Худшее воспоминание Снейпа

УКАЗОМ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Альбус Дамблдор отстранён от должности директора школы колдовства и ведьминских искусств «Хогвартс». На его место назначена Долорес Джейн Амбридж (главный инспектор).

Данный указ выпущен на основании декрета об образовании за № 28.

Подпись: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии

Объявления развесили по школе ночью. Из них никак нельзя было узнать, что Дамблдор, одолев двух авроров, главного инспектора и министра магии с младшим помощником, скрылся в неизвестном направлении. Между тем, все это знали; о побеге гудела вся школа. Разумеется, при многочисленных пересказах история обрастала забавными подробностями (например, Гарри слышал, как какая-то второклассница уверяла подружку, что Фадж попал к Св. Мунго и вместо головы у него тыква), но в целом, её рассказывали на удивление точно. В частности, было доподлинно известно, что Гарри и Мариэтта — единственные свидетели случившегося, и, поскольку Мариэтта лежала в больнице, с вопросами приставали к Гарри.

— Дамблдор скоро вернётся, — уверенно сказал Эрни Макмиллан, выслушав рассказ Гарри по дороге с гербологии. — Они ничего не могли с ним сделать, когда мы были во втором классе, и теперь не смогут. Жирный Монах говорит, — Эрни заговорщицки понизил голос, и Гарри, Рон и Гермиона наклонились к нему поближе, — что вчера вечером, когда они обыскали замок и территорию, Амбридж хотела вернуться в кабинет Дамблдора. А горгулья её не пустила. Кабинет закрылся сам собой и всё. — Эрни ухмыльнулся. — Говорят, у жабы была истерика.

— Воображаю. Она, наверно, уже видела себя на месте директора, — мстительно произнесла Гермиона. Ребята почти уже спустились в вестибюль. — Как она сидит и властвует над всеми учителями! Тупая, наглая, деспотичная старая…

— Уверена, что хочешь высказаться до конца, Грейнджер?

Драко Малфой выскользнул откуда-то из-за двери, как всегда, в сопровождении Краббе и Гойла. Бледное, острое лицо светилось злобной радостью.

— Боюсь, придётся лишить «Гриффиндор» и «Хаффлпафф» парочки баллов, — процедил он.

— Вычитать баллы могут только учителя, — возразил Эрни.

— Мы и сами старосты, забыл? — рыкнул Рон.

— Ну ты, король Уизельник! Я хорошо помню, что старосты не имеют права вычитать баллы, — осклабился Малфой. Краббе и Гойл захихикали. — Зато члены инспекционной бригады…

— Члены чего? — вскинулась Гермиона.

— Инспекционной бригады, Грейнджер, — повторил Малфой, тыча в крошечную серебряную буковку «И» под значком старосты. — Бригада поддержки министерства магии, набранная лично профессором Амбридж. Члены этой бригады имеют право вычитать баллы… Поэтому, Грейнджер, минут пять баллов за грубость по отношению к нашему новому директору. А с тебя, Макмиллан, пять за пререкания со мной. С Поттера пять за то, что он мне не нравится. А у тебя, Уизли, рубашка не заправлена, так что тоже минус пять. Да, и ещё, Грейнджер, я забыл: с тебя минус десять за то, что ты маглородье.

Рон выхватил палочку, но Гермиона оттолкнула её, шепнув:

— Не надо!

— Мудро, Грейнджер, — прошипел Малфой. — Новый директор — новые времена… Так что ведите себя прилично… Потрох… Король Уизельник…

И, от души хохоча, Малфой удалился вместе с Краббе и Гойлом.

— Это блеф, — в ужасе залепетал Эрни. — Ему не могли дать право вычитать баллы… это просто смешно… это подрывает институт старост…

Но Гарри, Рон и Гермиона машинально повернулись, чтобы поглядеть на гиганские песочные часы. Установленные в отдельных нишах, они показывали количество баллов, которые заработал каждый колледж. Утром с равным счётом лидировали «Гриффиндор» и «Равенкло». А сейчас, у ребят на глазах, камешки летели вверх, понижая уровень в нижних колбах. Ничто не менялось лишь в изумрудно-зелёных часах «Слизерина».

— Заметили, да? — сказал голос Фреда.

Они с Джорджем только что спустились по мраморной лестнице и подошли к Гарри, Рону, Гермионе и Эрни, застывшим перед песочными часами.

— Малфой лишил нас примерно пятидесяти баллов, — в ярости сообщил Гарри, глядя, как ещё несколько камешков улетают вверх.

— Утром, на перемене, Монтегью попытался сделать то же самое с нами, — отозвался Джордж.

— Что значит «попытался»? — тут же заинтересовался Рон.

— Бедняга не успел договорить, — объяснил Фред, — поскольку был засунут башкой вперёд в исчезающий шкаф на первом этаже, ну, вы знаете.

— Но вас же теперь ждут жуткие неприятности! — воскликнула потрясённая Гермиона.

— Пока Монтегью не объявится, не ждут, а я понятия не имею, куда мы его отправили, — невозмутимо заявил Фред. — А потом… мы больше не боимся неприятностей.

— Разве вы когда-нибудь их боялись? — повела бровью Гермиона.

— А как же, — сказал Джордж. — Насколько я знаю, нас ещё ни разу не исключали.

— Мы никогда не переступали черту, — сказал Фред.

— Разве что на полпальчика, — уточнил Джордж.

— Но никогда не устраивали настоящего безобразия, — пояснил свою мысль Фред.

— А теперь? — робко спросил Рон.

— А теперь… — протянул Джордж.

—…когда Дамблдора нет… — подхватил Фред.

—…нам кажется, что настоящее безобразие… — продолжил Джордж.

—…это именно то, чего заслуживает наш дорогой новый директор, — закончил Фред.

— Не делайте этого! — прошептала Гермиона. — Не делайте! Она только и ищет предлога, чтобы вас исключить!

— Гермиона, ты что, не поняла? — улыбнулся Фред. — Нам тут больше делать нечего. Собственно, мы бы уже ушли, но сначала хотим кое-что сделать в честь Дамблдора. Короче, — он посмотрел на часы, — скоро час «Х» этапа номер один. На вашем месте я бы пошёл в Большой зал обедать — чтобы учителя знали, что вы не при чём.

