Сказания и истории

Heimatbuch des Kreises Wehlau

Herausgegeben von der Kreisgemeinschaft Wehlau

By Verlag G. Rautenberg. Leer

Uuml;berarbeitete Neuauflage 1988

1. 549-563.

Перевод: Андрей Бахтн

СКАЗАНИЯ И ИСТОРИИ

Сказание о Цикельберге (Козлячьей горе) в Триммау при Алленбурге

По рассказам учителя Харнака из Бюргерсдорф под Велау

В дворянском поместье Триммау под Алленбургом, в непосредственной близости от Алле, находится гора, носящая название Цикельберг. По этой горе пролегает путь из Триммау в Алленбург. Некий господин из Триммау часто ходил по этой тропе, ведь он работал в Алленбурге. Однажды на этом самом пути с ним случилось следующее:

Как-то вечером, это было как раз в четверг, господин поздно возвращался домой. На горе он повстречал черную бабу, которая дружелюбно обратилась к нему, сказав, что она проклята, и что в его силах спасти ее. Однако для снятия заклятия, он должен таки сделал то, что она ему скажет. Мужчина заявил, что с большим удовольствием выполнит требуемое, и она продолжила: «Следующие три четверга, когда ты будешь возвращаться со своей работы, на этой горе, вот тут, на этом месте, ты будешь каждый раз находить нечто, что тебе нужно будет поцеловать. Только делай это со спокойной душой, наравне со мной это должно быть счастьем и для тебя; однако есть еще одно условие: в это вечер ты должен быть абсолютно трезвым». Это показалось мужику такой малостью, он пообещал ей делать все так, как она попросила, и отправился домой. В следующий первый четверг, совершая переход через гору, он увидел посередине пути на указанном месте лежащий большой камень, которого там прежде не было. Господин поцеловал его, а сразу после этого перед ним предстала баба, но уже с белым лицом и шеей. Она настойчиво напомнила ему о его обещании и исчезла. Во второй четверг, когда мужчина снова пришел на тоже место, перед ним был красивый цветок. Он поцеловал и его, и, снова ему привиделась баба, белая по пояс. На этот раз она попросила его с еще большей настойчивостью чем прежде также и в третий раз поцеловать то, что он найдет на дороге, а также воздержаться от выпивки. Господин дал торжественное обещание. Тут и наступил третий четверг, когда он должен был завершить свое дело – освобождение. После того как мужик покончил со всеми своими повседневными хлопотами, он встретился с парой своих приятелей, которые настойчиво приглашали его выпить по бокалу пива с ними в трактире. И он согласился; однако дело не закончилось просто распитием, но дошло и до опьянения. Мужик, верный своему обещанию, схватился за картуз и палку, чтобы удалиться, но его приятели не отпускали его так просто. Они крепко его держали, и господин был вынужден остаться с ними. Достаточно поздно он отправился в путь домой. Когда же господин пришел на гору, на то место, где он перед этим нашел и поцеловал камень и цветок, увидел он лежащую жабу.

«Нет» -, сказал мужчина: «Я не могу ее поцеловать». Едва он это произнес, как услышал вопль бабы: «Ах, почему же и не ее, тогда бы я была освобождена от чар!» И причитающий ее голос утопал все глубже и глубже в горе: «Теперь меня никто не спасет».

Из «Нового провинциального листка»

О лодке, утонувшей около Бюргерсдорф

По рассказам Харнака из Бюргерсдорф

Близь деревни чесальщиков шерсти Бюргерсдорф и управления Велауского лесничества Пикертсвальде находится откос, который назвали Геквеббе (слово, по всей видимости, связано с «топью», «болотом»). На этом месте должно быть много лет назад ушло на дно прогулочное судно, которое туман поднял в воздух ниже по течению Прегеля, проложившего свой путь сквозь эту местность. Старик, который живет на своем наделе в Бюргерсдорф, теперь ему уже за 70 лет, рассказывал (это было в 1849 году), что его отец говорил, мол его тогдашний сосед отбил кольцо с мачты. Утверждают, что еще недавно на глубине одного фута ниже уровня берега Шпринде видели мачту лодки. Теперь же все это место покрыто ровным слоем земли, да так, что и лошади на нем могут пастись. Судно, по всей видимости, было загружено солью, и поэтому вода, которая там собирается, очень соленая.

