Бог как иллюзия 21 страница

"' Герой детективных романов английского писателя Г. С. Макпила (1888-1937)- (Прим. ред.)

нарушения логики?" Я читал эти книги мальчишкой в 1950-е годы, лет через 30 после их написания, и тогда подростку все еще можно было (но уже не совсем легко), увлекшись сюже­том, пропустить расистские высказывания. В наше время такое представить невозможно.

Томас Генри Гексли был передовым, просвещенным либе­ралом своего времени. Своего, но не нашего, и в 1871 году он писал, например, следующее:

Ни один здравомыслящий, знакомый с фактами человек не пове­рит, что типичный негр является ровней или, что еще более неве­роятно, превосходит белого человека. А значит, просто нелепо ожидать, что, удалив все препятствия и предоставив нашему украшенному выдающимися челюстями сородичу равное поле, без каких-либо привилегий и притеснений, мы станем свидетелями его успеха в соревновании с наделенным большим мозгом и челю­стями меньшего размера соперником; в соревновании, где побеж­дают мысли, а не укусы. Безусловно, высочайшие вершины цивили­зации нашим темнокожим братьям недоступны^.

Общеизвестно, что хороший историк не судит высказывания деятелей прошлых эпох по современным стандартам. Авраам Линкольн, подобно Гексли, был передовым мыслителем сво­его времени, но его взгляды на расовые вопросы в наше время также выглядят очень расистскими. Вот его заявление во время спора со Стивеном А. Дугласом в 1858 году:

Хочу подчеркнуть, что я ни сейчас, ни когда-либо ранее, не высту­пал за социальное и политическое равенство белой и черной рас; я ни сейчас, ни ранее не выступал за включение негров в число избирателей или присяжных, за их права занимать обществен­ные должности или заключать браки с белыми людьми; добавлю к этому, что между белой и черной расами существуют физи­ческие различия, которые, по моему мнению, никогда не позво-

лят им сосуществовать в условиях политического и социального равенства. А поскольку это так, то при жизни бок о бок неиз­бежно возникновение меж ними высшего и низшего положения, и я, как и всякий другой, выступаю за занятие высшей ступени белой расой^ю\

Если бы Гексли и Линкольн родились и получили образование в наши дни, они вместе с нами отшатнулись бы от собствен­ных оскорбительно-дидактических, в духе Викторианской эпохи, заявлений. Эти цитаты приведены исключительно, чтобы показать, как меняется Zeitgeist с ходом времени. Если даже Гексли — один из самых просвещенных либералов той эпохи — и даже предоставивший свободу рабам Линкольн могли публично делать подобные заявления, попытайтесь представить образ мыслей типичного викторианского обы­вателя. А стоит обратиться к xviii веку, обнаружим хорошо известный факт: и у Вашингтона, и у Джефферсона, и у дру­гих деятелей эпохи Просвещения были рабы. Часто, прини­мая неизбежное изменение Zeitgest просто как должное, мы забываем рассматривать это изменение в качестве реального, достойного обсуждения и изучения феномена.

Примеров множество. Впервые высадившись на остров Маврикий и увидев безобидных птиц додо, моряки не приду­мали ничего лучшего, как перебить их всех дубинками, несмо­тря на то что они даже в пищу не годились (по описаниям, мясо у них было неприятного вкуса). Видимо, размозжить пал­кой голову беззащитной, смирной, не способной летать птице считалось интересным развлечением, помогающим скоротать время. В наши дни такое поведение немыслимо; вымирание подобного додо вида животных будет воспринято как траге­дия, случись оно даже в силу естественных причин, не говоря уже о намеренном истреблении их человеком.

Именно такой трагедией, по современным культурным стандартам, стало сравнительно недавнее исчезновение тила-

цина — тасманийского волка. Еще в 1909 году за убийство этих повсеместно оплакиваемых ныне хищников выплачивали вознаграждение. В викторианских романах об Африке "слон", "лев", "антилопа" (обратите внимание, всегда в единственном числе) — это "дичь", а с дичью что делать? Стрелять, конечно же, не раздумывая. Не для еды, не для самозащиты. Для "спорта". Но и здесь Zeitgeist изменился. Несмотря на то что богатые, отсидевшие в креслах зады "спортсмены" по-прежнему могут, безопасно устроившись в лендроверах, расстреливать афри­канских диких животных и увозить домой в качестве трофеев головы, им приходится нынче расплачиваться за это как чеками с длинным рядом нулей, так и всеобщим презрением. Охрана дикой природы и окружающей среды стала такой же приня­той нормой нравственного поведения, какими когда-то были соблюдение субботы и отказ от идолопоклонства.

