Тайный лирический шедевр Хайяма 3 страница

Забвенье суждено делам и именам…

Без нас кружился мир, без нас кружиться будет,

Вселенной все равно, и больно только нам.

Ты дивным видишь мир?… Но это как взглянуть.

Спроси у стариков, согласны ли? Ничуть.

Едва ли здесь и ты, мой милый, загостишься…

Пока не выплескан, себе плесни чуть-чуть.

Пусть императором китайским стать ты смог,

И все цари земли лобзают твой порог!..

Зачем? Уж лучше век беспечного веселья:

Аршина три земли – один у нас итог.

Пускай ты век, и два, и десять проживешь,

Однажды сгонят прочь с насиженных рогож.

Хоть жалкий нищий ты, хоть падишах, в итоге

Со всеми прочими в одной цене пойдешь.

Не нашим циркулем очерчен этот круг,

Не к нашей выгоде его богатства, друг.

Но надо миг-другой своей добычей сделать,

Вину их посвятив и локонам подруг.

О благости судьбы, прошу, ни слова здесь.

Себе с красавицей добудь хмельного здесь.

Не уходить бы прочь!.. Но нет такого здесь,

И не встречали мы того, кто снова здесь.

Рисунок Бытия реален ли? Ничуть.

Постигни эту мысль и умудренным будь.

Присядь, вина испей, повеселись немного:

От жизни-выдумки полезно ускользнуть.

Вина, когда испить кто просит, – лучше нет.

Струна над суетой возносит – лучше нет!..

Но Смерть, из края в край, весь мир в труху разносит…

Хмельного просит дух: подкосит – лучше нет.

Мой друг, приди сейчас! Поверь, что «завтра» нет,

И все, что есть у нас, – сегодняшний рассвет.

А завтра – догонять, покинув этот свет,

Людей, бредущих прочь уже семь тысяч лет.

Мы обитатели сегодняшнего дня.

Печаль о завтрашнем – загадка для меня.

К чему безумствовать? Живи, свое Сегодня

Как величайшее сокровище ценя.

Кто побывал в раю? Кто видел ад, о сердце?

Неужто кто-нибудь пришел назад, о сердце?

Что нам названия незнаемых вещей!..

Надежды наши, страх – все наугад, о сердце.

Не спорьте с мудростью, стократ она права,

На поиск радостей зовут ее слова:

«Пойми, что время – серп. Коль лук-порей собрали,

Он отрастает вновь. Но ты ведь не трава!»

Здесь толпы меж могил пока вольны блуждать,

Без вервий святости и пут вины блуждать.

Все те, кто здесь решил от радостей бежать,

В том мире скорбными осуждены блуждать.

Пусть скатерть трезвости вином я загублю,

Но допусти к тому, что всей душой люблю!

А завтра Ты меня сожжешь или согреешь,

Я и возмездие, и милость восхвалю.

Приход наш и уход на кольцевом пути;

Начала и конца у круга не найти.

Кто суть его постиг, скитальцев просвети:

Пришли откуда мы? Должны куда уйти?

Где сокровенный друг, чтоб внял таким словам:

Не так уж хорошо когда-то жил Адам.

Бродил комок земли со скорбью пополам

И скоро отдых дал истерзанным стопам.

Здесь много до тебя мужей и жен бывало,

Звенели празднества со всех сторон, бывало.

И плоть твоя спешит вновь обратиться в прах:

Гулял во всяческих обличьях он, бывало.

Алеющих степей тюльпановый покров -

Бесчисленных царей пылающая кровь.

Фиалки – родинки пленительных красавиц,

Напомнить о себе явившиеся вновь.

Я в Тусе видел сам на башне угловой,

Как птица плакала над мертвой головой:

«Владыка Кей-Кавус! Взгляни на город свой.

Где гул колоколов? Где барабанный бой?»

Коль век ни сократить, ни удлинить нельзя,

Ценить не стоит жизнь, но и винить нельзя.

Увы, тебе и мне доставшиеся судьбы -

Не воск, руками их перелепить нельзя.

Миг детства: подошел и нам учиться срок.

Миг зрелости: детей скликаем на урок.

Внемлите старику, каков итог ученья:

Пришли мы как вода, ушли как ветерок.

