Введение. Российское законодательство X-XX веков

РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО X-XX ВЕКОВ

В девяти томах

Том 8

Судебная реформа

Ответственный редактор тома

Доктор юридических наук, профессор

Б. В. Виленский

Москва

Юридическая литература

ВВЕДЕНИЕ

Крестьянская реформа, документы которой мы опубликовали в предыдущем томе «Российского законодательства», стала крупнейшим поворотом в истории России XIX века. Не будучи, конечно, «революцией сверху», как это утверждают вслед за некоторыми дореволюционными учеными¹ [См., напр., Глинский Б. Б. Революционный период русской истории (1861-1881). СПб., 1913] наиболее горячие советские публицисты, она тем не менее открыла широкий простор для коренных изменений в общественных отношениях, дорогу к капитализму. За крестьянской реформой с неизбежностью последовали другие, которые существенно преобразовали политическую надстройку. В. И. Ленин, характеризуя значение реформ 60-70-х годов, отмечал, что они в своей совокупности знаменовали шаг на пути превращения феодальной монархии в буржуазную. Можно спорить, был ли этот шаг первым, но бесспорно: если какие-либо шаги в этом направлении и делались раньше, то они не идут ни в какое сравнение с фундаментальными переменами второй половины XIX века.

После крестьянской реформы были проведены земская, городская, военная и другие, которые, при всех законодательных ограничениях, дали доступ буржуазии к государственному пирогу. Особенно важной была земская реформа, вызванная растущими потребностями развития экономики, культуры и быта на громадных территориях сельской России.² [См.: Гарлиза В. В. Подготовка земской реформы. М., 1957, с. 21]. Земские школы, больницы, земская статистика, агрономия, дороги, мосты – все эти перемены благотворно сказались на жизни самых глубинных районов страны. Земство, получив определенные экономические возможности, добивалось и политического влияния, но не смогло обойти поставленные царизмом крепкие шлагбаумы. Земское движение, выдвигавшее поначалу весьма радикальные лозунги, все-таки бунтовало на коленях и, убоявшись революции, впоследствии сошло на нет.

Судебная реформа 1864 года обычно трактуется в литературе как самая буржуазная из всех реформ того времени. Исследователи считают ее и самой последовательной³ [См.: Коротких М. Г. Борьба в правительственных кругах по поводу принципов судебной реформы в России (1851-1859). – В кн.: Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX столетия]. Действительно, в принципах, на которых построена реформа, буржуазная идеология отразилась наиболее полно. Ни в одной другой реформе этого нет, - там охранительный момент, защита интересов дворянства, царизма выявляются со всею полнотой. Конечно, надо иметь в виду, что суд, правосудие – системы, с которыми гражданин сталкивается не повседневно, он может прожить жизнь, ни разу не побывав в суде. В этом смысле для подданных Российской империи судебная реформа была менее важна, чем другие. Вместе с тем, в суде сталкиваются не столько междуклассовые, сколько внутриклассовые отношения. Дворяне судятся с дворянами, купцы с купцами. Следовательно, всякого рода процессуальные гарантии важны для всех слоев общества, в том числе и для эксплуататорской верхушки, судебная реформа затронула интересы всех классов, всех слоев российского общества.

В дореволюционной литературе судебная реформа была предметом широкого изучения, преимущественно с апологетических позиций. Не обошли ее и советские авторы. Широко известны, в частности, труды Б. В. Виленского, прежде всего, его книга «Судебная реформа и контрреформа в России» (Саратов, 1969). Подготовке судебной реформы посвящено исследование В. А. Шуваловой⁴ [Шувалова В. А. Подготовка судебной реформы 1864 года в России. – Автореф. канд. дис. М., 1965]. В наши дни упорно разрабатывает проблему М. Г. Коротких. Известны и работы М. В. Немытиной «О судебной контрреформе в России» (в сб. «Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX столетия») и «Применение судебных уставов 1864 года» (в сб. «Буржуазные реформы в России второй половины XIX века»). Некоторые авторы занимаются отдельными аспектами темы. Так, Т. У. Воробейкова и А. Б. Дубровина опубликовали исследование «Преобразование административно-полицейского аппарата суда и тюремной системы России во второй половине XIX века» (Киев, 1973). Историей царской прокуратуры занимается С. М. Казанцев⁵ [См.: Казанцев С. М. Судебная реформа 1864 года и реорганизация прокуратуры. – В кн.: Государственное управление и право. Л., 1984; Он же. Прокурорский надзор за органами дознания и следствия по политическим делам в России второй половины XIX века. – В кн.: «Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX столетия», и др. работы]. Проблема адвокатуры интересует Н. В. Черкасову⁶ [Черкасова Н. В. Формирование и развитие адвокатуры в России: 60-80 гг. XIX в. М., 1987], ее историю разрабатывает и Е. А. Скрипилев⁷ [Скрипилев Е. А. Российская присяжная адвокатура в пореформенной России. – В кн.: Буржуазные реформы в России второй половины XIX века. Воронеж, 1988]. На связь судебной и других буржуазных реформ с крестьянской реформой уже в период ее подготовки обратила внимание Л. Г. Захарова в работе «Крестьянство России в буржуазных реформах 60-х годов XIX века», опубликованной в сборнике «Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России» (Воронеж, 1983).

Характерной чертой большинства работ советских исследователей о судебной реформе долгое время было стремление показать ее негативные стороны. Отсюда делался крен в сторону внимания к контрреформам. И только в последнее время исследователи серьезно обратились к прогрессивным сторонам судебных уставов.

Интерес историков права к судебной реформе прошлого века не случаен: и в наши дни принципы судоустройства и процесса, заложенные в судебных уставах, отнюдь не канули в Лету, они являются предметом непосредственного правотворчества и практического применения. Естественно, что буржуазные правовые принципы не могут переноситься прямо в нашу жизнь, но здравое и полезное для общества в них может и должно быть использовано.

Судебная реформа, как и все реформы 60-70-х годов была следствием определенного кризиса российского общества, в том числе и так называемого кризиса верхов, под которым понимают обычно осознание господствующим классом, правящей верхушкой необходимости тех или иных изменений. Надо сказать, что судебной реформы желали, кажется, больше, чем крестьянской. Если большинство помещиков вопреки здравому смыслу не хотело освобождения крестьян, то в реформе суда были заинтересованы все, кроме, разве что, кондовых судейских чиновников, имевших недурной доход от неправосудия и не желавших приспосабливаться к новым порядкам. И, разумеется, сторонником судебной реформы, как и реформы крестьянской, выступал в первую очередь сам император Александр II ⁸ [См.: Карпачев М. Д., Коротких М. Г. Нарастание «кризиса верхов» в России второй половины XIX столетия. – В кн.: Буржуазные реформы в России второй половины XIX века. с. 9 и сл.], а также его брат Константин Николаевич, который придерживался даже более радикальных взглядов⁹ [См.: Коротких М. Г. Указ. соч., с. 18].

