Читайте также:
|
На полторы тыщи вёрст.
И совет: не выгораживай своего Дудникова. Он рядовой.
Он дисбатом отделается и всё, а за тобой ещё с учебки косяки арабской вязью плетутся, - Знаменский бегло пролистал папку с моим личным делом.
- На жену полковника вскарабкался, здесь по ночам о туалетный кафель глазами спотыкался, - его глаза засветились хитрин-кой соприкосновения к таинству.
Слухи, запротоколированным фактом из учебки распрос-транились со скоростью полёта баллистической ракеты.
Действительно косяков было так много, что я старался их не вспоминать. К чему сейчас досадные эмоции обману-тых надежд?
Знаменский закрыл папку и спросил уже обречённо:
- Что ты всё молчишь? О чём думаешь? У тебя хоть мечта есть?
«Отстоять мир во всём мире» - от зубов отлетел очередной лозунг. «Печатный орган Красная Звезда от 11 мая 1983г.».
- БОЛВАН – что и нашёлся сказать особист…
………..
- Мы нашли ваше вино, - сказал он перед своим уходом.
Именно это слово резало мне ухо «В И Н О!!!».
А ведь мы взяли 5 бутылок водки и всего лишь одну бутылку «Анапы».
Я не придал этому значения, определив, что это было очередное взятие «на пушку». Сколько прошло времени неизвестно, у меня отобрали часы, которые сестра пода-рила мне в день ухода в армию. Примерно через часпри-шёл Цирульский уже с конкретным предложением. Оказывается, что гансы прочесали лес в округе и нашли бутылки с вином (опять «ВИНО»?!!?). Прапорщик Дроков закрыл этот вещдок у себя на складе, а наши орлы, про-чуяв про эту находку, взломали ночью склад, и экспро-приировали бухло. Вот Цирульский и обратился ко мне с предложением: если я верну похищенный алкоголь – он заминает дело. Для предотвращения попойки личного состава он отпускает меня в казарму, и если я не верну вино, он уже не сможет повлиять на ход следствия.
Я вышел из «игрушечного заключения» и хоть на улице были сумерки, свет резанул в глаза. Был вечер воскресе-ния (мы просидели почти двое суток) и народ собирался в клуб. Таким витиеватым способом я оказался на прос-мотре фильма «Челюсти».
Эйфории я не испытал, новости были безрадостные: ребята этой же краденой ночью приговорили все пузыри. Я рассказал про ультиматум майора, в глазах друзей уви-дел понимание, а в разведённых руках запоздалое «А хуля»
Сеанс окончился и я, приговорённым к казне, выкурил ещё сигаретку, после чего меня вновь увёли «камеру».
Утром состоялся визит КГБ-иста Знаменщикова с каким-то «дядей». Неизвестный майор был немногословен, раз-ложив передо мной фото.
- Узнаёте?
Боже мой…на снимках была обнажённая купальщица, ко-торая встретилась нам на пути. Только сейчас она была истерзана и лежала в невероятной позе.
- Узнаёте? - грозно повторил незнакомец.
Я находился в молчаливом состоянии шока.
- Эта дама найдена в тот же день на пути вашего следования. В крови обнаружен алкоголь, между зубов мясо, внутри сперма, – «неизвестный» сверлил взглядом
Лучше напрячь память. Поверьте, это в ваших же интересах. Статья за зверское убийство, да плюс 117-ая в придачу, - майор забрал у меня фото, - а так всего лишь дисбат.
Обстоятельства изменились. Мысли бродили, пытаясь вырваться наружу.
Я и сам хотел вырваться, но что я мог сделать?
А как же судмедэкспертиза? Хотя, какая к чертям собачьим, экспертиза…
Красную Шапочку нашли по большому пузу Бабушки.
Сейчас судмедэкспертиза не продвинулась в визуале.
- Молчишь? Ну, ничего, у тебя теперь будет достаточно времени. Я так думаю, лет 15.
При этом он был спокоен и неподвижен, как занавеска при закрытой форточке.
- Я терплю, и время терпит, - он взглянул на часы с фосфор-ными стрелками. У таких козлов котлы точнее часов с рубиновыми звёздами. Камней, этак 17.
«Двух не хватает», - подумал я про себя.
И всё же странное поведение у этих господ.
Не представляя вид Любопытных Варваров они бездока-зательно уверены в моём преступлении, как средневеко-вые инквизиторы были убеждены в плоскости Земли.
