потому что, по его словам, «ничего другого не подвернулось». Джону пришлось не только пережить свой развод, но и справиться с унаследованным от предыдущих поколений бременем династических ожиданий. Бошормени-Надь (Boszormenyi-Nagy & Spark, 1973) метко называет это бремя платой по счетам предков (ledger balancing). Джон впал в депрессию не только в связи с собственным разводом, но и потому, что в его настоящей утрате воплотились прошлые утраты предыдущих поколений.
История Джона иллюстрирует некоторые наиболее деструктивные проявления лояльности семейным традициям. Вместе с тем, именно лояльность объединяет членов семьи, заставляет проявлять альтруизм, дает надежду на будущее. Формула «отдать, чтобы получить» («giving to get») непосредственно применима к жизни семьи на протяжении ряда поколений. Несмотря на то, что молодые родители, помогающие ребенку сделать первые шаги, не получают за это немедленной отдачи, все это находит свое отражение в системе семейной лояльности. Молодые родители «компенсируют» собственным родительским семьям за их жертвы, открывая тем самым «кредит» своему ребенку. Именно в семье люди учатся отдавать и получать, узнают о грузе обязательств, «долге» в случае принятия дара. В некоторых семьях этот «долг» небольшой и плата по нему (частичной утратой своей автономии) также мала. В других семьях, как в семье Джона, «долг» одного поколения другому очень велик, а значит, велика и плата, существенно ограничивающая автономию индивида.
Что же определяет различия между семьями в континууме «отдачи и получения»? Почему эмоциональная отдача в одной семье имеет такую высокую цену и почему эта цена неодинакова для членов одной и той же семьи? Семейные психотерапевты трансгенерационного направления, в частности Мюррей Боуэн (Bowen, 1978), задали себе эти вопросы. Следующий раздел знакомит читателя с некоторыми из ответов.
Дата добавления: 2015-07-12; просмотров: 74 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Эффективность стратегической семейной психотерапии | | | Эволюция эмоций и разума |