О внутренней политике России и сопряженной с ней стратегии правых организаций.

В этой статье я планирую в той мере, в которой это позволят ее объемы, диктуемые публицистическими рамками, донести до читателя мое восприятие современной российской внутренней политики. Отдельно хочу оговорить что это не научная статья - научные я пишу на немецком для своего ВУЗа, а переводы планирую сделать позднее. Как только появятся время и силы - займусь и переводами. Поэтому прошу воспринимать данную статью исключительно как личное мнение, не претендующее на вселенскую объективность.

Рассматривая внутреннюю политику России, я исхожу из следующих вводных данных:

1. РФ представляет собой государство-наследник СССР, утратившее статус сверхдержавы, но сохранившее статус великой державы (отдельная просьба к борцунам с системой ознакомиться со значением этих терминов в словарях, прежде чем прикреплять к комментариям смешную картинку с ватником, подсмотренную в альбоме у одноклассника). Исходя из этого, можно смело утверждать, что внешних угроз существованию нынешнего режима нет и не предвидится в обозримом будущем.

2. Характер правления президента РФ можно описать как авторитарный, оставляя за собой право сделать оговорки и уточнения в случае критики такого восприятия.

3. В социально-экономическом отношении Россия примерно с 2008 года находится в относительном стазисе - устойчивого развития или резкого падения уровня жизни за ближайшие 6 лет не наблюдалось. Этот тезис имеет свою силу, разумеется, при рассмотрении экономического и социального развития в целом; в отдельных отраслях экономики или в отдельных аспектах общественной жизни могли быть значимые изменения.

4. Протестные акции, берущие свое начало с 2011 года к 2014 году в значительной степени ослабли в своей активности и в ближайшие несколько лет существование нынешнего политического режима не стоит под вопросом. Всех, кто считает что революция свершится завтра и действующей власти остался один год на сборы вещей, я прошу пойти куда-нибудь подальше, по другому адресу. Например сюда: http://grani.ru/ или сюда: (эхо Москвы)

5. В последние годы Россия крайне остро ощущает дефицит государственной идеологии, которая отсутствует не только формально (см. статью 13 конституции РФ), но и функционально. Под "функциональной идеологией" я понимаю не оформленную в виде доктрины, но осознанную правящими элитами систему идей и ценностей, которой в своих действиях руководствуется правительство и которую она последовательно приводит в действие. В ельцинский период и в первые годы Путинского правления такой "функциональной идеологией" был, по факту, неолиберализм, опиравшийся на режим с авторитарными элементами. Затем, вместе с резким увеличением числа этих самых авторитарных элементов (выраженных не в последнюю очередь, в увеличении срока полномочий президента и учреждении Следственного Комитета) власть столкнулась, с одной стороны с пассивным сопротивлением крупного, интегрированного в систему бизнеса и его представителей в правительстве (конфликт Суркова, Кудрина и ряда других бывших членов правительства с силовиками) и с другой стороны с активным сопротивлением upper-middle class'a, поддержанного весьма значительным числом политически-активной молодежи (массовые протестные акции 2011-2013х годов).

6. Истеблишмент (политические элиты) не представляют из себя некую гомогенную структуру, напротив, они имеют множество противоречий и находятся в жестком противостоянии друг с другом. Различные группировки (прежде всего, в администрации президента и правительстве, но также и в легислативных органах) активно борются за важные для чиновничьих кланов должности и стремятся реализовать свои собственные программы развития, противоречащие программам оппонентов. Элиты могут быть едины перед лицом не-элит, перед лицом «протестной массы», но даже в этом случае каждый из кланов имеет соблазн использовать ее в своих целях (ярчайший пример тому - попытка Кудрина установить диалог с оппозицией).

7. Национальная и региональная политика находятся в предкризисном состоянии. Отсутствие качественной интеграционной/централизационной модели усиливает автономию элит национальных республик и их конфликтность по отношению к центру (Татарстан, Чечня, Дагестан). В ряде случаев (северокавказские республики) имеют место многочисленные территориальные претензии и ожесточенная борьба за сферы влияния между политическими и этническими кланами. Вместе с тем глупо говорить о серьезном желании местных элит выйти из состава России. Проблемы вызваны не сепаратизмом как таковым, а тем, что конфликт местных и центральных властей пытаются решить полумерами и локальными преобразованиями, не осознавая идеологическую и административную ее первопричины. Более того (и это одно из наиболее важных следствий описанной выше проблемы), в процессе этого конфликта русское население, в своей массе совершенно отстраненное от интересов борющихся этнополитических группировок, подвергается угрозе терроризма, что в свою очередь усиливает и без того жесткое культурно-политическое противостояние.

