Общая характеристика Франкфуртской школы.

Под Франкфуртской школой в социологии принято понимать одно из наиболее влиятельных леворадикальных течений, возникшее в конце 1920-х гг. и оформившееся в 1930-х гг. на базе франкфуртского Института социальных исследований и "Журнала социальных исследований". И тем и другим руководил в то время М. Хоркхаймер (1895—1973), стоявший у истоков школы (сам Институт социальных исследований был основан раньше, в 1922 г., политологом Ф. Вайлем).

В 1934—1939 гг., с приходом к власти фашизма, Институт и центр школы с ее руководством перебрались в Женеву, затем в Париж. С началом Второй мировой войны в 1939 г. социологи переехали в США, где в течение 10 лет работали при Колумбийском университете в Нью-Йорке. По мере переездов в другие страны и города создавались филиалы Института в Швейцарии, Франции, США. В 1949 г. Институт вернулся во Франкфурт-на-Майне. Расформирован он был в 1969 г., что означало, по существу, организационный распад школы. Наиболее видные ее представители, кроме М. Хоркхаймера, — Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм, Ю. Хабермас.

Наиболее значительные, "классические" работы представителей. Франкфуртской школы, или, как их часто называют, франкфуртцев, были созданы в 1930—1960-х гг. К их числу относятся: коллективные труды "Штудии об авторитете и семье" (1936 г., руководитель Хоркхаймер), "Авторитарная личность" (1950); работы Хоркхаймера "Критическая и традиционная теория" (1937), "Диалектика просвещения" (совместно с Адорно, 1947), "Помрачение разума" (1947); исследования Адорно "Философия, новой музыки" (1949), "Введение в социологию музыки" (1962), "Негативная диалектика" (1966); сочинения Маркузе "Разум и революция" (1941), "Эрос и цивилизация" (1955), "Одномерный человек" (1964), "Эссе об освобождении" (1969), "Контрреволюция и бунт" (1972) и др.

Франкфуртская школа известна тем, что утвердилась как леворадикальная (критическая) социология. Ее влияние сильно росло с 1940-х до конца 1960-х — начала 1970-х гг. Эта школа обосновала в социологическом плане движение "новых левых" (в конце 1960-х гг.), особенно идеи его экстремистского крыла. Как известно, направленность этого движения состояла в его противопоставлении и даже противостоянии официальной идеологии буржуазного консерватизма, с одной стороны, и социализма в СССР — с другой. Однако, в начале 1970-х гг. движение "новых левых" потерпело поражение, что выразилось в разгроме, как ее называли, "молодежной (студенческой) революции". Революционные идеи, тесно связанные и, по существу, даже взращенные Франкфуртской школой, после смерти Адорно, Хоркхаймера, а затем и Маркузе постепенно потеряли свое влияние.

Особое место в жизни Франкфуртской школы занимало отношение к марксизму. Отрицая справедливость и достаточную обоснованность идей марксизма в отношении капитализма и замены сто социализмом, представители Франкфуртской школы сыграли значительную роль в появлении неомарксизма. Он означал не просто обновленный марксизм, как могло бы следовать из этимологии этого термина, а новое направление социальной мысли, в котором философские, политэкономические, социологические понятия, использовавшиеся в марксизме, оказываются соединенными с помощью центральной категории — отчуждения, трактуемого исключительно в социально-экономическом смысле. В свете такого подхода понятно, почему капитализм рассматривается франкфуртцами как общество всеобщего отчуждения и подвергается резкой и беспощадной критике (отсюда одно из названий теории Франкфуртской школы — "критическая теория" или "критическая социология").

При этом неомарксизм связывается ими как с отрицанием духовной культуры капитализма, так и с признанием необходимости антикапиталистической революции. Почти как у К. Маркса, но только "почти", ибо она рассматривается как такой катастрофический поворотный пункт в истории человечества, за которым должно появиться нечто принципиально новое, в корне отрицающее прошлое развитие человечества.

Отсюда и совершенно новая социальная база этой антикапиталистической революции, совсем не такая, как у Маркса. Если главной ее движущей силой и лидером ("гегемоном"), согласно последнему, является пролетариат, то, в соответствии с неомарксизмом, в таком качестве должны выступить те группы, которые находятся на "социальном дне" капиталистического общества. Это: люмпенизированные слои населения; представители стран "третьего мира" (их не коснулся процесс капиталистической модернизации); противостоящие западной культуре и негативно настроенные по отношению к ценностям буржуазного общества группы интеллектуалов; безработные; молодежные группы и движения, в том числе те их представители, которые по убеждению не хотели работать; представители сексуальных меньшинств, крайне недовольные преследованиями и готовые хотя бы поэтому бороться против буржуазного государства; наркоманы и т.д.

Многочисленность этих групп в западных странах и массовый характер некоторых из них создавали серьезные предпосылки для популярности неомарксизма и его виднейших теоретиков в лице лидеров Франкфуртской школы, что сыграло заметную роль в идеологическом обосновании и обеспечении движения "новых левых", а через него - и молодежной революции ("бунта") 1968 г.

Франкфуртскую школу справедливо называют критической, потому что основной идейный пафос ее представителей, причем как в довоенный, начальный период существования, так и в послевоенный, был связан с критикой не только капиталистического и социалистического (в СССР) обществ, но и теорий, в которых содержалась их апологетика. Поскольку главной критической (по отношению к капитализму) теорией был так называемый "аутентичный" (подлинный) марксизм, а апологетической (по отношению к социализму) теорией в то время была ленинско-сталинская "модель марксизма", понятно, что марксистские идеи (в том числе в их искаженном варианте) стали предметом особого внимания представителей школы. Не случайно именно их называют основателями и приверженцами неомарксизма как направления западной социально-философской мысли, представители которого стремились к истолкованию Маркса в духе неогегельянства, фрейдизма, "философии жизни" и других течений мысли, связанных с подчеркиванием в качестве центральной проблемы отчуждения.

Критический характер Франкфуртской школы проявился не только по отношению к капиталистическому обществу и ряду теорий, связанных с ним непосредственно, в первую очередь марксистских. Подобная судьба — стать объектом критики — была уготована представителями школы направлению структурно-функционального анализа за значительный разрыв между абстрактно понимаемой социологической теорией и социальной практикой. Это направление было "обвинено" сторонниками школы в определенной социальной и даже идейной ангажированности, проявившейся в возможности использования парадигмы структурного функционализма в целях усиления социального контроля для поддержания в капиталистическом обществе порядка и равновесия.

В этой связи следует специально остановиться на антипозитивистской позиции Франкфуртской школы. Критическое отношение к буржуазной рациональности не могло не сказаться на восприятии представителями школы позитивизма и сциентизма. Последние ассоциировались в сознании сторонников школы с академической социологией и индустриализмом, против которого они резко выступали.

Основными проблемами и темами Франкфуртской школы были: социологический анализ капитализма, предпринятый сквозь призму проблемы отчуждения; критика современного общества за его антигуманный, антиличностный характер; концепция авторитарной личности и попытка с помощью конкретных социологических исследований доказать, что этому типу личности действительно соответствует определенная социальная реальность; разработка методологии исследований в области социологии культуры, искусства (Адорно), коммуникаций (Хабермас), движений леворадикального толка (Маркузе).