Различные рычаги государственной машины самодержавия стали явственно обнаруживать свою негодность к середине XIX века, но, пожалуй, ни один из органов государственного аппарата не находился в столь скверном состоянии, как судебная система. Дореформенный суд основывался на законодательстве Петра I и Екатерины II (в отдельных случаях использовались даже нормы Соборного уложения 1649 года). При систематизации русского права М. М. Сперанским это законодательство вошло в книгу 2 тома XV Свода законов. Как писал А. Ф. Кони, получилось бессвязное собрание самых разновременных постановлений, механически сливавших воедино Уложение царя Алексея Михайловича, указы Петра и, как выразился в 1835 году Государственный совет, «виды правительства», обнародованные в 1784, 1796, 1823 годах»¹⁰ [Кони А. Ф. История развития уголовно-процессуального законодательства в России. – Собр. соч., т. 4. М., 1967, с. 320].

Для дореформенного суда характерна множественность судебных органов, сложность и запутанность процессуальных требований, невозможность порой определить круг дел, который должен подлежать рассмотрению того или иного судебного органа. Дела бесконечно перекочевывали из одного суда в другой, зачастую возвращаясь в первую инстанцию, откуда вновь начинали долгий путь вверх, на что нередко уходили десятилетия.

Другой порок дореформенного суда – взяточничество. Это, наряду с произволом и невежественностью чиновников, типичное для всех звеньев государственного аппарата явление здесь приобрело настолько чудовищный, всепоглощающий размах, что его вынуждены были признать даже самые ярые защитники самодержавно-крепостнических порядков. Подавляющее большинство судебных чиновников рассматривали свою должность как средство наживы и самым бесцеремонным образом требовали взятки со всех, обращавшихся в суд. Попытки правительства бороться со взяточничеством не давали никаких результатов, т.к. этот порок охватил весь государственный аппарат. Крайне низкая общая грамотность судей, не говоря уже о грамотности юридической, обусловила фактическое сосредоточение всего дела правосудия в руках канцелярских чиновников и секретарей¹¹ [См.: Гессен И. В. Судебная реформа. СПб., 1904, с. 15-16].

В дореформенном суде господствовала инквизиционная (розыскная) форма судопроизводства. Процесс проходил в глубокой тайне. Принцип письменности предполагал, что суд решает дело не на основе живого, непосредственного восприятия доказательств, личного ознакомления со всеми материалами дела, непосредственного устного допроса обвиняемого-подсудимого, свидетелей, а опираясь на письменные материалы, полученные во время следствия. Да и доказательства оценивались по формальной системе. Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал, что может, а что не может быть доказательством. Закон же устанавливал и степень достоверности допускаемых доказательств, деля их на несовершенные и совершенные, т. е. такие, которые давали основание для окончательного приговора и не могли быть опровергнуты подсудимым. Но и среди них особо выделялось признание – «лутчее свидетельство всего света» ¹² [Российское законодательство X-XX веков, т. 4, с. 415]. Для получения его широко применялась пытка, формально запрещенная в 1801 году, но на практике просуществовавшая на протяжении всей первой половины XIX века.

Резкой критике подвергали российскую судебную систему революционные демократы (А. Н. Радищев, декабристы, А. И. Герцен, Н. П. Огарев) и революционеры-разночинцы. И даже отъявленные реакционеры не могли не признать необходимость ее реформы.

История подготовки судебной реформы уходит своими корнями в первую половину XIX века. В 1803 году М. М. Сперанский предложил широкую программу усовершенствования судебной системы России, получившую дальнейшее развитие во «Введении к уложению государственных законов» 1809 года ¹³ [См.: Сперанский М. М. Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России. – В кн.: Проекты и записки. М.– Л., 1961, с. 95–101, 172–174]. В 1821 и 1826 годах он возвращался к проектам судебных преобразований, которые поддержал В. П. Кочубей. В 1836 году II отделение императорской канцелярии и Министерство юстиции разработали новые проекты законов о судоустройстве и судопроизводстве, основанные на принципах, предложенных еще в 1827 году статс-секретарем М. А. Балугьянским, но и они не были утверждены. В 1837 году II отделение и Министерство юстиции представили проект улучшения следственной части¹⁴ [См.: Шильдер Н. К. Император Николай I. Его жизнь и царствование, т. II. СПб., 1902, с. 459–460], этому же был посвящен доклад Д. Н. Блудова, составленный в 1844 году. Все эти документы в случае их принятия могли бы существенно улучшить судебную систему России, но, поскольку они, пусть и весьма робко, проводили некоторые буржуазные принципы, правительство их отвергло. Хотя судебная реформа, казалось бы, затрагивала лишь специфическую часть государственного механизма и всей политической системы, было очевидно, что ее нельзя провести изолированно, без решения коренных вопросов общественной жизни, в первую очередь крестьянского. Именно поэтому остались без последствий все начинания, проводимые при Николае I, и именно поэтому с восшествием на престол его сына, когда возникли идеи крестьянской реформы, развернулись практические работы и по реформе судебной. Если судебную реформу нельзя было провести без раскрепощения крестьян, то и что раскрепощение в свою очередь требовало, по мнению даже самих помещиков, преобразования судебной системы хотя бы уже потому, что освобожденные крестьяне выходили из-под юрисдикции их бывших владельцев ¹⁵ [См.: Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России. Воронеж, 1989, с. 59-64].

Отправным моментом для подготовки судебной реформы М. Г. Коротких считает 15 ноября 1857 г. – день, когда в Государственный совет был внесен проект реорганизации гражданского судопроизводства ¹⁶ [См.: Коротких М. Г. Борьба в правительственных кругах по поводу принципов судебной реформы, с. 11]. Думается, что этот отправной момент можно перенести на более раннее время, по крайней мере, на полгода. Еще летом 1857 года император повелел представить в Государственный совет проект Устава гражданского судопроизводства, родившийся в недрах II Отделения. К проекту была приложена объяснительная записка начальника II отделения графа Д. Н. Блудова, датированная 8 июня. Проект исходил из введения принципа состязательности процесса, предлагалось сократить количество судебных инстанций и обратить внимание на существенное совершенствование кадров судебных органов.