Исходя из вышеозвученных презумпций, опишем некоторые опции, доступные российскому правительству в разрешении внутриполитических вопросов и выведем на их базе несколько ключевых стратагем для правого политического лагеря.

Российское правительство, и элиты, на которые оно опирается, придерживаются, прежде всего, цели сохранения существующей структуры связей между властью и бизнесом (разумеется, этот симбиоз, зачастую, диктуется выгодой не политической, а экономической). Это, логичным образом, преподносится в риторике кремля в виде концепции "стабильности" - из которой следует, что всякая значимая политическая трансформация, происходящая в государстве, должна:

1. Быть управляемой "сверху" на всех ее этапах (тэг "суверенная демократия").

2. Быть так или иначе адаптированной к олигополистической структуре хозяйства и иметь возможность быть коммерчески-адаптивной - т.е. использованной в угоду бизнесменам (это значит что проекты всех реформ, которые не касаются экономики и не создают конкретным лицам таких должностных полномочий, из которых можно извлечь материальную выгоду, попросту не интересны). Во многом именно этим объясняется и провал медведевской "модернизации".

При всем этом, отсутствие внятного идеологического курса, игнорирование «национального вопроса» и нерациональная социальная политика, неспособная удовлетворить потребности широкого круга людей, приводят к обострениям, которые при стечении ряда обстоятельств (внезапное усиление экономического кризиса, обострение конфликта интересов «силовиков» и «коммерсантов», возрастание террористической активности, ужесточение риторики сторон перед выборами, влекущее за собой рост агрессивных настроений и, наконец, величайшая слабость режимов с жесткой вертикалью власти — «вопрос о преемнике»), могут привести к коллапсу системы.

Среди политических элит современной России много неглупых людей, которые все это прекрасно осознают. Более того, очевидно и то, что Единая Россия - «партия власти», как ее видят «в верхах» - едва ли будет способна долго выполнять свои стабилизационные функции, все больше и больше напоминающие отчаянную блокаду всех существенных неправительственных законодательных инициатив.

На смену ей (хотя это, опять же, яростно отрицается на уровне риторики), выводят на арену новую фигуру - «народный фронт», представляющий собой, по сути, элемент (государственного) корпоратизма — то самое, что не удалось развить на базе «общественных палат» и «общественных советов» при госучреждениях.

И эта новая конструкция загадочна для многих, даже аффилированных с системой людей. Какими будут функции народного фронта? Является ли он лишь инструментом, для выдвижения и поддержки кандидатуры президента, или же его власть будет много шире? Будет ли он аналогом КПСС, и останется ли, в таком случае, «Единая Россия» своего рода ЦК партии? Какие организации будут входить в его состав в дальнейшем и будут ли «чистить ряды»? Какие фракции сформируются в столь громоздком и сложно контролируемом объединении? Наконец, на какой идеологической базе можно одновременно удержать в единстве и согласии всех бесчисленных аппаратчиков, сохраняя хотя бы видимость «близости к народу», для обеспечения успеха на выборах? На все эти вопросы едва ли есть однозначный ответ.

Решение национального вопроса — дело еще более сложное. Большую его часть его социальной значимости, однако, составляют банальные проявления этнокриминала, которые, при желании, можно устранить весьма простыми средствами в довольно короткие сроки. Но, разумеется, отсутствие такого желания может быть объяснено следующими соображениями:

1. Нежеланием портить отношения с «исламским миром» (так как при определенной подаче информации массовые зачистки этнических мафий можно преподнести именно как «ущемление прав мусульман» или малых народов) и давать лишние карты в руки зарубежных СМИ.

2. Нежеланием пересматривать миграционную политику и терять притоки дешевой рабочей силы из средней Азии.

3. Страхом перед широкими возможностями криминальной среды в целом и ее тесной связью со структурой власти, доходящей до катастрофических масштабов в некоторых регионах. В свете и без того слабой способности контролировать регионы, власть опасается шантажа/мести в виде терактов и покушений на должностных лиц.

Первые два соображения, хотя они и имеют за собой некоторую почву, нельзя считать в полной мере рациональными. Во многом они обусловлены (пост)советскими стереотипами и мифологемой «дружбы народов», которая во-первых понимается крайне извращенно, а во-вторых давно перестала хоть сколь нибудь устраивать обе стороны (русскую и малых народов).