Однако среди названных тем и проблем особое место занимает отношение к творчеству Маркса и марксизму как теоретическому направлению и революционной практике. Основной задачей многие представители школы считали возвращение к гуманистическим идеям и ценностям "раннего", молодого Маркса, взгляды которого противопоставлялись позиции зрелого и "антигуманного" Маркса. Критическому анализу подвергались идеи руководящей роли рабочего класса, социалистической революции и устройства будущего общества.

За свою историю франкфуртская школа пережила три периода, которые характеризуются не только временными рамками, но и научной тематикой, приоритетными вопросами, а также персональным лидерством.

Первый период в специальной литературе обычно называют "европейским", так как географическое расположение франкфуртской школы в это время связано с европейскими странами и городами (Германия, Франкфурт-на-Майне, и Швейцария, Женева, куда ученые вынуждены эмигрировать после прихода к власти фашистов).
Крупнейший представитель франкфуртской школы и фактический ее основатель и руководитель — М. ХОРКХАЙМЕР (1895-1973). Руководствуясь некоторыми идеями неомарксизма, сделавшего центральным предметом своего внимания процессы социального отчуждения, Хоркхаймер и его последователи и ученики пытались создать такую социологическую теорию, которая, с одной стороны, преодолела бы разрыв между эмпирической социологией и философской теорией (философией истории), а, с другой стороны, наследовала бы диалектику Маркса,
Парадокс заключается в том, что общая социологическая теория, которую создавали представители франкфуртской школы и, прежде всего ее основатель Хоркхаймер, не имела позитивной направленности, она строилась на критических основаниях. При этом за идеал критики был принят односторонне интерпретированный "Капитал" Маркса. Хоркхаймер и его ученики ориентировались на "критику буржуазной политической экономии" Маркса и пытались дать "критику буржуазной социологии", а в широком плане — всего современного общества, причем критика замышлялась как всеобщая, тотальная. Такой подход нашел отражение в понятии "тотальное отрицание", которое широко представлено в идеях и положениях франкфуртских ученых. Характерно также, что сама "критика" отождествлялась с "диалектикой" (диалектикой марксизма). Таким образом, мы встречаемся с весьма односторонним прочтением и пониманием марксистского учения. Диалектика в рассуждениях франкфуртцев принимает форму "негативной", потому философская позиция и общий метод их исследований называют "негативной диалектикой". В целом же в связи с указанными обстоятельствами франкфуртская школа рассматривается как неомарксистская (т.е, форма неомарксизма); ее относят к буржуазной марксологии, означающей интерпретацию марксизма учеными, придерживающимися либеральных и даже лояльных в классовом отношении убеждений.
Следующей важной особенностью франкфуртской школы является ее связь с фрейдизмом и неофрейдизмом. Эта связь отчетливо проявляется, в частности, в творчестве известного нам социолога Фромма, много лет сотрудничавшего с франкфуртцами. Для примера возьмем разработку проблем деструктивного поведения. Отвергая инстинктивно-биологическое объяснение, ученый предлагает социологическую интерпретацию разрушительных действий человека (деструкции), и именно невозможностью в условиях современного общества реализовать творческие потенции, что составляет смысл человеческой жизни и даже связано, на что уже обращалось внимание, с бессознательным в его позитивных модусах.
Согласно фрейдистским установкам, в каждом человеке заложены два основных влечения: к жизни (Эрос) и смерти (Танатос). Какое из них возьмет верх — зависит, особо подчеркивает Фромм, от общественной среды, культуры. Когда же индивид утрачивает стремление к жизни и торжествует инстинкт смерти, формируется человек-некрофил (в противоположность биофилу). Современное эксплуататорское, идолопоклонническое, технизированное, бюрократизированное, одним словом, антигуманное общество в массовом масштабе плодит некрофилов. Некрофил — дитя рациональной (рассудочной) цивилизации. Уголовные и политические преступления, тоталитаризм, фашизм, диктатура, террор, насилие, вакханальные страсти — все это последствия торжествующей в современной цивилизации деструктивности. Фромм создает психоаналитические портреты некрофилов. Особенно интересуют его с этой стороны фашисты Гитлер и Гиммлер, советский диктатор Сталин. Если Фромм видит выход в коммунитарно-социалистической организации общества, то другой видный представитель франкфуртской школы Маркузе делает ставку на революцию, ведущую к освобождению — уже совсем по Фрейду — человеческих инстинктов, прежде всего сексуальных, "задавленных" рационалистической культурой. Так формируется и укрепляется фрейдо-марксистская ориентация учений франкфуртской школы.

"Американский" период начинается тогда, когда вторая мировая война вынуждает франкфуртцев перебраться из Европы в США. В этот период на одно из первых мест в социологических исследованиях членов этой школы выдвигается блок проблем, связанных с феноменом авторитаризма, к чему в немалой степени побуждали война, фашистское государство в Германии, личность фюрера и его приспешников.
В 1950 г. группа авторов во главе с Т. АДОРНО (1903—1969) выпустила в свет фундаментальный труд "Авторитарная личность", содержащий социологический и психологический (в духе неофрейдизма) материал, позволяющий охарактеризовать тип личности, порождаемый тоталитарными режимами, "фашизоидным" (этот термин, так же как и сам термин "авторитарная личность", принадлежит Фромму) обществом. Среди этих черт авторы выделяют консерватизм, агрессивность, властность, ненависть к интеллигентности, стереотипность мышления, конформизм, ненависть к представителям других этнических групп и пр. В предисловии к книге Хорхаймер писал об авторитарной личности как новом антропологическом типе, возникшем в XX веке. Адорно и его соавторы разработали типологию авторитарной личности; были выведены конвенционалистский, садомазохистский, причудливый, меланхолический и манипулятивный типы.
Несколько ранее (1948 г.) Адорно и Хоркхаймер подготавливают к печати книгу, которую следует рассматривать как своеобразную квинтэссенцию всего социально-философского и социологического учения франкфуртской школы. Эта книга называется "Диалектика просвещения. Философские фрагменты". Фашизм, "коричневая чума" объясняется авторами "духом просвещения", "культурой", которые связываются с развитием рационализма (здесь используются идеи Вебера, причем его понимание "рациональности" как черты западной цивилизации облекаются в несколько иную форму — "просвещения"). В отличие от подхода Вебера Адорно и Хоркхаймер интерпретируют рациональность более широко: как подчинение, господство, власть, насилие.
Все "буржуазное просвещение" характеризуется как "миф XX столетия". Это великое заблуждение — считать современное общество свободным, демократическим, просвещенным. На самом деле оно "больное". В нем господстзуют коллективное безумие, массовая паранойя. Диалектика, стало быть, заключается в том, что происходит превращение просвещения, разума в безумие, помрачение, Предваряющая "Диалектику просвещения" книга Хоркхаймера так и называется: "Помрачение разума"(1947 г.).
Философия, наука, техника, по представлениям франкфуртцев, — исчадье ада. Они — источник цивилизованного рабства. Техническая рациональность, констатируют авторы вышеназваннной книги, есть сегодня рациональность самой власти.