Проект Устава гражданского судопроизводства вызвал в правительственных кругах определенную реакцию, расколов высшее чиновничество на две основные группы – либералов и консерваторов. По мере того, как идеи реформы проникали в более широкие круги дворянства, эти группы пополнялись новыми единомышленниками. Либералы хотели существенной перестройки судоустройства и судопроизводства, консерваторы – лишь ограниченных изменений. Эта дифференциация переплеталась с другой: либералы видели образец для России на Западе, консерваторы звали искать новые решения на основе анализа исторического прошлого страны. Консерваторы, и прежде всего сам граф Д. Н. Блудов, боялись коренных изменений, во всяком случае глава II отделения не хотел следовать западноевропейским образцам и вводить принципы устности, гласности, непосредственности, равенства сторон в процессе, учреждать адвокатуру. На противоположных позициях стоял либерал князь П. Д. Долгорукий, направивший осенью 1857 года специальную записку императору, которую тот внимательно изучил. Поначалу Александр II разделял взгляды Блудова, а брат императора Константин Николаевич присоединился к либеральному лагерю. Он поручил князю Д. А. Оболенскому дать заключение на проект Блудова. Оболенский составил документ – «Замечания на проект нового судопроизводства в России», ставший достоянием общественности и получивший широкий резонанс. В нем резко критиковалось как существующее положение, так и сам проект. В 1858 году дискуссия о судебной реформе вышла за стены высоких чиновничьих кабинетов и перешла на страницы журналов и иных изданий. Обсуждение затянулось на 2 года и увенчалось победой либеральных настроений: проект Устава гражданского судопроизводства был отклонен. Но уже в ходе этого процесса рождались новые веяния. 8 сентября 1858 года не кто иной, как сам Д. Н. Блудов подал императору доклад «Об установлении присяжных стряпчих», т. е. об учреждении адвокатуры ¹⁷ [См.: Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа…, с. 38] Вопрос об адвокатуре был предметом ожесточенных споров. Судебное представительство известно на Руси давних времен. Однако настоящей адвокатуры у нас не было никогда. Это объяснялось тем, что господство следственного процесса делало фигуру адвоката практически ненужной. Существовали лишь всякого рода ходатаи и поверенные – люди, обычно юридически неподготовленные, а порой и просто неграмотные, ставившие своей целью не помочь правосудию, а всячески запутать дело, чтобы выиграть его любой ценой. Профессия эта была малоуважаемой, непопулярной. В ходе подготовки реформы складывалось решительное мнение об упразднении такого рода судебных представителей. Вместе с тем еще со времен Екатерины II, напуганной Французской революцией, в руководстве которой адвокаты занимали видное место, у российских императоров сложилось резко отрицательное отношение к адвокатуре¹⁸ [См.: Черкасова Н. В. Формирование и развитие адвокатуры в России. 60–80-е годы XIX в. М., 1987, с. 10–18]. Вследствие этого новый проект Блудова надо рассматривать как серьезный поворот в сторону преодоления отрицательного отношения властей к институту адвокатуры.

И все же первым шагом в практическом проведении судебной реформы было преобразование не гражданского процесса и не адвокатуры, а прямо противоположной сферы – следствия. В мае 1860 года Государственный совет принял закон о судебных следователях, санкционированный императором. Проект закона был разработан статс-секретарем Государственного совета С. И. Зарудным, специально изучившим законодательство и практику европейских государств, куда он был командирован.

Уже в ходе обсуждения в Государственном совете проекта Устава гражданского судопроизводства председатель Совета А. Ф. Орлов пришел к выводу, что, прежде чем принимать подобный устав, следует изменить систему судоустройства. Он изложил эту мысль в специальной записке и направил ее императору. Александр II согласился с Орловым, результатом чего явилось представление в Государственный совет 12 ноября 1859 г. тем же Блудовым проекта Положения о судоустройстве. В проекте содержались определенные свежие идеи, в частности большое внимание уделялось введению института мировых судей. В конце того же года, 10 декабря, начальник II отделения направил на рассмотрение и проект Устава по преступлениям и проступкам, т. е. уголовно-процессуального кодекса. Этот проект исходил из консервативных концепций, прежде всего он стремился сохранить следственный процесс ¹⁹ [См.: Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа…, с. 86].

Проекты Блудова, розданные для обсуждения заинтересованным чиновникам, подверглись критике как справа, так и слева. Замечания рассматривались соединенными департаментами Государственного совета в течение 1860–1861 гг., но в проекты в силу сопротивления Блудова были внесены лишь небольшие изменения. Создавалась определенная кризисная ситуация. Между тем утверждение документов крестьянской реформы делало настоятельным проведение и судебной реформы. Чтобы как-то выйти из положения, подготовка документов о судоустройстве и судопроизводстве из II отделения была передана в Государственную канцелярию.

19 октября 1861 г. Д. Н. Блудов представил императору доклад, в котором подводились итоги работы, описывалось состояние дел на данный момент, и высказывались предложения на будущее. Александр II утвердил программу, содержавшуюся в докладе. Была создана комиссия, в которую вошли виднейшие юристы: сотрудник Государственной канцелярии А. П. Плавский, исполняющие должность статс-секретарей Государственного совета Н. И. Стояновский и С. И. Зарудный, обер-секретарь общего собрания московских департаментов Сената К. П. Победоносцев и др. Фактически возглавлял ее работу С. И. Зарудный. Члены комиссии были не только крупными правоведами, но и широко образованными людьми. Так, С. И. Зарудный и Н. А. Буцковский, обер-прокурор общего собрания Московских департаментов Сената, имели высшее математическое образование ²⁰ [См.: Смолярчук В. И. Анатолий Федорович Кони. М., 1985, с. 49, 51]. Московский губернский прокурор Д. А. Ровинский был ученым, писателем, почетным Членом Академии художеств²¹ [См.: Кони А. Ф. Собр. соч., т. 5. М., 1968, с. 6].

Комиссия, состоявшая в основном из единомышленников, пошла по пути, противоположному блудовскому. За основу была взята общая теория буржуазного судоустройства и судопроизводства и практика западноевропейского законодательства. Конечно, отцы реформы должны были считаться с российской действительностью и традициями и вводили в свои проекты определенные коррективы, но при этом старались доказать, что буржуазные институты вроде суда присяжных или адвокатуры ни в коей мере не подрывают основы самодержавия. Они и действительно предусматривали меры к тому, чтобы оберечь самодержавный строй от возможных посягательств. Так, именно в это время родилась идея замены суда присяжных по государственным преступлениям судом сословных представителей.

Единомыслие членов комиссии не исключало оживленных споров между ними. Определенные дебаты вызвала, например, проблема выборности судей. Было высказано серьезное возражение против этого принципа, который ставит судью в зависимость от избирателей. Предлагалось ввести назначение, соединенное с несменяемостью судей, что в сочетании с предлагаемыми высокими должностными окладами сделало бы их в достаточной мере независимыми от внешних влияний.