Бурные шестидесятые годы прославились модой на сво­боду нравов. Но еще в начале десятилетия выступающий на процессе над романом "Любовник леди Чаттерлей" обвини­тель мог обратиться к присяжным со следующим вопросом: "Желали бы вы, чтобы вашим сыновьям-подросткам, вашим юным дочерям — потому что девушки, как и юноши, тоже могут читать (представьте себе, он так и выразился!) — попала в руки эта книга? Стали бы вы держать подобную книгу в своем доме? Потерпели бы вы, чтобы такую книгу прочла ваша жена или ваши слуги?" В последнем риторическом вопросе стремитель­ность перемен Zeitgeist демонстрируется особенно удачно.

Американское вторжение в Ирак широко осуждается из-за количества жертв среди гражданского населения; и тем не менее число жертв в этой войне на несколько порядков ниже, чем во Второй мировой. Похоже, что стандарты морально приемле­мого и здесь стремительно меняются. Звучащие сегодня в выс­шей степени бессердечно и гнусно заявления Дональда Рамс-филда показались бы речами мягкотелого либерала, выступи он с чем-то аналогичным во время последней мировой войны.

Что-то изменилось за прошедшие с той поры десятилетия. Эти изменения коснулись каждого из нас, но с религией они не имеют ничего общего. Если уж искать такую связь, то они слу­чились скорее вопреки религии, чем благодаря ей.

Изменения в целом идут в одном и том же направлении, и большинство согласится, что они — к лучшему. Даже Адольф Гитлер, повсеместно признанный выходящим за все мыслимые рамки чудовищем, не выделялся бы особой кровожадностью во времена Калигулы или Чингисхана. Бесспорно, Гитлер истре­бил больше людей, чем Чингисхан; так ведь в его распоряже­нии были современные технологии. И можно ли о Гитлере сказать то же, что очень часто звучит в описании Чингисхана: он получал самое большое наслаждение, глядя, как "облива­ются слезами друзья и близкие его жертв"? Мы судим Гитлера по моральным законам нашего времени, а моральный Zeitgeist, как и технология, далеко шагнул со времен Калигулы. Гитлер предстает воплощением ада потому, что нынешние стандарты не в пример гуманнее.

За свою жизнь я много раз слышал, как люди оскорбляют друг друга унизительными кличками и намекающими на национальность прозвищами: лягушатник, макаронник, ита­льяшка, ганс, жид, черномазый, япошка, азер. Не скажу, что эти клички совсем исчезли, но в приличном обществе их упо­требление резко порицается. По слову "негр", хотя в первона­чальном смысле и не оскорбительному, можно нынче досто­верно определять период написания английских литературных произведений. В свое время уважаемый кембриджский теолог А. С. Букет мог в своем труде "Сравнительная религия" начать главу об исламе следующей фразой: "Семит не является по своей природе монотеистом, как предполагалось в середине XIX века. Он — анимист". Использование расового признака (в обход культурной принадлежности) и предпочтение единственного числа ("Семит... анимист"), сводящее разнообразие множе­ства людей к одному "типу", сами по себе преступлением не

являются. Но это еще один пример изменения духа времени, Zeitgeist. В наши дни ни один кембриджский профессор — ни теологии, ни любой другой дисциплины — не использует в своих работах таких выражений. Анализируя подобные труд­ноуловимые изменения нравственных норм, мы можем дати­ровать работу Букета периодом не позднее середины хх века. И действительно, она была написана в 194^{1 Г}°ДУ-

Заглянем еще на четыре десятилетия назад — и измене­ние стандартов станет и вовсе бесспорным. Я уже цитировал в своей предыдущей книге утопический роман Г. Д. Уэллса "Прозрения" о Новой республике, но хочу сделать это еще раз, потому что он исключительно точно иллюстрирует мою мысль:

Как будет Новая республика обращаться с низшими расами? С чернокожими* '.. С желтой расой?.. С евреями?.. С сонмами черных, коричневых, грязно-белых и желтых людей, не нужных в новом, точно отлаженном мире? Что ж, жизнь — это жизнь, а не богадельня, и, полагаю, придется от них избавиться... Что же касается системы нравственности граждан Новой республики — системы, которой суждено господствовать над мировым госу­дарством, она будет устроена так, чтобы способствовать рас­пространению самого лучшего, эффективного и прекрасного, что есть в человечестве, — красивых, сильных тел, ясных, светлых умов... До сих пор, во избежание воспроизведения убожеством убо­жества, природа использовала при организации мира свой метод... смерть... Люди Новой республики... получат идеал, ради кото­рого стоит совершать убийство.

Это было написано в 1902 году, а сам Уэллс считался прогрес­сивным деятелем своей эпохи. В 1902 году подобные, хоть и не повсеместно одобряемые, умозаключения тем не менее вполне могли служить предметом дискуссии на званом обеде. Современный же читатель, столкнувшись с ними, не может

не содрогнуться от ужаса. Приходится признать, что, как ни отвратителен Гитлер, он был не так уж далек от духа своего времени, как это может нам казаться сегодня. До чего стреми­тельно меняется Zeitgeist — и до чего согласованно движется он широким фронтом во всем просвещенном мире.

Что же служит источником этих слаженных, непрерывных изменений общественного сознания? Позвольте уклониться от ответа на этот вопрос. В рамках задач данной книги мне достаточно твердого убеждения, что религия таким источ­ником однозначно не является. Если же непременно нужно высказать свое мнение, то я повел бы рассуждение следующим образом. Необходимо объяснить, во-первых, почему измене­ния морального духа времени происходят с такой поразитель­ной согласованностью среди огромного количества людей и, во-вторых, почему изменения происходят более или менее однонаправленно.

Как происходит согласование среди огромной массы людей? Изменения распространяются от одного человека к другому за разговорами в барах, путем обсуждений за обе­денным столом, через книги и книжные обозрения, газеты и телепередачи, а нынче еще и посредством Интернета. Изме­нения в нравственном климате проявляются в газетных стать­ях, радиоинтервью, политических выступлениях, шутках эстрадных сатириков, сценариях мыльных опер, голосованиях по поводу новых законов членами парламентов и интерпре­тациях этих законов судьями. Можно было бы описать весь процесс как изменение частоты встречаемости определенных мемов в меметическом пуле, но здесь не место развивать эту тему.

Кто-то плетется позади надвигающейся волны перемен морального Zeitgeist, кто-то ее слегка обгоняет. Но большин­ство из нас — людей xxi века — составляет единую группу, далеко ушедшую от людей Средневековья, или современников Авраама, или даже человечества 1920-х годов. Волна продол-

жает свой бег, и даже авангард начала хх века (ярким предста­вителем которого является Т. Г. Гексли) уже безнадежно отстал от нынешнего "обоза". Конечно, это движение являет собой не плавную кривую, а, скорее, извилистую зубчатую линию. В ее рисунке отмечаются локальные и временные откаты в прошлое, как, например, в начале 2ооо-х под руководством нынешнего правительства в Соединенных Штатах. Но, если рассматри­вать более длительный временной интервал, прогрессивное движение несомненно, и оно будет продолжаться.

В чем причина постоянного движения Zeitgeist в этом направлении? Не нужно забывать о роли отдельных лично­стей, выступающих, опережая время, с новыми идеями и зову­щих за собой остальных. Идеи расового равенства в Америке получили широкое распространение благодаря замечательным политическим лидерам вроде Мартина Лютера Кинга, пред­ставителям культуры, спорта и другим общественным деяте­лям, таким как Пол Робсон, Сидней Пуатье, Джесси Оуэне и Джеки Робинсон. Раскрепощение женщин и рабов также многим обязано целеустремленным личностям. Кто-то был верующим, кто-то — нет. Некоторые религиозные лидеры помогали правому делу в силу религиозных убеждений. Неко­торые делали бы это, и не будучи верующими. Несмотря на то что Мартин Лютер Кинг был христианином, философию ненасильственного гражданского неповиновения он напря­мую позаимствовал у нехристианина Ганди.