"Западногерманский" период связан с возвращением на родину после второй мировой войны целого ряда видных прдставите-лей франкфуртской школы. В этот период особо заявляют о себе такие исследователи, как Г. Маркузе и Ю. Хабермас.

Макс Хоркхаймер

Хоркхаймер (Horkheimer) Макс (1895- 1973) – немецкий философ и социолог. Он является одним из авторов программной работы Франкфуртской школы "Диалектика просвещения" (в соавторстве с Адорно, 1948).

Основные его очинения: "Штудии о семье и авторитете" (1936), "Традиционная и критическая теория" (1937), "Затмение разума. Критика индустриального разума" (1947), "Исследования предрассудка" (в 5 томах, 1949- 1950), "Ностальгия по совершенно Иному" (1961), "Социологика" (в соавторстве с Адорно, в 2 томах, 1962), "Критическая теория" (в 2 томах, 1968), "Заметки с 1950 по 1969 и сумерки" (1974) и др.

Придерживаясь благородного принципа идейного противодействия тоталитаризму в любых его обличьях, опираясь на ценности либерального общества, Хоркхаймер опасался избыточного усиления механизмов социального контроля также и в рамках современной демократической индустриальной цивилизации (эволюция капитализма от либерализма рыночного типа до монополистического капитализма, всегда чреватого тоталитаризмом, которую проследил и прокомментировал Хоркхаймер, – по его мнению, предоставляла для этого достаточный материал).

По Хоркхаймеру, эта тенденция неизбежно сковывает свободную инициативу, воспроизводит социальные характеры авторитарных ориентации и поэтому пагубна для механизмов общественного самообновления. В контексте этих исследований М. Хоркхаймер в известной мере опирался на парадигму марксового типа: законы капитализма, по его убеждению, предполагают фашизм: "Фашистская идеология на манер старой идеологии гармонии маскирует истинную суть: власть меньшинства, владеющего средствами производства. Стремление к прибыли выливается в то, чем всегда было, - в стремление к социальной власти".

Задача же философии XX в., согласно Хоркхаймеру – оказать содействие индивиду в его противодействии тем формам тотальной организации социального бытия, которые оказываются инициированными авторитарными режимами. Развивая учение Фромма о социальных характерах, Хоркхаймер обратил особое внимание на статичную и достаточно косную суть этих "сложившихся систем реакций общественного индивида, исполняющих решающую роль в поддержании изживших себя социальных систем".

Экспансия бюрократического аппарата во все сферы социального бытия, по Хоркхаймеру была сопряжена с осуществлением на практике идеалов прогресса, заданных еще с 1789: "равный и эквивалентный обмен закончился абсурдом, и этот абсурд есть тоталитарный порядок".

По мнению М. Хоркхаймера государственный капитализм в версии коммунизма - всего лишь один из вариантов авторитарного государства. Массовые организации детища буржуазного строя - пролетариата - по самим принципам своего функционирования не могли перешагнуть рамки централизованного, бюрократического администрирования. Любые попытки формирования механизмов "рабочего" или какого угодно контроля за госаппаратом снизу результировались исключительно в облике традиционной гонки за прибылью, усугубленной амбициями плановости.

В "Диалектике просвещения" Хоркхаймер и Адорно уделяют особое внимание метафизике власти, стремящейся как подчинить внешнюю природу, так и обусловить и предзадать репертуары формирования самости индивида в западном обществе. Претензии практически любой власти в XX в. на оптимизацию и рационализацию социальных отношений, по мнению Хоркхаймера, абсурдна в корне: "Если мы хотим говорить о болезни разума, то не в смысле болезни, поразившей разум на определенном историческом этапе, а как о чем-то неотделимом от природы цивилизованного разума, так, как мы его до сих пор знаем. Болезнь разума породила жажда человека господствовать над природой". Последняя же вне контекста осмысления ее человеком обрекается на положение цели, эксплуатация которой не предполагает каких-либо пределов.

Человек принуждается к функционированию в ипостаси чьего-то инструмента исключительно под флагом лозунга индустриального освоения и покорения окружающей среды. Человек становится средством для достижения этой цели. Он вынуждается к деформации подлинных человеческих устремлений: "...с рождения человек только и слышит о том, что успеха можно достичь лишь посредством самоограничения. Спастись, таким образом, возможно лишь древним способом выживания - мимикрией".

Востребуется лишь мышление, готовое обслуживать исключительно эгоистические групповые интересы властвующих структур. "Придворные" мыслители аргументируют и пропагандируют идеи унифицирующего облика жизни, в котором господствует глобальная стандартизация, обожествляется производство, минимизируется свободное, личное время индивида.

Разум в условиях индустриальной организации общества, по мнению Хоркхаймера, не может трактоваться как характеристика, внутренне присущая реальности. Его задача сводится к "способности калькулировать вероятность и координировать выбранные средства с предзаданной целью, мышление же теперь призвано служить какой угодно цели - порочной или благой. Оно - инструмент всех социальных действий, устанавливать нормы социальной или частной жизни ему не дано, ибо нормы установлены другими... Все решает "система" - власть... Разум совершенно порабощен социальным процессом. Единственным критерием стала инструментальная ценность, функция которой - господство над людьми и природой".

Единственной неотчужденной формой интеллектуализма в таких условиях, по мнению Хоркхаймера, способно выступить "критическое мышление", которое, ослабляя в обществе "универсальную связь ослепления", сохраняет, таким образом, и значимый политический потенциал.

М. Хоркхаймер подчеркивал, что построение конкретного образа "светлой общественной перспективы" не осуществимо: "цель, которую критическое мышление стремится достигнуть - разумное состояние - коренится... в бедственном состоянии современного общества. Однако с этим бедственным состоянием еще не дан образ его преодоления". Абстрактная идея эмансипированного общества, тем не менее, содержит в себе, по мысли нормативный потенциал, значимый в любом диапазоне изменений наличной социальной ситуации. Главное в этом контексте - установить и творчески воспроизводить нормативные ориентиры критики современности. Главной же целью критической теории оказывается, согласно Хоркхаймеру, не только "умножение знания", но и "эмансипация человека из порабощающих отношений".

Философия у Хоркхаймера отличается от науки (особенно от социальной) тем, что не имеет социального заказа по параметру диапазона собственного проблемного поля, либо по масштабам и по глубине получаемых выводов: ее роль всегда - в оригинальном, нонконформистском прочтении и интерпретации схем наличного, традиционного бытия - в оппозиции ему.

М. Хоркхаймер не скрывал, что его ранние симпатии к марксизму были обусловлены потенциальной угрозой национал-социализма. В итоге, по Хоркхаймеру, выяснилось, что социальное положение пролетариата оказалось возможным улучшить и без революции, а всеобщий интерес оказался далеко не идеальным стимулом для общественных перемен.