— При чём «не при чём»? — встревожилась Гермиона.

— Увидишь, — сказал Джордж. — Ну, дети, бегите.

Близнецы повернулись и растворились в стремительно растущей толпе школьников, спешащих на обед. Эрни растеряно пробормотал что-то насчёт не выполненного задания по превращениям и спешно ретировался.

— Кажется, и правда надо уходить, — нервно пробормотала Гермиона. — На всякий случай…

— Да, точно, — согласился Рон, и все трое бросились к дверям Большого зала. Гарри успел лишь мельком взглянуть на потолок и быстро бегущие по нему белые облака, когда кто-то сзади похлопал его по плечу. Он круто обернулся и оказался нос к носу со смотрителем Филчем. Гарри поспешно отступил на несколько шагов; чем дальше от Филча, тем лучше.

— Тебя к директору, Поттер, — с отвратительной ухмылкой сообщил Филч.

— Это не я, — по-глупому сказал Гарри, сразу вспомнив о коварных замыслах Фреда и Джорджа. Брыли Филча затряслись от беззвучного смеха.

— На воре шапка горит, да? — одышливо прохрипел он. — Следуй за мной.

Гарри оглянулся на Рона и Гермиону. Оба глядели встревоженно. Он пожал плечами и вслед за Филчем пошёл назад в вестибюль, навстречу потоку оголодавших школьников.

Филч пребывал в прекрасном настроении и, пока они с Гарри всходили по мраморной лестнице, скрипуче напевал что-то себе под нос. Одолев первый пролёт, он сказал:

— Времена изменились, Поттер.

— Я заметил, — сухо ответил Гарри.

— Да… Сколько лет я твердил Дамблдору, что он с вами слишком мягок, — Филч противно захихикал. — Ведь вы, пакостники, не осмелились бы бросить ни одной вонючей пульки, если б знали, что я могу надавать плетей, да так, что шкура сойдёт, верно? Не посмели бы выпускать в коридорах Пилозубых Печёл, если б я имел право подвесить вас за ноги в своём кабинете! Но скоро, Поттер, скоро выйдет указ номер двадцать девять, и у меня появится власть! Тогда я смогу проделывать кой-какие штучки… а ещё, я знаю, она обратилась к министру с просьбой подписать приказ об увольнении Пивза… о, теперь, с нею во главе, всё пойдёт иначе…

Амбридж не пожалела сил, чтобы умаслить Филча, подумал Гарри. Самое плохое, что Филч действительно серьёзный противник; секретные переходы и тайники он знает немногим хуже, чем близнецы Уизли.

— Вот мы и пришли, — глянув на Гарри, ухмыльнулся Филч, трижды постучал в дверь кабинета Амбридж и, толкнув, открыл её. — К вам Поттер, мэм.

Кабинет, до боли знакомый Гарри, нисколько не изменился, если не считать внушительного деревянного бруска на письменном столе, на котором большими золотыми буквами было написано: «ДИРЕКТОР». А ещё рядом со столом Гарри увидел свой «Файрболт» и «Чистые победы» близнецов, перекрученные цепями и пристёгнутые к толстой металлической штанге, вделанной в стену. Сердце мучительно сжалось.

Амбридж сидела за столом и деловито строчила что-то на розовом пергаменте, но, как только вошли Гарри и Филч, подняла голову и широко улыбнулась.

— Благодарю вас, Аргус, — сладко пропела она.

— Не за что, мэм, не за что, — Филч, низко, насколько позволял ревматизм, кланяясь, попятился к выходу.

— Садитесь, — коротко приказала Амбридж, указывая на стул. Гарри сел. Она продолжала писать. Гарри, поверх её головы, смотрел на отвратных котят, резвящихся на настенных тарелочках, и гадал, какие пытки приготовила для него новоиспечённая директриса.

— Итак, — Амбридж отложила перо и довольно, как жаба на очень вкусную муху, посмотрела на Гарри. — Что будете пить?

— А? — Гарри был уверен, что не расслышал.

— Пить, мистер Поттер, — повторила Амбридж, шире растягивая губы. — Чай? Кофе? Тыквенный сок?

Называя напитки, она взмахивала палочкой, и на столе моментально появлялась чашка или стакан.

— Спасибо, ничего, — отказался Гарри.

— Но я бы очень хотела, чтобы вы составили мне компанию, — её голос приобрёл угрожающую медоточивость. — Выпейте что-нибудь.

— Ладно… тогда чай, — Гарри пожал плечами.

Она поднялась и, повернувшись спиной к Гарри, с нарочитой прилежностью стала наливать в чай молоко. Затем, шурша одеянием и с жутковатой «доброй» улыбкой на лице, обошла вокруг стола.

— Прошу, — она протянула чашку. — Пейте, пока не остыл. Ну-с, мистер Поттер… Думаю, нам необходимо обсудить страшные события прошлой ночи.

Гарри промолчал. Амбридж вернулась на своё место и стала ждать. Пауза затянулась. Потом она сказала бодрым тоном:

— Но вы ничего не пьёте!

Он поднёс чашку к губам, потом резко опустил. Круглые голубые глаза одного из страшенных котят напоминали волшебный глаз Муди, что и навело Гарри на кое-какие мысли. Интересно, как отреагировал бы Мад-Ай, узнав, что Гарри принял питьё из рук заведомого врага?

— В чём дело? — осведомилась Амбридж, не спуская с него внимательного взгляда. — Хотите сахару?

— Нет, — сказал Гарри.

Он опять поднёс чашку к губам и притворился, будто пьёт, но рот держал плотно закрытым. Улыбка Амбридж стала шире.

— Хорошо, — прошептала она. — Очень хорошо. Итак… — Она чуть наклонилась вперёд. — Где сейчас Альбус Дамблдор?

— Понятия не имею, — ответил Гарри.

— Пейте, пейте, — Амбридж не переставала улыбаться. — И, мистер Поттер, давайте оставим детские игры. Я знаю, что вам известно, куда он направился. Вы и Дамблдор вместе замешаны в этой истории. Подумайте о своём положении, мистер Поттер…

— Я не знаю, где он, — повторил Гарри.