Помимо этого, постоянно происходит улучшение образо­вания и, главное, растет понимание того, что все мы имеем общие человеческие ценности с представителями других рас и другого пола. Обе эти идеи — совершенно не библейские, и они гораздо более сродни биологическим наукам, особенно эволюции. Одной из причин несправедливого обращения с чернокожими, женщинами, а в нацистской Германии — с евреями и цыганами является то, что их не считали полно­ценными людьми.

В книге "Освобождение животных" философ Питер Зин­гер с убедительным красноречием призывает нас отказаться от идеи исключительности своего вида и распространить гуман­ное обращение на все другие организмы, обладающие доста­точной, чтобы его оценить, понятливостью. Возможно, в тече­ние будущих столетий Zeitgeist будет двигаться именно в этом направлении. Что послужило бы логичным развитием более ранних реформ, таких как уничтожение рабства и эмансипа­ция женщин.

Мои любительские познания в психологии и социологии не позволяют предложить более убедительное объяснение, почему нравственный Zeitgeist меняется так согласованно. Но для моих целей достаточно сделанного на основе наблюдений вывода о том, что дух времени действительно меняется, и при­чиной изменений не является религия, а уж тем более — Свя­щенное Писание. Скорее всего, перемены вызваны не одной силой, вроде силы притяжения, а сложным взаимодействием различных факторов, подобно закону Мура, описывающему возрастание в геометрической прогрессии мощности компью­теров. Чем бы ни вызывались наблюдаемые положительные изменения Zeitgeist, сам факт их существования более чем убедительно показывает несостоятельность аргумента, что без бога мы не сумели бы творить добро и отличать добро от зла.

А как же Гитлер и Сталин? Разве они не были атеистами?

НЕСМОТРЯ НА ОБЩЕЕ ДВИЖЕНИЕ ZEITGEIST в сторону прогресса, улучшения происходят, как уже отмечалось, не плавно, а скорее зиг­загообразно, с удручающими откатами в про­шлое. В XX веке ужасные, глубокие откаты слу­чались под властью диктаторов. Важно не смешивать сущность злых намерений таких людей, как Гитлер и Сталин, и наличие у них огромных возможностей для их осуществления. Выше отмечалось, что идеи и намерения Гитлера сами по себе были не более кровожадными, чем у Калигулы или некоторых отто­манских султанов, омерзительная жестокость которых опи­сана в книге Ноела Барбера "Правители Золотого Рога". Но в распоряжении Гитлера были оружие и средства связи хх века. Хотя, несомненно, Гитлер и Сталин по любым стандартам были исключительно жестокими личностями.

"И Гитлер и Сталин были атеистами. Что вы об этом ска­жете?" Этот вопрос задается практически после каждого моего публичного выступления на тему религии и почти в каждом радиоинтервью. Тон его, как правило, язвительный, и негодую­щий автор обычно подразумевает две вещи, а именно: Сталин и Гитлер не только были атеистами (i), но и совершали ужасные злодеяния именно по причине своего неверия (г). Положение (i) верно в отношении Сталина и сомнительно в отношении Гитлера. Но это в любом случае не имеет значения, потому что положение (2) ложно. Если оно приводится как вывод из поло­жения (i), то оно просто нелогично. Даже если допустить, что

Гитлер и Сталин оба были атеистами, то их также объединяло наличие усов, которые, кстати, имелись и у Саддама Хусейна. И что теперь? Вопрос не в том, были ли дурные (или хорошие) индивидуумы атеистами или верующими. Мы не собираемся пересчитывать дурных овец с обеих сторон и сравнивать спи­ски. Тот факт, что на пряжках ремней нацистов было выгра­вировано "Gott mit uns"", сам по себе ничего не доказывает, по крайней мере без дальнейшего углубленного изучения. Вопрос не в том, были ли атеистами Гитлер и Сталин, а в том, склоняет ли атеизм людей систематически совершать дурные поступки? Этому не существует никаких подтверждений.

Атеизм Сталина, по-видимому, сомнений не вызывает. Он учился в православной духовной семинарии, и его мать до конца своих дней переживала, что сын не стал, как она мечтала, священником. Сталина этот факт, как утверждает в своей книге Алан Буллок, всегда забавлял¹⁰⁶. Возможно, из-за полученной в юности подготовки к посвящению в сан взрослый Сталин всегда едко отзывался о Русской православной церкви, христи­анстве и религии в целом. Однако не существует доказательств того, что его жестокость мотивировалась именно атеизмом. Ее также вряд ли удастся объяснить полученным в молодости религиозным образованием, если, конечно, оно не учило его абсолютистской вере, уважению к сильной власти и тому, что цель оправдывает средства.

Миф об атеизме Гитлера культивировался настолько ста­рательно, что в наши дни огромное количество людей верят ему безоговорочно, а защитники религии любят с вызовом использовать его в спорах. Но истинное положение вещей не настолько очевидно. Гитлер родился в католической семье и в детстве ходил в католические школы и церкви. Само по себе это, конечно, неважно: он так же легко мог впоследствии отказаться от католической веры, как Сталин, который, будучи

"С нами Бог" (нем.).

исключенным из Тифлисской духовной семинарии, отказался от православной веры. Но Гитлер никогда публично не отре­кался от католицизма; более того, существуют указания на то, что до конца жизни он оставался верующим. Если это и не был католицизм, то какая-то вера в божественное провидение у него, скорее всего, сохранилась. Например, в "Моей борьбе" он пишет, как услышал об объявлении Первой мировой войны: "Опустившись на колени, я от всего сердца возблагодарил небо, что мне посчастливилось жить в такое время"¹⁰⁷. Но это было в 1914 ^г°Ду; может быть, впоследствии он поменял убеждения?

В 1920 году близкий соратник Гитлера, впоследствии став­ший заместителем фюрера, Рудольф Гесс написал о нем в письме премьер-министру Баварии: "Я очень близко и хорошо знаком с герром Гитлером. Это — необычайно благородный человек, исполненный бесконечной доброты, религиозных чувств, хороший католик"¹⁰⁸. Мне, конечно, могут возразить, что, поскольку Гесс так отчаянно промахнулся с "благородством" и "бесконечной добротой", возможно, и "хорошего католика" не следует принимать слишком всерьез! Вряд ли к Гитлеру можно без иронии применить эпитет "хороший" в его пря­мом значении; кстати, последнее замечание приводит на ум уморительный, самый нелепый из слышанных мною аргумент, почему Гитлер должен был быть атеистом. Много раз в разных вариантах повторялся следующий довод: Гитлер был дурным человеком, христианство учит добру, следовательно, Гитлер не мог быть христианином! Замечание Геринга о Гитлере "только католик может объединить Германию", следовательно, имело в виду просто воспитанного в католической вере человека, а не верующего католика?

В произнесенной в 1933 ^Г°ДУ ^в Берлине речи Гитлер сказал:

"У нас не было сомнений, что людям нужна, необходима эта

вера. Поэтому мы повели борьбу с атеистическим движением,

и не только путем теоретических дискуссий: мы вырвали его

с корнем"¹⁰⁹. Может, это означает лишь, что Гитлер "верил

в веру"? Но и в 1941 году он говорил своему адъютанту, гене­ралу Герхарду Энгелю: "Я навсегда останусь католиком".

Даже если Гитлер и не остался искренне верующим хри­стианином, было бы поистине поразительно, если бы на него не оказала влияние многовековая христианская традиция обвинения евреев в убийстве Христа. В своей речи в 1923 году в Мюнхене Гитлер заявил: "Первое, что нам нужно сде­лать, — это спасти [Германию] от правящих нашей страной евреев... Надо спасти Германию от страданий, доставшихся на долю Другого, смерти на Кресте"¹¹⁰. Джон Толанд в своей книге "Адольф Гитлер. Полная биография" писал о религиоз­ных убеждениях Гитлера в период "окончательного решения еврейского вопроса":

По-прежнему оставаясь преданным членом римско-католической церкви, несмотря на недовольство ее иерархией, он хорошо усвоил ее учение о том, что еврей — это убийца Бога. Следовательно, уничтожение можно было совершать без зазрения совести, попро­сту выполняя роль карающей десницы Господа, — нужно было лишь проводить его отстраненно, без лишней жестокости.

Ненависть христиан к евреям свойственна не только като­лической традиции. Ярым антисемитом был Мартин Лютер. Во время Вормсского рейхстага он заявил, что "из Германии нужно изгнать всех евреев". Помимо этого, он написал целую книгу "О евреях и их лжи", возможно оказавшую влияние на Гитлера. Лютер называл евреев "порождением ехидны", и Гит­лер в своей речи 1922 года использовал это же выражение, а также несколько раз повторил, что является христианином:

Мои христианские чувства указывают мне, что мой Господь и Спаситель — борец. Они указывают на человека, который однажды, будучи одинок и окружен малочисленными последова­телями, распознал истинную сущность евреев и призвал людей

к борьбе против них, и Он (правда Божья!) был величайшим не только в страдании, но и в борьбе. В безграничной любви, как христианин и просто человек, я вчитываюсь в отрывок, который рассказывает нам, как Господь наконец восстал во всей своей мощи и, взявши плеть, изгнал из Храма порождения ехидн и гадюк. Как прекрасна была Его борьба против еврейского яда! Сегодня, после двух тысяч лет, во власти сильных эмоций, я еще более ясно пони­маю, что именно для этого Он пролил Свою кровь на Кресте. Как христианин, я обязан не поддаваться обману, но быть борцом за правду и справедливость... И ежедневно усиливающиеся страда­ния свидетельствуют о том, что мы правы в жажде действий. Ибо у меня как христианина есть долг перед моим народом"¹".

Трудно определить, позаимствовал ли Гитлер выражение "порождение ехидн" у Лютера или взял его, как и сам Лютер, напрямую из Евангелия от Матфея (3:7)- Что же касается пре­следования евреев как выполнения Божьей воли, Гитлер воз­вращается к этому в "Моей борьбе": "Поэтому нынче я верю, что поступаю согласно воле Всемогущего Создателя: защи­щаясь против евреев, я сражаюсь за дело Господа". Написано в 1925 году. Он еще раз повторил это в 1938-м и потом, неодно­кратно, на протяжении всей карьеры.

Приведенные цитаты необходимо рассматривать совместно с другими, из его "Застольных бесед", где Гитлер выражает записанные секретарем яростно антихристианские взгляды. Эти отрывки датированы 1941 годом:

Самым сильным из когда-то постигших человечество ударов был приход христианства. Большевизм — незаконнорожденное дитя христианства. Оба изобретены евреями. Христианство при­несло в мир нарочитую ложь в религиозных вопросах...

Древниймир был таким чистым, светлым и безмятежным, потому что в нем не знали двух великих зол: чумы и христианства.

И все же я бы не хотел, чтобы итальянцы или испанцы отвергли наркотик христианства. Пусть мы будем единственной нацией, свободной от этой заразы.

В "Застольных беседах" Гитлера немало подобных высказыва­ний, часто равняющих христианство с большевизмом, порой проводящих аналогию между Карлом Марксом и апостолом Павлом, причем Гитлер никогда не забывает упомянуть, что оба были евреями (хотя он, странным образом, всегда настаи­вал, что Иисус не был евреем). Конечно, не исключено, что к 1941 году Гитлер испытал определенное разочарование и отдалился от церкви. А может, эти противоречия просто свидетельствуют, что он был изощренным лжецом, мнению которого нельзя доверять ни при каких обстоятельствах?

Также можно заявить, что, несмотря на собственные утверждения и свидетельства соратников, Гитлер на самом деле не был верующим, а цинично использовал религиозные чувства публики. Возможно, он был согласен с Наполеоном, заявившим: "Религия — отличное средство, чтобы утихоми­ривать чернь", и с Сенекой Младшим: "Чернь считает религию истиной, мудрец — ложью, правитель — полезным изобрете­нием". Бесспорно, Гитлер был способен на подобное двуличие. Если он действительно притворялся верующим с этой целью, то не стоит забывать, что ответственность за совершенные зло­деяния не лежит исключительно на нем. Убийства совершали солдаты и офицеры, большинство из которых несомненно были христианами. Именно широко распространенное среди немецкой нации христианство привело нас к предположению, которое мы сейчас обсуждаем, — к предположению о неис­кренности религиозных признаний Гитлера! А может, Гитлеру казалось, что, если проявить дежурное почтение к христиан­ству, режиму легче удастся получить поддержку церкви. Эта поддержка выражалась разными способами, включая являю­щийся для современной церкви весьма щекотливой темой