Как появился велауерский Фуксберг

По рассказам велауерских стариков, живущин на выделе

(Предварительное замечание: Фуксберг расположен на левой стороне Прегеля за пределами Тапиау.)

Однажды дьявол заключил пари, что в одну ночь он сможет засыпать Прегель. И так как ему пришлось тащить песок издалека, он очень опаздывал. Он уже был поблизости от Прегеля, когда с часы ратуши пробили 12 часов. Спор был для него проигран. Посылая жуткое проклятие, он кинул мешок с песком и исчез. Так и получилось, что по центру в равнинном и влажном месте располагается песчаная гора. Еще долго дьявол не мог пережить горечь проигранного спора. И многие люди свидетельствовали, что в полночь он частенько бродил там в образе козла.

По другому свидетельству раньше там стоял замок, который позднее ушел под воду.

Сказание о Хаузенберг на Алле, близь Гундау на Вонсдорфском Штаузее (искусственном море)

На горе Хаузенберг когда-то стоял замок, который был потоплен злым чарами. И еще несколько лет назад на Хаузенберг была видна яма. Когда бросали вниз, в эту яму, камень, то было слышно, как камень катится вниз по крыше.

Как-то раз, в полнолуние по Алле плыл в лодке рыбак. Он поймал уже большое количество рыбы, которая покрывала дно его лодки. Когда лодка рыбака проходила вблизи от Хаузенберг, появилась черная фигура, которая что-то кричала над рекой. После этого рыбы начали прыгать в воду и плыть к берегу, а когда они его достигли, они побежали обратившись свиньями вверх по откосу Хаузенберг, а последняя свинья была черной.

О чуде могучего дуба под (при) Велау

(Хенненберг)

Псалом 9, псалом Давида, говорит: «Мы должны повсеместно славить его имя всеми нашими силами», «и возвещать в той мере, насколько это возможно, о Божественных чудесных делах».

Недалеко от Велау, выше русла реки Прегель, на проселочной грунтовой дороге, ведущей из Кенигсберга в Рангниттен, расположена деревушка называемая Оппен. Там, в саду, еще несколько лет назад стоял старый дуб, ствол которого был невероятной толщины. В спорах об этом дубе были проиграны большие деньги; ведь тот, кто не видел его широченного ствола, не принимал с легкостью на веру рассказа о таком дереве. Я и сам не верю, что огромный дуб, уцелевший после всемирного потопа, продолжал бы и дальше стоять, также как сохранился этот. Внутри этот дуб был пустым, и полость его была настолько большая, что в нее можно было въехать на большом коне, и покрутиться на нем туда-сюда, а можно было даже и проехаться. Так и поступили достопочтенный Маркграф Альбрехт дер Эльтер, герцог Прусский, а также теперешний дурной господин Маркграф Альбрехт Фридрих.

Однако прежде дуб, когда он еще был зеленым, кора на нем была цела, а в обхвате он составлял 27 локтей, необходимо было обмерить вокруг внизу у земли. Также, как и каждый может получить в совете муниципалитета города Велау сведения и информацию о размерах дуба, могу предъявить и доказать это и я, ведь у меня имеется справка из этого же совета, скрепленная печатью. И вот теперь, такое дерево упало потому, что чуть ли не каждый вот так просто приходил туда взглянуть на дуб, вырубал или вырезал на стволе первые буквы своего имени или отметину, а также год, Таким образом, старому дубу ничего не осталось, как засохнуть и погибнуть.

Харткнох о мощном дубе у деревни Оппен.

