Глава восьмая погребенные заживо

Жарко. Солнце, как громадная раскаленная глыба, висит почти над самой головой. Пот заливает глаза. Шест кажется чугунным. А плот будто стоит на одном месте.

Петр Ильич срывает с глаз очки и начинает протирать запотевшие стекла.

— Ну и жара! Передохнем, Саша.

Уже третий день, усиленно работая шестами, то поочередно, то оба вместе, гонят они плот вверх по Вае. Время от времени Петр Ильич берется за карандаш. Но описывать почти нечего. Все те же низкие однообразные берега тянутся по обе стороны реки. Они кажутся бесконечными.

Саша вытер пот с лица: — Обогнем еще вон тот мысок и будем причаливать. А здесь и тени-то не найдешь, Они снова взялись за шесты. Плот медленно обогнул широкий зеленый мыс. Но и за ним не было ничего интересного. Те же ели и пихты, те же заросли шиповника среди густой нехоженой травы. Саша направил было плот к берегу. Но в это время его внимание привлекло какое-то светлое пятно, смутно белеющее на темном фоне деревьев.

— Петр Ильич, смотрите! Что там такое? Геолог снова протер очки.

— Похоже на обнажение. Давай-ка подплывем к нему поближе.

Через несколько минут плот причалил. Нижняя часть берега здесь тоже была покрыта густой травой. Но выше, за узкой ровной площадкой, поросшей молодыми елочками, поднимался второй уступ, значительная часть которого была почти голой.

Закрепив плот, Петр Ильич и Саша поднялись к обнажению. Вблизи оно оказалось нагромождением больших розовато-серых глыб, рассеченных глубокими темными трещинами. Некоторые трещины были заполнены землей и поросли травою, а из одной даже выглядывала острая зеленая верхушка маленькой елочки.

Петр Ильич отбил молотком кусок розоватого камня и стал внимательно его рассматривать.

— Гранит! — сказал он почти торжественно, передавая Саше обломок породы.

Саша поднес его к глазам.

— Гранит... Это ведь, кажется, не минерал? — спросил он, рассматривая свежесколотую поверхность камня.

— Да, Саша. Гранит — не минерал. Это горная порода. В состав гранита входит несколько минералов, Вот это основная масса, — Петр Ильич указал на крупные голубовато-розовые зерна неправильных очертаний, но с гладкой, отливающей перламутром, поверхностью скола, — минерал полевой шпат. Между ними располагаются дымчато-серые стекловидные зерна кварца. У них поверхность скола неровная, и блестят они так, словно смазаны каким-то жиром.

— Их здесь совсем немного, — заметил Саша.

— Да, кварца в граните значительно меньше, чем полевого шпата. А вот эти черные чешуйки — слюда биотит. Посмотри, как легко они расщепляются на отдельные листочки.

Саша ковырнул одну чешуйку ногтем. От нее действительно отщепился тоненький блестящий лепесток.

— Полевой шпат, кварц и слюда, — продолжал Петр Ильич, — это главные составные части гранитов. Кроме того, в них могут быть мелкие кристаллики турмалина, циркона, апатита и некоторых других минералов, — Как же получаются такие породы?

Петр Ильич сел на ровную, чуть замшелую глыбу гранита и ответил: — Они образуются в результате затвердевания или, как мы говорим, кристаллизации расплавленной магмы.

Саша тоже устроился на одной из глыб.

— Магма… Это что же?.. Та огненно-жидкая лава, которая изливается из вулканов?

— Нет, Саша, это совсем другое. И прежде всего, магму нельзя назвать жидкой. Находясь глубоко в недрах земли, она испытывает такие колоссальные давления вышележащих пластов, при которых не могут существовать никакие жидкости.

— Что же она, твердая?

— И опять нет. В недрах земли такая высокая температура, при которой не может существовать никакое твердое тело.

Саша засмеялся: — У вас получается, как в сказке: налево пойдешь — смерть найдешь, направо пойдешь—жизнь потеряешь. Ни твердая, ни жидкая!.. Какая же она тогда, эта магма?

Петр Ильич задумался.

— На этот вопрос ответить не так-то легко. На поверхности земли пока невозможно воспроизвести те исключительные условия, которые существуют на больших глубинах. Поэтому мы можем лишь предполагать, что магма находится в каком-то особом агрегатном состоянии, по-видимому, промежуточном между жидкостью и твердым телом. Но это еще не все. Магма обладает чрезвычайно сложным химическим составом. В ней присутствуют все элементы, известные на земле. Лавы же, вытекающие при извержении современных вулканов, — это, если можно так выразиться, лишь жалкие остатки магмы. В них нет и десятой доли тех компонентов, из которых образуется все многообразие магматических минералов и пород.

Саша снова посмотрел на свежесколотую поверхность гранита.

— Как же из расплавленной магмы образуются такие неоднородные породы? Здесь и полевой шпат, и кварц, ц другие минералы.

Петр Ильич помолчал.