упорный отказ папы Пия хп выступить против нацизма. Либо уверения Гитлера в приверженности церкви были искренними, либо он притворялся христианином — достаточно успешно, чтобы заполучить поддержку немецких верующих и католиче­ской церкви. В любом случае злодеяния Гитлера вряд ли про­истекают из атеистических убеждений.

Даже выступая против христианства, Гитлер не переста­вал ссылаться на провидение — некую мистическую сущ­ность, якобы выбравшую его для священной миссии — встать во главе Германии. Иногда он называет ее провидением, ино­гда — богом. После аншлюса и триумфального возвращения Гитлера в Вену в 1938 году в восторженной речи он упоминал бога именно в роли дарителя судьбы: "Я верю, что Божья воля послала юношу отсюда в Рейх, чтобы он вырос, стал во главе нации и привел свою родную землю обратно в германское государство""².

Чудом избежав покушения в Мюнхене в 1939 году, Гитлер приписал свое случайное спасение вмешательству провиде­ния, заставившего его изменить распорядок дня: "У меня нет никаких сомнений. То, что я покинул пивную "Бюргербрау-келлер" раньше, чем обычно, — это вмешательство провиде­ния, берегущего меня для выполнения миссии""³. После этой неудачной попытки архиепископ Мюнхена кардинал Михаэль Фаульхабер приказал отслужить в соборе благодарственный молебен с пением "Те Deum" "в знак благодарности Божествен­ному провидению от имени епархии за счастливое спасение фюрера". Некоторые из сторонников Гитлера при поддержке Геббельса лелеяли планы создания новой религии на основе нацизма. Нижеприведенный текст приветствия главы объеди­ненных профсоюзов напоминает молитву и даже переклика­ется с молитвой Господней ("Отче наш") и Символом веры:

Адольф Гитлер! Мы сплочены вокруг тебя, единого! Хотим в этот час вновь возвестить свою клятву: веруем только в Адольфа Гит-

лера на сей земле. Верим, что национал-социализм — единствен­ная спасительная вера нашего народа. Верим в Господа Бога на небесах, Творца нашего, ведущего нас, и направляющего, и благо­словляющего нас явно. И верим, что Господь Бог ниспослал нам Адольфа Гитлера, чтоб сделать Германию краеугольным камнем вечности¹⁴.

Сталин был атеистом, Гитлер, скорее всего, — нет; но даже если бы он им и был, вывод из дискуссии о Сталине/Гитлере довольно прост. Отдельные атеисты могут совершать зло, но они не совершают его во имя атеизма. Сталин и Гитлер совер­шили чудовищные преступления: один -— во имя догматиче­ского, доктринерского марксизма, другой — во имя безумной ненаучной евгеники с элементами псевдовагнеровского бреда. Религиозные войны ведутся под знаменами религии, и в ходе истории они происходили с ужасающей частотой. Но не могу вспомнить ни одной войны, которая бы велась во имя атеизма. Да и зачем она? Война может разразиться из-за жажды эконо­мической наживы, политических амбиций, расовых или этни­ческих предрассудков, жестокой обиды, или мести, или патрио­тической веры в высокое предназначение нации. Еще более подходящим мотивом для войны может оказаться непоколе­бимая убежденность в том, что наша религия — единственно правильная, что подтверждается священной книгой, безогово­рочно приговаривающей всех еретиков и сторонников других религий к смерти и безоговорочно обещающей всем воинам Господа прямую дорогу в лучший уголок рая. Сэм Харрис в книге "Конец веры", как ему часто удается, бьет не в бровь, а в глаз:

Опасность религиозной веры состоит в том, что она позво­ляет нормальным в других отношениях людям пожинать плоды безумия и считать их при этом священными. Поскольку каждое новое поколение детей обучают, что религиозные утверждения

Дата добавления: 2015-07-11