Никто, ни стар, ни млад, не загостится тут.

Из тьмы и вновь во тьму цепочкой нас ведут.

Иные здесь царить намеревались вечно…

Ушли. И мы уйдем. Еще придут. Уйдут.

Любой из этих роз – увянуть навсегда,

И жемчугам сиять – недолгие года.

Что ж – плакать?… И твоя в бесславье канет слава,

И след мой на земле сотрется без следа.

Искатель счастья! Жизнь – как промелькнувший миг.

Струящаяся пыль – царя Джамшида лик.

Великие дела людей и мирозданья -

Обман, виденье, сон, случайный взгляд и вскрик.

«Нетленная любовь!..» – вне сердца?! Где ж она?

«Горящий дух!..» – где плоть, что им обожжена?

«Раб Божий!..» – нет, мой друг, мы все рабы рассудка.

Красивым словесам на деле грош цена.

Себя за дервишей считавших, сколько их!

Слепцов, стезею лжи шагавших, сколько их!

Чушь про «алеф и лям» болтавших, сколько их!

Скотов, чужую честь поправших, сколько их!

В чести невежество – вот что обидно мне;

Чем сердце отогреть, так и не видно мне…

Сменю религию, зуннаром опояшусь:

В исламе – грешник я, в исламе – стыдно мне.

О сердце! К идолу на пиршество приди,

Там потеряй себя и вновь себя найди.

От власти Бытия, испив из кубка Смерти,

От грез Небытия себя освободи.

Пристрастием к вину и к озорству живу,

Молясь любви, гульбе и мотовству, живу.

Что за вопрос для всех – мое существованье?

Я знаю и без них: коль я живу – живу!

Мы Человека чтим вершиною творенья.

Вникая в эту мысль, похоже, ты в сомненье,

Тогда – испей! Мое заветное вино

Роднит людей с людьми и просветляет зренье.

Вот мы, и девушки, и хмель, и звоны чаш,

И вера во Христа, и виночерпий наш…

Поклонники вина, мы холосты и юны,

Нам и бесстыдство – бред, и добродетель – блажь.

Здоровье, молодость, любовь, и вешний сад,

И плеск ручья, и блеск вина, и нежный взгляд!..

Ах, кубок утренних хмельных благоуханий,

Рулады соловья и струн веселый лад!

«Зачем, – спросил кумир, – вы падаете ниц,

Склоненных, никогда не вижу ваших лиц?» -

«О! Красота твоя слепит невыносимо,

Нас не спасает тень опущенных ресниц».

Мы – в древнем храме том, где наша вера – страсть,

Где мудрого жреца живительная власть.

Кудрями бы подруг сердца опутать всласть,

Лишиться разума, упиться и упасть!

Задумав магом стать, я в харабат спешил,

И пояс уж на мне зороастрийский был…

Отколотил меня служитель харабата,

Пожитки вышвырнул и харабат помыл.

Коль нет того, что есть, да не про нашу честь,

Иль есть, но хоть и есть, числа изъянам несть, -

Коль даже в мире есть, проверь, такого – нету,

Когда же в мире нет, поверь, такое – есть.

Ухабов на твоем пути полным-полно,

Так нужным для тебя сочли давным-давно.

Причина – вроде бы случайный шаг твой, но

Споткнешься точно так, как было суждено.

О, как вселенная прекрасна и нежна,

Тобой единственным навеки пленена!..

Но что увидишь ты, вглядевшись беспристрастно?

Клеймом распутницы отмечена она.

Чем жить, когда грядет и для миров конец?

Кровинка, Божья тварь, без долгих слов – конец…

Допустим, словно Ной, бессмертье заслужил я.

И – нет конца?… Да нет, в конце концов – конец.

Нет времени, Омар, присесть и отдохнуть:

Существование – из бездны в бездну путь.

Да, первая из них уж не страшна ничуть;

Вторая – близится, и все огромней жуть.

О, горе! В нашу плоть воплощено Ничто,

Каймой небесных сфер окружено Ничто.

Мы в ужасе дрожим с рождения до смерти:

Мы – рябь на Времени, но и оно – ничто.

Нас мучат день и ночь: то «стой!», то вновь «иди!».

