Соревнования

Надо отдать должное - центральная школа каратэ, как и другие крупные сообщества, например: каратэ в обществах «Динамо», «Торпедо», «Спартак», «Урожай», «Локомотив», пробивали себе дорогу в нещадной конкурентной борьбе, вопреки, а не благодаря. Сквозь чиновные препоны и косые взгляды МВД каратэ пробивалось, развивалось и распространялось по всему Советскому Союзу. Очень сильные группы каратэ были в Ленинграде и прибалтийских республиках. В 1979 прошёл первый турнир по каратэ: «Большой Кубок Таллинна». Московские команды уехали на турнир весело и с помпой. Вернулись грустными и тихими. Почти всё выиграли Эстонцы, Ленинградцы и представители Финляндии. Все для всех были «тёмными лошадками». Именно поэтому прибалты, в большинстве своём, выступали в предварительных кругах с белыми поясами. Москва с чёрными поясами с жутким удивлением проигрывала Эстонцам с белыми поясами, которые в финалах выходили уже со своими настоящими чёрными. Такого фиаско не ожидал никто. Зато заблистали имена Олега Риша из Ленинграда и Илларионова, Кивранда и Руннела. Вообще турнир показал, что кроме Москвы есть ещё и Украина, и Белоруссия, и Казахстан. И задирать особо нос у Московских сэнсеев вроде бы уже нет причин: чтобы выигрывать на соревнованиях нужно хорошо адаптироваться к правилам соревнований и работать, работать и работать. Из всех «великих» на татами решился выйти только Гульев. Это были единственные соревнования, где мелькала фамилия известного тренера в качестве участника. К сожалению, дебют не удался. Его противник не стал ждать пока Гульев развернёт свои порядки и подготовится к проведению своей единственной успешной техники – маваши гери. Что-либо существенное против быстрых встречных гьку тзуки противопоставить было нечего и спортивная карьера «Московского гостя» закончилась не начавшись. С тех пор практически никто не решался повторить сей подвиг. Риск быть «вынесенным с татами» юрким белым поясом, даже, если тот на поверку имеет первый Дан, слишком большой раздражитель для неустойчивой нервной системы тренерского авторитета. Этот урок для других гостей из первопрестольной станет самым важным из всех Таллиннских сюрпризов. Второй важный вывод был менее чувствителен для самолюбия, но важен в дальнейшем: чем больше твоих судей обслуживает соревнования, тем больше шансов продвинуть на первые места своих спортсменов. Эта аксиома советского спорта была подхвачена и развита до гипертрофированных размеров особенно после утверждения правил соревнований в середине 1979 года. Вообще правила соревнований тех лет были, прямо скажем, настолько «замудренными» и примитивными в одно и то же время. Можно было набрать штрафных очков не больше определённого количества, и выступать дальше даже если ты проиграл два поединка. Например, за победу до окончания времени поединка, то есть «досрочную» – штрафные не начислялись. Проигравший получал 4 балла штрафа. Выигрыш «по очкам» - одно штрафное очко победителю и три – проигравшему. Ничья – штрафные пополам «2х2». Спортсмен выходил из пула только при наборе более 8 штрафных очков. Поэтому в этой чехарде в полуфинал можно было вывести тех, кого было надо, а за большим количеством поединков не все тренеры успевали отследить движение в турнирной сетке «обидчиков» своих спортсменов и успеть поднять скандал, когда «засуживали» или забывали их спортсменов.

На первенстве Москвы 1979 года скандалы гремели один за другим. Тогда ещё хотя бы делали вид, что все уважают правила соревнований. Руководство Федерации каратэ и судейский комитет делали все возможное, чтобы выиграла «Центральная Школа Каратэ». Нельзя не отметить тот факт, что это были самые объективные соревнования из всех, что проводилось в последствии. Тогда ещё этого никто не знал и зрители, собравшиеся в новеньком «с иголочки» спорткомплексе «Дружба» на Ленинских Горах дружно поддерживали и переживали за своих фаворитов. На этих соревнованиях ещё можно было увидеть разнообразные технические и тактические схемы. Там были и прыжковые удары, и броски, удары с пола, попытки бросков, удары с подкатом. Множество школ выставили своих лидеров на эти соревнования.