«Поклоняются ли таки здесь теперь хоть одному из Прусских божков, невозможно знать наверняка за недостатком каких-либо доказательств. Однако можно предположить, что тут все же что-то имело место, ведь в разных прочих меньших по размеру дубах, которые стали полыми либо с течением времени, либо благодаря чьим-то приложенным усилиям, бабы держали змей, чтобы подавать им молоко, и выказывать божественное почтение».

Дуб

Ты, дуб древний, на мельничном ручье

Ты ль приют моих отцов

Ты ль рай моего детства

Дозволь мне просьбу.

Скажи же, почему ты еще стоишь там,

Где все уже давно миновало,

Дети мельника уехали,

Мельница сгорела.

Заросли следы, оставленные (на дороге) колесами

(повозок, управляемых) Веселых(ми) возниц(амии)

Умолкла жизнь, лишь только призраки,

Что ж ты стоишь там и сегодня?

Мне тут стоять незыблемо

Еще много лун и солнц (ночей и дней),

Я зеленею и снова становлюсь молодым

И жду каждого твоего прихода

Эрнст Дойчманн

О чертовых пальца рассказываются следующие фрагменты (историй)

1. Дьявол носил камень на плечах. Камень стал тяготить черта. И тогда черт бросил его на землю, ударил сверху рукой и сказал: «Оставайся тут!» Отпечаток руки черта должен быть еще видим.

2. Человек хотел взобраться на небо. Он начал плести веревку из «гороховой соломы». Он всегда обрывал веревку снизу и вязал дальше сверху. А потом веревка все же порвалась. Человек упал вниз и перекрестился в камень.

3. Слуги, ухаживавшие за лошадями, играли на камне в карты. К ним присоединился приятный господин, который пожелал принять участие в игре. Во время игры он ударяет кулаком по камню так, что одна сторона камня глубоко входит в землю. (Пики – козырь!) Тут поняли слуги, сидящие на попоне, что это был черт и побежали прочь.

О саде Бисмарка,Ауерохзенхюгель (холме первобытного быка), Бибервизен (бобровом поле) в Ляйпенском лесу.

В Ляйпенском лесу, находящемся на пути в Гертлаукен, разбит так называемый сад Бисмарка. Он представляет собой дубы-памяти-Бисмарка, растущие тут с 1885 года. А по правой стороне недалеко от сада располагается по центру Нойкельвизен (луг) Ауерохзенхюгель. Он появился в 1905 году. Прежде же тут стоял сарай, в котором кормили последних первобытных быков. (соглашение о Петткинен.) В 1756 году в этом лесу вероятнее всего был убит последний первобытный бык Восточной Пруссии. (Устные сообщения лесника, районного /участкового/ лесника Эдельманна, Ной-Вайсензее).

В Ляйпенском лесу, относящемуся, а это значит и принадлежащему к земельным угодьям общины Вайсезее, расположены бобровые луга (Бибервизен). (В соглашении фигурирует написание через «ie», а также без «e»); площадью в 9, 83, 26 га. Они служат до 1895 года в качестве общинных пастбищ. Собранное сено распределяется из расчета на свиноматку. 8 марта действие соглашения заканчивается, а луга распределяются между заинтересованными, определяются границы (участков), также происходит регулирование распределения дорог и рвов.

Принценплатц (площадь) в Зандиттер Вальд (лес). Надпись на камне, к сожалению, уже не поддается прочтению; будучи кронпринцем, король Фридрих Вильгельм IV был тут во время поездки в Россию; установить год не представляется возможным. Фридрих желал позавтракать у графа фон Шлиебен-Зандиттен. Последний сожалел, что не имеет возможности принять принца, потому что, со слов графа, дом его не был обустроен для приема королевского принца. По этой причине на улице был организован привал. Представителями города Велау было зачитано приветствие. В последующие годы граф фон Шлибен получает из королевских средств талер на обустройство своего замка.