— Как бы это тебе попроще объяснить… Дело в том, что разные минералы выкристаллизовываются из магмы при различной температуре. Ведь магма, находящаяся в глубинах земли, остывает очень медленно. На это уходят десятки тысячелетий. Вначале в ней появляются мелкие кристаллики высокотемпературных минералов: циркона, апатита, турмалина. И так как этих кристаллов еще немного и их росту ничто не мешает, то они приобретают форму правильных симметричных многогранников. Но вот температура магмы понизилась. Теперь из нее начинают выпадать более низкотемпературные минералы: слюды, пироксены, роговая обманка. Они образуют уже более крупные выделения. Но их еще тоже не так много. Поэтому и они чаще всего имеют правильную кристаллическую форму. А магма продолжает остывать. Постепенно ее температура доходит до такой величины, при которой начинают кристаллизоваться полевые шпаты, но так как вещества, из которого состоят полевые шпаты, в магме очень много, то кристаллы их растут быстро, они теснят друг друга, и в результате образуются такие вот зерна с неправильными очертаниями. Наконец, когда температура магмы становится еще ниже, из нее начинает выделяться кварц. Ему приходится совсем туго. Свободного места уже почти не осталось, и он волей-неволей заполняет лишь те пустотки, которые остались между зернами полевого шпата и других минералов, Вот почему зерна кварца имеют особенно неправильную форму. Понятно?

Саша кивнул головой.

— Это-то понятно. А как же образуются те круп-ные, хорошо ограненные кристаллы кварца, которые вы показывали мне в музее? Да не только кварца. Там были и кристаллы полевого шпата, — Это совсем другое дело. Я рассказал тебе, как образуются породы типа гранита и почему минералы, составляющие эту породу, имеют различную степень совершенства. Но развитие магматического очага может идти и другим путем. Об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. А сейчас мне нужно описать обнажение. Да пора и дальше двигаться.

Петр Ильич поднялся с места и начал осматривать выходы гранита, делая пометки в тетради. А Саша спустился к воде. У ног его все так же спокойно и величаво катила свои воды большая красивая река. Словно громадный искристый самоцвет, вставленный в изумрудную оправу, сверкало на солнце ее лоно, обрамленное свежей зеленью берегов. Тишина и покой, казалось, навечно поселились в этом чудесном уголке, затерянном среди мрака лесов и бездонных топей.

Саша наклонился и погрузил руки в воду. Упругое течение дружески защекотало его пальцы. Он медленно поднялся и посмотрел туда, куда спешили быстрые струи: «Как она там?..» Размышления его прервал голос Петра Ильича: — Ну, поплыли!

Саша поднял на него задумчивые глаза.

— Петр Ильич! Какая красота здесь!.. Брови геолога удивленно приподнялись. — Красота? В чем ты увидел красоту? Саша растерялся.

— Как в чем?.. Во всем… Вы посмотрите только на эти искорки, бегущие по воде! А берега… Ведь это никакой художник не изобразит.

Петр Ильич рассмеялся: — Красота, искорки… Да ты, оказывается, лирик, Саша. Все это чепуха! Понимаешь, че-пу-ха!

— Ну, как же, — возразил Саша. — Неужели вам не нравится этот вид?

— Вид? — Петр Ильич с сожалением посмотрел на Сашу. — Да что я, сентиментальная барышня, что ли! Я геолог. А геологам все это ни к чему.

Саша промолчал. Спорить с Петром Ильичей было бесполезно. Но согласиться с ним он не мог. Ведь Андрей Иванович тоже геолог. И какой еще геолог! Но с каким чувством говорит он о природе! Саша вспомнил его рассказы о море, о солнечных восходах в горах, о знойных долинах и вечных снегах. Он, словно художник, рисует картины плывущих под ногами облаков, седого прибоя в прибрежных скалах или буйного разлива цветов на ярких альпийских лугах. А для Петра Ильича все это только чепуха.

Впрочем, таким он был всегда. Молодой аспирант не любил ни цветов, ни музыки, ни стихов. Все это, по его мнению, недостойно внимания серьезного человека, а тем более будущего ученого. И было время, когда Саша готов был согласиться с ним. Он стыдился своих восторженных чувств и тщательно скрывал их от Петра Ильича. А вот сегодня его словно прорвало. Однако возражать Петру Ильичу не хотелось. Саша молча повернулся и медленно пошел к плоту. Но Петр Ильич продолжал поучать его тоном наставника: — Да, Саша, все это не больше, как чепуха, которая вредна уже тем, что отвлекает людей от дела. И я убедительно советую тебе выбросить все это из головы. Ты же дельный парень. Это еще Валерке нашему простительно…

Саша нахмурился.

«Валерке!.. Нашел с кем сравнивать! Да этот артист только болтает о природе! А на самом деле она значит для него не больше, чем солнце для крота. Впрочем, кое-кому эта болтовня нравится…» Он прыгнул на плот и решительно взялся за шест, Петр Ильич скомандовал

— Отчаливай!

Саша с силой оттолкнулся шестом от песчаной отмели и вспомнил, что так же сильно оттолкнулся он от берега в тот день, когда они покидали лагерь. Петр Ильич что-то замешкался тогда, а Саше хотелось как можно скорее оказаться за поворотом реки, чтобы не видеть того, другого плота, на котором отплывал отряд Андрея Ивановича. Там было весело. Валерий со смехом перебегал с места на место и бестолково вертел шестом, поднимая столбы брызг. А Наташа смотрела на упражнения Валерия и смеялась.

