Читайте также:
|
На краю прорыва
Илья Данилкин, опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №-14 от 01 Июля 2008 года.
Инновации по-российски всё больше напоманают задачку из «Занимательной физики». Государство, бизнес и учёные тянут телегу в разные стороны, отчего она всё дальше съезжает в болото. какая уж тут «экономика знаний»!
Некоторое время назад Министерство экономического развития подготовило три сценария для страны. Первые два предполагали либо стагнацию, либо окончательное оформление России в качестве сырьевого придатка Запада, Китая и Индии. Поэтому победил третий вариант, именуемый ныне «Стратегией-2020». Россия должна совершить большой рывок, основным локомотивом которого призваны стать инновации. Желающих купить билеты на этот поезд достаточно. Вот только с паровозом творится что-то неладное: весь пар уходит в пронзительный свисток.
С момента появления этой концепции, которой скоро исполнится год, не появилось даже намека на «экономический прорыв». Скорее прорвало всякого рода пропагандистов, подменяющих серьезный анализ шумными потоками слов, где «инновации» и «экономика знаний» — явные фавориты.
Для того чтобы пороховой заряд сработал, вознеся российскую экономику на невиданные инновационные высоты, нужен фитиль. И в роли такого фитиля, или, если угодно, катализатора, сегодня выступают огромные бюджетные средства. Но потенциала наших НИИ, КБ и остатков фундаментальной науки для «большого скачка» не хватит. А госкорпорациям еще только предстоит доказать свою эффективность. Можно было бы сделать ставку на бизнес. Но движение российских компаний по пути внедрения инноваций также выглядит чрезвычайно осторожным. И даже там, где новые решения, подходы и технологии позволяют добиться снижения издержек, повышения производительности труда и вывода на рынок принципиально новых товаров, термин «инновации» звучит уже постфактум: управлять инновационным жизненным циклом российский бизнес еще не научился.
Спасибо лозунгам, эмоционально все мы готовы к большому рывку, а то и прыжку. Однако пора каким-то образом переходить к практическим действиям. И вот тут-то начинается самое сложное.
Есть подозрение, что очевидное топтание на месте вызвано традиционным терминологическим казусом: каждый из участников процесса понимает базовые термины очень по-своему. Скажем, председатель «Деловой России» Борис Титов уверен, что прямой путь к инновациям пролегает через развитие малого и среднего бизнеса. Тем более что власть наконец-то услышала стенания предпринимателей и решила изменить модель экономики с сырьевой на интеллектуальную, сделав ставку на реальный сектор. «Мы много лет говорили правительству о необходимости развития реального сектора, то есть о малом и среднем бизнесе. Сейчас нас услышали», — говорит Титов. Все верно, малый бизнес играет в инновационной цепочке важную роль «грубого фильтра». Как полезные микроорганизмы, малые предприятия должны набрасываться на все новые модели и технологии, либо «переваривая» их и обеспечивая «предпродажную подготовку» (для среднего бизнеса или венчурных инвесторов), либо заканчивая существование в красивом, но не обременительном для окружающих последнем пике. Летящих на свет мотыльков жаль, но как-то не очень. Просто потому, что в этом и состоит смысл их короткой и героической жизни. Вот только откуда возьмутся те самые венчурные инвесторы, фонды и смелые средние предприятия, готовые ставить на конвейер просеянные малым бизнесом инновации, — не очень ясно.
Взять и поделить
Государство тратит на инновации огромные средства. «Бизнес-журнал» подбил суммы, которые федеральный бюджет и различные фонды выделяют на развитие новой экономики.
Финансирование федеральных инновационных проектов (за счет федерального бюджета и средств Инвестфонда) — 170 млрд рублей;
«инновационных» госкорпораций — 130 млрд;
фундаментальной науки — 90 млрд;
региональных инновационных программ — 80 млрд;
инновационных образовательных программ (40 вузов) — 40 млрд.
У чиновников между тем свой взгляд на проблему. Они занимаются инновациями как умеют: создают экспертные комиссии, открывают специальные комитеты по инновациям на федеральном и местном уровнях, распределяют бюджетные субсидии, строят технопарки и «особые зоны» (с повышенным тщанием обсуждая архитектурные проекты, как будто от этого зависит инновационная активность резидентов), меняют структуру научных учреждений и... опять говорят много громких слов. Да и телевидение активно создает дымовую завесу вокруг инновационной пустоты, регулярно демонстрируя в выпусках новостей очередные «чудо-приборы» и «уникальные технологии, разработанные российскими учеными».