Он притворился, будто отпил ещё. Амбридж пристально следила за каждым его движением.

— Очень хорошо, — бросила она с весьма недовольным видом. — В таком случае, будьте любезны сказать, где находится Сириус Блэк.

У Гарри внутри всё оборвалось. Рука, которой он держал блюдце, дрогнула. Чашка задребезжала. Он приставил её край к плотно сжатым губам, и немного горячей жидкости пролилось на мантию.

— Не знаю, — ответил он, чуть поспешнее, чем следовало.

— Мистер Поттер, — сказала Амбридж, — позвольте напомнить, что именно я в октябре месяце чуть не схватила беглого преступника Блэка в камине гриффиндорской башни. И мне превосходно известно, что он был там ради встречи с вами. Имей я доказательства, вас обоих уже и в помине бы не было. Повторяю вопрос, мистер Поттер: где Сириус Блэк?

— Понятия не имею, — громко ответил Гарри. — Ни малейшего.

Они смотрели друг на друга так долго, что у Гарри заслезились глаза. Затем Амбридж встала.

— Хорошо, Поттер, на сей раз я вам поверю, но имейте в виду: за мной — мощь всего министерства. Все каналы связи с внешним миром просматриваются. За всеми каминами «Хогвартса» — исключая мой, разумеется, — постоянно следит диспетчер кружаных сетей. Инспекционная бригада вскрывает и просматривает корреспонденцию, поступающую и отправляемую из замка. Мистер Филч охраняет все тайные ходы и выходы. И если найдётся малейшее подтверждение…

БУМ-М!

Пол кабинета содрогнулся. Амбридж наполовину соскользнула со стула и, чтобы не упасть, ухватилась за стол. Она явно испугалась.

— Что это?

Она посмотрела на дверь. Гарри воспользовался случаем и вылил чай в вазу с сухоцветами. Откуда-то снизу неслись крики, шум, топот.

— Идите обедать, Поттер! — крикнула Амбридж, вскинула палочку и выбежала из кабинета. Гарри дал ей пару секунд форы и поспешил следом выяснять, в чём дело.

Узнать это оказалось нетрудно. Этажом ниже царил полнейший кавардак: кто-то (и Гарри, кажется, знал, кто) поджёг огромную корзину зачарованных фейерверков.

Всюду, грохоча и изрыгая огненное пламя, летали драконы из зелёных и золотых искр; громадные, до пяти футов в диаметре, ярко-розовые огненные колёса, словно летающие тарелки, со страшным свистом носились по коридорам; ракеты, рикошетом отскакивая от стен, высекали сверкающие хвосты серебряных искр; бенгальские огни писали в воздухе грубые ругательства; на каждом шагу как бомбы взрывались петарды, причём вместо того, чтобы выгореть дотла или шипя погаснуть, эти чудеса пиротехники двигались всё быстрее и горели всё ярче.

Филч и Амбридж, застыв от ужаса, стояли на лестнице. В тот момент, когда Гарри посмотрел на них, одно их самых больших огненных колёс, которому, видимо, не хватало места для манёвра, с грозным «уииииииииии» покатило на директора и смотрителя. Закричав от испуга, оба пригнулись. Колесо, просвистев над их спинами, вылетело в окно и понеслось по двору. Тем временем, несколько драконов и интенсивно дымящая великанская летучая мышь пурпурного цвета вырвались в открытую дверь в конце коридора и полетели на второй этаж.

— Скорее, Филч, скорее! — завопила Амбридж. — Надо что-то делать, не то их разнесёт по всей школе! Стъюпефай!

Сноп красного света, выпущенный её волшебной палочкой, ударил по одной из ракет. Почему-то, вместо того, чтобы медленно угаснуть, та взорвалась, да так, что пробила дыру в картине с весьма сентиментальным сюжетом. К счастью, ведьмочка, гулявшая по лужайке, успела вовремя убежать и, пару секунд спустя, вся помятая, появилась на соседнем полотне. Колдуны, игравшие там в карты, поспешно вскочили, освобождая ей место.

— Не пользуйтесь сногсшибальным заклятием, Филч! — гневно закричала Амбридж на смотрителя, как будто это он произнёс заклинание.

— Слушаюсь, директор! — прохрипел Филч. Полный сквиб, он был настолько же не способен остановить ракеты, как и проглотить их. Ринувшись к ближайшему шкафу, Филч выхватил метлу и принялся тыкать ею в петарды; хворостины тут же загорелись.

Гарри решил, что насмотрелся достаточно; он пригнулся и, смеясь, побежал к секретной двери за гобеленом чуть дальше по коридору. Проскочив туда, он столкнулся с Фредом и Джорджем. Близнецы, слушая вопли Амбридж и Филча, с трудом сдерживали хохот.

— Сильно, — улыбаясь, шепнул Гарри, — впечатляет… Доктор Филибустер отдыхает.

— Ура, — прошептал Джордж, утирая слёзы. — Надеюсь, она попробует воспользоваться исчезальным заклятием?… При каждой новой попытке их становится в десять раз больше.

Весь день по всей школе горели фейерверки. И хотя они, особенно петарды, причиняли множество неудобств и разрушений, никто из учителей не выражал особенного недовольства.

— Батюшки, какой ужас, — сардонически воскликнула профессор МакГонагалл, когда в класс, с громкими криками и выдыхая пламя, влетел дракон. — Мисс Браун, пожалуйста, сбегайте за директором, сообщите, что к нам в класс случайно залетела шутиха.

В итоге свой первый день в качестве директора профессор Амбридж провела, бегая по вызовам своих подчинённых, ни один из которых, казалось, не умел справиться с заколдованными фейерверками без её помощи. Когда колокол возвестил конец последнего урока, и гриффиндорцы отправились к себе в башню, Гарри, с невыразимым удовлетворением, увидел встрёпанную, измазанную сажей Амбридж, с потным лицом выходящую из кабинета Флитвика.

— О, благодарю вас, профессор! — пищал вслед Флитвик. — Конечно, я мог бы погасить бенгальские огни сам, но сомневался, имею ли право…

И, сияя, нахально захлопнул дверь перед её перекошенной физиономией.