Перед началом соревнований был устроен просмотр участников перед отборочной комиссией во дворце спорта «Труд» на Цветном бульваре – в главном зале центральной школы каратэ. Проверяли, в основном, может ли участник соревнований бить ногами, достаёт ли он до головы. Может ли претендент контролировать удар. Были ещё какие-то смешные тесты типа встать в стойку, продемонстрировать удар с шагом и так далее. Сами соревнования собрали огромное число зрителей. Весь зал был полон, люди с боем брали входные двери, две трети желающих так и не попали на соревнования. Не обошлось без курьёзов. На второй день соревнований Сато-сэнсей снял свою команду Московского Государственного Университета из-за несоответствия применяемых правил соревнований международным. Но, скорее всего, в большей степени его разозлило то с каким цинизмом судьи «сливали» спортсменов. Поскольку уровень советского каратэ того времени был откровенно слабеньким, выигрывали, по большей части, народ в себе поувереннее и побыстрее. Уже тогда начала проявляться тенденция «сверхбыстрого касания» противника на очко и обязательное отдёргивание руки, которое на долгие годы станет визитной карточкой «спортивного каратэ». Судили только быстрые удары, безотносительно к силе и устойчивости и в основном удары руками. Двигаться по площадке почти никто толком не умел, поскольку систему перемещений давали на своих тренировках в то время крайне редко. Остальные тренеры, вряд ли вообще задумывались об этих деталях. Противники не перемещались на татами, а скакали друг напротив друга, наскакивали как петухи, пытаясь подавить оппонента количеством атакующих действий.

После этого Чемпионата всерьёз участвовать в первенствах Москвы из большинства клубов никто уже не будет. И вторая, и третья Москва пройдёт в тихой «семейной обстановке». Судьи и дополнительные составы центральной школы каратэ расчищали дорогу назначенным победителям, выбивая (в прямом смысле слова) возможных конкурентов. Но вот на всесоюзных первенствах выходило всё не так гладко как в Москве. Сильные спортсмены из Ленинграда, Украины, Белоруссии, Узбекистана не давали шансов Москве «подавить авторитетом», вытащить на первые места представителей «Сэнэ». А что же шотокан?

Для них соревнования всегда были второстепенным вопросом. Главное тренировки и аттестации. Тот, кто пошёл по пути спортивных соревнований так и не смогли вырасти в каратэ. В силу того, что соревнования по ката не проводились, а соревнования были только по кумитэ, выросло целое поколение «каратистов», не знакомых с ката, «натасканных» только на кумитэ. В последствии эти «горе специалисты» наоткрывали школ и секций и преподавали в них некий усечённый на 2/3 вариант каратэ. В связи с этим нельзя не вспомнить ряд комичных случаев, когда столкнулись советское каратэ с японским оригиналом.

В начале девяностых, волею судеб в Москву приехал по делам бизнеса японец по фамилии Танака. Один из некогда занимавшихся каратэ, но уже отошедший от этого человек, взялся организовывать семинар по шотокан каратэдо с его участием. Времени было не много, но за один день он нашёл нескольких приятелей, которые ещё продолжали занятия каратэ. С их помощью нашли спортивный зал и собралось десятка два – три желающих пообщаться со специалистом по каратэ. Танака сэнсей попросил их продемонстрировать стандартную тренировку. Размялись, попрыгали, стали в пары и началось «спортивное кумитэ». Всё очень активно, с огоньком, на хорошей физической форме. Прошло минут тридцать. «Стоп, стоп, стоп» сказал японец, «а - кихон, а - ката? Какие ката вы делаете, сколько и какому кихону уделяете внимание?». В ответ – тишина. Выяснилось, что подавляющее число собравшихся вообще не знали ката, а кихон принципиально не рассматривался в тренировочном процессе как практически ненужный и лишний элемент, отвлекающий от главного – кумитэ, поединков. Японец даже не нашёлся, что сказать в ответ, он грустно вздохнул и попросил всех встать в «дзенкутсу дачи» и стал учить правильно выполнять ои тзуки (удар с шагом). Впоследствии эти «спаррингаторы» открыли свои федерации и сейчас «с пеной у рта» доказывают, что с них и началось настоящее преподавание шотокан каратэдо в России.

Тремя годами позже, в Новосибирск по приглашению в то время вице-президента Всероссийской Федерации Каратэ (спортивного каратэ) Вениамина Пака, приехал японец, обладатель седьмого дана сэнсей Сасаки. Шикарный большой зал, много участников. Каждый второй в шеренге участников семинара если не Чемпион России, то или призёр, «мастера спорта» ну на худой конец – «кандидат в мастера спорта» по каратэдо, со всеми атрибутами в виде разрядных книжек, удостоверений и медалей. Предлагаемая организаторами тема семинара была анонсирована как кумитэ, соревновательная подготовка в контексте участия Российской сборной в предстоящем чемпионате Европы. Началась тренировка. Через несколько минут японский эксперт её останавливает. «Какое кумитэ? О чём Вы? Вы в дзенкуту дачи стоять не можете правильно. О чём мы можем говорить, если у вас не поставлена база, школа! Так, встали в стойку, учим удар с шагом!» Похоже на то, о чём было рассказано чуть выше, не правда ли? Но мы всегда пытались с настойчивостью шизофреников идти своим путём: пусть мир перевернётся и приспособится под нас, мы - никогда не изменим своим заблуждениям. И это повторяется из года в год….