Тем временем теоретики, также произносящие много слов по поводу подготовки к «большому рывку», утверждают: инновационное развитие в том виде, в котором сегодня его понимает российское государство, вообще невозможно. Просто потому, что представители науки, власти и производства говорят на разных языках. Как следствие, терминологический казус вырастает в проблему национального масштаба.
«В слова „инновации“, „развитие“, „повышение уровня исследований“ представители власти и члены научного сообщества, предприниматели и ученые вкладывают принципиально различные смыслы», — уверяет профессор Высшей школы экономики Симон Кордонский. По его словам, государство пытается управлять наукой, как типовой бюджетной организацией, которая должна по определенному графику и в соответствии с утвержденным планом выпускать «продукцию» в виде новаций, изделий или технологий. В свою очередь, сама по себе наука «заточена» на фундаментальные исследования, которые часто не имеют практического применения в современном мире. Наука служит... науке, а не экономике или политике. По крайней мере в мире, свободном от деспотии и насилия. «Пока не произойдет перелом в науке, пока она не будет поставлена в жесткие экономические рамки, прогресса в этой области не будет», — уверен Кордонский.
А вот начальник Симона Кордонского — научный руководитель ГУ-ВШЭ Евгений Ясин — полагает, что для перехода к инновационной экономике нужно изменить национальное самосознание: «Это касается всех граждан и их ощущения того, что в современном мире является подлинным выражением достоинства страны». То есть все мы должны двинуться к инновациям «в едином порыве», иначе не выйдет. По мнению Ясина, для начала вся страна должна перестать довольствоваться ролью сырьевого придатка, а уже затем можно будет говорить о реальных проектах.
Инновации или смерть
За последний год численность занятых в экономике России выросла лишь на 300 тысяч человек. Это наименьший прирост за последние четыре года. Общая численность населения РФ уменьшилась на 96 тысяч человек, или на 0,07%.
Люди пенсионного и предпенсионного возраста составляют около 64% всего населения РФ (более 84 миллионов человек), личный состав армии вместе с контрактниками и сотрудниками силовых ведомств — более двух с половиной миллионов, штатные сотрудники всех министерств и их территориальных подразделений — около пяти миллионов. Сотрудники аппаратов властных структур с депутатами всех уровней добавляют еще около четырех миллионов. Сотрудники пенсионных, социальных, страховых и прочих фондов — примерно 2,5 млн, аппарат международных организаций — 800 тысяч, священнослужители и иные служители культов — 700 тысяч. Нотариусы, работники юридических бюро, адвокаты и заключенные дают в копилку еще три миллиона человек, а совокупный персонал частных охранных структур и детективы ставят победную жирную точку — около 1,8 млн.
Вместе с детьми получаем более 110 миллионов человек, которые ничего не производят и существуют за счет бюджета или платежеспособного населения. И это без учета домохозяек, беспризорных, бомжей, вынужденных переселенцев, беженцев и т. п. И кому прикажете заниматься инновациями?
Все эти факторы имеют отношение к инновациям исключительно в макроэкономическом смысле, то есть должны определять государственную политику, направленную на разрыв с сырьевой парадигмой. При этом многие экономисты уверены, что подобные посылы и поддерживающие их регуляции имеют довольно опосредованное отношение к реальным инновациям, которыми занимается собственно бизнес. И вот тут-то обнаруживается еще один пустотелый объект — государственная политика в области поддержки бизнес-инноваций. Вот характерный пример. Законопроект, предусматривавший введение весьма льготного налогового режима для компаний, занятых в сфере информационных технологий, к моменту своего последнего чтения в Госдуме вылился в невнятную льготу по единому социальному налогу. Послабление приятное (как-никак главная статья расходов в ИТ-компаниях — мозги, а значит, зарплаты), но для инновационного рывка явно недостаточное.