В дипломатическом отношении Россия спокойно может позволить себе сохранять отношения и с исламскими странами (Иран) и со светскими арабскими государствами (Сирия), даже проводя жесткую национальную политику. Во-первых, Россия уже сейчас поддерживает Армению в армяно-азербайджанском конфликте, и на отношения с Ираном даже это влияет не сильно (и уж тем более не будут они портиться из-за более абстрактных материй). Во-вторых, исламистов поддерживают главным образом внешнеполитические оппоненты РФ — Соединенные Штаты и Великобритания; режим Асада, которому Россия симпатизирует — как раз таки светский. В-третьих, Россия даже в глазах ближневосточных режимов воспринимается так или иначе как европейская страна, а не как часть исламского «культурного кода». Наконец, Россия проводит на ближнем востоке наиболее мягкую политику из всех европейских стран и ее интересы в регионе не выходят дальше банального containment'а (см. словарь внешнеполитических понятий); в то время как для других держав это своего рода театр неоколониальной борьбы.

Касаемо дешевой рабочей силы можно сказать следующее — она так или иначе дорожает и в долгосрочной перспективе среднеазиатский рабочий не будет способен служить адекватной заменой новым техническим средствам производства даже в сельском хозяйстве и легкой промышленности (в большинстве других отраслей он неконкурентоспособен уже сейчас). В этом смысле украинские, белорусские и молдавские работники представляют собой более компромиссную в плане соотношения заработной платы и трудовой эффективности опцию.

Что же до третьего соображения — оно имеет право на жизнь, однако обязывает к последовательной и системной работе, имеющей своей целью ликвидацию этнокриминалитета. Показательно-оправдательные решения российской юстиции, выносимые в подавляющем большинстве случаев в делах, где фигурируют «выходцы с Кавказа» не дают оснований полагать, что такая работа вообще хоть как-то ведется.

В экономической и военной сфере российская внутренняя политика сводится к выбору экстенсивных стратегий развития, что хотя и чаще всего оправданно в больших государствах, но при настоящем уровне коррупции и слабости менеджмента дает эффект ровно противоположный ожидаемому. Несмотря на улучшение состояния армии после «сердюковщины» и некоторую диверсификации экономики, которая с горем пополам, но началась (в частности, активно развивается розничная торговля и сфера услуг), большинство проблем армии и народного хозяйства остаются нерешенными.

Наиболее существенные из проблем военных — комплектование армии (дебаты о контрактной, смешанной и призывной модели идут бесперебойно), грамотное формулирование требований оборонзаказа, профессионализм кадров и престиж воинской службы.

Экономические проблемы куда более сложны и многогранны, и в отличие от армейских вопросов не могут быть решены узким кругом людей. И в этом свете, самой главной проблемой кажется даже не поиск альтернативных источников пополнения бюджета, а отсутствие хотя бы какого-то широкого экспертного дискурса и тотальная отстраненность большинства предпринимателей от процесса выработки экономической политики. Если в США и странах Евросоюза эта проблема решается в рамках парламента и развитых НКО, формирующих не только сильнейшее коммерческое лобби, но и обеспечивающее правительству качественную подборку стратегий экономического развития, то в современной России с ее абсолютно сервильным парламентом и мертвыми (в лучшем случае — крайне закрытыми и элитарными) площадками для дискурса (a la Торгово-Промышленная Палата) участие неолигархического бизнеса в политике невозможно в принципе. Парадокс состоит в том, что хотя политика современной России почти полностью превращена в коммерцию, большая часть коммерсантов не имеет к ней никакого доступа. По сути, крупные чиновники (вместе с ельцинскими и путинскими олигархами) занимаются крупным бизнесом, в то время как мелкий и средний бизнес выживают как могут и едва ли могут обеспечить динамичное социальное развитие, что они, вообще-то (путем относительно умеренного обогащения относительно широкого круга людей) должны были бы делать.

На этом можно считать законченной дескриптивную часть настоящей статьи. Теперь, разберем что все вышеизложенное означает для правого политического лагеря. Прежде всего, уточню, что я понимаю под «правым политическим лагерем» совокупность людей и организаций 1. разделяющих идеалы русского национального государства (т. е. Выступающих за ограничение автономии т. н. «нацреспублик» и осознающих государствообразующую роль русской нации 2. разделяющих тесно связанные между собой принципы рыночной (смешанной) экономики и социальной иерархии 3. причисляющих себя к сторонникам консервативной политической культуры (political culture), основывающейся на примате государства над обществом.

Итак, какой стратегии, должны придерживаться русские правые, исходя из реалий российской внутренней политики?