Саша вспомнил последний разговор с ней. Тогда, на мостике, она сказала: «Я не хотела бы, чтобы. ты уезжал таким сердитым», И глаза у нее были грустные и добрые. Почему же ей было так весело в то утро на плоту, когда сердце Саши разрывалось при мысли, что он не увидит ее целых пятнадцать дней? Значит, ей это совершенно безразлично?.. Значит…

Саша стиснул зубы и крепко, как и два дня назад, сжал в руках длинный тяжелый шест. Значит, незачем о ней и думать! Ну зачем, в самом деле, он так много о ней думает? Зачем?.. Чем она лучше других? Про-стая обыкновенная девчонка. Даже не самая красивая Лицо в веснушках.

Саша повторял это себе уже сотни раз. Но все существо его снова и снова восставало против таких рассуждений. Разве дело в том, что на свете есть более красивые?.. Нет! Тысячу раз нет! На свете есть и более красивые, и более умные. Но такой, именно такой, как Наташа, нет больше на всей планете.

А ее веснушки… Да за то, чтоб увидеть их сейчас, он отдал бы, кажется, все на свете.

К вечеру следующего дня плот остановился у высокого левого берега. Внимание путешественников привлекло большое отверстие, темнеющее в верхней части обрыва — по-видимому, вход в какую-то пещеру. Са-. мым удивительным было то, что с высоты примерно двух метров от воды к отверстию поднимался длинный ряд ровных уступов, напоминающих широкую каменную лестпипу.

Саша обернулся к геологу.

— Петр Ильич, смотрите, точно ступеньки.

Петр Ильич ответил не сразу. Он долго и внимательно рассматривал уступы, круто поднимающиеся на высоту почти трехэтажного дома. Наконец медленно проговорил: — Да, похоже на лестницу…

— Неужели и это сделала природа? — воскликнул Саша, не сомневаясь, что Петр Ильич ответит утвердительно.

Но тот покачал головой.

— Нет. Природа здесь, пожалуй, ни при чем. Скорее всего, это дело рук человека.

— Как человека! Значит, здесь живут люди? Петр Ильич усмехнулся:

— Сейчас— то, конечно, не живут. И давно уже не живут. Посмотри на нижнюю часть обрыва. Там от лестницы и следов не осталось. Ее давным-давно срезало рекой. Но когда-то здесь, если и не жили, то, во всяком случае, бывали люди.

Глаза Саши загорелись любопытством: — Петр Ильич! Давайте посмотрим, что там! Геолог поморщился: — Стоит ли, Саша?

— Стоит, конечно, стоит! Я никогда еще не бывал в пещерах.

— Но там не может быть ничего интересного. Пещера в известняках — обычное явление. И. кроме натеков извести там ничего не встретишь.

— А люди! Может быть, они нам что-нибудь оставили?

— Так это дело археологов, а не геологов.

— Но это же интересно!

На лице Петра Ильича появилось обычное менторское выражение.

— На свете много интересного, Саша. Но не следует разбрасываться и терять время на то, что не входит в круг твоих обязанностей. Мы поставили перед собой задачу — выяснить геологическое строение долины Ваи. Вопрос этот не простой. Он потребует кропотливой и длительной работы. А следы древней человеческой культуры — не наше дело. Зачем же терять на это время и подвергать себя возможной опасности.

Саша помрачнел. Его уже не раз раздражала эта сухая педантичность Петра Ильича. Хуже всего было то, что формально он всегда был прав и ему нечего было возразить.

«Эх! Был бы здесь Андрей Иванович! Он обязательно облазил бы эту пещеру! А там наверняка есть что-нибудь интересное…» Саша снова посмотрел на темное отверстие.

— Разрешите мне хоть на минутку заглянуть а нее. Это не займет много времени!

— Ну ладно. Завтра посмотрим. А сейчас время уже позднее. Мы с тобой устали. Есть хочется. Да пора подумать и о ночлеге.

Саша обвел глазами обрывистые берега: — Как же здесь высаживаться?

— Не обязательно здесь. Видишь, вон там, у высб» кой пихты, ровная полянка. На ней и расположимся.

Они снова взялись за шесты. Только теперь Саша почувствовал, как сильно он устал. Сегодня плыть было особенно тяжело. Течение реки стало быстрым. Несколько раз им пришлось преодолевать стремительные перекаты. Вая переменилась до неузнаваемости. Изменилось направление ее течения. Вскоре после того обнажения, в котором они впервые увидели выходы гранита, река круто повернула на север. Русло ее стало менее извилистым. И совсем другими стали берега. Высокие и крутые, поросшие низкими кривыми деревцами, а то и совершенно голые, они сжимали реку, словно громадные каменные тиски.