Вечером Фред и Джордж были героями гриффиндорской гостиной. Даже Гермиона пробилась сквозь восторженную толпу, чтобы поздравить их.

— Фейерверк был — загляденье, — восхищённо сказала она.

— Спасибо, — ответил Джордж с удивлённым, но довольным видом. — «Улётная Убойма Уизли». Одна беда, извели весь запас; завтра придётся начинать по новой.

— Всё равно, дело того стоило, — проговорил Фред, принимая заказы у настойчивой толпы. — Если хочешь записаться в очередь, Гермиона, то — пять галлеонов за «Пакет простейших полыхалок» и двадцать за «Долбанады Делюкс»…

Гермиона вернулась к столику, где сидели Гарри и Рон. Они смотрели на свои рюкзаки с таким видом, точно ждали, что домашние задания выпрыгнут оттуда и начнут делаться сами.

— Слушайте, а почему бы нам денёк не отдохнуть? — беззаботно предложила Гермиона как раз в тот момент, когда мимо окна пронеслась среброхвостая ракета. — В конце концов, в пятницу начинаются пасхальные каникулы, у нас ещё будет масса времени.

— Ты себя как чувствуешь? Нормально? — поинтересовался Рон, вытаращившись на Гермиону.

— Раз уж ты спрашиваешь, — счастливым голосом ответила Гермиона, — то, знаешь… пожалуй, я настроена бунтарски.

Часом позже Гарри и Рон поднялись в спальню. Вдалеке ещё гремели петарды. Гарри начал раздеваться. Мимо башни проплыл бенгальский огонь, старательно выписывая в воздухе слово «КАКА».

Гарри лёг, зевнул. Без очков летавшие за окнами фейерверки казались размытыми кляксами, облаками, красиво и таинственно мерцающими на фоне чёрного неба. Он повернулся набок, размышляя, понравился ли Амбридж первый день на месте Дамблдора и что скажет Фадж, узнав, что в школе царит полный хаос. Улыбаясь, Гарри закрыл глаза…

Свист и грохот фейерверков всё больше отдалялись… или это он сам всё быстрее уносился куда-то…

Он попал прямо в коридор, ведущий к департаменту тайн. И быстро побежал к чёрной двери… Пусть она откроется… пусть откроется…

Дверь открылась. Гарри оказался в круглом помещении со множеством одинаковых дверей… пересёк его, тронул рукой одну из них… она открылась внутрь…

Вот он уже в длинной, прямоугольной комнате… Отовсюду слышится странное механическое клацанье… На стене танцуют световые блики… Гарри не стал останавливаться, чтобы посмотреть на них… надо идти дальше…

В дальнем конце комнаты — дверь… легко открылась от прикосновения…

Тускло освещённый зал, просторный, высокий, как церковь… кругом — ряды полок, заставленных маленькими, пыльными, шарами из непрозрачного стекла… сердце быстро-быстро забилось… он знает, куда идти… Гарри побежал… но его шагов не было слышно в этом огромном, пустом зале…

Здесь есть что-то, очень для него желанное…

Что-то, о чём он страстно мечтает… он или кто-то другой?…

Страшная боль в шраме…

БУМ-М!

Гарри мгновенно проснулся. Он ничего не понимал, но был очень рассержен. В темноте спальни кто-то громко смеялся.

— Здорово! — воскликнул Шеймус, чей силуэт темнел на фоне окна. — Представляете, одно из колёс столкнулось с ракетой, а теперь они как будто спариваются, идите посмотрите!

Гарри слышал, как Рон и Дин вылезли из постелей и побежали к окну. Он лежал молча, неподвижно, ждал, пока утихнет боль в шраме, и испытывал глубочайшее разочарование, будто у него из-под носа в последний момент увели чудесный подарок… на этот раз он подошёл так близко!

За окном парили блестящие серебристо-розовые поросята. Гарри лежал, слушая радостные вопли гриффиндорцев из спален нижних этажей. Потом вспомнил, что завтра — урок окклюменции, и почувствовал в животе неприятный холодок.

* * *

Весь следующий день прошёл в страшном напряжении. Что скажет Снейп, когда узнает, куда Гарри удалось проникнуть во вчерашнем сне? Гарри виновато вспомнил, что с последнего урока ни разу не практиковался в окклюменции. С тех пор как Дамблдор покинул школу, произошло столько событий; Гарри при всём желании не мог бы освободиться от мыслей. Впрочем, Снейп вряд ли сочтёт это достаточным оправданием.

Он попытался поупражняться перед самым занятием, но без толку. Стоило ему замолчать, освобождая сознание от мыслей и эмоций, Гермиона сразу начинала спрашивать, как он себя чувствует, да и вообще, не время опустошать мозг, когда учителя проводят опрос для повторения пройденного материала.

После ужина Гарри, готовясь к самому худшему, отправился в подземелье. В вестибюле его остановила Чоу.

— Иди сюда, — Гарри, обрадовавшись предлогу оттянуть встречу со Снейпом, поманил её в уголок к гиганским песочным часам. — Ты как? Нормально? Амбридж не допрашивала тебя про Д.А.?

— Нет, нет, — торопливо ответила Чоу. — Просто… я хотела сказать… Гарри, я и представить не могла, что Мариэтта донесёт на нас…

— Что уж теперь, — буркнул Гарри. Им владело досадливое чувство, что Чоу могла бы получше выбирать друзей; конечно, Мариэтта до сих в больнице и мадам Помфри не в силах что-либо сделать с её прыщами, но это слабое утешение.

— Она вообще-то хорошая, — сказала Чоу. — Просто совершила ошибку…

Гарри вытаращил глаза.

— Хорошая, но совершила ошибку? Да она продала нас всех, включая тебя!

— Ну… всё же обошлось, — умоляюще протянула Чоу. — Знаешь, у неё мама в министерстве, ей было трудно…

— Отец Рона тоже в министерстве! — яростно вскричал Гарри. — Но у него, если ты не заметила, на лице не написано «ЯБЕДА»…

— Знаешь, Гермиона Грейнджер тоже неправа, — не менее яростно ответила Чоу. — Могла бы предупредить, что заколдовала список…

— А по-моему, это была гениальная идея, — ледяным тоном отрезал Гарри. Чоу вспыхнула, её глаза заблестели.