То вниз, то снова вверх, иного нет пути.

И только трудная дорога перед нами,

И только долгая дорога позади.

Все те, которым так вначале ликовалось,

До упоения пилось и целовалось,

От полной пиалы едва отпили малость,

Как подкосила всех смертельная усталость.

И вот ушел твой дух в загадочную тьму,

И новый человек живет в твоем дому.

И невдомек ему и прочим новоселам,

Что ходят-то они по телу твоему.

Мне горестно смотреть, когда гончар жесток.

Он глину мнет и бьет, и на любой пинок:

«О, смилуйся! Ведь я, как ты, была живая!..» -

Все время слышится из глины голосок.

Кто – истинным путем считает лишь ислам,

Кто – логику и мысль, с сомненьем пополам…

И тех и этих Страж однажды остановит:

«Вы заблудились! Путь лежит ни тут ни там!»

Пока у кочевой тропы сидишь, о сердце,

Средь вер и ересей свою найди ж, о сердце.

Потом, уединясь, где глушь и тишь, о сердце,

Глядишь, ты кое-что и разглядишь, о сердце!

«Решай, что лучше: спать иль пировать весь век…»

Гляжу на лик Земли – лишь спящих вижу я.

Во глубине земли – лежащих вижу я.

Гляжу в Небытие – вблизи, вдали, повсюду

Отсюда и сюда спешащих вижу я.

Из сердца и любовь и гнев изгнавший – где?

Единство богохульств и вер познавший – где?

Начала и концы своей судьбы презревший

И убедить себя ни в чем не давший – где?

Сказало сердце мне: «Учить меня начни.

Науки – таинства, но что таят они?»

Я начал с азбуки: «Алеф…» И слышу: «Хватит!

Свой своего поймет, лишь буквой намекни».

О Сердце! Если б грязь позволил смыть Аллах

И ты явилось бы, как Дух, на небесах,

Пришлось бы вечно быть стыдливым там и скромным:

Ты родом из страны, что называлась Прах.

Философом меня назвал лукавый лжец.

Я вовсе не таков, свидетелем Творец.

А впрочем, раз уж я пришел в обитель скорби,

То – что такое я? – узнаю наконец.

О Сердце! Не являй друзьям печальный вид,

Мужайся, не делись, о чем душа болит.

Беда привязчива– она, забывши стыд,

И к другу твоему в подруги норовит.

Доколе, сердце, ныть? Никто не виноват,

Что хочешь прочности от временных палат.

А все от жадности. Спасет вино от жажды.

Ходжа! Напомни: как Корун припрятал клад?

Отзывчивых людей сравню я с зеркалами.

Как жаль, что зеркала себя не видят сами!..

Чтоб ясно разглядеть себя в своих друзьях,

Вначале зеркалом предстань перед друзьями.

Свою слепить бы жизнь из самых умных дел -

Там не додумался, тут вовсе не сумел.

Но Время – вот у нас учитель расторопный!

Как подзатыльник даст, ты малость поумнел.

К тебе, сокрытый дух, стремится разум мой

С подсказками добра и мудрости земной.

Ты соколом рожден; но все с руки султана

В развалины летишь. Смотри не стань совой!

В тетради юности закончились листы,

Весны единственной осыпались цветы.

О, молодость моя, откликнись, птица счастья:

Ведь ты была со мной! Куда умчалась ты?

Мы книгу вещую открыли в тишине.

И ясновидящий встревожил сердце мне

Словами: «Счастлив тот, кто ночью, равной году,

Ласкает на груди подобную луне».

Никто не целовал подобных розам щек,

Пока не истерзал его шипами рок.

Смотри: пока его сто раз не пропилили,

Не смог бы локоны разгладить гребешок!

Просторный Хаверан колючками богат,

Повсюду каждый шип царапнуть ногу рад.

Так ловит и меня любой лукавый взгляд:

Шипы – на всех путях, цепляют – все подряд!

О, сердце! Вновь душа, сраженная тоской,

Представила, что вдруг расстанется с тобой.

Развесели ее, спустись на луг зеленый,

Пока твой прах не стал зеленою травой.

Науки все пройди и убедись в одном:

Спасенья от судьбы нигде мы не найдем.