Командный Кубок Мира 1988 года, Братислава. СССР представлен аж пятью командами. Команды очень разные. Команда Касьянова, Команда Гульева, Команда Немчинова, Команда из Прибалтики. В их составе есть победители и призёры чемпионатов СССР и Москвы (!). Расчёт прост - прорвёмся! Возьмем не уменьем так числом. Однако события развернулись совершенно не так как предполагалось. Откровенно грязная и не техничная работа в соответствии с «накатанным» стереотипом советского каратэ делает советские команды типичными аутсайдерами соревнований. Попытка доказать, что «наши» сильнее, в прямом смысле слова, приводят к многочисленным дисквалификациям и, как к следствию, проигрышу, выбыванию наших команд ещё на начальной стадии соревнований. Все обиделись на судей, обвинили их в предвзятости и подсуживании. С гордо поднятой головой – «мол, нас не поняли», вернулись домой «не солоно хлебавши». Ну, это будет позже. Я вспомнил это, чтобы проследить перспективу и трагизм ошибочных действий допущенных в начале пути. Чем закончилось «советское каратэ» мы теперь уже знаем. Только вот закончилась ли сейчас эта эпоха «эрзац-каратэ»? Мы к этому тоже ещё, наверное, вернёмся.

Запрет

С 1984 года каратэ и шотокан каратэдо в том числе ушли в «подполье» окончательно. Уже со второй половины 1982 года начал сворачивать свою деятельность и Бакаев, и Гульев. К 1983 году они оставили себе немногочисленные группы надёжных учеников и, таким образом, сумели уйти от действия знаменитой статьи Уголовного Кодекса, которая запрещала преподавание каратэ без специального разрешения. То есть заниматься было можно, а обучать - нельзя! В кулуарах обсуждали весь 1984 год: как разделались с Валерием Гусевым, как посадили Штурмина, собственно и, как рассказывал Бакаев, подсказавшего идею о регламентации права преподавания каратэ в СССР через специальное разрешение. Предполагалось, что центральная школа каратэ будет давать такие разрешения, а вышло всё наоборот: закрыли всех, даже секции каратэ в ЦСКА и «Динамо». Под горячую руку «сел» не только Штурмин, но и Козлов Валерий из Шито-рю, руководитель большой школы кунг-фу Валерий Гусев: им «дали на всю катушку», несмотря на то, что почти ничего не было доказано. Сразу появились в печатных изданиях разгромные статьи о том как наживаются на каратэ нечистые на руку сэнсеи, «как каратисты на безлюдных улицах избивают престарелых и пенсионеров, тренируя на них свои ударные навыки», как реваншистские зарубежные организации «используют каратэ в подготовке боевиков и проповедуют насилие, национальную рознь» и прочие бредни.

На первый план стали выходить ученики тех, кто начинал массовые школы. Тренировки не прекращались ни на день. «Фанаты» занимались где только была возможность: в школьных зала, в спорткомплексах под видом ОФП, на глухих лесных полянах, во дворах рано поутру, оборудовали спортзалы у себя дома. Несомненно, властей беспокоило не идеологическая или политическая, а финансовая подоплёка работы групп каратэ. Обучение всегда было платным. Ощутимые финансовые потоки оставались неподконтрольными государству, точнее чиновничьему аппарату. Никто не платил с этого налоги. Никто не спрашивал разрешения. Не давал взяток. Залы снимали почти задаром, напрямую в школах, спорткомплексах, стадионах. К каратэ был интерес, интерес огромный. К моменту закрытия каратэ он (интерес) начал было спадать и к 1986 году упал бы до привычного ощущения доступности как любой другой вид спорта, но запрет только подхлестнул интерес: раз запретили – значит вещь стоящая. Хороший продукт в СССР был всегда в дефиците. Рекламировали у нас всегда только всякую дрянь, все знали: хорошее не нуждается в рекламе. Государству было плевать, что каратэ – продукт японской культуры, что каратэ - вид единоборства, не укладывающийся в рамки коммунистического мировоззрения, принятой в СССР системы взаимоотношений и морально-нравственных принципов. Это шло в разрез с принципом контроля над распределением жизненных потребностей советских граждан, выбивало рычаги воздействия на сам процесс, позволяло думать, что люди могут сами по себе заниматься тем, чем им вздумается. Тренеров по каратэ приравняли к «цеховикам» и начали на них настоящую охоту. Но не долго. Как и всё в СССР. Скоро активно-показательные акции закончились, показушные процессы состоялись, люди были посажены, мероприятия «оптичены». Главное при социализме было – вовремя отчитаться!