Результатом работы комиссии стали «Основные положения преобразования судебной части в России», в апреле 1862 года представленные императору. По его повелению документ был передан на рассмотрение соединенных департаментов законов и гражданских дел Государственного совета. «Основные положения» рассматривались с 28 апреля по 30 июля и со 2 по 4 сентября 1862 г. сначала соединенными департаментами, затем в расширенном заседании Государственного совета. 29 сентября 1862 г. «Основные положения» были утверждены императором. Еще при завершении работы Государственного совета обсуждался вопрос, следует ли довести до общественности результаты его деятельности. Вопрос непростой, поскольку до сих пор в России было принято готовить законопроекты в тайне. Победили сторонники гласности, и Александр II предписал, опубликовать «Основные положения» в печати. Таким образом, прогрессивные черты предполагаемой реформы были дополнены и новым способом работы над ней.

«Основные положения преобразования судебной части в России» состояли из трех частей, посвященных соответственно судоустройству, гражданскому и уголовному судопроизводству. В них фиксировались такие новые институты, как отделение суда от администрации, выборный мировой суд, притом всесословный, присяжные заседатели в окружном суде, адвокатура, принцип состязательности. Новый статус приобрела прокуратура. Ее права ограничивались, но зато прокурор становился стороной в процессе, и не только в уголовном, но и в гражданском ²² [См.: Казанцев С. М. Рель прокурора в гражданском процессе дореволюционной России. – В кн.: Буржуазные реформы в России…, с. 82].

Прогрессивные идеи пронизывали и процессуальную часть «Основных положений». Закреплялся принцип осуществления правосудия только судом, принцип гласности судебного разбирательства, отменялась система формальных доказательств, упразднялся институт оставления в подозрении, утверждалась двухинстанционность уголовного процесса и проч. Вместе с тем, сохранялись некоторые не вполне демократические институты: особый порядок рассмотрения дел по государственным преступлениям, некоторые элементы сословности при отмене ее в принципе и др.

В гражданском судопроизводстве много внимания уде лось мировому суду. Перед ним ставились задачи, в первую очередь, по примирению сторон, благо дела, ему подсудные, были не слишком крупными. Более серьезные иски разбирал окружной суд. В гражданском процессе большое место занимал принцип диспозитивности, хотя в определенных случаях предусматривалось и участие прокурора.

27 сентября 1862 г. император утвердил доклад государственного секретаря В. П. Буткова, содержавший план дальнейших работ по судебной реформе. Подготовка проекта должна была вестись теперь Государственной канцелярией, но в комиссию кроме работников канцелярии включались также представители II отделения и Министерства юстиции. Буткову было дано право привлекать и других работников, поскольку срок представления проектов был установлен весьма жесткий – всего полгода. В комиссию вошли авторы «Основных положений» и лучшие юридические умы того времени, притом со всей России. Помимо постоянного состава в ней участвовали различные эксперты – от университетских профессоров до полицейских чиновников. Больше того, комиссия открыто обратилась к общественности с просьбой оказать ей содействие в работе ²³ [См.: Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа…, с. 145–146]. Руководил деятельностью комиссии практически опять же С. И. Зарудный. Подготовленные проекты рассматривались в Государственном совете в мае – июле 1864 года и были утверждены императором 20 ноября 1864 г.

Документы судебной реформы включают в себя четыре закона. Один из них посвящен судоустройству, два – процессу, гражданскому и уголовному, и один новый, отсутствовавший в «Основных положениях», – Устав о наказаниях налагаемых мировыми судьями - кодекс материального права, содержавший нормы о небольших уголовных и административных правонарушениях. В целом же судебные уставы исходили из принципов и идей, заложенных в «Основных положениях».

Мы публикуем и комментируем Учреждение судебных установлений, Устав уголовного судопроизводства и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Не имея возможности поместить в томе и Устав гражданского судопроизводства, дадим хотя бы его краткое изложение.

Устав содержит вводную часть – «Общие положения» и три книги. Первые две посвящены процессу соответственно в мировых и общих судебных установлениях, в третьей регламентируются изъятия из общего порядка гражданского судопроизводства. К Уставу приложены образцы процессуальных документов – искового прошения и исполнительного листа.

Закон предусматривает, что гражданские споры рассматриваются только судами. Допускаются иски к государственным органам в случае принятия последними решений, причиняющих ущерб частным лицам. Регламентируются, гражданские правоотношения, возникающие в связи с ущербом, причинениям преступлением. Провозглашается принцип всеобщей гражданской правоспособности (с некоторыми исключениями).

В книге первой, посвященной производству в мировых судебных установлениях, говорится об их подсудности, о поверенных, о предъявлении иска, о явке спорящих, о доказательствах, об обеспечении исков, о решении по делу, его обжаловании, исполнении, о порядке производства во второй инстанции – мировых съездах, об отводах судей и иных случаях их отстранения.

Книга вторая содержит пять разделов – о производстве в окружных судах, о порядке обжалования решений общих судебных установлений, о сроках, о судебных издержках, об исполнении судебных решений. Эта книга имеет вообще сложную структуру: разделы включают в себя главы, главы – отделения, отделения – подразделения, не имеющие особого титула, наконец, последние включают в себя статьи.

В разделе I говорится о подсудности, о поверенных, об исковых прошениях, о цене иска, о производстве до слушания дела, о слушании дела, о сокращенном судопроизводстве, о доказательствах и их проверке, о частных производствах (частные прошения вообще, отводы, обеспечение исков, привлечение третьего лица, вступление такого лица в дело, устранение судей и прокуроров, приостановление, возобновление и уничтожение судебного производства), о решении.

Раздел II, посвященный порядку обжалования решений общих судебных установлений, включает в себя две главы – об апелляции (порядок принесения апелляционной жалобы, производство дел, поступивших в судебную палату по апелляции, восстановление права апелляции, производство по частным жалобам на окружной суд) и об отмене решений.

Раздел III также состоит из двух глав: первая устанавли вает общие правила исчисления сроков, вторая предусматривает возможности отсрочек и восстановления сроков.

В разделе IV речь идет о судебных издержках: устанавливаются общие правила, говорится о гербовых, судебных и канцелярских пошлинах, о сборах по производству дела, о вознаграждении тяжущихся за судебные издержки, о поступлении и распределении судебных и канцелярских пошлин и сборов по производству дела, об изъятии из общих правил о судебных издержках.

Заключительный раздел книги второй содержит положения о законной силе решений суда, об исполнительном производстве, об обращении взыскания на движимое и недвижимое имущество, о порядке распределения взысканной суммы между несколькими кредиторами, о личном задержании (арест должников и отправление их в места заключения, порядок освобождения и проч.), об исполнении решений судебных мест Царства Польского и Великого княжества Финляндского, об исполнении решений судебных учреждений иностранных государств.

Книга третья Устава содержит исключения из общего порядка гражданского судопроизводства. Здесь регламентируются рассмотрение дел казенного управления (производство дел, возникающих из договоров подряда, поставки и отдачи в арендное содержание оброчных статей, порядок производства дел в случае завладения имуществом или нарушения владения), взыскание вознаграждения за вред и убытки, причиненные распоряжениями должностных лиц (в административных и судебных органах), судопроизводство по делам брачным и о законности рождения, примирительное разбирательство (мировые сделки и третейский суд)²⁴ [Судебные уставы 20 ноября 1864 г. Б. м.. 1864].