Что было для тебя предписано, тайком

Подчистить хорошо б… Да не твоим скребком!

На тщетные мечты я время погубил,

И вот – ни радости, ни времени, ни сил.

Едва ли что меня со временем утешит:

Давнишний жалобщик, я Времени не мил.

Грязь – это прах с водой. И это – плоть моя!..

Барахтаюсь, тону в соблазнах плоти я.

Коль сам бы, так себя б я вылепил искусней,

Но вышел вот таким на слитке Бытия.

Перед погонщицей – своей судьбой – не трусь.

Не так уж долго ей владеть тобой, не трусь.

Что в прошлом кануло, все провожай улыбкой,

И пусть грядущее грозит бедой, не трусь.

Владелец бирюзы, упряжек и коней,

Посмотрим на тебя через десяток дней.

Сегодня небосвод разбил соседям чашу -

Теперь уж твой кувшин не спрячется за ней.

Ходжа! И как дельцу тебе мешает рок,

И проповедью ты прославиться не смог…

Стань весел – просто так! Ведь даже власть над миром

Для алчности твоей – лишь на один зубок.

Тебе ль божественный сей мир критиковать

Или над чьим-нибудь позором ликовать!..

Сокрытое в сердцах не спрячется от Бога.

Сперва в себя вглядись, чем на других кивать.

Под лапами зверей весь этот прах вокруг -

Румянец юношей и кудри их подруг.

Зубцы кирпичных стен того дворца, мой друг, -

Султанов головы и пальцы шахских рук.

Судьба вселенной – миг, но я успел, возник,

Чтоб воздуха глотнуть, к ее груди приник.

Живущий – радуйся, навеки благодарный

За мимолетный вздох, за долгожданный миг!

Ты можешь целый мир садами расцветить,

Но мало этого, чтоб сердцу угодить.

Важней свободного сковать цепями ласки,

Чем даже тысячу рабов освободить.

Поскольку время нам остановить нельзя,

Порядка на земле установить нельзя.

Но все же пусть печаль пути к тебе не знает:

Цепочку дней своих из грусти вить нельзя.

Будь с виду бестолков. И вольный хмель веков

Хоть пригоршнями пей, мороча простаков.

Поймет и бестолочь, тут без толку соваться:

«Что толку толковать тому, кто бестолков!»

Пушок над губками возлюбленной твоей

Не портит красоты, а помогает ей.

Припомни, как весной мы садом любовались:

Цветы и так милы, но в зелени – милей.

Что благочестье? – плащ. Им пользуйся с умом:

С подругой хорошо укрыться под плащом!

Миг равнодушья к ней себе простишь, и завтра

Отметит он тебя пылающим клеймом.

Смотри, чтоб не проник к тебе через забор

Тоскливый смутный страх – крадущий время вор.

Смотри, как над землей вином играют чаши,

Играй – могильщице-земле наперекор.

Шагни в любовь! Твой шаг содвинет пласт земной,

Слеза вселенную ополоснет волной.

Достигнув цели, сядь и вздохом облегченья

Смешай, как легкий пух, сей мир и мир иной.

Беседуя с Лейли, в душе Меджнуном будь,

Где ты, где этот мир, где мир иной – забудь.

Проведав о тропе до места тайной встречи,

Незрячим и немым вступай на этот путь.

Воспитывать любовь разлуке поручи,

Сердечную болезнь надеждами лечи,

Уста возлюбленной вживи бутоном в сердце,

Цветок раскроется – улыбке научи.

Кто всячески себе наводит красоту,

Мечтая всем в глаза бросаться за версту,

Тому и невдомек, в чем красота мужская.

А ну как я его за женщину сочту!..

Шипы прелестных роз – цена благоуханья.

Цена хмельных пиров – похмельные страданья.

За пламенную страсть к единственной своей

Ты должен заплатить годами ожиданья.

Живя мгновение, живым блаженством будь,

Пленен изяществом и ликом женским будь.

Поскольку совершить успеешь ты не много,

Иль совершенством будь, иль с совершенством будь.

Будь весел! И гадать до срока ни к чему

На радостный рассвет, на горестную тьму.

И небо-колесо не ведает, ему

Проехать мимо иль по сердцу твоему.