Вначале высоким был только правый берег. Вдоль него то и дело попадались обнажения гранита, и Петр Ильич говорил Саше, что река течет вдоль большого гранитного массива. Но сегодня, примерно с полудня, начал подниматься и левый берег. Саша думал, что и здесь они увидят выходы гранита. Но левый берег оказался сложенным темно-серыми известняками, которые Саша хорошо знал, так как кусками точно такого известняка мостили улицы в их городе. Правда, он никогда прежде не видел сплошных обрывов известняка высотой с трехэтажный дом, но все же это был свой, родной камень, и он не производил на Сашу большого впечатления. К концу дня ему даже надоели монотонные серые пласты, то тут, то там обнажающиеся на высоких береговых склонах.

И вдруг эта пещера! Да, может быть, еще хранящая в себе какие-нибудь сокровища. На время Саша забыл об усталости. Но как только они снова взялись за шес-ты, усталость навалилась с прежней силой. С большим трудом дотянули они до выбранной ими полянки и причалили к берегу.

Через несколько минут плот был разгружен. Они разложили костер и принялись за палатку. Разговор снова зашел о пещере.

— Петр Ильич, — сказал Саша, натягивая брезент, — для чего же понадобилось людям копать пещеру в таком крутом обрыве над рекой?

— Ну, это едва ли так. Обычно люди используют готовые пещеры, — Но вы сказали…

— Я имел в виду только ступени, которые ведут к входу в пещеру. Что касается самой пещеры, то она, по-видимому, создана природой. Такие пещеры часто встречаются в известняках. Подземные воды, текущие в них, постепенно разрушают эти породы и образуют более или менее крупные пустоты.

— Зачем же люди сделали к ней лестницу? Петр Ильич пожал плечами: — Видимо, приспособили пещеру под жилье и для того, чтобы удобнее было добираться до нее, выдолбили эти ступени. Но это было очень давно. Ступени лестницы, наверное, доходили до самой воды, а сейчас на высоте двух метров они уже полностью срезаны рекой. Для того чтобы произвести такую работу в известняках, воде потребовалось немало времени.

— Но все-таки там что-нибудь осталось, наверное?

— Может быть, кое-что и осталось. Какие-нибудь черепки, кости…

— А вдруг они там прятали свои сокровища… Петр Ильич рассмеялся:

— Какие там могут быть сокровища? Даже если и допустить, что люди, жившие здесь, хранили в этой пещере свои ценности, то что это может быть? В лучшем случае шкуры убитых зверей, Но они наверняка давно сгнили. А других сокровищ у здешних охотников быть не могло.

— А помните, Андрей Иванович говорил о каких-то богатствах, которые охраняют духи?

Петр Ильич снова рассмеялся: — Так это же легенда!

— Но Андрей Иванович считает, что в этой легенде есть что-то правдоподобное, — Андрей Иванович имел в виду совсем другое. Он же геолог. А для геолога сокровищами являются минералы и руды. Геологи ищут свои сокровища не там, где побывали люди, а чаще всего как раз наоборот — там, где людей еще не было. Во всяком случае, тайна реки Злых Духов скрыта не в этой пещере.

На следующий день, вооружившись карманными фонарями, прихватив с собой геологические молотки, ножи, компасы, веревки и рюкзаки, они отправились к пещере.

Саше удалось-таки уговорить Петра Ильича осмотреть пещеру. Сразу же после завтрака они перенесли в небольшую расселину свои вещи, прикрыв их палаткой и забросав на всякий случай камнями, тщательно спрятали ружья и патроны и крепко— накрепко привязали к большой каменной глыбе плот. Только после этого Петр Ильич разрешил выступать.

Но подобраться к пещере оказалось не так просто. Ведущая к ее входу лестница была вырублена в почти отвесной стене, нижняя часть которой была совершенно гладкой и обрывалась прямо в воду.

Петр Ильич в нерешительности остановился.

— Как же добраться до этого парадного входа? Саша еще раз окинул глазами высокий обрыв, Они стояли метрах в пятидесяти от лестницы, примерно на уровне ее нижних ступеней.

— Надо подняться немного выше и попробовать пробраться к лестнице отсюда, сбоку.

— Хорошенькое дело! Попробовать… А если сорвешься?

— Ну и что же? Придется искупаться, только И всего.

Петр Ильич замотал головой: — Нет, нет. Это не выход, Я не полезу по этой стене.

Саша с минуту подумал.

— Тогда вот что, Петр Ильич! Я возьму с собой веревку и доберусь до лестницы, а вы поплывете к ней по реке. Потом я брошу веревку и помогу вам взобраться на нижнюю ступеньку.

— На чем же я поплыву?

— Да ни на чем, так просто.

— Нет! Это тоже не дело. Разве в мокрой одежде можно идти в пещеру?

— Зачем в мокрой? Вы разденьтесь, а вашу одежду я захвачу с собой.

— Нет, Саша. Мне просто неудобно, что ты все борешь на себя. Да и опасно карабкаться по этой отвесной стене…

Сашу выводила из себя постоянная нерешительность. Петра Ильича. Но он старался этого не показывать.

— Что же вы предлагаете, Петр Ильич?

— Да я просто не знаю. Стоит ли вообще рисковать ради этой затеи. Я уверен, что в пещере нет ничего интересного. Поплыли-ка дальше.

Этого Саша боялся больше всего.

— Петр Ильич! — заговорил он с жаром, — Ну какой тут риск? Если я сорвусь с обрыва, то упаду в воду, Здесь глубоко. Я еще вчера промерил. А вам, конечно, незачем лезть по стене. Я легко вытяну вас на лестницу. И ничего здесь нет неудобного. Вы же старше меня!

— Ну хорошо. Попробуй. Но я, право, не знаю, стоит ли это делать…

Саша подскочил к нему.

— Стоит, стоит! Раздевайтесь быстрее!

— Подожди. Давай разложим тогда дымокур, что ли… Иначе меня съедят заживо.

Саша бегом бросился за валежником. А Петр Ильич принялся неторопливо снимать с себя одежду. Наконец все было готово. Саша надел рюкзак, взял в правую руку молоток и начал быстро взбираться вверх по склону. Поднявшись метров на пять, он остановился. Начиная отсюда, в сторону лестницы шел узкий длинный карниз. Им и решил воспользоваться Саша. Он подтянул рюкзак, пристроил молоток у пояса и осторожно ступил на каменный уступ. Из-под ноги посыпались мелкие камешки. Саша невольно глянул вниз. На миг ему стало страшно. Высокая отвесная стена, сливающаяся со своим отражением в реке, создавала впечатление бездонной пропасти.

«Лучше туда не смотреть…» — подумал Саша и, ухватившись рукой за небольшую расселину в обрыве, сделал первый шаг по узкому неровному карнизу.

Идти было нелегко. Стена перед его глазами была почти гладкой. Рюкзак стеснял движения. А сердце замирало от головокружительной высоты. Медленно, цепляясь руками за малейшие трещинки в камне, осторожно передвигая ноги по скользкому уступу, двигался он вдоль крутого обрыва. Карниз под его ногами то расширялся настолько, что на нем свободно умещалась подошва сапога, то становился таким узким, что йога еле удерживалась на его поверхности. Тогда Саша всем телом прижимался к стене и старался отыскать глазами какую-нибудь трещину, за которую можно было бы покрепче ухватиться рукой.

Где-то далеко внизу шумела река. Высоко над головой голубело небо. А он висел над страшной бездной, судорожно цепляясь за еле заметные выступы в стене. То, что казалось таким простым и легким со стороны, было совсем иным здесь, на этой жуткой круче. Руки дрожали от страшного напряжения. Дыхание перехватывало от острого сознания опасности. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Саша старался как можно теснее прижаться к стене. Но тяжелый рюкзак тянул его вниз, отрывал от обрыва, мешал ему двигаться…

И несмотря на все это, он шел вперед и вперед, с каждым шагом приближаясь к заветной лестнице. Вот уже не больше десятка шагов отделяют его от ровных замшелых ступеней… Вот еще меньше… Саша готов был уже крикнуть Петру Ильичу, чтобы тот плыл к нему. И вдруг… Что такое? Правая нога его повисла в воздухе. Саша посмотрел вниз и чуть не потерял равновесие от неожиданности. Он увидел, что узкий карниз прерывается и снова прослеживается лишь метрах в полуторах от него.

Что же делать? Возвращаться обратно?.. Или прыгать в воду?.. Но тогда Петр Ильич наверняка скажет, что больше не стоит терять времени на пустую затею. А Саше так хотелось хотя бы заглянуть в пещеру!

И тут он вспомнил о своем молотке. Он поудобнее устроился на карнизе и, слегка пригнувшись, начал осторожно откалывать небольшие куски известняка, чтобы, сделать в стене углубление для ноги. К счастью, выветрившийся с поверхности камень подавался довольно легко.

Саша уже почти закончил выдалбливать небольшой уступчик, когда от удара молотка отскочил кусок известняка и под ним открылась маленькая пустотка. Он заглянул в нее и чуть не вскрикнул от изумления, Внутри каменной ниши торчал красиво ограненный кристаллик чудесного нежно-голубого цвета. Саша расширил пустотку молотком и осторожно извлек оттуда блестящий многогранник.

Теперь к лестнице! Саша перебрался на выдолбленный им уступчик и снова попытался пригнуться, чтобы сделать еще углубление для ноги. Но это было не так просто: мешал рюкзак. Тогда он выпрямился и, осторожно сняв рюкзак, швырнул его на ступени лестницы. Удачно. Теперь дело пошло быстрее. Через несколько минут он был на новом уступе, а вскоре стоял уже на гладкой, покрытой мхом ступени лестницы.

— Петр Ильич! — закричал он радостным голосом. — Плывите сюда!..

— Плыву!.. — глухо послышалось откуда-то снизу, И вслед затем до Саши донесся слабый всплеск воды.

Саша вытер пот с лица и весело улыбнулся. Потом окинул взглядом пройденный путь, расправил натруженные плечи и поднялся на несколько ступеней вверх. Ступени были ровные и гладкие, будто вели не к пещере, а к какому-то древнему храму. Мальчик присел на одну из них и вынул из кармана найденный кристаллик.

Кристаллик был тяжелый. Гораздо тяжелее обломков известняка. Он напоминал маленькую полупрозрачную шкатулку или гробик на редкость нежного небесно— голубого цвета. Глядя на него, Саша невольно вспомнил сказку о мертвой царевне, которая лежала в прозрачном хрустальном гробу. Вот такой же голубой гроб висел, наверное, на золотых цепях в той волшебной пещере…

— Саша! — услышал он голос Петра Ильича, доносившийся снизу, от реки.

Саша положил кристаллик в карман и, размотав веревку, бросил конец ее в воду.

— Держите, Петр Ильич!

Веревка натянулась, Саша уперся ногами в мшистый камень и начал проворно ее вытягивать. Вскоре его спутник вскарабкался на нижнюю ступеньку лестницы.

— Ну вот видите, как замечательно все получилось, — сказал Саша, подавая Петру Ильичу его одежду.

— Куда как замечательно! — проворчал тот, отчаянно отмахиваясь от комарья.

— А лестница-то! Лестница-то какая!.. Как в театре! — продолжал восторгаться Саша, помогая ему одеться.

— Лестница сделана капитально, — проговорил Петр Ильич мрачным тоном. В голосе его слышалось раздражение. Было ясно, что он уже раскаивается о том, что согласился лезть в пещеру. Саша протянул ему' голубой кристаллик.

— Смотрите, Петр Ильич, что я нашел в обрыве! Петр Ильич немного оживился. Он взял из рук Саши хрустальный гробик и, слегка подбросив его на ладони, проговорил: — Хорош!.. Такие кристаллы целестина часто встречаются в известняках.

— Целестина? — переспросил Саша. — Так называется этот минерал? Да? Петр Ильич, вы мне расскажете как-нибудь о нем?

Геолог поправил очки: — Пожалуйста... — Нет, не сейчас, в другой раз. А сейчас пойдемте!

— А может быть, все-таки не стоит туда заби^ раться?..

— Петр Ильич!

— Ну, хорошо. Идти так идти!

Они поднялись по каменным ступеням и остановились перед входом в пещеру. Из темноты на них дохнуло холодом. Петр Ильич взял небольшой камень, привязал к нему конец бечевки и тщательно укрепил камень на последней ступени лестницы.

Саша с интересом смотрел на действия своегр спутника.

— Петр Ильич, а это зачем? Геолог поднялся.

— Кто знает, какие лабиринты ждут нас там. А по этой веревочке мы легко сможем выбраться обратно.

Он включил фонарь и осторожно двинулся вперед. Саша последовал за ним. Несколько минут они шли по узкому высокому коридору с довольно гладкими черными стенами. Но вот луч фонаря уперся в груду камней. Петр Ильич обшарил ее фонарем. Дальше пути не было.

— Ну, вот и вся пещера. Я же говорил, что здесь не будет ничего интересного.

Но Саша был уверен, что это не так.

— Петр Ильич, не может быть, чтобы это был конец. К чему тогда эта лестница и все прочее? Где-то должен быть ход дальше.

Он включил свой фонарик и медленно пошел обратно, тщательно осматривая боковые стены. Вскоре луч света нащупал узкий проход в левой стене коридора. Снизу к нему вело несколько узких ступенек. Саша обрадовался.

— Петр Ильич! — крикнул он весело. — Вот он, проход. Идите сюда!

Петр Ильич направил луч своего фонарика в узкую черную щель. Конца ее видно не было.

— Стоит ли… — начал было он, но Саша перебил его: — Стоит, стоит! Пойдемте скорей! — И первым пролез в узкий проход. Луч его фонарика побежал по гладким, словно отполированным стенам.

Проход оказался длинным. Пройдя метров триста, Петр Ильич взглянул на компас.

— Идем прямо на север.

— Значит мы примерно, над нашей последней стоянкой?

Петр Ильич пошарил фонариком по темной стене.

— Да, пожалуй, так, — сказал он, продолжая осматривать туннель.

Саша тоже начал разглядывать проход.

— Петр Ильич, неужели одни подземные воды Проделали такой длинный ровный туннель?

— Да. Здесь, наверное, текла подземная река. Это она так отполировала камень. Она же позаботилась и об этом песочке.

— Каком песочке?

— А ты посмотри под ноги.

Саша осветил пол туннеля. Он был покрыт сплошным слоем песка и мелкого гравия.

— Почему же теперь здесь сухо?

— Река, по-видимому, прорвала стену, отделяющую ее от Ваи, и вырвалась из— под земли на волю.

Несколько минут они шли молча. Но вот узкий туннель начал быстро расширяться, и вскоре его стены растаяли во мраке. Саша остановился и повел фонариком из стороны в сторону. Они стояли в большом, почти круглом гроте с отвесными черными стенами.

Саша подошел к стене и провел по ней пальцем. На нем осталось черное жирное пятно.

— Сажа… — проговорил он вполголоса и начал осматривать грот. Пол его оказался неровным. Весь он был покрыт какими-то странными продолговатыми кучами битого камня, вытянутыми в одном направлении. Саша подошел к одной из них и тронул ее носком сапога. Камни легко посыпались, и между ними показалось что-то белое. Саша нагнулся ближе, отбросил несколько камней руками и вдруг в ужасе отпрянул назад фонарь чуть не выпал у него из рук.

— Петр Ильич… — прошептал он прерывающимся голосом, — глядите…

Прямо на них из-под груды развороченных камней смотрел человеческий череп с большими черными глазницами и жутко оскаленными зубами.

— Это, оказывается, кладбище, — сказал Петр Ильич не совсем твердым голосом.

— Почему же оно под землей? — спросил Саша чуть слышно.

— Такой уж, видимо, обычай был у здешних обитателей — хоронить своих мертвецов под землей.

Они медленно двинулись меж каменных могил. Зловещая тишина стояла в этом громадном склепе, наполненном останками людей, живших, быть может, сотни лет тому назад. Оба молчали. Саше хотелось броситься назад и бежать, бежать изо всех сил из этого жуткого подземелья. Но безотчетный страх сковал его волю, и он, как. во сне, медленно передвигая ноги, шел все дальше и дальше.

На мгновение ему вспомнился один случай из недавнего детства. Как-то он решил воспитывать в себе бесстрашие. Для этого однажды поздно вечером он пробрался за ворота городского кладбища и заставил себя пройти по центральной аллее до третьего поворота, где стоял памятник погибшим летчикам.

Тогда тоже стояла жуткая тишина, и он также еле переступал ногами, медленно продвигаясь среди темных могил и крестов. Ему и тогда хотелось бежать назад, но он боялся повернуться спиной к страшной темноте кладбища. Так он дошел до третьего поворота. Но там было еще страшнее повернуть обратно, и он пошел дальше. Ему уже казалось, что он умрет от страха, когда его вдруг осенила счастливая мысль возвращаться пятясь задом. Так он и пятился почти до самых ворот, а потом задал такого стрекача, что только в ушах засвистело.

Правда, теперь он был не один. Но ведь то было в городе, под открытым небом. А теперь они были в неведомом подземелье, да еще под боком у реки, одно название которой наводило страх на людей.

Бесконечные ряды могил, медленно выплывающие из мрака пещеры, казалось, обступали их со всех сторон. Саше почудилось даже, что какие-то черные щу-лальцы извиваются между этими каменными надгробиями. Последним усилием воли он заставил себя поднять фонарик выше, чтобы не видеть всего этого. Жуткие холмики исчезли во мраке, а луч света заплясал по стенам грота, выхватывая из темноты бесчисленные натеки извести, жирно поблескивающие под толстым слоем копоти. Эти причудливые нагромождения каменных узоров несколько отвлекли внимание Саши. Некоторое время он с интересом рассматривал фантастические картины, созданные рукой природы. Но это продолжалось недолго. Дрожащий луч фонаря метнулся в сторону и вдруг уперся… в огромную фигуру человека с пронзительными огненно— красными глазами.

Леденящий ужас охватил Сашу. Лицо человека было черным. Зловещая гримаса исказила его черты. А глаза горели каким-то странным фиолетово-красным огнем.

Саша окаменел. Молча, боясь вздохнуть, смотрел он на этот черный призрак, поднявшийся над древними могилами подземного кладбища. Смертельный страх лишил его способности говорить и двигаться. Он был не в силах ни отвести от призрака глаз, ни опустить руку с фонарем. Ему показалось даже, что страшный гигант приближается. Но прошло довольно много времени, а красные глаза великана горели все там же, у самой стены. Тогда Саша понял, что черная фигура неподвижна, что это просто каменное изваяние.

Вздох облегчения вырвался из его груди. Он обернулся к Петру Ильичу и увидел, что тот тоже не сводит глаз с каменного идола.

«Почему он молчит? Неужели ему тоже страшно?» — Саша облизал пересохшие губы и прошептал: — Это, наверное, изображение их бога?

— Да, — ответил Петр Ильич также шепотом, — Это каменный идол. Но что у него в глазницах? Это могут быть только какие-то самоцветы, Надо бы посмотреть...

— А вы не боитесь?

Петр Ильич деланно засмеялся: — Чего тут бояться? Это просто камень. Подойдем ближе.

Они приблизились к идолу. Он был действительно высечен из камня и так же, как и стены пещеры, покрыт толстым слоем копоти. Прямо у его ног стояло нечто вроде огромной каменной чаши, в которой, вероятно, когда-то горел жертвенный огонь. Вокруг чаши лежала груда костей. Неподалеку возвышалось грубое подобие большого каменного трона.

Идол был очень велик. Только взобравшись на жертвенник, можно было дотянуться руками до его головы. Петр Ильич несколько раз обошел его кругом, затем решительно поднялся на край каменной чаши и протянул руку к лицу идола. Саша увидел, что он пытается извлечь один из его светящихся глаз. Вскоре ему это удалось.

— Держи, — сказал он вполголоса, протягивая Саше красиво ограненный красный камень.

Саша зажал его в руке. Петр Ильич потянулся ко второму глазу. Но тот держался крепко.

— Дай-ка молоток, — обратился он к Саше, — и посвети мне, Саша направил свет фонаря на голову идола, а Петр Ильич, положив свой фонарик в карман, размахнулся и сильно ударил молотком по черному уродливому лицу. На Сашу посыпались мелкие обломки камней, и в то же мгновение он услышал за спиной силь— ный грохот.

Петр Ильич испуганно оглянулся: — Что там такое?

— Не знаю, может быть, эхо…

— Какое там эхо! Где у нас выход? Саша растерянно посмотрел в темноту.

— Где-то в той стороне…

Петр Ильич спрыгнул на землю, отыскал клубочек бечевки и, быстро перебирая ее руками, направился к выходу из грота. Саша последовал за ним. Он еще не мог понять, что так встревожило геолога. Но неясное предчувстие беды уже закралось в его душу.

Петр Ильич шел быстро, не обращая внимания на могильные холмики. Иногда он прямо перепрыгивал через них. Но вот и выход! Петр Ильич бросился к нему почти бегом, и вдруг отчаянный крик вырвался из его груди. Саша подскочил к геологу и похолодел от ужаса: узкий проход был доверху завален огромными камнями.

Обвал!.. Удар молотка, по-видимому, вызвал сотрясение свода пещеры. А, может быть, жрецы древнего мавзолея специально позаботились о неприкосновенности своего божества. Как бы то ни было, а Петр Ильич и Саша были заживо погребены на этом кладбище, надежно запрятанном в недрах земли.

Несколько минут они молчали. Затем Петр Ильич обратил к Саше бледное лицо и заговорил тихим свистящим шепотом: — Ну что?.. Побывал в пещере?.. Полюбовался сокровищами?.. Затащил меня сюда, дрянь-мальчишка! А теперь?.. Теперь что прикажешь делать?

Саша молчал. Он смотрел на изменившееся, искаженное ненавистью лицо Петра Ильича и видел перед собой другое такое же лицо, лицо его младшего брата, который точно так же шипел и брызгался слюной всякий раз, когда Саша посягал на его общепризнанное величие.

— Что же ты молчишь?! — закричал Петр Ильич исступленным голосом.

Саша посмотрел ему в глаза. У него пропало даже чувство страха. Он был потрясен внезапной переменой своего спутника.

— Петр Ильич, кричать сейчас не только бессмысленно, но и небезопасно. Камни могут посыпаться и на наши головы.

Но слова Саши только подлили масла в огонь. Аспирант, словно одержимый, заметался перед каменным завалом.

— Ну и пусть! Пусть! Лучше умереть под камнями, чем заживо гнить в этой могиле!

Саша отвернулся.

— Я предпочитаю все-таки выбраться отсюда.

Он укрепил свой фонарь на выступе стены и, не оборачиваясь больше к Петру Ильичу, начал разбирать завал. Геолог молча присоединился к нему. С лихорадочной поспешностью начали они отбрасывать в сторону камни, завалившие выход из грота. Но дело двигалось медленно. Проходил час за часом, а камни снова и снова сыпались — откуда-то сверху, засыпая только что очищенное пространство. Время от времени Петр Ильич бросал работу и принимался клясть и Сашу, и Андрея Ивановича, и всю их злополучную экспедицию. Но Саша уже не обращал на него внимания. Он не останавливался ни на минуту. Вскоре он сбросил куртку, затем рубашку. Руки у него были в кровь изодраны острыми камнями. Одна нога нестерпимо болела от ушиба. Но он бросал и бросал тяжелые камни, стремясь во что бы то ни стало вырваться из жуткого плена.

Наконец ему показалось, что выход близок. В одном месте между серыми — глыбами он увидел черную зияющую пустоту. Еще одно усилие. Еще одно… Но в это время над головой его глухо ухнуло, и едва он успел отскочить в сторону, как новая груда камней обрушилась сверху, завалив проход больше прежнего.

Петр Ильич со стоном опустился на землю. Саша сел поодаль. Больше они не говорили ни слова. Отчаяние подавило все мысли и чувства Саши. Тяжелая многочасовая работа вымотала его силы. Руки вспухли от ран. Ушибленная нога болела все сильнее. Было ясно, что им не разобрать этот завал, если бы даже камни и не сыпались больше сверху. И в довершение ко всему он почувствовал мучительную жажду. Мысль о воде заглушила все другие мысли. Хотя бы глоток, хоть маленькую каплю воды… Но они не захватили с собой ни фляги с водой, ни кусочка хлеба.

Саша прислонился к холодной стене. Что бы сейчас сделал Андрей Иванович? Он, конечно, нашел бы выход даже из такого положения. Но где он сейчас?.. Саша закрыл глаза и ясно представил себе его умное сосредоточенное лицо. Как хотелось ему сейчас увидеть это дорогое лицо, на котором он впервые в жизни прочел настоящую мужскую нежность. Он вспомнил тот вечер, когда вернулся к самолету после схватки с болотом. Андрей Иванович обнял его тогда за плечи и погладил по голове, и только Саша заметил, что на глаза геолога навернулись слезы…

Андрей Иванович! Дорогой Андрей Иванович… Если бы он был сейчас здесь! Но он так далеко… Глухой грохот прервал мысли Саши. Будто раскаты грома прокатились по мрачному подземелью. Стена дроггула за его спиной. Но Саша даже не шелохнулся. Только сердце сжалось в отчаянии. Грохот слышался со стороны завала, и он понял, что новый обвал окончательно захлопнул выход из этого древнего царства смерти...

Дата добавления: 2015-07-11