Глава lXIX тайна и траур

В гасиенде Каса-дель-Корво печаль и траур. Между членами семьи Вудли Пойндекстера какие-то загадочные отношения. Их осталось только трое. Встречаются они гораздо реже, чем раньше, и в их отношениях чувствуется какая-то натянутость. Они видятся только за столом. Говорят только о самом необходимом.

Понять причину печали нетрудно; до некоторой степени понятна и их молчаливость.

Смерть, в которой больше уже никто не сомневается, неожиданная и загадочная смерть единственного сына, единственного брата была страшным ударом и для отца и для сестры. Не эта ли смерть повергла в мрачное уныние и Кассия Кольхауна, двоюродного брата убитого?

Каждый из них как-то мучительно сдержан с другими, даже в тех редких случаях, когда им приходится говорить о семейном горе.

Помимо общего горя, кажется, что у каждого из них есть еще какая-то тайна, которую они не выдают и не могут выдать.

Плантатор не показывается теперь на улице. Он целыми часами шагает из комнаты в комнату или по коридору. Тяжесть горя сломила его гордость и ранила сердце. Однако старика гнетет не одна тоска о погибшем сыне; невнятные проклятия, срывающиеся порой с его губ, выдают и другие чувства.

Кольхаун все время куда-то уезжает и появляется только тогда, когда надо садиться за стол или же ложиться спать.

Луиза больше сидит в своей комнате. Иногда, правда, ее можно видеть и на азотее, в одиночестве, в состоянии задумчивости. Там, под сводом синего неба, ей легче переносить свои страдания – тоску о погибшем брате, страх потерять любимого человека и, быть может, неприятные мысли о скандале, уже связанном с ее именем.

Луиза знает, что Морис Джеральд заключен в тюрьму. Он окружен крепкими стенами военной гауптвахты.

Но странно: ее не беспокоит неприступность этих стен; наоборот, она боится, что они недостаточно крепки.

У Луизы для этого имеются основания. Поговаривают о суде Линча; на этот раз в качестве старшего судьи должен выступить не Сэм Менли, судебными заседателями – не регуляторы, а люди еще более жестокие, просто бандиты, в каких нет недостатка в окрестностях любого пограничного форта. Эти разговоры вызывают общее удивление. Трудно понять, почему заключенный должен быть опять отдан на произвол толпы вместо законного суда. Факты, выяснившиеся за последнее время, не изменяют положения; во всяком случае, нет никаких новых доказательств его виновности.

Почему же тогда опять вспыхнула эта вражда против заключенного? В этом кроется что-то странное.

Только три человека понимают или подозревают причину этой вражды: Зеб Стумп, Луиза Пойндекстер и Кассий Кольхаун.

Старый охотник, зорко следивший за происходящими событиями, инстинктивно почувствовал и понял смысл этого темного дела. Кассий Кольхаун действовал через подставных лиц. Исполнителями его злой воли были Мигуэль Диаз и его товарищи в сообщничестве с десятком людей, набранных из местных головорезов.

Зеб Стумп не замедлил сообщить молодой креолке о своих подозрениях. Луиза оценила всю справедливость этих подозрений. Это-то и вызвало в ней мучительную тревогу.

Жадно ловит она новые слухи. Напряженно глядит на дорогу, соединяющую Каса-дель-Корво с фортом, точно ждет вестника, который принесет ей оттуда либо смертный приговор, либо надежду на жизнь. Она не смеет показаться около тюрьмы. Дверь гауптвахты, несмотря на присутствие часовых, все время осаждена людьми, жадно прислушивающимися к бреду безумного. Пройти сквозь толпу этих зевак и чувствовать на себе их вопрошающие взгляды было бы слишком тяжело.

Если бы Луиза была предоставлена самой себе, она бы все равно это сделала, но за ней следил отец, у которого и так уже проснулись подозрения. А кроме того, еще один родственник не менее рьяно оберегал ее перед общественным мнением. Ей невозможно было решиться на этот шаг. Ничего не оставалось, как сидеть дома.

Как счастлива была Луиза, когда на четвертый день утром появился в Каса-дель-Корво Зеб Стумп и принес известие, что стрелки, отправленные в экспедицию против индейцев, вернулись в форт! Теперь уже не надо было опасаться, что враги мустангера выкрадут его из-под охраны.

– Можете больше не беспокоиться, – сказал Зеб с уверенностью в голосе. – Теперь эта опасность миновала, мисс Луиза, я принял соответствующие меры.

– Каким образом, Зеб?

– Прежде всего я повидался с майором сразу же после его возвращения. Я рассказал ему все, что произошло, насколько это мне самому известно. К счастью, он продолжает хорошо относиться к молодому ирландцу. Потом я рассказал про эту грязную банду американцев, мексиканцев и прочих. Не забыл и про негодяя Диаза, пожалуй самого вредного из них. В результате майор распорядился удвоить охрану.

– Как я рада! Вы думаете, что с этой стороны больше не грозит опасность?

– Вы, наверно, имеете в виду шайку мистера Мигуэля Диаза? Могу вас уверить, что их теперь нечего бояться. Пусть-ка Диаз сам сначала выберется из тюрьмы!

– Что? Диаз в тюрьме? Как? Когда? Где?

– Вы задали мне кучу вопросов, мисс Луиза. Ну что ж! Для удобства давайте начнем с последнего. Значит, вы спрашиваете – где? В этих местах только одна тюрьма, другой нет. Я хочу сказать, что это гауптвахта форта. Он там.

– Вместе с…

– Я знаю, вы хотели назвать молодого парня. Да, они в одном помещении, хотя и не в одной камере. Между ними перегородка. Через нее все слышно, и можно было бы переговариваться, если бы они только захотели. Тут же, по соседству с мексиканцем, сидят и его приятели. Ну, уж эти-то трое, наверно, найдут о чем поговорить между собой.

– Это хорошая новость, Зеб. Вы мне вчера сказали, что Диаз действовал…

–…для того, чтобы самому попасться. Это ему удалось. Хорошо, что он сам залез в кутузку, а то все равно кто-нибудь другой его бы туда засадил.

– Но скажите: как, когда? Я, ведь ничего не знаю.

– Ох, как вы торопитесь! Дайте мне минутку передохнуть. Ваш второй вопрос – когда? На это нетрудно ответить. Приблизительно около часа назад я видел, как за ним захлопнулась дверь тюрьмы. После этого я прямо направился сюда.

– Но вы мне еще не сказали, почему его арестовали.

– У меня не было возможности. Это длинная история и займет много времени. Хотите вы ее выслушать теперь или после…

– После чего, мистер Стумп?

– Как вам сказать… мисс Луиза, я думал… после того, как я отведу в конюшню свою старую кобылу. Ей, видно, хочется немножко пожевать чего-нибудь вроде кукурузы и промочить горло водицей. Мы с ней проделали дальнюю дорогу.

– Простите меня, дорогой мистер Стумп! Я не подумала об этом… Плуто, отведи лошадь мистера Стумпа в конюшню и смотри накорми ее хорошенько… Флоринда! Флоринда!.. Что вам можно предложить, мистер Стумп?

– Не беспокойтесь обо мне, мисс Луиза, большое спасибо. Я думал только о кобыле. Что же касается меня, то я еще часика два могу обойтись без еды. Но если в вашем доме есть хоть что-нибудь вроде мононгахельского виски, это было бы весьма полезно для поддержания духа.

– Мононгахельского виски сколько угодно. Но разрешите дать вам что-нибудь получше.

– Лучше мононгахельского виски?

– Да. Шерри-брэнди, шампанского – что вы предпочитаете?

– Нет, не надо мне этих французских напитков. Что может быть лучше чистого кукурузного сока с питтсбургских заводов!

– Флоринда! Флоринда!

Служанке можно было и не говорить, зачем ее звали. Присутствие Зеба Стумпа достаточно красноречиво говорило о том, чего от нее хотели.

Не дожидаясь распоряжения, она вышла и через минуту вернулась с графином, наполовину наполненным тем, что старый охотник называл «чистым кукурузным соком», но что на самом деле было продуктом переработки ржи.

Зеб не заставил себя упрашивать. Скоро жидкость в графине убыла на одну треть. Другие две трети он оставил для того, чтобы промочить себе горло во время длинного рассказа, к которому он был уже готов приступить.

Дата добавления: 2015-07-11