Устав гражданского судопроизводства – первый в истории российского законодательства гражданский процессуальный кодекс. Он впервые отделил гражданское судопроизводство от уголовного, приспособил судопроизводство к новой судебной системе. Впервые многомиллионные массы освобожденного от крепостной зависимости крестьянства получили процессуальные гарантии защиты своих гражданских прав, а все подданные Российской империи сравнялись, независимо от сословной принадлежности, перед лицом гражданского суда. Устав охватил всю многосложную систему гражданских правоотношений.

Таким образом, судебная реформа в корне изменила судоустройство, процессуальное и отчасти материальное право Российской империи. Она отделила судебные органы от административных и законодательных. Был введен суд присяжных. О демократичности этого института говорит то, что на практике присяжными стали в основном крестьяне, в том числе и небогатые ²⁵ [См.: Кони А. Ф. Собр. соч., т. 4, с. 264]. Впервые была учреждена настоящая адвокатура. Она стала весьма престижной и высоко оплачиваемой сферой деятельности, которой не брезговали заниматься даже титулованные особы (например, князь А. И. Урусов), получавшие высочайшие гонорары не только за уголовные, но и за гражданские дела. Была реорганизована и прокуратура, освобожденная от функции общего надзора и сосредоточившаяся на работе в суде ²⁶ [Правда, А. Ф. Кони считал это недостатком новой прокуратуры. См.: Кони А. Ф. Собр. соч., Т. 5, с. 6–10]. Впрочем, если в уголовном процессе роль прокурора возросла, то в гражданском она уменьшилась (а на практике была еще меньше). Исследователи установили, что за 50 лет не отмечено ни одного прокурорского протеста по гражданским делам ²⁷ [См.: Казанцев С. М. Роль прокурора в гражданском процессе дореволюционной России, с. 84].

Был учрежден также институт судебных следователей, независимых и от полиции, и от прокуратуры, числящихся при окружных судах. До реформы, как известно, предварительное расследование находилось целиком в руках полиции ²⁸ [См.: Немытина М. В. Применение судебных уставов 1864 года. – В кн.: Буржуазные реформы в России…, с. 95].

В процессуальном праве победили принципы состязательности, гласности, устности.

Важная страница истории судебной реформы – практическое создание новых судебных органов и организация их деятельности, т. е. проведение судебной реформы в различных регионах страны. Это не был акт простого технического свойства. В ходе реализации судебных уставов проявилось подлинное отношение к ним правительственных кругов, их всемерное желание ограничить демократические институты и сузить сферу их применения.

Подготовительные работы по созданию новых судебных учреждений начались еще до утверждения уставов. В конце сентября 1864 года царю были представлены две записки о порядке введения документов реформы – председателя Государственного совета князя П. П. Гагарина и министра юстиции Д. Н. Замятнина. Записка Гагарина отражала позицию реакционных правительственных верхов, крепостников, которые в свое время противились включению в судебные уставы новых институтов – суда присяжных, права на защиту, гласности, несменяемости судей и др. Теперь эти люди стремились всячески оттянуть введение новых судебных учреждений, превратить процесс реорганизации суда в длительную процедуру, по возможности исключая из него наиболее демократические положения. Гагарин настаивал на введении новых судов по частям – отдельно мировые суды, а затем только общие судебные установления. Это был фактически план саботажа судебной реформы, предполагавший затянуть введение судебных уставов на несколько десятилетий ²⁹ [ЦГИАЛ, ф. 1275, оп. 1, 1864, д. 58, лл. 13–15]. Записка Замятнина отражала взгляды буржуазно-либеральных кругов и чиновного дворянства, связанного с буржуазией, заинтересованных в быстром и повсеместном введении в жизнь судебных уставов в полном объеме, установлении новых судебных порядков, столь необходимых для развивающихся в стране капиталистических отношений. Царь высказался за постепенность, и 19 октября 1865 г. им было утверждено «Положение о введении в действие судебных уставов» ³⁰ [Там же, лл. 2–12]. Проведение реформы затянулось на 35 лет. Официальный акт о ее завершении – специальный указ царя был издан 1 июля 1899 г. За это время сами уставы подверглись кардинальным изменениям, из них были выброшены многие демократические институты.

Огромное влияние на судебную реформу оказало революционное движение, охватившее страну в 60–70-е годы.

С одной стороны, оно заставило царизм ускорить работы по составлению уставов, с другой – обусловило крайне медленное введение новых порядков и существенное изменение судебных уставов в ходе их применения. Вырванная волной «общественного возбуждения и революционного натиска», судебная реформа, как писал В. И. Ленин, «на другой день» стала ограничиваться, что было не чем иным, как началом судебной контрреформы.

Основная причина судебной контрреформы заключалась в том, что новый суд вошел в вопиющее противоречие с самодержавно-чиновничьим строем России, крепостническими порядками, только в самом общем виде поколебленными другими реформами, в частности отменой крепостного права. Применение судебных уставов, в первую очередь на политических процессах революционного народничества 70-х годов, показало царизму, что новый суд непригоден для борьбы с революцией, – положения о несменяемости и независимости судей, суде присяжных, независимой от администрации адвокатуре, гласности, состязательности судопроизводства, праве на защиту, наконец, выборном мировом суде только расшатывают устои самодержавия.

Необходимо отметить одну отличительную особенность судебной контрреформы: началась она в период, когда другие буржуазные реформы еще не были завершены, была проведена не одноразовым законом, а рядом отдельных нормативных актов, под видом «временных мер», которые должны были скрыть отказ от судебных уставов. Судебная реформа пользовалась широкой поддержкой самых разнообразных кругов российского общества. Поэтому царизм не мог без соответствующей обработки общественного мнения исключить из нового законодательства наиболее прогрессивные институты. Задачу идеологической подготовки судебной контрреформы выполнила реакционная охранительная печать во главе с М. Н. Катковым, обосновывавшая все, что угодно было Александру III. Катков, до начала 70-х годов бывший сторонником новых судебных порядков, становится ярым их противником. То же можно сказать и о К. П. Победоносцеве – одном из отцов реформы, сильно «поправевшем» после ее принятия ³¹ [Реакционный сенатор Е. М. Феоктистов писал о Победоносцеве: «Если Катков... запальчиво порицал наши судебные учреждения, то и Победоносцев нисколько не уступал ему в этом отношении; не раз приходилось мне слышать от него, что с тех пор, как возникли они у нас, никогда его нога не переступала порога судейского здания, – так было противно ему все то, что там происходит». – Феоктистов Е. М. За кулисами политики и литературы. Л., 1929, с. 224]. Именно он в 1885 году представил императору развернутую программу контрреформы.