Надежда, по Хоркхаймеру, может быть продиктована и обусловлена лишь осознанием того факта, что все люди "страдают и умирают". Он полагал, что теология XX в. может продуктивно интерпретироваться лишь в том смысле, что, несмотря на характерную для мира несправедливость, она не сможет утвердиться в качестве заключительного аккорда: "Задача философии - перевести все это на язык слов, чтобы люди смогли услышать голоса, превращенные тиранией в молчание"

Макс Хоркхаймер: Затмение разума

“Прибыль” и “планирование” порождают репрессии

“Фашизм, – утверждал в 1939 г. Хоркхаймер, – есть истина современного общества”. И тут же добавлял: “Кто не желает говорить о капитализме, должен помалкивать и о фашизме”. Законы капитализма предполагают фашизм. “Чисто экономический закон” – закон рынка и прибыли – чистый закон власти.
“Фашистская идеология на манер старой идеологии гармонии маскирует истинную суть: власть меньшинства, владеющего средствами производства. Стремление к прибыли выливается в то, чем всегда было, – в стремление к социальной власти”.

Хоркхаймер (1895-1973) отслеживает этапы развития капитализма от классического либерализма (основанного на рыночной конкуренции) до монополистического капитализма, разрушающего рыночную экономику и насаждающего тоталитаризм. Эту тенденцию сопровождает ужасающая экспансия бюрократического аппарата во всех сферах жизни. Так, путь прогресса, начавшийся с 1789 г., уже таил в себе тенденцию фашизма. “Равный и эквивалентный обмен закончился абсурдом, и этот абсурд есть тоталитарный порядок”. Коммунизм, т. е. государственный капитализм, – заурядная версия авторитарного государства.

Массовые пролетарские организации, приняв бюрократические структуры, никогда не выходили (и не могли выйти) за пределы государственного капитализма. Плановый принцип заменил принцип прибыли, но люди оставались объектами централизованного и бюрократического администрирования. Прибыль, с одной стороны, и плановый контроль, с другой стороны, породили двойное подавление. Такова коварная логика структуры индустриального общества.

В книге “Затмение разума. Критика инструментального разума” (1947)
Хоркхаймер анализирует понятие рациональности, лежащее в основе современного индустриального общества, на предмет содержания в ней существенных дефектов. Этот анализ будет продолжен в "Диалектике
Просвещения", где исследование исторической логики западной цивилизации подводит читателя к выводу о том, что сон эмансипированного человечества может обернуться новой эпохой варварства.

Инструментальный разум

Рациональность, лежащая в основе индустриальной цивилизации, нездорова в корне. “Если мы хотим говорить о болезни разума, – пишет Хоркхаймер, – то не в смысле болезни, поразившей разум на определенном историческом этапе, а как о чем-то неотделимом от природы цивилизованного разума, так, как мы его до сих пор знаем. Болезнь разума породила жажда человека господствовать над природой”. Эта воля покорителя потребовала знаний “законов”, установления бюрократической анонимной организации, и во имя триумфа над природой потребовалось и человека сделать инструментом.

Разумеется, в прошлом мало кто представлял себе, что технологический прогресс предоставит в наше распоряжение любые блага из снов утопистов. Все же надежды человечества как никогда далеки от воплощения. Возможно, страх и разочарование наступают потому, что техника, расширяя горизонты мысли и действия, отнимает у человека автономию, силу воображения и независимость собственного суждения.

Прогресс технических возможностей сопровождает процесс дегуманизации, так прогресс угрожает разрушить цель – идею человека.

Человечности, эмансипации, творческой активности, критической способности грозит “система” индустриального общества, заменившая цели средствами. Разум стал инструментом достижения целей, о которых ничего не известно. “С рождения человек только и слышит: успеха можно добиться исключительно путем самоограничений. Спастись, стало бык”, можно только древним способом биологического выживания – мимикрией”.

Философия индустриального общества, следовательно, не сеть философия объективного разума (согласно которой разум – имманентный принцип реальности). Это философия субъективного разума, в которой разум есть исключительно “способность рассчитывать вероятность и координировать выбранные средства с данной целью”. Для него нет разумной в себе и для себя цели. Другими словами, “мышление теперь может служить какой угодно цели – порочной или благой. Оно – инструмент всех социальных действий, устанавливать нормы социальной или частной жизни ему не дано, ибо нормы установлены другими. Разум уже не ищет объективных и универсальных истин, чтобы сориентироваться на них, он имеет дело с инструментами для уже данных целей... все решает "система", иначе говоря” – власть. В формалистическом аспекте субъективного разума, как показано позитивизмом, важен момент зависимости его от объективного содержания. Инструментальный аспект и гетерономное содержание подчеркнуты прагматизмом. Разум совершенно порабощен социальным процессом. Единственным критерием стала инструментальная ценность, функция которой – господство над людьми и природой”.

Так “система” и “администрирование” сделали человека элементом блок- схемы (в чем и состоит его судьба), превратили идеи в “вещи” (с момента, когда “истина более не есть самодостаточная цель”), свели природу к чистой материи, нами по праву используемой, тем более что и цель такова: подчинить ее”.

Философия как обличение инструментального разума

Оказавшись перед этой наводящей страх пустотой, мы судорожно ищем спасения в астрологии, йоге, буддизме, пытаемся приспособить к новым условиям классическую или средневековую философии. Однако, комментирует
Хоркхаймер, переход от объективного разума к субъективному неслучаен: объективистские философии рухнули, ибо не выдержало основание. Нельзя спасти не только философию, ставшую сегодня “философией обслуживания”, но и искусство, которое не в состоянии отразить реальность. “Когда-то искусство, литература, философия делали усилия, чтобы выразить смысл вещей и жизни, озвучить их молчание, дать природе орган, благодаря которому стали бы понятны ее страдания; это позволяло назвать реальность ее собственным именем. Сегодня у природы отнята способность говорить. Когда-то люди верили, что каждая фраза, слово, вопль или жест полны внутреннего смысла, сегодня они скорее объясняются стечением обстоятельств”. Наука не просто победно торжествует на руинах философии, храня молчание по поводу жизненно важных проблем. Она изготовилась служить дьявольским силам, и сегодня
“сциентизм не обуздывается воинственной религией”. Панацеи остаются панацеями.

Выводы неутешительны: “I. Природа представляется простым инструментом в руках человека, объектом эксплуатации, которая при отсутствии цели не знает ограничений. 2. Мышление, не обслуживающее определенные групповые интересы, считается поверхностно бесполезным. 3. Такая умственная деградация вполне устраивает власти предержащие, с помощью прирученных
"мыслителей" удобно контролировать капитал и рынок труда. 4. Массовая культура навязывает образ жизни, принятый теми, кто, ненавидя, на словах, тем не менее, восхваляет его. 5. Продуктивная способность рабочих подчинена техническим требованиям, а городские власти определяют стандарты по собственному усмотрению. 6. Обожествление промышленной деятельности не знает пределов. Несуетность воспринимается как порок, если время бездеятельности превышает то, которое необходимо на восстановление сил. 7.
Значение "продуктивности" соизмеряется термином "пользы", соотносимой с властными структурами, а не с всеобщей необходимостью”.

В такой ситуации самая дельная услуга, которую разум мог бы предложить человечеству, – это разоблачение того, что называется разумом. По- настоящему нашу эпоху представляют те, кто прошел круги ада, страданий и деградировал в неравной борьбе с палачами. Такие люди меньше всего похожи на персонажей, раздутых по законам поп-культуры. Безвестные мученики концентрационных лагерей стали символом человечности, рвущейся на Божий свет. “Задача философии – перевести все это на язык слов, чтобы люди смогли услышать голоса, превращенные тиранией в молчание”.

Теодор Адорно

Адорно (Adorno) Теодор (1903-1969) - немецкий философ, социолог, музыковед, композитор.

Один из ведущих представителей Франкфуртской школы, внес крупный вклад в эстетику модернизма. Творческую деятельность А. начал уже в 17-летнем возрасте с опубликования первой критической статьи "Экспрессионизм и художественная правдивость" (1920), в которой речь шла об экспрессионистской драме. Следом появляются полемические и критические статьи преимущественно о музыке. В них предметом рассмотрения Адорно становятся музыкальные направления, формирующие образ "музыкального ландшафта" 1920-х.

При этом метод анализа Адорно феноменов передачи музыкального содержания характеризуется акцентированием не художественной выразительности, а когнитивного потенциала музыки, что свидетельствует о рациональном осмыслении музыкального материала. С начала 1920-х вовлечен в интеллектуальную орбиту Франкфуртского института социальных исследований, вокруг которого стала складываться так называемая Франкфуртская школа.

Философия Т. Адорно строилась на исходном мотиве о необходимости подвергать критике любые теории общества по мере исторического изменения последнего. Ранние философские работы Адорно. были посвящены критическому разбору философских систем Гуссерля (1924) и Кьеркегора (1930), которые критиковались им за пренебрежение факторами социальной реальности и приоритетную трактовку субъекта.

В этот же период ярче всего сказались симпатии Адорно по отношению к марксизму, - марксизму неортодоксальному, разработанному Лукачем и Коршем, некоторые установки которого Адорно будет разделять в течение всей жизни. Наиболее значимой для философии была марксистская концепция товарного фетишизма, интегрированная с идеей Лукача об "овеществлении". В 1934 Адорно эмигрировал из фашистской Германии в Великобританию, с 1938 жил в США. В эмиграции связи Адорно с институтом особенно укрепились, обернувшись интенсивным интеллектуальным сотрудничеством. Результатом стала одна из важнейших работ Адорно "Диалектика просвещения" (1947), написанная им совместно с Хоркхаймером. В ней авторы бросили вызов вере в исторический прогресс, которая составляла незыблемый потенциал марксистской традиции.

История общества интерпретирована в книге как универсальная история просвещения. Показано, что в ходе борьбы за выживание человек вынужден постоянно совершенствоваться в управлении миром в своих собственных субъективных целях. Эта постоянная ориентация на господство изменяет сущность человеческого мышления, делая его несостоятельным в осуществлении своей собственной саморефлексии, низводя разум до значения неизменного во всех ситуациях инструмента.

Так процесс просвещения оборачивается последовательной рационализацией мира в субъективно-инструментальном смысле. В ходе ее человеческий разум опускается до слепой процедуры формального автоматизма, осуществляемой им исключительно в поле действия самого себя. Логическая и техническая "аппаратура подавления" внешней природы, созданная человеком с помощью науки и техники, через господство и разделение труда подавляет и природу самого человека. Он все меньше распоряжается созданной аппаратурой, которая все более обособляется от него.

Опасность медленного дрейфа человеческого миропонимания в сторону укрепления пустого автоматизма сложившихся стереотипов, действований по правилам, узаконенным лишь силой привычки, еще острее будет обозначена в следующей совместной работе Адорно и Хоркхаймера "Авторитарная личность" (1950). Люди, считают авторы, сплющиваясь в ходе рационализации в "узловые пункты установившихся реакций и укрепившихся представлений", обнаруживают завуалированные склонности к авторитаризму.

На основе проведенных в 1940-е социологических исследований А. выявил весьма симптоматичное для антидемократической структуры сочетание таких личностных черт, как конвенциальность, покорность власти, деструктивность и цинизм.

В "авторитарной личности" Адорно усматривал проявление недуга позитивистской цивилизации, результат действия ее тоталитарных тенденций. Вместе с тем франкфуртские теоретики не утверждали, что просвещение было полностью репрессивным или что инструментальный разум будет полностью отвергнут. Своей критикой прогрессивного историзма они надеялись подготовить в интеллектуальной сфере почву для поиска концепции справедливого общества.

В 1950-1960-е Т. Адорно продолжал входить в число ведущих мыслителей Франкфуртской школы. Это был наиболее плодотворный период его творческой деятельности. Были написаны, в частности, весьма значительные философские произведения: "К метакритике эпистемологии" (1956), "Негативная диалектика" (1966), "Эстетическая теория" (1970).

В них получила дальнейшее развитие развернутая им ранее совместно с Хоркхаймером теория рациональности. В этих же работах Адорно разрабатывает свою негативную диалектику как диалектический способ противоречиво мыслить о противоречиях. Неудовлетворенность Адорно формально-логическим мышлением была вызвана его глубокой убежденностью в том, что между вещами и их понятиями имеет место конфронтация, в условиях которой угнетается "нетождественное", т.е. "то, что не уступает себя понятию, дезавуирует в-себе-бытие этого понятия".

Высказываясь против систематизации, детерминированности, категориального аппарата как инструментов формально-логического мышления, Адорно основным принципом своей "негативной диалектики" делает принцип отрицания "тождества". В ее рамках Адорно отклоняет категорию диалектического снятия, которая вменялась Гегелем в качестве непременного условия осуществления философской системы.

Т. Адорно переосмысливает гегелевскую категорию "определенного" (bestimmte) отрицания, придавая отрицанию другое значение. Если по Гегелю оно являлось движущим моментом, в соответствии с которым диалектика подводила к развертыванию и снятию, то Адорно поворачивает его как "твердое", "непоколебимое" (unbeirrte) отрицание, которое более не должно приступать к снятию. Принимая во внимание руководящую для Франкфуртской школы идею о социальной обусловленности всех форм духовной жизни, которая и сообщает социальный подтекст адорновской интерпретации логики движения мышления, возможно подчеркнуть, что и в негативной диалектике Адорно выражается реакция на бесчеловечную общественно-историческую реальность. Он не удовлетворяет позитивное гегелевское отрицание, поскольку он рассматривает его как санкционирующее существующий порядок вещей. Последний, по мнению Адорно, оказывается "недостаточно отрицаемым".

В таком истолковании отрицания содержится решающий момент, отделяющий негативную дилектику Адорно от диалектики Гегеля. Важнейшую часть теоретического наследия Теодора Адорно составляет философская критика культуры, в сферу которой входят все его многочисленные музыкально-критические работы.

Среди них "Философия новой музыки" (1949), "Опыт о Вагнере" (1952), "Призмы. Критика культуры и общество" (1955), "Диссонансы. Музыка в управляемом мире" (1956), "Введение в социологию музыки" (1962). Ключевое значение в этих работах получила критика "массового" коммерческого искусства, искажающего, по Адорно, сознание людей до уровня, на котором критическое мышление оказалось под угрозой искоренения.

Стандартизация и псевдоиндивидуализация опровергали притязания массовой культуры угодить индивидуальным вкусам. Критическому сознанию и счастью отдельной личности, по Адорно, могло бы способствовать только "аутентичное" искусство, под которым у него подразумевалось искусство стиля "модерн".

Искусство, которое сознательно разоблачает собственные притязания на целостность и самодостаточность, по мнению Адорно, более способно к продуктивному отрицанию общественной реальности, нежели то, которое продолжает держаться своей претенциозности.

Теодор Адорно разработал философско-эстетическую концепцию "новой музыки", отстаивая позиции эстетического модернизма и протестуя против призывов вернуться к классической или реалистической альтернативам искусства. Труды Адорно оказали влияние на современную западную философию, социологию, эстетику, музыковедение, а также на идеологию леворадикального студенческого движения 1960-х.

“НЕГАТИВНАЯ ДИАЛЕКТИКА” Адорно

В “Негативной диалектике” (1966) Адорно (1901-1969) делает выбор в пользу Гегеля как диалектика, но не систематика. Ему импонирует диалектика “Феноменологии духа” в отличие от “Логики” и “Философии права” с их систематичностью. Диалектике синтеза и примирения он противопоставляет диалектику отрицания, не признающую тождества реальности и мышления. “Никакой разум не смог бы найти себя в реальности, порядок и форма которой подавляют любую претензию разума”, – писал он в книге “Актуальность философии” (1931). Что бытие соотносится с мышлением, доступно для него, – иллюзия, ставшая причиной неудач традиционной метафизики – феноменологии, идеализма, позитивизма, марксизма. Как позитивные теории, они трансформируются в идеологии. “Философия сегодня служит только маскараду реальности, чтобы увековечить существующий порядок”. Только принцип нетождественности бытия и мышления дает возможность, избежав камуфляжа, вместе с тем говорить осмысленно о реальности, полагает Адорно. “Мы живем после Аушвица, и прочитываемый философией текст полон лакун и контрастов, что трудно не приписать демонической слепоте”.

Диалектика – в борьбе против господства тождественного, восстание частностей против порочного всеобщего. “Разум становится неспособным уловить реальность не в силу собственной неспособности, а поскольку реальность не есть разум”, – пишет Адорно в “Трех очерках о Гегеле” (1963). Задача негативной диалектики– перевернуть ложную уверенность философских систем и привлечь внимание к индивидуальному. “Традиционная философия пытается познать непохожее, сделав его похожим”. Но реальное не есть разум, и это “подтверждает, что критика тождественного тяготеет в сторону Объекта”.

Негативная диалектика материалистична, поскольку реальность не есть нечто рациональное, скорее она нечто разорванное и неуспокоенное. Примат объективного – в неспособности духа организовать реальность. Негативный элемент (то, что не подвластно усмирению духом) становится мотором демистификации. Идеалисты, по мнению Адорно, пытаются заставить замолчать реальность силой идей, поэтому необходимо “разговорить” реальность, чтобы покончить с абстрактностью идеалистических систем, схемами, решающими, что важно, а что нет.

“Идея важности, – пишет Адорно, – отсылает к организационным критериям, идея актуального, напротив, соразмерна с объективной тенденцией, все более и более мощной. Разделение на важное и второстепенное формально повторяет иерархию ценностей доминирующей практики... Разделение мира на главные и вспомогательные вещи служит для нейтрализации феноменов в ключе крайней социальной несправедливости”. Таким образом, негативная диалектика Адорно пытается разбить философскую и политическую тотальность в пользу различий индивидуального и качественного плана. “Порочной и ничтожной культуре” необходимо противостоять. После Аушвица вся культура, включая крайне необходимую ее критику, есть хлам.

Адорно и Хорхаймер: Диалектика просвещения

Диалектика Просвещения ("Dialektik der Aufklaerung. Philosophische Fragmente", 1947) – совместная работа Хоркхаймера и Адорно.

Основной пафос книги - бросаемый авторами вызов безудержной вере в исторический прогресс, не только составляющей одно из основоположений марксистской традиции, но и являющейся необходимой установкой научного познания в целом. Анализ современного технологического общества, осуществляемый в "Диалектике Просвещения", имеет в своей основе идею рассмотрения истории последнего в качестве универсальной истории Просвещения.

Хоркхаймер и Адорно характеризуют путь разума, по которому двигалась до сих пор человеческая цивилизация, начиная с Ксенофана, видевшего в рационализации мира средство его подчинения человеком, и заканчивая современной наукой в виде идеологии, накладывающей требования всеобщности, универсальности и возможности логической формализации не только на природные явления, но и на мир социальных отношений и даже на само мышление. Согласно "Диалектике Просвещения", "путь разума" суть маршрут построения властных отношений между человеком как носителем разума и природой.

В процессе реализации этих отношений "мировое господство над природой оборачивается против самого мыслящего субъекта; от него не остается ничего, кроме как раз того вечно одного и того же "Я мыслю", которому надлежит сопровождать все мои представления. И субъект, и объект становятся ничтожными". В ходе борьбы за существование человек все более совершенствует способы обуздания природного мира путем его рационализации и подведения под единую логическую схему всего существующего: "число стало каноном Просвещения".

Человек с помощью логики унифицирует мир, тем самым создается иллюзия безраздельного господства над миром. Когда "одним единственным различием между собственным существованием и реальностью поглощаются все иные", то "безотносительно к каким бы-то ни было различиям мир становится подвластным человеку".

Но теперь, по мысли Хоркхаймера и Адорно, человек вынужден признать властные отношения как все определяющие и усомниться в своей уверенности, что он, в качестве автономного субъекта, не может являться также и их объектом. Подобно тому, как разум становится "техническим", превращается в универсальный инструмент, служащий осуществлению господства над природой и приобретающий значимость лишь благодаря своей способности выполнять данную функцию, так же и человек теперь представляет собой нечто инструментальное, сподручное, вполне заменимое - крошечную шестеренку, движение которой неизменно обусловлено целями и общими законами функционирования огромного механизма индустриального общества.

"Господство оплачивается не просто отчуждением человека от порабощаемых им объектов: с овеществлением духа заколдованными становятся отношения самих людей и даже отношение единичного к самому себе. Последний сморщивается до размеров узлового пункта конвенциональных реакций и способов функционирования, объективно от него ожидаемых. Анимизм одушевил вещь, индустриализм овеществляет души" (Хоркхаймер и Адорно).

Общее, тотальность - на этот раз не в виде пугающих сил природы, но в виде "системы" - берет власть над единичным, над субъектом. Разум более не является самозаконодателем - диктуемые наукой, государственной идеологией, культурной индустрией нормы, ценности и модели функционирования единообразны и не терпят возражений. Просвещение становится обманом масс, мышление овеществляется. Имеет место саморазрушение Просвещения, регрессия его в мифологию, от которой оно само же старательно открещивалось и с которой боролось на протяжении столетий.

"Диалектика Просвещения" представляет собой ряд фрагментов, тем или иным образом раскрывающих позицию авторов по поводу различных явлений современной цивилизации и их причин, кои усматриваются в тотальном просвещении, берущем свое начало еще в мифологическую эпоху. Фрагменты эти объединены не столько логической последовательностью изложения, сколько общей идеей: отказом от признания в качестве единственно истинной любой теории общества и его развития, а также акцентированной критикой существующих социальных реалий.

Первая статья - "Понятие Просвещения" - может быть рассмотрена как теоретическая основа последующих, в ней авторы пытаются "дать как можно более детальное понимание сплетения рациональности с социальной действительностью, равно как и неразрывно связанного с таковым переплетения природы с господством над ней". Целью Просвещения объявляется стремление "избавить человечество от страха и сделать их господами". Уже в мифе, по мнению Хоркхаймера и Адорно, можно усматривать исток Просвещения.

Ужас перед сверхъестественным, перед всемогуществом природы порождает "раздвоение природы на видимость и сущность, на воздействие и силу, лишь благодаря которым становятся возможными как миф, так и наука". Примитив видит за отдельными явлениями "некую всеобщую сущность, движущую силу, отзывающуюся эхом в его душе". Здесь впервые расходятся врозь понятие и вещь. Но "боги не могут взять на себя страх человека, окаменевшие звуки которого они носят в качестве своих имен. От страха, мнится ему, будет он избавлен только тогда, когда более уже не будет существовать ничего неведомого.

Этим определяется путь демифологизации, Просвещения, отождествляющего одушевленное с неодушевленным точно так же, как мифом отождествлялось неодушевленное с одушевленным".

Программа Просвещения есть расколдовывание мира: "миф превращается в Просвещение, а природа - во всего лишь объективность". Однако разделение субъекта и объекта в их противостоянии как подчиняющего и подчиняемого не могло не привести к отчуждению господина от того, на что распространяется его власть. Мир природы лишается своего подлинного многообразия, становясь лишь единой совокупностью лишенных качества явлений, материалом для классификации.

Все взаимозаменяемо, "самые разнообразные сходства между сущим вытесняются одним единственным отношением между задающим смысл субъектом и смысла не имеющим предметом, между рациональным значением и случайным носителем значения" (Хоркхаймер и Адорно).

Объект нивелируется, превращается в абстракцию и таким образом утверждается всеобщая повторяемость в природе, которая до этого клеймилась самим же Просвещением как власть рока над всем существующим, являющаяся принципом самого мифа. Для Просвещения были характерны антропоморфизм, акцептация властных отношений и распространение их не только на сферу природного бытия, но также на социум в виде иерархично организованной общественной жизни и эксплуатации, и даже на мышление (как подчиненное логическим законам и инструментальное).

Помимо постулата о всеобщности и абстрактности мышления еще одним следствием Просвещения стало, по мысли Хоркхаймера и Адорно, превращение языка как знаковой системы, в коей мере он претендует на познание природы, в исчисление - он не смеет уподобляться ей. Язык искусства лишь отображает природу, отказываясь от претензии на ее познание, он есть образ. Искусство подобно колдовству: "самим собой учреждает оно замкнутую сферу, исключенную из контекста профанного бытия... В произведении искусства всегда, вновь и вновь осуществляется то удвоение, посредством которого вещь являла себя в качестве чего-то духовного, становилась проявлением мана... Будучи выразителем тотальности, искусство претендует на сан абсолюта".

Вера становится инструментом, с помощью которого осуществляется подчинение и закрепляется социальное устройство, основанное на принуждении, а "логический порядок в целом, правила взаимозависимости, сцепления, объем и смычка понятий основываются на соответствующих отношениях социальной действительности, на разделении труда". Просвещение тоталитарно, для него всякий процесс является с самого начала предрешенным. Таким образом, Просвещение переходит обратно в мифологию. "Математический метод становится как бы ритуалом мысли... Он учреждает себя в качестве необходимого и объективного: им мышление превращается в вещь, инструмент..." и тем самым разум подчиняется непосредственно данному, "становится всего только подсобным средством всеобъемлющего экономического аппарата".

Отсутствие рефлексии, искоренение субъектом самого себя из сознания ведет к унификации и овеществлению человека, утрате им своего имени. Страх перед такой перспективой иллюстрируется авторами на примере Одиссея, являющегося человеком разума и господства и олицетворяющего собой Просвещение в мифологии, который всякий раз заново обретает или сохраняет свою самость после очередной встречи с мифическими существами. С помощью анализа "Одиссеи" в "Экскурсе 1. Одиссей или миф и Просвещение" развивается тезис о том, что "уже миф есть Просвещение", и прослеживается их диалектика.

Основными понятиями здесь являются понятия жертвы и отречения, "в которых равным образом удостоверяют себя как различие, так и единство мифической природы и просвещенного господства над природой". Главной темой "Экскурса 2. Жюльетта или просвещение и мораль" является практический разум. Опираясь на работы И.Канта, де Сада и Ницше, авторы показывают двойственный характер Просвещения и в отношении к моральному чувству. Человек, порабощая природу, отчуждается от нее, он - самовластный субъект.

Но "после того, как с объективным порядком было покончено как с предрассудком и мифом, в наличии осталась природа в качестве массы материи... В той мере, в какой рассудок, скроенный по аршину самосохранения, способен соблюдать закон жизни, этот закон является законом более сильного" - этот тезис не может быть разумно опровергнут. В итоге истинное господство теперь принадлежит слепо объективному, природному.

Раздел "Культуриндустрия" - наиболее фрагментарный из всех. По мысли Хоркхаймера и Адорно, навязывая функциональность, "система", т.е. современное технологическое общество, использует мощный аппарат культурной индустрии. Речь здесь идет о масс-медиа (кино, радио, телевидение, реклама и пр.). Предлагая свои ценности и модели поведения, они создают потребности и язык. В целях доступности эти ценности и модели единообразны, аморфны, примитивны. Они блокируют инициативу и творчество, ибо приучают к пассивному восприятию информации: "захирение способности к воображению и спонтанной реакции у потребителей культуры сегодня уже не нужно сводить к действию определенных психологических механизмов.

Ее продукты сами... парализуют какую бы то ни было возможность для них обладать такого рода способностями". Культурная индустрия унифицирует образ жизни и мышления, подменяя личностное общенеопределенным. Каждый заменим, но "индивид, абсолютно заместимый другим, есть чистое ничто". Такая тенденция прослеживается даже в сфере досуга, где система устанавливает его расписание (например, в виде отпусков), где культивируются развлечения "по сходной цене".

В итоге "весь мир становится пропущенным через фильтр культуриндустрии", она сама есть идеология, диктующая свои требования "просвещенному" человечеству. В "Элементах антисемитизма" приводится еще одна иллюстрация саморазрушения разума, когда "Диалектика Просвещения объективно оборачивается безумием". "Не просто идеальная, но практическая тенденция к самоуничтожению присуща рациональности с самого начала", - утверждают авторы и высказывают опасения в связи с возможностью возврата просвещенной цивилизации к варварству. Антисемитизм как паранойя, болезнь разума, также становится возможным благодаря Просвещению.

"Ложная проекция", в отличие от мимесиса (уподобления окружающему миру), уподобляет окружающий мир себе, "перемещает держащееся наготове внутреннее наружу и клеймит даже интимно знакомое как врага. Побуждения, которые не признаются субъектом в качестве его собственных и, тем не менее, являются ему присущими, приписываются объекту: перспективной жертве... В фашизме этот образ действий политизируется, объект болезненной мании определяется сообразно требованиям реальности, система безумия трансформируется в самую что ни на есть разумную норму, отклонение от нее - в невроз".