1. Осознавая невозможность резкой смены существующего режима революционным путем в ближайшей перспективе и принимая во внимание все доступные рычаги давления власти на оппозицию, апробированные в полной мере в период с 2011-2013 года, рационально действующие правые организации должны стоять на строго легалистских позициях по отношению к действующему правительству. Политика радикальной оппозиции деконструктивна, так как лишает одновременно и возможности интегрироваться в систему и возможности просто дождаться «революционной ситуации». Легализм вовсе не обязывает к слепому лоялизму и холуйству, напротив, при должной проработке идеологии и преподнесении ее как «оптимизирующей альтернативы» нынешней государственной политике, правые организации становятся крайне неудобными для критики «сверху» (власти приходится как бы «бить по своим») и обрастают связями в среде консервативной части правящих элит. Более того, легалистская позиция дает гарантию безопасности заинтересованным в участии в деятельности организации представителям бизнеса. Для максимально широкого охвата масс и привлечения молодежи, в рамках правых организаций следует создавать отдельные «народные» проекты, использующие в разумных пределах популистскую риторику и теорию малых дел (практические действия в духе социальной взаимопомощи). При нынешней степени «неосвоенности» этой области деятельности и при слабости прочих НКО особых сложностей быть не должно.

2. Осознавая отрешенность мелкого и среднего бизнеса от нынешней власти, правая организация может стать мостиком для налаживания связей между чиновниками и коммерсантами и площадкой для свободной и конструктивной дискуссии об экономической политике. Это требует, однако, отказа правых организаций от попыток навязывания конкретных моделей устройства экономики и устойчивости к последовательной критике. Привлечение мелкого и среднего бизнеса позволит создать устойчивый аппарат и обеспечить перспективным общественным деятелям «политическую школу», в рамках правой системы целей и ценностей.

3. Осознавая растущую роль корпоративного элемента в политической системе России, следует уже сейчас выстраивать плотное сотрудничество между государственными организациями, занимающимися социальной политикой и общественными организациями. Возможно, в этом случае придется идти на определенные уступки, могущие показаться «отступлением от идеалов» и «оппортунизмом», однако кризисы, которые будут возникать в правых организациях на этой почве, несомненно, оставят в их руководстве самых способных, прагматичных и реалистично-мыслящих политиков, отсеивая «революционных романтиков» и устраняя тем самым риск «маргинализации» и «экстремистский уклон». Помимо прочего, лидеры организаций будут иметь шанс попасть в структуру власти на фоне кадрового дефицита и борьбы бюрократических кланов.

4. Принимая во внимание необходимость обеспечения суверенитета организаций и понимая необходимость защиты от давления этнокриминала, правые организации должны стремиться к скорейшему созданию дисциплинированных отрядов самообороны (народных дружин), способных сотрудничать с органами безопасности и правопорядка. Делать это придется на любых, даже самых жестких условиях (а они, несомненно, будут таковыми), ибо без подобных отрядов всякая массовая деятельность будет фикцией, а публичные акции без подлинной дисциплины могут легко манипулироваться провокаторами разных сортов. Строгая внутренняя иерархия и постоянная практика дадут возможность проводить публичные мероприятия в любых удобных местах города, без риска столкнуться с непониманием властей и обвинениями в организации беспорядков. Кроме того, в таких народных дружинах крайне заинтересованны представители фракции силовиков в российском правительстве, что можно заметить по высокой активности таких людей как, например, вице-премьер Рогозин, в возрождении казачества (по сути, та же народная милиция) и создании добровольческих объединений. Министерство обороны и другие «силовые» министерства так же будут рады популяризации патриотичного милитаризма и смогут рассчитывать на приток новых, мотивированных кадров, заряженных конструктивной идеологией и способных оказать, в перспективе, посильную поддержку своему народу в борьбе со внутренними и внешними врагами.

5. Ввиду крайне жесткой идеологической дисперсии и многочисленных теоретических дебатов в правой среде, необходимо стремиться к устранению религиозных, исторических и конспирологических дебатов в процессе неминуемой и необходимой интеграции правых организаций. Одной из промежуточных целей на этом пути является создание охватывающей максимально широкий круг конструктивных правых платформы, способной координировать действия всех значимых сил в этом политическом сегменте. Только тогда будет возможно прохождение представителей объединения в местные заксобрания и, в перспективе, в государственную думу. Все это, однако, как было уже сказано, является лишь промежуточной целью и нужно, в первую очередь, ради обретения связей.