Душа расстанется с тобою навсегда.

Ты в неизведанном растаешь без следа.

Испей вина!.. Пришел неведомо откуда.

И отдохни!.. Уйдешь неведомо куда.

О, сердце, не спеши, умерь свои мечты,

Испей вина, избавь себя от суеты,

Из одиночества создай себе свободу,

Тогда воистину мужским и станешь ты.

Вновь соловьиная пришла пора. Пора:

Хмельная жажда в нас опять остра с утра!

Вставай и приходи на зов царицы-розы,

Ей в эти два-три дня не жаль добра: добра!

Вновь радостна земля, вновь радугой росы

Манит степной ковер чарующей красы.

В ветвях – в перстах Мусы – цветов благоуханье,

В целебном ветерке дыхание Исы.

Вот роза над лицом приподняла чадру,

И вспыхнул соловей любовью ввечеру,

Звенит всю ночь, пока голубка с кипариса

Не проворкует стих Корана поутру.

Любовь – несчастье, но… Здесь рок явил участье.

Грешно винить меня, коль рок наслал ненастье.

Рабы добра и зла, мы все под Божьей властью.

Неужто в Судный день вдруг поплачусь за страсть я?

В раю, слыхали мы, найти нам суждено

И гурий ласковых, и сладкое вино.

Так вот мы и берем обещанное небом -

Сейчас или потом, не все ль ему равно?

Цветут поля, сады. В любом ручье струю

Журчащего в раю Кавсара узнаю.

В степи сегодня рай. Ты мог бы, сев к ручью,

С подругой райскою понежиться в раю!

Вновь празднично пестрит фиалками лужок,

Вновь розам лепестки листает ветерок…

До трезвости ль тебе, когда с сереброгрудой

Роняешь кубок свой, едва отпив глоток!

Красавица твоя свежей весенних роз.

Ласкай ее и пей вино под сенью роз,

Пока не унесло внезапным вихрем смерти

Твою рубашку-жизнь, как цвет осенних роз.

Пленит вас дивный стан; и, ослепясь, готовы

Фисташкой, сахаром назвать ее лицо вы.

В витках кудрей, в игре ресниц, в касанье кос

Кому – петля, кому – копье, кому – оковы.

Прелестниц уловлять – капканом золотым,

Привязывать к себе – арканом золотым.

Куда же тянется, взгляни, росток нарцисса?

Спешит обзавестись кафтаном золотым.

Мол, изгоняют в ад влюбленных и пьянчуг.

Умышленная ложь, для сердца злой недуг!

Влюбленных и пьянчуг коль верно в ад изгонят,

Ты голым как ладонь увидишь рай, мой друг.

Под сенью локонов счастливец погружен

На солнечном лугу в блаженный полусон.

И что ему сейчас коварство небосвода,

Когда любовью пьян и хмелем упоен.

Хайям! Ты грешник, но… Себя терзать зачем?

Про слезы лишь одно могу сказать: зачем?

Кто не грешил, тому прощенья-то не будет.

Прощенье – грешникам! Грешить бросать – зачем?

Ликуй! Все за тебя предвидели вчера.

Не скажешь, что тебя обидели вчера:

Прошенья от тебя не видели вчера,

Решенья для тебя уж выдали вчера!

Зовешься суфием, а в сердце мрак? – увы.

В призывах ханжеских большой мастак? – увы.

Лохмотья раздобыл – отшельникам на зависть!

Посмотрит завтра Бог и скажет так: «Увы!»

Хоть власяницу ты почтенную припас,

Дерюгой нищенской едва ль обманешь нас.

Спесивости не скрыть, в обноски обрядясь;

Похоже, для тебя привычнее – атлас.

И лев, кормящийся с поборов на мечеть,

Лисицей пакостной становится, заметь.

Запомни навсегда простой закон природы:

На дармовых хлебах нельзя не зачерстветь.

Коль наслаждение ты только в том и видишь,

Что сердце в тихий миг внезапно вновь обидишь,

Ты явно тронулся умом. Не видел свет

Подобной глупости: всю жизнь из бед не выйдешь.