Причины подобной эволюции кроются в том повороте к исправлению реформ, который осуществил царизм и который был обусловлен обострением классовой борьбы в стране, растущим революционным движением и первыми политическими процессами революционного народничества, на практике проверившими судебные уставы ³² [Другой реакционер писал: «Глубокое влияние на оценку нового суда... имели политические процессы, которые... были как бы пробным оселком для судебной реформы» – Фукс В. Суд и полиция, ч. II. М., 1889, с. 6]. Катков требовал превращения судей в зависимых чиновников, ограничения гласности права на защиту, но с особой ненавистью относился он к суду присяжных. В. И. Ленин по этому поводу писал: «Реакционная печать объявила суд присяжных «судом улицы» и открыла против него травлю... Правительство приняло реакционную программу: победив революционное движение 70-х годов, оно беззастенчиво объявило представителям общества, что считает их «улицей», чернью, которая не смеет вмешиваться не только законодательство, но и в управление государством, которая должна быть изгнана из святилища, где над русскими обывателями чинят суд и расправу» ³³ [Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 406–407].

Убийство Александра II не подтолкнуло революцию, как рассчитывали народники, а, наоборот, привело к усилению реакции, отразившейся и на контрреформах. Программа судебной контрреформы была сформулирована в докладах и представлениях министра юстиции К. И. Палена, министра внутренних дел Д. А. Толстого и К. П. Победоносцева и сводилась;

1) к ликвидации независимости суда, несменяемости судей; 2) к ограничению и ликвидации гласности; 3) к ограничению состязательности и права на защиту; 4) к сужению сферы деятельности суда присяжных и соответственно расширению суда с сословными представителями; 5) к ликвидации мировой юстиции и сосредоточению дел, подсудных мировым судам, в руках местных административных органов – земских начальников ³⁴ [См.: Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969, с. 275].

Судебная контрреформа: а) существенно изменила порядок в расследования и судебного рассмотрения политических преступлений и ограничила права подсудимых; б) ограничила и частично отменила такие демократические институты, как независимость и несменяемость судей, гласность и состязательность судопроизводства, рассмотрение уголовных дел с участием присяжных заседателей и право подсудимого на защиту; в) почти упразднила мировую юстицию, осуществила слияние в низшем звене административной власти с властью судебной. Изменение установленного судебными уставами порядка расследования политических преступлений реализовано было законом 19 мая 1871 г. Принятый по настоянию шефа жандармов, всесильного временщика П. А. Шувалова, он передал расследование политических преступлений чинам корпуса жандармов, что принципиально противоречило судебным уставам и открывало широкий простор для произвола, расправы со всеми неугодными элементами. Важным положением закона было разрешение жандармским властям, при недостаточности улик для передачи дела в суд, применять меры административного воздействия ³⁵ [См.: Слухоцкий Л. С. Очерк деятельности министерства юстиции борьбе с политическими преступлениями. – В кн.: Историко-революционный сборник т. III / Под ред. В. И. Невского. М–Л., 1926, с. 259]. Этот закон положил начало законодательному наступлению на судебную реформу.

Существенные изменения в судебные уставы внес закон 7 июня 1872 г. Он установил, что основная масса дел о государственных преступлениях подлежит рассмотрению не судебных палат с сословными представителями (как это предусматривалось судебными уставами), а Особого присутствия Правительствующего сената с сословными представителями. И члены Особого присутствия, и сословные представители назначались ежегодно указами царя. Предварительное расследование по государственным преступлениям возлагалось царем на одного из членов Петербургской и одного из членов Московской судебных палат по представлению министра юстиции. В состав Особого присутствия входили первоприсутствующий, пять сенаторов, один из губернских предводителей дворянства, один из уездных предводителей дворянства, один из городских голов губернских городов Европейской России и один из волостных старшин Петербургской губернии. Закон вносит изменения и в постановления о гласности судопроизводства, провозглашенные в 1864 году. Председательствующий получил право закрывать двери судебного заседания при рассмотрении любого государственного преступления (а не только по делам о «произнесении дерзких оскорбительных слов против императора или членов императорского дома», как это устанавливалось ст. 1056 Устава уголовного судопроизводства). С принятием закона 7 июня 1872 г., исключившего государственные преступления из общей системы уголовно наказуемых деяний, Особое присутствие Правительствующего сената становится единственным судом, где рассматриваются дела о государственных преступлениях. В вопросах подсудности, в процессуальных формах рассмотрения дела об этих преступлениях были поставлены в исключительное положение, обеспечивавшее царизму безотказную репрессию.

Следующими звеньями судебной контрреформы можно считать два закона, принятые 9 мая 1878 г., – «О подсудности и порядке производства дел о государственных преступлениях» ³⁶ [ПСЗ 2-е, т. LIII, отд. первое, № 58489] и «О временном изменении подсудности и порядка производства дел по некоторым преступлениям»³⁷ [ПСЗ 2-е, т. LIII, отд. первое, №58488]. Первый нормативный акт был вызван тем, что закон 7 июня 1872 г., обеспечивая безусловное вынесение обвинительных приговоров, влек за собой весьма крупные финансовые издержки. Они были вызваны расходами на вознаграждение свидетелей, на доставку обвиняемых в Петербург и проч. Кроме того, в Сенате скопилось большое количество дел, ждавших рассмотрения. Именно поэтому, в соответствии с представлением Палена, 9 мая 1878 г. царь утвердил новый порядок расследования и рассмотрения государственных преступлений. Устанавливалось, что государственные преступления ведаются: а) судебными палатами – когда преступление не влечет за собой наказания, соединенного с ограничением и лишением прав состояния; б) судебными палатами в усиленном составе (т. е. с сословными представителями) или, при наличии повеления царя, Особым присутствием Сената с сословными представителями – если за преступление в качестве меры наказания может иметь место лишение всех прав состояния; в) Верховным уголовным судом – при наличии специального указа царя. Предварительное расследование по государственным преступлениям осуществлялось членом судебной палаты, назначенным царем по представлению министра юстиции. Закон, таким образом, завершил собой создание отдельной, специальной системы судов для рассмотрения государственных преступлений в нарушение одного из важнейших принципов судебной реформы, предусматривавшей учреждение единой судебной системы для рассмотрения всех видов преступлений.

