– Ты, наверное, прикалываешься, – выдохнул Карсон, по-прежнему глядя туда, где только что стоял призрак. – Найти артефакты, лежащие с его костями? И как мы это сделаем?
– Разыщем его могилу, – ответила я, отправляясь за халатом, выданным мне Гвендой вместе с пижамой. – И лопату.
– Не смешно.
– Так никто и не шутит. – Подвязав поясом халат, который оказался не сильно плотнее пижамы, но весьма кстати теперь, когда призрак ушел, я направилась к двери. – Эксгумация – штука серьезная.
Карсон однако моего спокойствия явно не разделял:
– Ты куда?
– Позавтракать. Никаких разграблений могил на пустой желудок.
Похоже, стажер проникся, поскольку последовал за мной без возражений.
Разумеется, тетя Гвенда оказалась «совой», но оставила на столе записку, в которой предлагала нам самим похозяйничать на кухне – у Мэтью сегодня утром выходной.
Жилище было выдержано в стиле некоего городского винтажа: нештукатуреные кирпичные стены и балки, паркет, медные или латунные детали. Всякие приспособления на огромной кухне приводили в трепет своими промышленными масштабами.
Карсон пошел к кофеварке, выглядевшей так, словно с нее можно космическими шаттлами управлять. Может, кто-то прикупился в НАСА, когда те свернули программу?
– Тетя написала, что рядом с тостером лежит упаковка хлеба. Управишься?
– Разумеется.
Пока Карсон молол зерна, мы оба молчали, но, отмерив нужное количество кофе и, не знаю, запрограммировав выход на геосинхронную орбиту, он повернулся ко мне:
– Где призрак сейчас?
Я бегло проверила квартиру своим экстрасенсорным чутьем:
– Остался лишь слабый след в спальне, где стоит артефакт. Такое долгое появление исчерпало его силы.
Карсон оперся на стол и скрестил руки. Не очень-то дружелюбная поза.
– Уверена, что он нас не слышит? Та египтянка в музее могла отходить от своих артефактов.
– Ты про Клеопатру? – Упоминание вызвало новые угрызение совести, что я не смогла ее защитить. – Это был чрезвычайно сильный фантом, благодаря ее месту в истории. Что до этого бедняги…
– Бедняги? – переспросил Карсон.
– Ну, его выпнули из института. Хотя и сохранили все археологические находки.
– Боюсь, у института была причина избавиться от профессора. И дело не только в эксцентричных теориях. Думаю, ты слишком о нем переживаешь, Дейзи. Он не одна из твоих заблудших овечек.
– И вовсе я не переживаю! – возразила я, возможно, чересчур эмоционально. – Просто люди хотят, чтобы о них помнили. Как сказал тот парень в институте: никто, кроме работников архива, никогда не слышал об Оостерхаусе – и это в египтологии-то, где обо всем помнят!
– Никто, кроме архивистов и Братства, – поправил Карсон.
– Ты никому не веришь, да?
– Да. А еще у тебя хлеб горит.
Блин! Я вытащила ломтик из тостера, но слишком поздно. Выкинув почерневший хлеб в мусорное ведро, я повернулась к Карсону с таким видом, будто это он во всем виноват. И обнаружила стажера гораздо ближе к себе, чем ожидала.
Он заговорил тихо, словно и правда думал, что призрак Оостерхауса подслушивает нас из соседней комнаты:
– Думаю, он знает больше, чем говорит. Много слов, но мало информации.
Я тоже понизила голос:
– Он же профессор. И, конечно, привык красочно выражаться.
Я решила взять новый кусок хлеба, но Карсон не двинулся с места и пришлось тянуться мимо него.
– Ну так вот тебе еще одно красочное выражение, солнышко: «напускать туману». Это значит «морочить кому-то голову».
– Без кофе ты злой, – нахмурилась я. – Как там шаттл, еще не приземлился?
– Я злюсь, – начал Карсон, наконец отступив, чтобы достать из застекленного шкафа пару чашек, – потому что – и можешь назвать меня привередливым – как-то не сильно радуюсь перспективе осквернить чью-то могилу. Еле-еле избежали этого с миссис Хардвик, и на тебе, снова-здорово.
– Ты воруешь машины, музейные экспонаты и ни в чем не повинных экстрасенсов с улицы, однако откапывать кости для тебя табу?
Стажер помедлил с ответом, наполняя чашки.