Их «войлочным тряпьем» насмешливо зовут,

Они на сухарях да на воде живут,

Себя «оплотами» считают и «твердыней»…

Нет! Вовсе не оплот любой из них, а плут.

Искусству гончара дивился я вчера,

Над глиной что ни день колдует он с утра.

Невеждам невдомек, как эта боль остра:

Увидеть прах отца в ладонях гончара.

Соперником небес был сей чертог. Сюда

С поклонами текла султанов череда.

А нынче, погляди, кукушка на ограде

Устало плачется: «Ку-да? Ку-да? Ку-да?…»

Людей, украсивших мозаику минут,

Уводят небеса – и вновь сюда ведут.

Пока бессмертен Бог, полны подолы неба,

Карман земли глубок – рождаться людям тут.

Не нас ли Истина любовью облекла,

Покорность и грехи презреть нам помогла!

Твои щедроты нас где ни застанут, станут

Безделье – деланьем, безделицей – дела.

Коль есть в Не-бытии, Ты есмь, Не-тленный, – «НЕ».

А здесь?… Распад, и мрак, и смерть Вселенной – «НЕ».

О, Не-зависимый от мест, причин и следствий,

Ты здесь – отсутствуешь? Иль есть – с отменой «НЕ»?

О Зодчий! Звездный храм никто постичь не смог.

Грешить и каяться?… Едва ли в этом прок.

Я грешен во хмелю, в похмелье жив надеждой…

Так будь же милосерд: надежду я сберег!

Господь! Я потому вовсю грешить решил,

Что в сердце молодом безверье сокрушил.

Как славно веровать в Твое великодушье:

Споткнулся, дал зарок и – снова согрешил.

Не в силах я, молясь, грехи перечислять,

Слезами в три ручья залился бы опять!..

Однако ж, если раб раскаялся, обычай

Велит хозяину беднягу приласкать.

О, помогающий в любой дороге нам!

В беде случается давать зароки нам.

Господь! Где уговор, не место отговоркам.

Пусть уговор – Тебе, а отговорки – нам.

Ты отпусти грехи, проступки – пропусти,

Зато внимательно достоинства сочти,

Не воспылай огнем, почуяв наши ветры,

Но снизойди к слезам и скорбный прах прости.

Он Землю поместил под Солнцем и Луной,

А на Земле – сердца, а в них – любовный зной,

А драгоценных уст рубиновую россыпь -

В ларце, упрятанном во глубине земной.

Творец уж расписал, что завтра будешь есть:

Здесь недоесть нельзя, но и добавки несть.

Не соблазняйся тем, чего не существует,

И не пленяйся тем, что неизбежно есть.

Чем дольше старика грехи и годы гнут,

Тем больше и надежд на благосклонный Суд.

Чем хорошо дела откладывать на завтра?

Судья, слегка остыв, не так уж будет крут.

Однажды всяк из нас на Судный зов придет;

Создатель обсудить плоды трудов придет;

Лишенных блага Друг, конечно же, утешит.

Вот видишь? Радость к нам в конце концов придет!

Проснись, пока твой век не догорел дотла,

И есть желания, и голова цела.

Успей живым вином наполнить кубок Смерти:

И день умчался прочь, и ночь почти прошла.

Не очень-то вздыхай. Жить горько и темно,

Но будет время нам по вздохам сочтено.

Очнешься – очередь прошла твоя давно,

И не было любви, и выдохлось вино.

Живи, где хмель царит: «престол Махмуда» – он.

Пируй, где чанг поет: «напев Дауда» – он.

Не омрачи свой день ни будущим, ни прошлым:

Чудеснее, чудак, любого «чуда» – он!

Стремится небо сеть сплести тебе и мне.

Как души от него спасти тебе и мне?

Присядем на траву, хмельным нальемся соком,

Чтоб сочною травой взрасти тебе и мне.

Безумно пьяного я видел старика.

Он мысли вытряхнул, как мусор из мешка,

И голова – легка, и под щекой – рука,

Но на устах – Аллах!.. Сколь вера глубока!

О Боже! Всеблагой! На мой очаг взгляни!

О Блеск Величия! Я нищ и наг, взгляни!

На недостойного приблизиться к Порогу -

На средоточие своих же благ взгляни!

Дата добавления: 2015-07-11