Знаменщиков наклонился, прошептал что-то на ухо, и они молча удалились. Их уход, как и их присутствие: холодная сталь по сердцу. Настало время Бесконечной Велеречиво неумолкающей Немоты, Безграничного Ничто, Мысли-тельной Безыдейности.
Тучи, закройте солнце.
Ночью, только глаза сомкнёшь – уже рассвет.
В этой паузе горстка ночных воспоминаний, да образ, тускнеющий днём – вот карточная колода в руках носталь-гирующего чародея.
Воспоминания танцуют вальс, мемуарятся вереницей обнажённых девушек возле пруда, босыми ножками, шаркающими путаницей отношений в голове, где дымит запах серы и елея.
Я пытался вычеркнуть нимфу из своих мыслей, разгла-дить память, но вновь среди переломанных извилин воз-никал её образ и своей улыбкой забирал мою душу. Созвучие возможно лишь, когда её растлевают рычанием.
И стая оголтелых растлителей вселяется в идеал, которым я грезил совсем недавно, но, опомнившись, выблевал бес-цветный воздух, пытаясь обеспечить беспечное.
Кровь кругляшками лейкоцитов застревает в венах и идёт горлом. Червь расставания вгрызается в мозг, просверли-вая черепной родничок младенца-космос штопором вин-товой лестницы ввысь. В уставшем мозге иная жизнь, заключённая в романтику пустынного льда.
В склепе расплавленного тела звук расстроенных роялей, резонирующий свистопляску нечисти в нечистотах, копо-шится скорбными опарышами в запутавшемся бреду улю-люканных зеркалом нарцисского взгляда самообожания. Мятеж сознания.
Карнавал мучеников и траурная процессия манежных гаеров. В сердцевине этого романтического чистилища сквозь смрад, фильтруемый изнуряющей турбулентнос-тью, появляются вооружённые молодчики, сжимающими в окровавленных локтях смазанные автоматы – не мажь!!!
Настал предрассветный час.
Именно в это время казнили революционеров.
Где сейчас скрипит моя виселица?.......
………….
- Выходи, - майор Цирульский отворил дверь.
В конце коридора я увидел Лёшку. Его тоже вывели из секретки. Через минуту мы стояли на плацу лицом к части. Я чувствовал себя декабристом перед казнью.
Не хватало барабанной дроби и виселицы. Хотелось, как Рылееву сочинить какой-нибудь стих в тему, но в голову ничего не лезло. Там, в голове, заменяя барабанную дробь, стучали лейкоциты, тромбоциты и прочие тельц а.
Я успокаиваю дрожь своего т е льца, когда полковник Спиридонов срывал с меня сержантские погоны.
Ну, это мы уже проходили - меня больше волновал приговор: дисбат или зона? Зона или дисбат?
- Рядовой Дудников, рядовой Игнатов, - голос Спиридонова был торжественен. За самовольное оставление части приговариваетесь…
НАКАНУНЕ
Чем хороши наши заборы?
Наши советские заборы выцветшей наружности.
Тем, что ругательства, написанные на них, безадресные – это трёхэтажное искусство андеграунда выше на четыре перекрытия.
На заборе возле пивнушки на птичьем рынке было напи-сано бранное слово. Краткий посыл в никуда.
Никому. Без адреса и индекса. Почтовое безрассудство.
Дождь оставляет крупные капли на досках, пытаясь затемнить ругательство, а прибоченившийся к забору переопохмелившийся полковник Спиридонов, застёгива-ет ширинку. Сейчас он одет в гражданский костюм и, то ли с непривычки, а может от передозировки, пуговицы плохо влезали в разрез корны.
Костюм в мелкую клетку сидел неуклюже, а вместо фуражки «а-ля фюрер» на нём красовалась фетровая шляпа со светло-зелёной ленточкой и бантиком по околотку. «Мамочка» был пьян и неузнаваем.
Пьян от водки и неузнаваем от формы… И от водки тоже.
Дождь усиливается и вскоре его лужа смешается с дожде-вой и исчезнет стыд, исчезнет так же, как и не появлялся.
Свирид Спиридонов был бесформенно пьян и неузнаваем от водки. Трёхзвёздночного полковника ждало трёхзвёзд-ночное подзаборье.
Куда прилечь? Возле забора или под забором?
По пьяным извилинам воспоминаний промелькнула юная любовница, ради которой бросил семью. Как лежала она? «Под» ним или «Возле»? Под полковником или возле полковника? Мозг прокрутился глобусом от Арктики до Антарктиды и остановился на финальном ложе:
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 111 | Нарушение авторских прав