Теперь в кулуарах власти появился новый документ, направленный на создание специальных «инновационных» условий в промышленности. Пока закон находится в стадии согласований, так что планы у законодателей довольно смелые (чего обычно не обнаруживается к моменту финальных чтений). Суть нового документа объясняет депутат Госдумы Георгий Шевцов: «Вводятся налоговые каникулы. Где-то будут понижены таможенные ставки на ввоз оборудования, которое не производится в Российской Федерации. Где-то — налоги на те средства, которые предприятия направляют на инновации, на обновление производства, на закупку более технологичного оборудования». Но и это опять лишь некоторая возможность. А пока предприятиям приходится внедрять инновации на свой страх и риск и за собственный счет, повинуясь скорее невидимой руке рынка, чем пафосной риторике и не слишком привлекательным преференциям.
Великая коммерциализация
Редкая статья об инновациях обходится без упоминания австрийского экономиста Йозефа Шумпетера, которого принято считать отцом теории инновационного корпоративного развития. То есть управления инновациями на микроуровне. Шумпетер определяет инновацию как нововведение в области техники, технологии, организации труда или управления, основанное на использовании передового опыта. Согласно его теории, изложенной в многочисленных трудах, результатом инновационной деятельности должны стать создание нового продукта или услуги либо значительное усовершенствование того, что имеется, — с целью получения наилучшего экономического результата. Если следовать этой логике, инновации в России обнаруживаются. Разве что они не сосредоточены в сфере прямого государственного администрирования, а скрыты в недрах отдельных компаний.
Свою компанию «Новые технологии» Роман Каримов создал полтора года назад, а главной задачей считает консультирование бизнеса по вопросам перехода к инновационному развитию. Каримов не отрицает, что отчасти следует политической конъюнктуре, однако уверяет, что способен предложить бизнесу именно те услуги, в которых российские компании нуждаются больше всего.
— Государство должно делать все необходимое для развития инноваций с научной точки зрения, — уверен Каримов. — Но бизнес не должен сидеть и смотреть, что делает государство, поскольку задачи у них разные. В России не произошло главного — коммерциализации инноваций. Внедряя новые технологии, владельцы бизнеса и менеджеры не понимают и не знают, как правильно управлять такими проектами, как оценивать экономический эффект от внедрения производственных, управленческих, маркетинговых, финансовых и иных изменений. А главная проблема — плохой менеджмент. Внедряя новшества, бизнес действует почти вслепую, полагаясь на случай.
Что делать? «Как только, — отвечает Каримов, — будут выработаны финансовые критерии предварительной оценки различных бизнес-решений — от изменения имеющегося товара до создания спроса на новые продукты и услуги, а сами эти критерии станут общепризнанными и общеприменимыми, мы сможем говорить о коммерциализации инноваций. Тогда вопрос „Зачем?“ отпадет сам собой. А ответ на вопрос „Как?“ — известно, дело техники. Сегодня к нам приходят небольшие компании, которым приходится буквально на пальцах объяснять, что внедрение современной компьютерной системы управления документацией — пусть и дорогостоящий проект, зато в долгосрочной перспективе позволяющий повысить производительность, сократить штат, снизить издержки. Ничего смешного! Бизнесмены, особенно в регионах, не до конца понимают, как целый отдел бабушек-делопроизводителей можно заменить на одного специалиста в области информационных технологий!»
Стратегия-2020: три этапа
Инновационное развитие России согласно планам Минэкономразвития поделено на три этапа.
Первый (2008—2012 годы) подразумевает создание институциональной среды инновационной экономики, модернизацию образования и здравоохранения, запуск проектов развития в высокотехнологичных и инфраструктурных секторах.
В рамках второго (2013—2017 годы) планируется осуществить переход экономики на новую технологическую базу, основанную на перспективных разработках в области информационно-коммуникационных, био- и нанотехнологий.
На третьем этапе (после 2018 года) ожидается закрепление лидирующих позиций России в мировом хозяйстве и развитие в режиме инновационной экономики.
Ни одна компания, опрошенная «Бизнес-журналом», не смогла назвать хотя бы приблизительный бюджет своих инновационных проектов. А большинство и вовсе в ответ на вопросы редакции задавали встречный: что вы имеете в виду? Впрочем, как только удавалось объяснить, что именно мы имеем в виду (а мы не пытались обнаружить подпольных заводов по производству четырехядерных микропроцессоров), руководители с удовольствием рассказывали, какие новшества им удалось внедрить, чтобы повысить эффективность.