— Ах да! Я и забыла… Естественно, раз это идея дорогой Гермионы…

— Только не вздумай плакать, — предупредил Гарри.

— Не собираюсь! — выкрикнула Чоу.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Мне и так забот хватает.

— Ну и иди и заботься о чём хочешь! — Чоу гневно развернулась на каблуках и удалилась.

Гарри, кипя от злости, спустился в подземелье. Он знал по опыту, что, если придёт раздражённый и обиженный, Снейпу будет намного легче проникнуть в его сознание. Но успокоиться не сумел и, дойдя до двери, преуспел лишь в том, что придумал ещё пару аргументов против Мариэтты, которыми мог бы уязвить Чоу.

— Ты опоздал, Поттер, — бросил Снейп, когда Гарри вошёл и закрыл дверь.

Учитель стоял спиной и перекладывал мысли в Понсив. Сбросив последнюю серебристую ленту в каменную чашу, он повернулся к Гарри.

— Ну что? Занимался? — спросил он.

— Да, — соврал Гарри, пристально глядя на ножку письменного стола.

— Сейчас проверим, — невозмутимо отозвался Снейп. — Доставай палочку, Поттер.

Гарри занял привычную позицию со своей стороны письменного стола, лицом к Снейпу. После ссоры с Чоу и от волнения при мысли, что Снейп может увидеть в его памяти, сердце билось очень быстро.

— На счёт три, — лениво проговорил Снейп. — Раз… два…

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Драко Малфой.

— Профессор Снейп, сэр… О!… Простите…

Малфой с удивлением уставился на Снейпа и Гарри.

— Всё нормально, Драко, — сказал Снейп, опуская палочку. — У Поттера дополнительные занятия по зельеделию.

Подобной радости на лице Малфоя Гарри не видел с тех пор, как Амбридж пришла с инспекцией на урок к Хагриду.

— Я не знал, — оскалился Малфой. Гарри чувствовал, что очень покраснел, и многое бы отдал за возможность высказать Малфою в лицо всю правду — или, ещё лучше, садануть по нему хорошим заклятием.

— Драко, в чём дело? — спросил Снейп.

— Профессор Амбридж, сэр… ей нужна ваша помощь, — ответил Малфой. — Нашёлся Монтегью, сэр. В туалете четвёртого этажа, сэр, в унитазе.

— Как он туда попал? — требовательно спросил Снейп.

— Я не знаю, сэр, он немного не в себе.

— Хорошо, очень хорошо, Поттер, — забормотал Снейп, — занятия продолжим завтра вечером.

Он повернулся и стремительно покинул кабинет. Малфой, из-за спины Снейпа, одними губами произнёс, глядя на Гарри: «Дополнительные по зельеделию?» и поспешил за учителем.

Гарри, вне себя от ярости, спрятал волшебную палочку и направился к двери. У него появились лишние двадцать четыре часа для тренировки; он знал, что должен благодарить судьбу за счастливое избавление, но не мог. Слишком уж дорога цена — Малфой по всей школе растрезвонит о дополнительных занятиях.

У самой двери Гарри увидел на косяке танцующее пятно света. Он остановился и долго стоял, глядя на пятно. Оно напоминало о чём-то… вдруг его осенило: это похоже на вчерашний сон, на световые зайчики во второй комнате департамента тайн.

Гарри обернулся. Свет исходил из Понсива, стоящего на письменном столе. Серебристо-белое содержимое плескалось и клубилось. Мысли Снейпа… то, чего он не хотел показывать Гарри, если бы тот случайно проник в его сознание…

Гарри не отрываясь смотрел на Понсив, и его всё больше одолевало любопытство… Что там? Что Снейп так тщательно скрывает?

По стене плясали серебристые огоньки… Гарри, напряжённо размышляя, сделал два шага по направлению к столу. Может, там секретные сведения из департамента тайн?

Гарри глянул через плечо. Сердце билось с невероятной быстротой. Интересно, сколько займёт освобождение Монтегью из унитаза? И что потом будет делать Снейп, вернётся к себе или поведёт Монтегью в больницу? Конечно, поведёт… Монтегью — капитан Квиддичной команды «Слизерина», Снейп обязательно захочет убедиться, что с ним всё в порядке…

Гарри прошёл оставшиеся несколько футов, встал над Понсивом, заглянул в его таинственные глубины и, прислушиваясь, застыл в нерешительности. Затем вытащил волшебную палочку. В кабинете и прилегающем к нему коридоре стояла абсолютная тишина. Гарри легонько ткнул палочкой содержимое Понсива.

Серебристая субстанция быстро закружилась. Гарри наклонился: вещество постепенно становилось прозрачным. Вскоре он, словно в круглое окно на потолке, увидел какое-то помещение. Кажется, это Большой зал…

Поверхность мыслей Снейпа туманилась от дыхания Гарри… у него, наверно, разжижение мозгов… только сумасшедший мог решиться на подобное… Снейп вот-вот вернётся… Гарри весь дрожал… но вспомнил ссору с Чоу, нагло ухмылявшегося Малфоя, и его охватила бесшабашная решимость.

Сделав глубокий вдох, он решительно окунул лицо в мысли Снейпа. Пол кабинета дрогнул, Гарри споткнулся и головой вперёд провалился в Понсив…

Бешено вращаясь, он полетел сквозь холодную черноту, а затем…

Оказался посреди Большого зала. Вместо четырёх столов там стояло множество маленьких столиков, повёрнутых в одном направлении. За каждым сидело по одному человеку; все низко склоняли головы и прилежно писали. Тишину нарушало лишь поскрипывание перьев да редкий шорох, когда кто-то поправлял пергамент. Очевидно, это был какой-то экзамен.