К 1988 году «потеплело». Кооперативы разрешили. Каратэ стали преподавать почти открыто. И, если в союзных республиках Казахстане, Украине, Прибалтике, Белоруссии не прекращали тренировок, то в центре, строится всё заново. Наново! Бакаева уже не интересовало каратэ, хотя все годы запрета продолжал тренировать ближайших учеников. Он уже был поглощён кооперативным движением. Он по партийным каналам знал, что кооперативы не закроют, и бросился в пучину чистого бизнеса.

Вокруг того что осталось от школы Бакаева стали нарастать ученики. Уже в 1984 году я остался единственным инструктором, с кем продолжал контактировать и работать Бакаев. Когда в 1977 году я начинал тренировки у Бакаева в его группе было почти три десятка человек и практически все они в скором времени открыли свои секции. Они очень редко появлялись на тренировках, зато с воодушевлением участвовали в первых соревнованиях. Когда Бакаев привёз Штурмину список участников первого первенства Москвы, Штурмин не удержался и съязвил: «Слушай Володя, что ты мне за сионистскую команду привёз?» и прочитал на выбор: … Лонцих Алексей, Барский, Кленский, Лонцих Валентин, Зусевич, Будер…. Бакаев отобрал список и начал дочитывать: «… Гудилин, Котов, Макаров…». Штурмин протянул руку и съязвил: «но тех то - больше»….и засмеялся.

Как бы то ни было но в период запрета на преподавание каратэ все они просто растворились, а возможно что Бакаев решил просто избавиться от свидетелей, которые могли бы сказать когда и сколько они платили с групп. Кто теперь знает. Но занятия проходили в сначала в д/к «Зил» на Восточной улице. Бакев приходил на двадцать минут, занимался со мной новым материалом, давал указания и уходил. Он был человек осторожный и старался не допускать промахов, которые могли бы покончить с его карьерой. Через год мы пребрались в подобие зала в разбитых и закрытых аварийных Тюфелевских банях. Сейчас на этом месте фитнес-центр Торпедо на изгибе третьего транспортного кольца, а тогда это было жуткое неосвещаемое убитое помещение, где не было стёкол и лилась с потолка вода. Там сделали две выгородки вроде как раздевалки и мы занимались там всю зиму. Свет стоящего на улице фонаря был единственным, что освещала нам наше помещение. Но мы были рады и этому. Всё лето мы тренировались на Люберецких карьерах в лесочке. Это очень устраивало Бакаева. Потому что он жил летом на даче в посёлке Малаховка - в двух шагах. Схема тренировок была прежней – он показывал материал мне, а я уже транслировал его группе. Конечно мы занимались и дополнительно. Мой ученик – Камсков Алексей, договорился со своей родной школой на обводном канале и мы туда в четвером ходили: я, он, его приятель и Володя Губин. Правда мы занимались там всего один сезон, но мы были довольны и тому.

В 1986 году я пошёл трудиться на фирму в районе Автозаводской. Нашёл и там людей, которые занимались ещё в открытых секциях. Вернее они меня нашли. Так я познакомился с Васильевым Сергеем и он тут же предложил перенести занятия в его подшефную школу рядом с фирмой. Весь 1987 год мы там и прозанимались. Бакаев давал непрерывно новый материал – технику, рендзоку, ката. Год мы готовили программу второго кю, затем год – первого, потом пошла программа первого Дана. Ну очень было сложно. Когда я сдавал на эти пояса я думал. Что умру под нагрузками – непрерывно без остановки работать полтора часа.. Программа была уникальна: четыре раздела кихон, ката, кумитэ и спецраздел были сгруппированы в три части экзамена. Первая часть кихон и ката, вторая часть ката, рендзоки и специальный раздел, третья часть вновь включал элементы кихон и спецраздела, а также кумитэ. Это требовало великолепной физической и технической формы, потому что выдержать такой экзамен, только надеясь на свои физические качества, было просто невозможно. В такие моменты понимаешь, что правильная техника позволяет экономить силы.

Дата добавления: 2015-07-11