6. Необходим полный и однозначный отказ от использования в политической риторике устаревшей терминологии и терминов, имеющих неоднозначную трактовку (фашизм, нацизм и т.д). Переход на новый понятийный аппарат, с сохранением большей части содержавшихся в старом «смыслов» и «значений» должен быть делом исключительной важности. Невозможно и нецелесообразно противодействие отечественным и зарубежным СМИ в плане «обеления» или «облагораживания» залитых грязью понятий. Такие термины как этатизм, технократия, корпоративное государство и социальная иерархия могут передавать все нужные современным правым «смыслы» и «значения», без риска быть неверно понятыми далекими от политической теории людьми, или вовсе натолкнуться на проблемы юридического характера. Новые термины не должны вызывать отторжения и обязаны быть гибкими в идеологическом отношении - без этого организации рискуют допустить просчет в создании наиболее близкого к одобряемому общественным мнением политического мифа и проиграть, как следствие, в отношении легитимности.

7. Для усиления собственного авторитета (как в глазах власти, так и в глазах общественности) и для подготовки качественных программных альтернатив нынешнему политическому курсу, крайне важно обеспечить интерес научного сообщества к проблематике российской политики в целом и правой среды в частности. Создание презентабельных аналитических центров и дискуссионных клубов (формуов), с допущением определенного градуса плюрализма, должно привлечь ученых и экспертов к политической деятельности, пусть даже и опосредованной. Что немаловажно, это так же позволит создать альтернативные управленческие элиты со способными к участию не только в массовой, но и в государственной политике кадрами. Это безусловно необходимо любой организации, стремящейся ввести своих представителей в структуру власти.

8. Последовательность и пунктуальность в реализации намеченных целей — священная обязанность каждой серьезной правой организации. Необходимо доносить до каждого функционера и активиста понимание ограниченности возможностей организации и следующую из нее важность осторожности и терпеливости в процессе доведения политической системы России до желаемого идеала. Многие действия, которых жаждут соратники по борьбе не могут быть реализованы сразу. Реально масштабные изменения будет возможно осуществить только получив всю полноту контроля над государством и его важнейшими институциями. До этого момента не может идти и речи о резких действиях, выходящих за пределы достигнутого с нынешними и будущими элитами консенсуса. Нужно отдавать себе отчет в том, что как только правая организация и ее представители получат реальную власть, враждебные русским правым силы будут стремиться дискредитировать ее любыми путями, особенно если она будет позволять себе избыточный радикализм и несвоевременные попытки масштабных преобразований. Более того, многих правых лидеров будут открыто провоцировать на это. Только тщательно взвесив все за и против и выбрав наиболее оптимальный момент, можно осуществлять шаги, влекущие за собой необратимые последствия.

9. Осознавая уязвимость русского национального движения в первых фазах его консолидации, мы допускаем ограниченное, основанное на исключительном прагматизме и осуществляемое с крайней осторожностью сотрудничество с представителями других политических лагерей, как внутренних, так и внешних. Излишнее упорство в наращивании такого рода связей может обернуться радикализацией позиции государства в отношении правых и подвергнет еще не созревшие для серьезной политики объединения угрозе распада. Поэтому такого рода дипломатия должна находиться в руках исключительно опытных и подкованных в политическом отношении лидеров, прошедших жесткую школу современной публичной политики и имеющих, вместе с тем, обширные связи и понимание менталитета и целеполагания внутренних и внешних потенциальных партнеров. Ища поддержку в среде европейских националистов, мы не должны переоценивать ни свои, ни их возможности и обязаны проявлять сдержанность в обещаниях и ожиданиях. «Кровавый запад» и «рука помощи из Европы» одинаково далекие от реальности и крайне вредоносные мифы, поэтому все внешние контакты должны осуществятся только людьми, знакомыми с конъюнктурой Европы и ее политическими технологиями. Только тогда можно одновременно устоять перед опасными искушениями и не упустить возможности закрыть тылы.

10. Политический дискурс в правой среде должен осуществляться примерно в том тоне, в котором выдержан настоящий документ — то есть быть в меру простым, в меру академичным, активно использовать язык метафор и намеков, делать ставку на то, что подлинный политик может читать между строк и способен донести прочитанное массам в доступной форме. Кто не понимает того, почему этот текст написан именно так, а не иначе, кто жаждет громких слов и неуместно резких призывов к политической борьбе, кто смотря на обертку не догадывается о реальном содержании, а в яростной и слепой критике видит замену бесшумному, но последовательному и методичному обретению реальной власти не представляет ценности для претендующей на успех правой организации. С такими людьми нужно прощаться решительно и навсегда.

Дата добавления: 2015-07-11