В высокие окна лился яркий солнечный свет. Склонённые головы отливали золотом, медью, каштановым блеском. Гарри внимательно осмотрелся. Снейп должен быть где-то здесь… ведь это его воспоминания…

Ах, вот он, за столиком прямо позади Гарри. Снейп-подросток; худосочный, бледный. Комнатный цветок, выросший в темноте. Прямые сальные волосы спадают почти до самого стола, крючковатый нос — в полудюйме от пергамента. Гарри зашёл Снейпу за спину и прочитал на опросном листе: «ЗАЩИТА ОТ СИЛ ЗЛА — СОВЕРШЕННО ОБЫКНОВЕННЫЙ ВОЛШЕБНЫЙ УРОВЕНЬ».

Значит, Снейпу лет пятнадцать-шестнадцать, примерно столько же, сколько сейчас Гарри. Рука Снейпа так и порхала по пергаменту, надо же, накатал по крайней мере на фут больше, чем ближайшие соседи, при том, что писал очень тесно и мелким почерком.

— Осталось пять минут!

Этот возглас заставил Гарри вздрогнуть. Обернувшись, он увидел неподалёку макушку профессора Флитвика, движущуюся между столиками. Флитвик прошёл мимо лохматого черноволосого юноши… очень лохматого черноволосого юноши…

Гарри ринулся туда так поспешно, что, не будь он бесплотен, смёл бы всё на своём пути. Но этого не случилось; он, как во сне, гладко проскользил через два ряда столиков к третьему. Лохматый затылок всё ближе… юноша выпрямился, отложил перо и притянул к себе пергамент, чтобы перечитать работу…

Гарри уставился на своего пятнадцатилетнего отца.

Его распирал восторг: он будто смотрел на собственное изображение с некоторыми намеренно допущенными ошибками. Глаза у Джеймса были карие, нос чуть длиннее, чем у Гарри, на лбу отсутствовал шрам. Но у них были одинаковые худые лица, рты, брови, руки; волосы Джеймса так же торчали на макушке, и, когда он встал, Гарри убедился, что они примерно одного роста.

Джеймс широко зевнул и взъерошил волосы, окончательно испортив причёску. Затем, метнув быстрый взгляд на профессора Флитвика, сидя повернулся к соседу сзади.

Задохнувшись от волнения, Гарри увидел Сириуса. Тот, глядя на Джеймса, победно вздёрнул вверх оба больших пальца. Сириус беспечно откинулся на стуле, который стоял на двух задних ножках. Сириус был на редкость хорош собой; тёмные волосы ниспадали на глаза с небрежной элегантностью, недоступной ни Гарри, ни, как выясняется, его отцу. Девочка, сидевшая сзади, с робкой надеждой смотрела на него, но Сириус этого совершенно не замечал. Через два столика от девочки — в груди Гарри что-то радостно шевельнулось — сидел Ремус Люпин, бледный и какой-то особенно изнурённый (наверно, скоро полнолуние?). Люпин с головой ушёл в работу; он проверял ответы, чуть нахмурясь и почёсывая подбородок кончиком пера.

Где-то рядом должен быть Уормтэйл… да, вот он: худой коротышка с острым носом и волосами мышиного цвета. Уормтэйл очень нервничал: грыз ногти, возил ногами по полу и поминутно подглядывал в работу соседа. Гарри посмотрел на Уормтэйла, а затем повернулся к Джеймсу. Тот рисовал каракули на клочке пергамента. Он уже изобразил Снитч, а теперь старательно обводил буквы «Л. Э.» Интересно, что это значит?

— Опустили перья! — пропищал профессор Флитвик. — Стэббинс, к вам это тоже относится! Прошу всех оставаться на местах, пока я не соберу работы! Аккио!

Пергаментные свитки дружно взвились в воздух и, ринувшись в протянутые руки профессора Флитвика, повалили его на пол. Кто-то засмеялся. Ребята, сидевшие впереди, встали, взяли профессора Флитвика под локти и поставили его на ноги.

— Спасибо… спасибо, — пропыхтел Флитвик. — Что ж, прекрасно. Теперь все свободны!

Гарри посмотрел на отца. Тот торопливо замазал буквы «Л.Э.», над которыми столь усердно трудился, вскочил, запихнул перо и опросный лист в рюкзак, перекинул его через плечо и стал ждать Сириуса.

Гарри огляделся. Снейп был рядом и брёл к выходу, не поднимая глаз от экзаменационых вопросов. Угловатый, несмотря на покатые плечи, он двигался рывками и напоминал паука. Сальные волосы подпрыгивали при каждом шаге.

Вдруг Снейпа и Джеймса разделила стайка щебечущих девочек. Всунувшись между ними, Гарри получил возможность, не выпуская из поля зрения Снейпа, прислушиваться к разговору Джеймса и его друзей.

— Как тебе десятый вопрос, Луни? — уже в вестибюле поинтересовался Сириус.

— Отлично, — бодро отозвался Люпин. — Назовите пять отличительных признаков оборотня. Гениальный вопрос.

— Как думаешь, ты правильно ответил? — изображая озабоченность, спросил Джеймс.

— Думаю, да, — серьёзно ответил Люпин. Они влились в толпу у парадных дверей, где все толкались, желая как можно скорее попасть во двор, на солнышко. — Признак первый: он сидит на моём стуле. Признак второй: на нём моя одежда. Признак третий: его зовут Ремус Люпин.

Не засмеялся только Уормтэйл.

— Я написал про вытянутую морду, зрачки и кисточку на хвосте, — озабоченно сказал он, — а больше ничего не вспомнил…

— Ты что, Уормтэйл, совсем тупой? — раздражённо бросил Джеймс. — Сам раз в месяц общаешься с оборотнем…

— Тише, — умоляюще произнёс Люпин.

Гарри встревоженно оглянулся. Снейп оставался неподалёку и по-прежнему изучал опросник. Это его воспоминание, если он, выйдя во двор, решит пойти в другую сторону, Гарри уже не сможет быть около Джеймса. Однако, когда четвёрка друзей направилась к озеру, Снейп, к большому облегчению Гарри, последовал за ними, не отрываясь от экзаменационного листа и, очевидно, не отдавая себе отчёта в своих перемещениях. Держась чуть впереди него, Гарри мог внимательно следить за Джеймсом и остальными.

— По-моему, вопросы были ерундовые, — донёсся до него голос Сириуса. — Я удивлюсь, если не получу как минимум «Великолепно».