Оправдание В. И. Засулич в марте 1878 года вызвало возмущение реакционных правительственных верхов и безудержную травлю суда присяжных в печати. Непосредственным результатом этого был пересмотр компетенции суда присяжных. 9 мая 1878 г. царь утвердил подготовленный Государственным советом на основании разработанного Паленом проекта закон «О временном изменении подсудности и порядка производства дел по некоторым преступлениям»³⁸ [ПСЗ 2-е, т. LIII, отд. первое, № 58488]. Этот закон изъял из подсудности присяжных заседателей ряд преступлений против порядка управления – сопротивление распоряжениям правительства, неповиновение властям, оскорбление и явное неуважение к присутственным местам и чиновникам при исполнении ими служебных обязанностей и проч., а также дела об убийстве и покушении на убийство должностных лиц, нанесение им ран, увечий и т. п., когда преступления эти совершены при исполнении должностными лицами служебных обязанностей ³⁹ [ПСЗ 2-е, т. LIII, отд. первое, № 58488]. Перечисленные дела передавались в ведение судебных палат с сословными представителями, т. е. уравнивались с государственными преступлениями. Значительное расширение подсудности судебных палат с сословными представителями и передача им подавляющего большинства дел о преступлениях против порядка управления обеспечивали быструю и безотказную репрессию в отношении участников революционного движения, всяких антиправительственных выступлений. Известна замечательная характеристика сословных представителей, данная В. И. Лениным: «Сословные представители, слитые в одну коллегию с судьями-чиновниками, представляют из себя безгласных статистов, играют жалкую роль понятых, рукоприкладствующих то, что угодно будет постановить чиновникам судебного ведомства» ⁴⁰ [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 407].

Но реакция, наступая широким фронтом на судебные уставы в конце 70-х годов, не желала удовлетвориться даже столь значительным расширением подсудности судебных палат с сословными представителями. Как писал Б. Б. Глинский, «в недрах правительственного механизма намечалось осуществление передачи указанных категорий дел (государственных преступлений. – Авт.) военным судам»⁴¹ [Глинский Б. Б. Революционный период русской истории, ч. II. СПб., 1913, с. 255]. Непосредственным поводом для этого было убийство С. М. Кравчинским шефа жандармов Н. В. Мезенцова 4 августа 1878 г. Через пять дней, 9 августа, был издан указ, передавший «обвиняемых в вооруженном сопротивлении властям... или нападении на чинов войска и полиции, коль скоро нападения эти сопровождались убийством, нанесением ран, увечий и тяжких побоев... военному суду для суждения по законам военного времени» ⁴² [ПСЗ 2-е, т. III, отд. второе, № 58778]. В развитие этого института законом 8 апреля 1879 г. был значительно расширен круг дел, разбиравшихся военными судами по законам военного времени ⁴³ [ПСЗ 2-е, т. IV, отд. первое, №59491]. Губернаторам ряда городов предоставлялось право предавать военным судам не только обвиняемых в совершении государственных преступлений, но и всяких других по их усмотрению «для ограждения общественного порядка и спокойствия». Это законодательство не имело уже ничего общего с процессуальными институтами, провозглашенными 20 ноября 1864 г. Закон 8 апреля 1879 г., изданный после покушения А. К. Соловьева на Александра II, ввел, в сущности, внесудебную расправу с участниками революционного движения и стал важнейшей составной частью судебной контрреформы в области расследования и рассмотрения политических преступлений.

Решающее влияние на производство дел о государственных преступлениях оказало «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» 14 августа 1881 г. ⁴⁴ [Свод законов Российской империи, 1892, т. XIV, прил. 1], коренным образом изменившее соответствующие статьи Устава уголовного судопроизводства. Этот закон завершает собой широкий круг мероприятий царизма по отказу от тех принципиальных устоев судебной реформы, которые гарантировали обвиняемому и подсудимому ряд прав и распространялись на политические преступления.

Еще одно направление судебной контрреформы – пересмотр основных демократических принципов судебных уставов (независимость судебной власти, несменяемость судей, гласность судопроизводства, рассмотрение уголовных дел с участием присяжных заседателей). Сильнейший удар по принципу независимости суда нанесло Положение 14 августа 1881 г. В местностях, объявленных на положении усиленной или чрезвычайной охраны, судебные органы всецело были подчинены администрации, а судебная ответственность заменяется ответственностью административной. Положение осуществило широкое вторжение административной власти в деятельность судов, предоставило администрации рассматривать дела, которые в соответствии с судебными уставами подлежали исключительной компетенции судов.

Другой нормативный акт, направленный против независимости суда, – закон о земских начальниках 12 июля 1889 г. Он упразднил мировую юстицию, ввел судебно-административные установления, соединившие в одном лице судебную и административную власть. Введение института земских начальников означало отказ от одного из краеугольных камней судебной реформы – принципа отделения судебных органов от органов административных.

Наряду с независимостью судебной власти ожесточенным нападкам со стороны реакционной печати и высших должностных лиц подвергся и принцип несменяемости судей. Катков назвал несменяемость судей «самодержавием в российском самодержавии» и требовал ее полного уничтожения. Эти требования отвечали намерениям правительства Александра III. Закон 20 мая 1885 г., учредивший так называемое высшее дисциплинарное присутствие Сената, которое получило право смещения и перемещения судей, фактически покончил с несменяемостью.

Уже первые политические процессы показали, что в условиях провозглашенной судебной реформой гласности судопроизводства скамья подсудимых превращается революционерами в трибуну для пропаганды своих идей. Поэтому «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» 1881 года серьезно ограничило этот институт. На это же был направлен и циркуляр Министерства просвещения от 21 января 1884 г., запретивший всем учащимся средних учебных заведений присутствовать в залах судебных заседаний. Наконец, сильнейший удар по принципу гласности нанес закон 12 февраля 1887 г., который предоставил председательствующему на судебном разбирательстве право закрывать двери судебного заседания по ряду оснований, не предусмотренных судебными уставами ⁴⁵ [Свод законов, 1892 г., т. XVI. Устав уголовного судопроизводства, ст. 620]. Вопрос о закрытии дверей судебного заседания мог быть решен также министром юстиции, министром внутренних дел и генерал-губернатором.

Составная часть судебной контрреформы – дальнейшее ограничение компетенции суда присяжных. Закон 9 мая 1878 г., изъявший из подсудности присяжных заседателей ряд категорий дел, не удовлетворил реакционную клику Александра III. Прежде всего, ее не устраивал «временный» характер как этого закона, так и закона 5 апреля 1879 г., «Положения об охране» 1881 года и др. Настаивала реакция и на дальнейшем расширении подсудности судебных палат с сословными представителями и соответствующем ограничении суда присяжных заседателей. Следствием этого был закон 7 июля 1889 г. «Об изменении порядка производства дел по некоторым преступлениям, подлежавшим ведению судебных мест с участием присяжных заседателей» ⁴⁶ [ПСЗ 3-е, т. IX, № 6162]. Закон осуществил широкомасштабное наступление на суд присяжных, изъяв из его подсудности весьма обширный круг уголовных дел, и тем самым завершил судебную контрреформу в части, касающейся общих судебных установлений и основных демократических принципов уголовного судопроизводства.