– Во-первых, машины – всего лишь предметы. Во-вторых, я собирался позаботиться об экстрасенсе и вернуть ее целой и невредимой. А раскопки могилы… это все равно что на кого-то плюнуть.
Кофе, что он мне протянул, оказался очень слабым и очень сладким – именно в такой я добавляла сливки в закусочной вечность назад. Но когда я потянулась за чашкой, Карсон не отпускал ее до тех пор, пока я не посмотрела ему в глаза.
– В-третьих, я никаких табу не ставлю. И пойду на что угодно ради спасения Алексис. И если Шакал действительно источник безграничной силы, то он для меня почти так же важен, – произнес он так, словно давал клятву.
– Ладно. – Я торжественно приняла его обещание, но ни разу – его приоритеты. – Предположим, вот нашли мы Шакала. Наверное, пора обсудить, что нам с ним делать дальше?
Мы должны спасти Алексис. Однако мне не улыбалось, чтобы такая сила – бесконечная или нет – попала в руки Братства. И если уж на то пошло, то и к Магуайру тоже.
– Используем Шакала, чтобы ее выручить, – не колеблясь ответил Карсон. – Чтобы найти и спасти Алексис.
– Но не станем его отдавать? – уточнила я.
– Но не станем его отдавать.
Дыр в плане было предостаточно, но мне хотелось верить, что мы справимся. Что я справлюсь. Спасу Алексис… а заодно вырву Карсона из лап отца.
– Тогда подписываюсь, – в свою очередь пообещала я. – И дело вовсе не в тройном обете или в угрозах мафиози. Я сама решила во все это ввязаться, когда поняла, что они используют моих призраков. И неважно, какие там отношения у вас с отцом…
Совершенно неожиданно Карсон меня поцеловал. Не подошел ближе, не обнял – просто резко наклонился и заткнул поток слов своим ртом. Как следует заткнул. Выпил все, что я собиралась сказать, лишил меня дара речи, и лишь затем забрал у меня из рук чашку с кофе и поставил ее на стол позади. Я этого почти не заметила, ведь стажер не прервался ни на секунду.
Идеально выверенным движением он приблизился, обвил меня рукой и прижал к шкафу. Не то чтобы я сопротивлялась. Я ответила на поцелуй, наслаждаясь лаской губ Карсона и вкусом черного кофе на его языке. Возможно, придется пересмотреть свои предпочтения касательно сливок и сахара и отношения к парням, которые заставляют меня таять. Потому что как раз сейчас я таяла словно мороженое на раскаленном тротуаре Сан-Антонио.
Карсон провел свободной рукой по моей шее, зарылся пальцами в спутанные пряди и принялся прокладывать дорожку из поцелуев вдоль челюсти. Его щетина приятно покалывала кожу под ухом.
– Жилье принадлежит Магуайру, – прошептал он. – Тут могут быть жучки.
Мне понадобилась минута – или две, или три, – чтобы понять, каким образом это относится к нынешней ситуации. Не помню, сказали ли мы что-то, чего мафиози не следует знать. Боже, да я вообще забыла, как говорить.
А, нет, подождите, вспомнила. Вонзила палец в плечо стажера и отодвинула так, чтобы видеть его лицо:
– Ты поцеловал меня, чтобы заткнуть?
Карсон встретил мой прищуренный взгляд с улыбкой и извиняться явно не собирался:
– Нет. Но предлог был хороший. А результат чертовски потрясающий.
Я ткнула его в ребра, но больше для виду:
– Для засранца ты слишком хорошо целуешься.
– А ты много засранцев целовала? – поднял бровь Карсон.
И на стол я оперлась вовсе не потому, что ноги не держали.
– На одного больше, чем следовало.
– Ой. – Он убрал руки с моей пижамы, лишь слегка проведя вдоль бедер, так, что это почти походило на случайность. Затем указал на компьютер на столике у стены: – Я позабочусь о завтраке, а ты найди нам нужную могилу.
Ладно. Получается, мы идем дальше. Но что-то изменилось, и даже не из-за поцелуя. А потому, что я признала вслух то, что знала с прошлой ночи: я здесь по доброй воле. Думаю, это сделало нас партнерами.
Я прошла к столику, запустила компьютер и открыла браузер. Поиски некрологов для меня привычное занятие, вдобавок я помнила год смерти профессора. Поэтому, вероятно, как-то уж очень оптимистично зашла в один из любимых он-лайн архивов и ввела в поиск «Карл Оостерхаус, дата смерти – 1941». Может, дело в знакомой территории. А может – в четкой цели.