— И я тоже, — отозвался Джеймс. Он сунул руку в карман и достал вырывающегося золотого Снитч.

— Где ты его взял?

— Стащил, — беспечно ответил Джеймс и начал играть с мячиком. Он давал ему отлететь на фут, а потом снова ловил, реакция у него была просто потрясающая. Уормтэйл наблюдал за ним с благоговейным восторгом.

Они остановились у озера, в тени того самого бука, под которым Гарри, Рон и Гермиона однажды целое воскресенье делали уроки, и упали на траву. Гарри ещё раз оглянулся и с радостью увидел, что Снейп тоже сел под кустами, в густой тени. Он был всё так же погружён в экзаменационную работу, и Гарри со спокойной душой тоже сел на траву, между буком и кустами, и стал смотреть на отца и его друзей. Солнце ослепительно сверкало на гладкой поверхности озера, ярко освещая берег, где, болтая босыми ногами в прохладной воде, сидела группка смеющихся девочек.

Люпин достал книгу и начал читать. Сириус, необыкновенно элегантный, чуть высокомерно, со скукой, смотрел по сторонам, на сидящих тут и там школьников. Джеймс играл с Снитчем; он позволял мячу отлетать всё дальше, почти выпускал его на волю, но всякий раз схватывал в самый последний момент. Уормтэйл следил за ним, раскрыв рот, и при каждом особенно ловком трюке ахал и аплодировал. Через пять минут Гарри уже недоумевал, почему Джеймс не одёрнет Уормтэйла, но Джеймсу, по всей видимости, льстило внимание. Гарри отметил привычку отца то и дело ерошить волосы, словно от страха, что они, не дай бог, лягут аккуратно. И ещё он поминутно взглядывал на девочек, сидящих на берегу.

— Слушай, убери ты его, будь другом, — не выдержал наконец Сириус, после того, как Джеймс в очередной раз поймал мяч, а Уормтэйл разразился востороженным воплем, — пока Уормтэйл не обмочился от счастья.

Уормтэйл покраснел, а Джеймс довольно ухмыльнулся.

— Ладно, если тебя раздражает, — сказал он, запихивая Снитч в карман. У Гарри создалось впечатление, что один только Сириус мог заставить Джеймса прекратить рисоваться.

— Скучно, — пожаловался Сириус. — Жалко, что сейчас не полнолуние.

— Тебе, может, и жалко, — сумрачно проговорил Люпин из-за книги. — Но у нас ещё превращения, и если тебе нечего делать, проверь меня. На… — и он протянул учебник.

Но Сириус фыркнул.

— Видеть не могу эту белиберду, я её знаю наизусть.

— А я знаю, что тебя позабавит, — тихо сказал Джеймс. — Смотри, кто здесь…

Сириус повернул голову. И замер, как гончий пёс, почуявший зайца.

— Роскошно, — мягко прошептал он. — Соплеус.

Гарри повернул голову, чтобы узнать, куда смотрит Сириус.

Снейп встал и убирал экзаменационные бумаги в рюкзак. Он вышел из тени и побрёл по траве. Сириус и Джеймс пружинисто встали на ноги.

Люпин и Уормтэйл остались сидеть: Люпин смотрел в книгу, но глаза его не двигались, а меж бровей пролегла чуть заметная складка; Уормтэйл с жадным ожиданием поглядывал то на Джеймса с Сириусом, то на Снейпа.

— Как делишки, Соплеус? — громко спросил Джеймс.

Снейп отреагировал с такой быстротой, словно ожидал нападения: бросил рюкзак, сунул руку во внутренний карман и почти уже достал волшебную палочку, когда Джеймс выкрикнул: «Экспеллиармус!»

Палочка Снейпа взлетела вверх футов на двенадцать и с лёгким стуком упала в траву за его спиной. Сириус издал лающий смешок.

— Импедимента, — сказал он, направляя палочку на Снейпа, и тот был сбит с ног, когда бросился за собственной палочкой.

Все, кто был рядом, повернули головы, посмотреть, что происходит. Некоторые вскочили и подошли поближе. Кто-то смотрел испуганно, кто-то — забавляясь.

Снейп, тяжело дыша, лежал на траве. Джеймс и Сириус, подняв палочки, надвигались на него; Джеймс через плечо посматривал на девочек у озера. Уормтэйл так и впивался в них глазами. Он встал и обошёл вокруг Люпина, чтобы лучше видеть происходящее.

— Как экзамен, Соплюшка? — поинтересовался Джеймс.

— Соплюшка так тыкался носом в пергамент, — злым голосом сказал Сириус, — что он, наверное, весь в сальных пятнах. Никто и прочитать ничего сможет.

Кое-кто из зрителей засмеялся; Снейп явно не пользвался популярностью. Уормтэйл тоненько захихикал. Снейп пытался встать, но проклятие ещё действовало; он был точно привязан невидимыми верёвками.

— Подождите, — пыхтел он, с неприкрытой ненавистью глядя на Джеймса, — подождите!

— Подождать чего? — невозмутимо осведомился Сириус. — Что ты с нами сделаешь? Вытрешь о нас сопли?

Снейп разразился потоком бранных слов и заклинаний, но его палочка была далеко, и ничего не произошло.

— Надо вымыть твой грязный рот, — холодно сказал Джеймс. — Экскуро!

Изо рта Снейпа полезли розовые мыльные пузыри; на губах выступила пена, он давился, задыхался…

— ОТСТАНЬТЕ ОТ НЕГО!

Джеймс и Сириус обернулись. Рука Джеймса немедленно взметнулась к волосам.

К ним подошла одна из девочек, сидевших у озера. У неё были густые, тёмно-рыжие волосы до плеч и поразительные зелёные миндалевидные глаза — глаза Гарри.

Мама.

— Как жизнь, Эванс? — спросил Джеймс. Его голос неожиданно зазвучал глубже, приятнее, взрослее.

— Оставьте его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с глубокой неприязнью. — Что он вам сделал?