В антисемитизме отсутствует рефлексия, зато имеют место те отношения господства и принуждения, которые непосредственным образом следуют из идеи Просвещения, наблюдается безразличие к индивидууму и безграничная власть "системы" над отдельным человеком. "Антисемитской является не только антисемитская политическая платформа, но и ограниченная рамками политической платформы ментальность вообще. Та самая ярость в отношении всякого отличия, которая ей телеологически присуща, будучи ни чем иным, как злопамятством порабощенных субъектов порабощения природе, всегда готова обратиться против естественного меньшинства даже там, где ему первому грозит опасность со стороны общества".

Иррационализм антисемитизма, по Хоркхаймеру и Адорно, проистекает "из сущности как господствующего разума, так и соответствующего ему образа мира". Просвещение само преступает свои границы, разрушает себя. Некоторые вопросы, касающиеся проблем фашизма, господства, разума, массового общества, одиночества и коммуникации, телесности и морали, роли философии и пр., были позднее освещены авторами в собрании статей "Зарисовки и наброски".

Основной темой являлась все та же: Просвещение превращается в свою противоположность. Пытаясь покончить с мифами, на деле оно умножило их сверх всякой меры, и "если Просвещение не вбирает рефлексию этого возвратного момента в себя, оно выносит самому себе приговор".

Список терминов:

Экзистенциали́зм (фр. existentialisme от лат. exsistentia — существование), также философия существования — направление в философии XX века, акцентирующее своё внимание на уникальности иррационального бытия человека. Экзистенциализм развивался параллельно родственным направлениям персонализма и философской антропологии, от которых он отличается прежде всего идеей преодоления (а не раскрытия) человеком собственной сущности и большим акцентом на глубине эмоциональной природы.

Неофрейди́зм (др.-греч. neo — новый + фрейдизм) — направление в психологии, развившееся в 20—30-е годы XX века из фрейдизма, основанное последователями Зигмунда Фрейда, принявшими основы его теории, но в котором ключевые понятия психоанализа Фрейда были переработаны, например, на основе постулата о социальной детерминированности психики человека. Психоанализ Фрейда (фрейдизм) состоял в систематизированном объяснении бессознательных связей через ассоциативный процесс. Фрейд предложил новую структуру психики человека, разделив её на эго («Я»), суперэго («сверхЯ») и Ит («оно»). Все психические состояния, все действия человека, а затем и все исторические события, и общественные явления Фрейд подвергает психоанализу, т. е. истолковывает как проявление бессознательных, и прежде всего сексуальных, влечений.

Негация (от лат. negatio) - отрицание либо субъекта вообще, либо его предиката. Противоположность – подтверждение.

Универсализация - оптимизация деятельности посредством расширения функций.

Сциентизм (от лат. scientia наука, знания) — это система убеждений, утверждающая основополагающую роль науки как источника знаний и суждений о мире. Нередко сциентисты считают «образцовыми науками» физику или математику и призывают строить остальные науки по их образу и подобию. Сциентизм ставит науку в главенствующее положение в идейной и культурной жизни общества.

Позитиви́зм (фр. positivisme, от лат. positivus — положительный) — философское учение и направление в методологии науки, определяющее единственным источником истинного, действительного знания эмпирические исследования и отрицающее познавательную ценность философского исследования. Позитивизм — основной тезис: все подлинное (позитивное) знание — совокупный результат специальных наук.

Прагматизм (от др.-греч. πράγμα, родительный падеж πράγματος — «дело, действие») — философское течение, базирующееся на практике, как критерии истины и смысловой значимости. Его происхождение связывают с именем американского философа XIX века Чарльза Пирса, который первым сформулировал «максиму» прагматизма. Среди основных направлений прагматизма известны инструментализм, фаллибилизм, антиреализм, радикальный эмпиризм, верификационизм и др.

Утилитари́зм (от лат. utilitas — польза, выгода) — направление в этике (этическая теория), согласно которому моральная ценность поведения или поступка определяется его полезностью.

Инструментализация - спецификация процедур, необходимых при ведении наблюдения: уточнение измерительных приемов или инструментария.

Рационали́зм (от лат. rationalis — разумный) — философское направление, признающее разум основой познания и поведения людей, источником и критерием истинности всех жизненных устремлений человека. Рационализм противостоит как иррационализму, так и сенсуализму, эмпиризму. Исторически рационалистическая традиция восходит к древнегреческой философии.

Идеализм (франц. idéalisme, от греч. idéa — идея), общее обозначение философских учений, утверждающих, что сознание, мышление, психическое, духовное первично, основоположно, а материя, природа, физическое вторично, производно, зависимо, обусловлено.

Исте́блишмент (от англ. Establishment — «установление», «основание») — власть имущие, правящие круги, политическая элита. Совокупность людей, занимающих ключевые позиции в социально-политической системе, являющихся опорой существующего общественного строя и формирующих общественное мнение, а также совокупность институтов, с помощью которых эти люди поддерживают существующий социальный порядок.

Паради́гма (от греч. παράδειγμα, «пример, модель, образец») — совокупность фундаментальных научных установок, представлений и терминов, принимаемая и разделяемая научным сообществом и объединяющая большинство его членов. Обеспечивает преемственность развития науки и научного творчества.

Консервати́зм (фр. conservatisme, от лат. conservo — сохраняю) — идеологическая приверженность традиционным ценностям и порядкам, социальным или религиозным доктринам. В политике — направление, отстаивающее ценность государственного и общественного порядка, неприятия «радикальных» реформ и экстремизма. Во внешней политике — ставка на укрепление безопасности, применение военной силы, поддержку традиционных союзников, во внешнеэкономических отношениях — протекционизм.

Социали́зм — экономическая, социально-политическая система. Характеризуется наличием социального равенства, при котором процесс производства и распределения доходов не находится под контролем общества (если находится, то это Коммунизм), но полностью сконцентрирован в руках государства без частной собственности на средства производства; важнейшей категорией, которая отличается от коммунистической идеологии, тем что сохраняется собственность на свои результаты труда у членов общества на все времена развития общества и отсутствует присвоение результатов чужого труда, является общественная собственность на территориальное, интеллектуальное пространство и пространство производства продуктов, но при этом основополагающими являются Индивидуальная собственность и групповая собственность (трудовых коллективов – тех кто производит продукт) на средства производства продукта, но и при этом природные, т.е. общественные средства производства именно арендуются у общества, что позволяет убрать монополию на ответственность и владение общим отдельными членами общества. Социализм - это система общественного устройства, при которой системно оказывается помощь нуждающимся. Т.е., существуют и соблюдаются нормы минимального материального обеспечения каждого гражданина.

Маркси́зм — философское, политическое и экономическое учение и движение, основанное Карлом Марксом в середине XIX века. Существуют различные интерпретации учения Маркса, связанные с различными политическими партиями и движениями в общественной мысли и политической практике. Политический марксизм является одним из вариантов социализма наряду с левым анархизмом (см. Социальный анархизм), христианским социализмом и не принимающей марксизма частью демократического социализма/социал-демократии.

Неомарксизм — термин, часто применяемый для обозначения различных социально-философских течений в марксизме, таких как франкфуртская школа, примыкающая к ней школа праксиса и прочее.

Капитали́зм — экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, всеобщем юридическом равенстве и свободе предпринимательства. Главным критерием для принятия экономических решений является стремление к увеличению капитала, к получению прибыли.

Дата добавления: 2015-12-08