Финал судебной контрреформы – ликвидация в 1889 году мировой юстиции, которая нередко вставала на защиту трудящихся ⁴⁷ [См.: Немытина Н. В. Указ. соч., с. 96], и создание новой системы судов – земских начальников, наделенных не только судебными, но и административными прерогативами в отношении крестьян, городских судей и уездных членов окружного суда ⁴⁸ [ПСЗ 3-е, т. IX, №№ 6196, 6483. Положение о земских участковых начальниках; Правила об устройстве судебной части в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках; Временные правила о волостном суде; Правила о порядке приведения в действие Положения о земских участковых начальниках]. Закон 12 июля 1889 г. вернулся к множественности судебных учреждений, отступив от принципа бессословной организации судебных органов и бессословной подсудности, установленных судебными уставами. Земскими начальниками могли быть только дворяне, председательствовали в уездных съездах (второй инстанции для земских начальников) уездные предводители дворянства. Сокращение мировых судов⁴⁹ [Мировые суды сохранились только в нескольких городах (Петербург, Москва, Одесса, Харьков и некоторые другие)], институт земских начальников – важные составные части судебной контрреформы и одновременно контрреформы земской. Эти мероприятия, коренным образом изменявшие природу судебных уставов, были призваны стать эффективным средством борьбы с растущим революционным движением в стране. Однако никакого упрочения положения самодержавия судебная контрреформа не дала, она не остановила революционное движение, особенно усилившееся в начале XX века.

Рассмотренные нормативные акты, внесшие коренные изменения в судебные уставы, некоторыми советскими историками рассматриваются только в качестве отдельных преобразований, которые судебной контрреформой никак считаться не могут ⁵⁰ [См., напр.: Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970, с. 239–240, 258–261]. Судебную контрреформу, убеждены они, должна была подготовить комиссия для пересмотра законоположений по судебной части под председательством министра юстиции Н. В. Муравьева, учрежденная указом Александра III 7 апреля 1894 г. ⁵¹ [См.: Высочайше учрежденная комиссия для пересмотра законоположений по судебной части. Всеподданнейший доклад Н. В. Муравьева о пересмотре законоположений о судебной части, т. I, прилож. 1, СПб., 1900, с. 65]. А поскольку работа этой комиссии закончилась ничем, судебные уставы 20 ноября 1864 г. новыми уставами заменены не были, не было в России, следовательно, и судебной контрреформы. При этом упускается из виду сущность самого понятия контрреформы как законодательства, направленного против реформы. Такое законодательство было осуществлено в 70–80-е годы. К концу века царизм имел такую судебную и процессуальную систему, которая обеспечивала применение судебной репрессии по отношению ко всяким посягательствам на общественный и государственный строй.

Комиссия Н. В. Муравьева, по существу, носила кодификационный характер. К моменту начала ее деятельности накопилось уже около 700 разного рода дополнений и изменений судебных уставов, как принципиальных, так и мелких. Общая задача, однако, поставленная перед Н. В. Муравьевым, назначенным в 1894 году министром юстиции, состояла в том, чтобы свести воедино то законодательство, которое на протяжении двадцати – тридцати лет поворачивало судебную реформу назад. Задача эта была вполне по душе Н. В. Муравьеву – отъявленному реакционеру ⁵² [См.: Немытина М В. О судебной контрреформе в России. – В кн.: Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX столетия, с. 102].

Программа деятельности комиссии была изложена министром в записке «О необходимости изменения судебных учреждений и судебных порядков», составленной 6 апреля 1894 г. Реакция на нее императора была мгновенной: уже на следующий день появился указ об учреждении комиссии по пересмотру судебных уставов. Результатом работы комиссии явились проекты новой редакции Учреждения судебных установлений, уставов уголовного и гражданского судопроизводства, содержащие около 4,5 тысяч статей. Проект устава о мировых судах, естественно, уже отсутствовал.

В мае 1899 года работа над проектами была завершена. На рубеже этого и следующего года они были разосланы заинтересованным ведомствам и опубликованы в Журнале министерства юстиции. В 1901 году доработанные проекты были внесены на рассмотрение Государственного совета. Рассмотрение началось через год и так и не завершилось утверждением новых законов. Проекты остались проектами, хотя на них было потрачено 7 лет и 100 тысяч рублей. Очевидно, царь решил, что вполне можно обойтись и тем разрозненным законодательством, которое в сумме своей составило контрреформу 70– 80-x годов. К тому же назревание войны с Японией и революционной ситуации внутри страны отвлекло правительство от проблем судоустройства и судопроизводства ⁵³ [См.: Немытина М. В. Указ. соч., с. 104–105]. Так или иначе, судебные уставы 1864 года со всеми накопившимися на них наслоениями продолжали действовать вплоть до отмены их Октябрьской революцией.

* * *

Мы публикуем документы судебной реформы, как и все предыдущие, по первому официальному изданию – «Судебные уставы 20 ноября 1864 года», б. м., 1864. Размеры тома не позволили, к сожалению, включить в него Устав гражданского судопроизводства. Документы, развивающие и изменяющие нормы судебных уставов 1864 года, приводятся по мере надобности при комментировании публикуемых законов.

Том подготовлен авторским коллективом. Введение к нему написано докторами юридических наук Б. В. Виленским и О. И. Чистяковым. Тексты вводного закона, Учреждения судебных установлений и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, подготовлены кандидатами юридических наук Н. Ю. и Ю. П. Титовыми, а текст Устава уголовного судопроизводства – Б. В. Виленским и Г. А. Кутьиной.

Введение к Учреждению судебных установлений и комментарий к разделам I, II, VI–IX этого закона написаны Б. В. Виленским, комментарий к разделу III – кандидатом юридических наук С. М. Казанцевым, а к разделам IV и V - доцентом Ю. П. Титовым.

Введение к Уставу уголовного судопроизводства и комментарий к Общим положениям, разделам I, IV и V книги второй и разделам II и III книги третьей этого закона написаны Б. В. Виленским, комментарий к книге первой, разделам III и VI книги второй, разделу IV книги третьей – Ю. П. Титовым, к разделу II книги второй – С. М. Казанцевым, к разделу I книги третьей – Н. Ю. Титовым, к разделу V книги третьей – профессором В. П. Портновым.

Введение к Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и комментарий к главам I и II этого закона написаны доцентом М. И. Сизиковым, к главам III–VIII и X – Ю. П. Титовым, к главе IX – доцентом А. И. Бойко, к главам XI и XII – кандидатом юридических наук Н. А. Семидеркиным, к главе XIII – доцентом В. Г. Беляевым.

Библиография составлена М. И. Сизиковым, указатели – кандидатом юридических наук А. М. Четвертковым.

Научно-вспомогательная работа по тому проведена Е. В. Бохоновой, Г. А. Кутьиной, Л. Н. Чистяковой и Т. А. Громаковой.

Дата добавления: 2015-07-11