— Ну, — протянул Джеймс, будто задумавшись, — нас не устраивает, скорее, самый факт его существования, если ты понимаешь, что я имею в виду…

Многие из стоявших рядом засмеялись, в том числе Сириус и Уормтэйл — но не Люпин, упорно не отрывавший глаз от книги, и не Лили.

— Думаешь, это остроумно? — ледяным тоном бросила она. — Нет, Поттер. Ты обыкновенный наглый задира. Оставь его в покое.

— Оставлю, если пойдёшь со мной на свидание, Эванс, — тут же ответил Джеймс. — Давай, соглашайся! Я тогда больше и палочки не направлю в сторону старичка Соплеуса.

Тем временем, помехова порча стала выветриваться, и Снейп, за спиной Джеймса, плюясь мылом, дюйм за дюймом подползал к своей палочке.

— Я бы не пошла, даже если бы выбор был только между тобой и великанским кальмаром, — ответила Лили.

— Вот невезуха, Пронгс, — равнодушно усмехнулся Сириус и повернулся к Снейпу. — ЭЙ!

Поздно; Снейп направил палочку на Джеймса; вспыхнул свет, что-то полоснуло Джеймса по щеке; на мантию брызнула кровь. Джеймс резко обернулся, вновь полыхнул свет, и через мгновение Снейп повис в воздухе верх тормашками. Мантия свесилась вниз, обнажив костлявые, бледные ноги и не очень чистые, сероватые трусы.

Многие в толпе ободряюще закричали; Сириус, Джеймс и Уормтэйл покатились со смеху.

Разъярённая Лили — впрочем, на её лице чуть заметно дрогнула улыбка — потребовала:

— Отпусти его!

— Пожалуйста, — Джеймс дёрнул палочкой вверх; Снейп бесформенной кучей свалился наземь. Выпутавшись из мантии, он вскочил, на ходу вздевая палочку, но Сириус сказал: «Петрификус Тоталус!», и Снейп, прямой как доска, снова упал.

— ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — закричала Лили. У неё в руках тоже оказалась палочка. Джеймс и Сириус опасливо на неё покосились.

— Эванс, не заставляй меня тебя проклинать, — серьёзно сказал Джеймс.

— Тогда сними с него проклятие!

Джеймс глубоко вздохнул, потом повернулся к Снейпу и пробормотал контр-заклятие.

— Прошу, — проговорил он, пока Снейп с трудом поднимался на ноги. — Скажи спасибо, Соплеус, что здесь оказалась Эванс…

— Я не нуждаюсь в заступничестве маглородья!

Лили моргнула.

— Отлично, — холодно проговорила она. — Учту на будущее. Да, и знаешь, на твоём месте я бы иногда стирала трусы, Соплеус.

— Извинись перед Эванс! — с угрозой взревел Джеймс, направляя палочку на Снейпа.

— Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться передо мной, — крикнула Лили, оборачиваясь к Джеймсу. — Ты ничуть не лучше его.

— Что? — захлебнулся от возмущения Джеймс. — Я НИКОГДА не называл тебя… сама знаешь как!

— Ты!… Да ты только и делаешь, что ерошишь волосы, потому что думаешь, что это классно — ходить с таким видом, будто только что свалился с метлы, да играешь с Снитчем, да насылаешь порчу на всех подряд! Удивительно, как твоей метле удаётся взлетать, с этаким надутым болваном! Да на тебя ПРОТИВНО СМОТРЕТЬ!

Она резко развернулась и пошла прочь.

— Эванс! — закричал вдогонку Джеймс. — Эй, Эванс!

Но она не оглянулась.

— Что это с ней? — пробормотал Джеймс, безуспешно пытаясь сделать вид, что этот вопрос его мало занимает.

— Читая между строк, я бы сказал, что она о тебе не очень высокого мнения, — изрёк Сириус.

— Ах вот как, — разозлился Джеймс, — вот как…

Вновь полыхнул свет, и Снейп опять повис в воздухе вверх ногами.

— Кто хочет посмотреть, как я снимаю с Соплюшки трусы?

Но Гарри было не суждено узнать, снял Джеймс трусы со Снейпа или нет. Кто-то крепко схватил его за руку выше локтя. Скривившись от боли, Гарри обернулся и, к полнейшему своему ужасу, увидел Снейпа — в полный рост, взрослого, побелевшего от ярости.

— Развлекаешься?

Гарри поволокло вверх. Летний день померк; он поплыл сквозь ледяную черноту. Снейп цепко держал его за руку. Затем Гарри, будто сделав кувырок в воздухе, ударился ногами о пол. Он снова оказался у стола, перед Понсивом в тускло освещённом, сегодняшнем, кабинете зельеделия.

— Ну, — сказал Снейп, так впиваясь пальцами в руку Гарри, что у того онемела кисть. — Ну… тебе понравилось, Поттер?

— Н-нет, — пролепетал Гарри, пытаясь освободиться.

Ему было страшно: губы Снейпа тряслись, лицо помертвело, зубы обнажились.

— Остроумный человек, твой папаша, правда? — Снейп стал изо всех сил трясти Гарри, и его очки сползли на кончик носа.

— Я… я не…

Снейп отшвырнул от себя Гарри, и тот рухнул на пол.

— Ты никому не расскажешь о том, что видел! — проревел Снейп.

— Нет, — Гарри стал отползать от Снейпа как можно дальше, одновременно пытаясь встать на ноги. — Нет, конечно, я не…

— Прочь, прочь, и не смей больше появляться в моём кабинете!

Гарри метнулся к выходу, и над его головой взорвалась банка с тараканами. Он распахнул дверь и понёсся по коридору, и остановился, лишь когда между ним и Снейпом было уже целых три этажа. Тогда он прислонился к стене, тяжело дыша и потирая синяк на руке.

У него не было ни малейшего желания возвращаться так рано в гриффиндорскую башню, а тем более рассказывать об увиденном Рону и Гермионе. Гарри испытывал горе и потрясение, но не оттого, что на него наорали или кидались банками. Просто он знал, каково это, когда тебя унижают на глазах толпы, и хорошо понимал, что должен был испытывать Снейп от издевательств Джеймса Судя по тому, что видел Гарри, отец действительно был малоприятной личностью — о чём всегда говорил Снейп.

Дата добавления: 2015-07-11