Вскоре найдя нужную запись, я стала зачитывать Карсону важную информацию вслух:
– Знаменитый германо-американский археолог Карл Оостерхаус… эмигрировал накануне Первой Мировой войны… многочисленные экспедиции… Чикагский университет… так-так-так, это мы все знаем…
И тут сердце у меня упало, вместе со всеми надеждами решить проблему с помощью лопаты и небольшой толики мужества.
Наверное, я ругнулась или что-то в этом роде: Карсон подошел посмотреть, что же я такое читаю. Я указала на экран:
– …возвращался из экспедиции в Северную Африку, хотел спасти как можно больше артефактов от войны, но британское транспортное судно было потоплено немецкой подводной лодкой. Весь экипаж и груз пропали.
Святой Брендан. Бедные моряки. В мой короткий список предпочтительных способов почить – я немного разбиралась в предмете благодаря своему дару – утопление не входило.
Кораблекрушение завело нас в тупик.
– Получается, нечего нам раскапывать, – заключила я. – Если только у Магуайра нет своих людей в службах спасения затонувшего имущества.
Карсон отвернулся, подошел к тостеру и так уставился на него, что вполне мог бы поджарить хлеб взглядом. Затем уперся руками в столешницу, и плечи стажера свело от силы разочарования.
– Черт.
– Ага, – согласилась я.
Мое сердце валялось где-то на полу, и я испытывала искушение свернуться клубочком и присоединиться к нему.
Карсон резко обернулся, по-прежнему дрожа от напряжения:
– Погугли «спасение затонувшего имущества» и «египетские артефакты».
Решив, что выстрел наугад лучше капитуляции, я вытащила себя из трясины уныния и ввела слова в строку поиска.
– Куча совпадений, но они совершенно бессистемные.
– Добавь «Чикаго».
Я послушалась. Карсон подошел, склонился над моим плечом и указал на статью из «Чикаго Трибьюн». Заголовок гласил: «Министр культуры Египта пытается найти способ вернуть затонувшие артефакты».
Я обернулась; стажер стоял слишком близко, чтобы можно было сфокусироваться.
– Ты что, тоже экстрасенсом заделался?
Он пожал плечами и продолжил читать статью:
– Немного. Что-то всплыло в памяти.
– Что именно? – Я старалась не поддаться подозрению, что он чего-то недоговаривает.
– То, что я читал когда-то давно. – Прежде чем я успела пуститься в расспросы, он вкратце пересказал содержание статьи: – Компания по спасению затонувшего имущества, нанятая частным коллекционером, обнаружила несколько артефактов с затонувшего корабля. Почти то, что ты описала.
– А что за частный коллекционер?
Он указал на название.
– Говорится «Бомон Корпорейшн». Получается, ее владелец. – Я отъехала в сторону, чтобы Карсон лучше видел экран, а я – его лицо. – Но не указано, вывезены ли предметы из Египта до или после того, как это стало незаконным, плюс еще британцы нос сунули, так как крушение могло подпадать под закон об охране подводных военных захоронений…
– Поняла, поняла, – перебила я. – Великая битва за права. И где эти артефакты сейчас?
Карсон улыбнулся так, словно сам их нашел:
– На выставке. Здесь, в Чикаго.
Святые коты, как удачно! Может, даже слишком удачно. И слишком уж кстати. А может, мне плевать, если они приведут нас к Шакалу, Братству и Алексис.
– Изображения есть? – Я завладела мышкой и щелкнула по ссылке, любезно гласящей «Фото».
Первая картинка представляла собой снимок команды, работавшей над извлечением и хранением предметов. Следующая – фото коллекции на выставке. Примечание сообщало: “Предоставлено «Бомон Корпорейшн»”. В глаза сразу бросилась большая базальтовая статуя бога Анубиса в животной форме.
Черный Шакал.
Так близко. Прямо виден свет в конце туннеля.
Что там сказал профессор? «Найдите артефакты, которые лежат с моими костями».
– Если эта статуя пошла ко дну вместе с Оостерхаусом, то и правда лежала в его могиле – водной, безымянной. И если она именно то, что мы ищем, я пойму это, как только увижу ее воочию.
– Похоже, увидеть ее – самая легкая из наших задач.
Красон постучал по баннеру на веб-странице, и я поняла, что он имеет в виду. Украсть экспонат из Чикагского музея естественной истории Филда в миллион раз сложнее, чем сигануть через очередную кладбищенскую ограду или раскопать могилу.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 79 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 25 | | | Глава 27 |