Сказание о Капуцинерберг (горе Капуцинер) и «Мокром всаднике» между Вилькендорфом и Налегау

рассказ Франца Клейна

С 1919 по 1930 год я всегда посещал своего дядю, у которого был подворье в Вилькендорфе. В иные вечера приходил по деревенской улице владелец ветряной мельницы Вилькендорфа Вашке. Приходил, чтобы посидеть на лавочке перед домом и поболтать. Всякий раз, когда он появлялся, его принимали с радушием, ведь он был хорошим и остроумным рассказчиком. Чаще всего, во время его присутствия, заходил разговор о «Капуцинерберг». Мой дядюшка и моя тетушка в те времена уверяли меня, что с ними дважды случалось приключение, о котором пойдет повествование далее. И хотя они все же не видели «всадника», они были очень напуганы поведением лошадей.

Для понимания необходимо было бы рассказать что-нибудь о значении «Хольвеге» («ущелий») в прежнее время. Из-за снежных заносов случалось, что в ущельях возникали помехи для передвижения. Да и повозкам, запряженным лошадьми, маневрировать было тоже трудно, особенно, если телеги случайно встречались на пути, ведь в ущельях почти всегда имелись только грунтовые проселочные дороги. Когда дороги в ущелье пересекались под прямым углом, частенько, ничего не видя и ничего не слыша, можно было внезапно натолкнуться на кого-нибудь на своем пути. При такой встрече, когда кого-нибудь появлялся из ущелья, возникали сложности.

Будь, что будет! Сказание о Капуцинерберг вероятно может быть понято лишь в связи с этим высказыванием.

Вилькендорф находится примерно в 2,5 километрах к северо-востоку от села со своей цековью Петерсдорф. Примерно в 4 километрах на восток от Петерсдорфа располагается, также на Рейхсшоссе 1, деревня Таплакен. Из Вилькендорфа в Таплакен ведет проселочная дорога, пролегающая через Капуцинерберг. Когда же ехали из Вилькендорфа в Таплакен по этой проселочной дороге, происходили такие ситуации: Из юго-восточного угла эта неукрепленная проселочная дорога вела прямиком по высокому ущелью достаточно далеко и с крутым подъемом вверх. Справа от дороги находился обрыв, и там располагались торфяные поля. На них каждый год добывали торф, и там имелись большие, глубокие наполненные водой «торфяные ямы». Через 1,5 километра под углом вправо идет проселочная дорога, она пролегает в деревню Налегау. На этом месте расположился Капуцинерберг. Началом этой проселочной дороги в Налегау также служило маленькое ущелье.

А теперь к сказанию:

Когда кто-либо в полночь приезжал на повозке к этой дорожной развилке на Капуцинерберг, лошади внезапно, без видимой причины, становились беспокойными. А находясь еще на расстоянии около 50-100 метров до дорожной развилки, ведущей в Налегау, лошади начинали фыркать, дрожать, становились мокрыми от пота, пытались встать на дыбы и развернуться на узкой проселочной дороге. И если пассажир не мог удержать их (лошадей) за уздечку, лошади разрывали упряжь, разламывали оглобли и неслись по дороге обратно. Потом оставшиеся позади и испуганные пассажиры повозки с налегауерской дороги видели черного наездника, галопирующего через Капуцинерберг. У такого же как и он черного коня были пылающие глаза, конь рвался как ураганный ветер вниз к торфяникам, где и исчезал вместе со своим всадником. Однако самым зловещим было то, что черный всадник нес свою голову подмышкой. Когда призрак исчезал, лошади медленно успокаивались, но они все еще были мокрыми от пота и еще спустя часы оставались нервными и пугливыми. Если же развилка была все же уже преодолена, лошадей уже нельзя было остановить, они «неслись со всех ног (сквозь это место)», как говорили в Восточной Пруссии. Иная же повозка переворачивалась. И когда пассажиры повозки могли осмотреться, их взгляду представал «черного наездника», на ураганной скорости, да без головы, спешащего к торфяному болоту. Кто видел «черного всадника», того весь год преследовали несчастья. Неудивительно, что все, кто проезжал ночью мимо этого места, где появлялось привидение, втягивали голову в плечи и присматривались лишь к лошадям.

Сказание о «мокром наездники» с Зеебруха (карьера на озере) Гр. Вайсензее в общем содержательно похоже на сказание о Капуцинерберг, находящегося поблизости от Вилькендорфа. И все же на Прегеле между имением Куглакен и родовым поместьем Таплакен рассказывается случай и «мокром всаднике». Там, на расстоянии около километра от Куглакена стоит одинокий домик, который на карте обозначен под именем «Нассенройтер» («Мокрый конник»). Госпожа Гертруд Квандт, дама почти 80-лет, родившаяся в Куглакен, и проводившая там свое детство и молодость, могла рассказать о «мокром всаднике» более подробно. Она пишет: «К имению относилось историческое памятное место «Мокрый всадник». Его поддерживали в надлежащем виде, чтобы почитать храброго солдата, переплывшего, когда была битвы под Гросс-Егерсдорфом, Прегель во время паводка. Ведь у него было очень важное сообщение. Он достиг другого берега Прегеля незадолго до нападения врага. Ему не поставили памятник, а соорудили домик, который должен был поддерживаться имением. Раньше тут жил пастух.

Спор о башенных часах

Около 1775 года между муниципальным советом города Тапиау и церковью возник спор о башенных часах. Уже на протяжении многих лет часы были испорчены. Гарнизон жаловался по этому поводу, потому что эти часы были единственными общественными, и солдаты могли сверять время только по ним. Шесть воскресений церкви было разрешено собирать пожертвования на починку часов. За это время было собрано пожертвований на сумму в 55 талеров. Амтманн Петерсон фон Клянхоф пожертвовал к этим деньгам еще 30 талеров, но, однако, они были приняты муниципальным советом. Совет в свою очередь добавил еще 12 талеров из тех денег, что амтманну удалось съэкономить. Часовщику, находящемуся на содержании у города, в течении трех лет не нужно было исполнять свои должностные обязанности, ведь часы стояли и находились в нерабочем состоянии. Не спросив церковный совет, бургомистр дал указание кенигсбергскому мастеру-часовщику Липперту починить часы. Церковь была возмущена тем сильнее, когда через шесть месяцев часы снова остановились, и наладить их ход не удавалось. Церковь жаловалась в правительство, сообщившее муниципальному совету, «что совет не должен ничего делать с этими церковными часами, кроме как ежегодно выплачивать из казны фиксированное жалование часовщику». Церковь дала указание основательно обновить часы, а остаток расходов по починке по приказу правительства должен был покрыть муниципальный совет.

Зюнденберг (гора грешников)

Между городом Тапиау и имением Эссинген расположилось небольшое возвышение, названное Зюндерберг (Гора грешников).

О ней мог рассказать «Дядя Крюгер» - копатель колодцев преклонного возраста: «Тут в давние времена судили воров, разбойников и убийц, а также баб со «Злым взглядом». Мелким ворам отрезали уши или отрубали кисть руки. Если проступки были тяжелыми, то преступники привязывались к колесу или их знакомили с «дочерью канатчика» на Гальген.

С горой связано одно обстоятельство. На ней рос обещающий богатство корень Иоанна. Его волшебная сила проявлялась лишь в том случае, если его выкапывали в полночь перед днем Иоанна (в ночь на Ивана Купалу).

Хотя гора имела дурную славу, должно быть духи приговоренных бродили по ней особенно в ночь перед днем Иоанна, один бедняга возжелал выкопать корней, чтобы разбогатеть. Он приготовился, чтобы, в то время, когда часы будут бить полночь, выкопать корни. Когда яма была выкопана, еще было без одной минуты полночь. Он схватился за корни и вырвал длинные. И тут раздался бой часов, а из ямы выскочила огненная кошка, стала шипеть и жутко выть.

Бедняга был так этим испуган, что отскочил оттуда без корней и своего инструмента. Страх так сковал его движения, что он потом всю свою жизнь дрожал и заикался: «Кошачья голова, кошачья голова».

С этого времени часы на церковной башне больше никогда не били. Они и не могли бить, ведь в них отсутствовали куранты. А «Зюнденберг» муниципальный совет решил засадить деревьями, и сделать из него городской лес.

Впрочем «Дядя Крюгер» был пройдохой. Когда председатель комиссии, тогда еще и правительственный чиновник, спросил его во время квалификационного экзамена смог бы он вытащить квадратные корни, он ответил: «Таких я еще не встречал, но если я увижу такие, то я надеюсь, что посредством усилий и лома я их вытащу». Как ветеран 66 и 77 войны он был верен королевскому престолу и носил бакенбарды Кайзера Вильгельма.

Во время выборов после революции 1918 года на избирательный участок его должны были привести агитаторы с избирательного участка. Он отказывался прийти со словами: «Они не спросили меня, когда ставили во главе государства Кайзера Вильгельма, теперь им не затащить меня на выборы!»

Сказание о Зильберберг при Кляйн-Нур

В стародавние времена жители удачно расположенного местечка Кляйн-Нур нашептывали совсем уж таинственные истории. Речь шла о самом большом возвышении на крутом отвесном берегу мимо протекающего Алле. Богатые серебряные сокровища должны были быть запрятанными внутри горы, они охранялись чертом (дьяволом). Только храбрым мужчинам было под силу, в полночь, не проронив ни единого звука, копать в поисках драгоценного клада, и поднять богатство из глубины. Так должен был быть перехитрен дьявол.

Однажды ночью удалые сильные мужики с кирками и лопатами взялись за дело. Нужно было тяжело впахивать. Из-за спешки пот выступил у них на лбах. Многообещающий лязг разжигал их алчность и подкреплял их физические усилия. – Как закончилось их предприятие? – Когда они подняли на поверхность большой и тяжелый котел, они были так ослеплены и потрясены содержимым, которое представляло собой сверкающее серебро, что один их мужиков закричал от радости. В тот же миг котел скатился вместе со всем содержимым вниз по горе и скрылся в потоках Алле. Разумеется, мужики были обмануты с их вознаграждением. И следующие поколения еще и сегодня рассказывают эту историю как сказание. Вырытую яму на горе в форме котла все еще можно увидеть.

Л. Хенце, урожденная Кристан, Хольцхайм

Баллада о Зильберберге

Шелестят и шумят деревья

Зильберберга в моих снах,

Из ночной темноты возникают

Фигуры в бесконечном хороводе.

Откуда они появились, где они остались,

Кто жил тут и изгнан

Равные нам последнему звену в цепочке,

Наложено ли было проклятье на эту землю и это место.

В смутные прошлые времена с Востока покрывали землю заросли

Последующими племенами поселенцев названные «Граудер вальд (лес)».

В нем подкрадывался к дичи во время свободной охоты

Хитрец, а волчий вой разрывал ночь.

Также там нередко жил,

Как привидение из далеких миров,

Один едва ли известный и сегодня зверь:

Лось, доисторический бык и зубр.

Не только лишь по их следам

Охотилась с мечом и копьем

На лохматых маленьких лошадях

Литовская военная армия.

Пруссы сильно притеснялись,

Поэтому они сделали себе крепкую

Защиту и оружие. Там, где к долине

Углублялось болото, отграниченное с Запада,

Возвышалась гора

Рядом с рекой и расположенная вблизи леса.

Тут были рождены и женщина и ребенок

До тех пор пока враг не исказил завтрашний день.

Потом намного позже поселялись

Крестьяне в деревне «Нувир»,

А на дне впадины

Под напором скопившейся воды

Шумело и днем, и ночью

В своем круговороте мельничное колесо.

Часто в свете вечернего солнца сидели

Старики у ворот усадьбы

И рассказывали некоторые истории

По своим воспоминаниям:

О серебряном сокровище на дне горы,

Охраняемом мрачным духом,

Которого повсеместно называют чертом,

И еще черный пес,

А когда черт на нем скакал,

Пес вскоре принялся за гору,

Он, стараясь и потея, начинал приближаться

К этому сокровищу.

Условием было – ни единого слова,

Ведь с ним исчезло бы и колдовство.

Он откопал глубокую яму,

И хотел уже грузить находку,

Кинул на нее еще один взгляд,

И закричал от радости, ослепленный сверканием,

«Что же за счастье меня постигло!»,

И тут для него все переменилось.

Со сверканием и глубокими раскатами грома,

Он увидел, как сокровище катится к реке.

Там оно покоится и сегодня,

Погрузившись на дно Алле.

Шелестят и шумят деревья

Зильберберга в моих снах,

Из ночной темноты возникают

Фигуры в бесконечном хороводе.

Откуда они появились, где они остались,

Кто жил тут и изгнан

Равные нам последнему звену в цепочке,

Наложено ли было проклятье на эту землю и это место.

Последний монах Велау

Вдоль реки узкая тропа

пробивала себе дорогу через поле

и поднималась вверх к опушке леса,

долго, после длинного пути.

Тут стоит, утонув во времени и пространстве,

Капелла, под создающим тень деревом.

Ворота завалились на ржавых петлях,

едва ли освещаемое сквозь слепое окно

распятие, символ мира –

и на коленях перед ним человек.

Монашеское одеяние разорвано и покрыто пылью,

а его силы почти полностью иссякли,

так он лежал тут после нескольких лет,

что он был в чужих местах. –

И когда однажды, взорванный новым учением,

открылся портал монастыря,

его более ничего не держало на том месте,

что носит имя Велау.

Он путешествовал как паломник из страны в страну,

до тех пор, пока не нашел жилище,

где паломники набожно шаркали

и, молясь, ждали чуда –

тут приложил он много усилий веры и души

перед своим Богом.

Вдруг встал около него пастор,

с глазами, наполненными добротой,

он положил мягкую старческую руку

монаху на голову, на уставшую,

и произнес: «Сын мой, откуда Ты пришел?»

«Из Велау». – «Из Велау?! Смотри же,

и мое паломничество началось там,

уже прошло много времени – но все же дам тебе совет,

возвращайся в родные места,

ведь Бог и тут, но Бог и там, -

где начал бить источник твоей крови,

там корни твоей души

и пребывает с тобой божественный путь,

потому: избери этот путь!»

Эльзе Мария Цитлов

Тоска по Родине (Ностльгия) - - -

Серое небо, снежнохолодный воздух –

из рваных облаков пробивается

режущий свет,

а вместе с ним и спешащий хлопок крыльев

косяк журавлей –

подобен трубе их клич к неутомимому полету

на Юг, день за днем. –

«Вы путешественники между мирами

дайте мне весть, которая лишь изредка

пробивается из того края, в котором родилась,

с Родины, которую мы потеряли:

Видели Вы дом около бурного потока,

где мать меня с любовью качала,

цветочные поля, шумящие ивы,

пару аистов, что летят в свои края

по голубому небосводу?»

«И держит ли лось свой путь

через топь и карьер и обгрызает ли

с насаждений ясеня сочную кору,

бродили ли по вечернему ветерку вальдшнепы,

шатаясь по темным макушкам (деревьев),

раздавалась ли с самой высокой макушки ели

нежная вечерняя песнь дрозда,

и закончился ли уж этим день?»

«Слушайте же теперь: возвращайтесь обратно в мартовскую оттепель

в северные уединенные просторы,

о, возьмите и мое сердце с собой

в дальнюю поездку

через серебряные вены, что стремятся по краю,

через кочующие дюны и сосны (Куршской) косы».

Еще разок хотелось бы мне увидеть над пустошью и болотом

восход по-утреннему красные ворота солнца,

прислушаться к пению (миннезангу) тетеревов,

снова пройтись по опушке леса,

вдоль которой развевались вуали берез.

Там я оставляю свое уставшее сердце в пышном мхе,

там оно могло бы найти упокоение, как когда-то в материнском лоне.

Эльзе Мария Цитлов

Дата добавления: 2015-07-11