Галина Погодина, заместитель генерального директора «Элитного персонала», с радостью рассказала, что два года назад в компании внедрили информационную систему автоматизации документооборота: «Сейчас мы почти полностью перешли на электронный документооборот между тремя подразделениями. Экономим на курьерах, почтовых услугах, нам не нужно расширять штат, когда приходят новые клиенты». А директор подмосковной фабрики «Звезда» Константин Кривенко рассказал, что его предприятие сейчас занимается обновлением основных фондов: «Закупаем импортное оборудование, поскольку наше, хотя и дешевле, не отвечает требованиям по надежности и скорости работы. Главная задача, которая стоит перед нами, — круглосуточное производство с минимальным участием человека».
Директор компании «Люкс-такси» Владислав Головач признался, что в этом году все машины компании были оборудованы GPS-маячками. «Не знаю, инновации ли это, — скромно рассказывает Головач. — Наверное, инновации. Но знаю точно, что теперь наши операторы могут в режиме реального времени отслеживать местоположение каждой машины и связываться именно с тем водителем, который находится ближе к клиенту. Раньше для этого оператору приходилось по рации „кидать клич“ и ждать ответа от машин».
«Инновации могут быть разными, — полагает Роман Каримов. — Задача реального бизнеса, как мне видится, должна состоять не в попытках изобрести велосипед, а в стремлении внедрить те технологии, которые уже существуют». Впрочем, бизнес отвечает пока совсем иначе. «У нас, — вздыхает директор „Звезды“ Константин Кривенко, — с начала года было около двадцати различных проверок. Не надо господдержки инноваций в бизнесе, мы сами можем это сделать. Бюрократии бы поменьше». В других компаниях ситуация примерно такая же. Несмотря на то что власти провозгласили кампанию по уничтожению административных барьеров, ситуация почти не изменилась. Лишь в планах Минэкономразвития значится предложение о том, чтобы ограничить визиты в компании ревизоров тремя посещениями в течение года. Да, еще в 2011 году заявление на регистрацию фирмы можно будет отправлять по электронной почте. Это тоже большое послабление для инновационного бизнеса.
Человеческий фактор
Аналитики компании «ФИНАМ» пришли к печальному выводу: в России закончились внутренние трудовые ресурсы. Речь в первую очередь о квалифицированных кадрах, которые нельзя заменить дешевой рабочей силой из-за рубежа. Оказалось, что более 110 млн человек в России вообще ничего не производят, а живут за счет бюджета. Причем за прошлый год количество россиян, занятых в экономике, увеличилось лишь на 300 тысяч человек.
«Модель экономического роста за счет привлечения новых трудовых ресурсов практически исчерпала себя, — говорится в отчете „ФИНАМа“. — Необходима новая модель, направленная на привлечение новейших технологий и повышение производительности труда». Иными словами, бизнес и государство должны преследовать одну цель — повышать производительность труда и готовить квалифицированных специалистов (в том числе управленцев), «коммерциализируя» процесс внедрения инноваций.
Константин Кривенко на своей небольшой фабрике собирается организовать собственное образовательное учреждение, чтобы учить будущих производственников. Тем временем крупные компании открывают корпоративные университеты и целые факультеты в федеральных вузах. Но процесс этот идет довольно вяло и сталкивается все с теми же бюрократическими сложностями, а порой откровенным нежеланием представителей вузовской науки учитывать требования момента.
Вот как видит задачи бизнеса и государства руководитель департамента по связям с общественностью Национального союза кадровиков Мария Маркина: «Необходимо переучивать людей там, где совсем нет производства, и там, где люди остались без работы. Переучивать не на „низкие“ специальности, как это предлагают сейчас, а на более востребованные. Сейчас незанятым людям после сорока лет сложно рассчитывать на высокую должность и зарплату. Их необходимо переучивать, давать более „продвинутые“ навыки, предлагать второе высшее образование за государственные деньги». Без этого инновационный прорыв, которого ждут власти, просто некому будет осуществлять.
Выходит, сегодня в России у каждого свои инновации. Но еще хуже, что никто не знает, какие проблемы нужно решать в первую очередь. То ли образование поднимать, то ли переводить на новые рельсы академическую науку, то ли вводить послабления для бизнеса, способного доказать собственную инновационность. Каждый из экспертов готов с ходу назвать десяток болевых точек и предложить свое решение этих задач. В том числе — решение вполне инновационное.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав