Внезапное увольнение

Наутро башка Николая трещала как ведерный чугун. Виски давило кузнечным молотом и Толстяков долго фыркал в ванной, дрожащими руками сбривая редкую щетину. Из спальни доносилось глухое ворчание Зои, а чайник уже испускал влажный пар, когда он вышел, наконец, из ванной комнаты. На ходу одеваясь, крупными глотками пропустил чашку чая и поспешно направился к трамваю. Время, упущенное на туалете, надобно было наверстать быстрой ходьбой. Горячий воздух перехватывал дыхание и усугублял общую слабость. Времени оставалось в обрез, но прибыл он, стечением обстоятельств, почти в обычный час. Виталий Иванович склонившись над столом, как это бывало и ранее, заполнял очередной наряд.

Перебросившись с Виталием Ивановичем лишь парой слов, он взял наряды, и спустился в мастерскую. Там ждал давно знакомый пестрый коллектив ремонтников. Он едва расставил слесарей по заданиям, как зазвонил телефон. Голова еще гудела после вчерашней выпивки, и трубку брать не хотелось. Но слесаря разошлись, он находился в мастерской в единственном числе, а телефон продолжал звонко надрываться и трубку пришлось с усилием воли снять.

- Николай! Зайди ко мне, - коротко бросил в трубку повелительный голос Халикова. С самой середины лета он стал, как и предсказывала молва начальником цеха.

"Чего ему от меня еще надобно?" - с раздражением подумал Толстяков, но трубка уже коротко пикала, и он сорвал набежавшее зло на аппарате с силой швырнув трубку на рычаг.

Поднявшись по лестнице, он поглубже вдохнул и, задержав дыхание, рванул входную дверь.

Прямо перед дверью вальяжно развалясь на стуле восседал Борька Жуков. Красное лицо его горело, как спелый помидор.

- Вот друг за тебя снова хлопочет! – почему-то заискивающе улыбаясь, произнес Халиков. - Иди, съезди с ним на часок!

Борька встал и, протянув на прощанье руку, произнес:

- Почему на часок? Сколько мне понадобится, столько поработаем! Пошли Николай!

- Куда ты меня тащишь? - спросил Николай едва они вышли на лестницу, – у меня же люди работают!

- Молчи, придурок! Бледный ведь как смерть! Похмелиться не желаешь что ли?

Николай похмелиться не желал, он вообще по утрам не употреблял, а тут на работе же!

- Ничего, мы всего по стаканчику красного вотрем и пойдешь на свою установку как миленький! - успокоил его Борис и они подошли к разбитому автомобилю «газон». Он подтолкнул Николая рукой к кузову, - полезай в кузов, в кабине всего одно место свободное.

Куда привез его Борис, Николай из-за колыхающегося на ветру толстого тента не приметил, но прикатили они довольно быстро, из чего он заключил, что находится неподалеку от цеха. Машина, проурчав, заглохла и Николай, спрыгнув, размял затекшие ноги. Он стоял прямо у металлического крылечка громоздкой, чуть покосившейся на левое колесо монтажной будки. Сквозь приоткрытую дверь в полутемном помещении виднелся грубоватый стол, с заваленной окурками металлической пепельницей, и сидящий за ним худощавый красивый мужчина, с нерусским разрезом глаз. Тот сидел, откинув руку на металлическую спинку стула,.

Тяжелый взор его нерусских глаз был направлен прямо на Николая.

- Налей-ка, Рашит моему лучшему другу, - с порога сказал Борис мужчине, тот послушно встал и разлил по стаканам красное как свекольный сок вино.

- Ну, за нерушимую дружбу механиков и монтажников! - чопорно произнес Борис и махом осушил стакан. - Вот с ним я вчера юбилей справил, Рашит. Душа изболелась, ведь страдает мужик, думаю. Ты пей, пей! - произнес он, увидев, что Николай чуть пригубив, поставил стакан. После вчерашнего пить вино не хотелось, но под мрачным взором красивого Рашита отказываться совсем показалось неприличным, и он отхлебнул чуть более полстакана.

Как Николай ни отнекивался, а стакан свой он все же допил и лишь после этого сумел вырваться от чрезмерно назойливых и гостеприимных друзей. Риск был, конечно, большой, ведь на предприятие пьянство каралось весьма строго, и возвращался он с одной единственной мыслью - как бы не угодить на глаза руководства.

Пока добирался, наступило обеденное время. Виталий Николаевич куда-то запропастился, и Николай направился в столовую один. Он уже прошел три четверти расстояния и заворачивал в загородку столовой, когда его нагнал чем-то озабоченный Халиков.

- Там у тебя торец на втором насосе полетел и первый разобран. Надо срочно ремонтировать! - сквозь зубы кинул он. Посмотрел на притихшего Николая оценивающим взглядом и остановился напротив входа, загородив собой проход в загородке. - Ты, Николай всю жизнь так работать думаешь? Только и делаешь, что отпрашиваешься или друзей подсылаешь! - от утренней приветливости его не осталось и следа.

Николай вздрогнул от неожиданности и остолбенело остановился у перекрытого начальником входа в столовую.

- С чего это вы взяли, что я друзей подсылаю? - сразу же вспыхнул он от несправедливого обвинения, - вы же сами меня вызывали. …А на установке еще Виталий Иванович остался.

Взглянув в упор в переносицу оторопевшего Николая, Халиков отвернулся и ехидно усмехнулся себе под нос:

- Ну не здесь же, не на улице отношения выяснять. После обеда зайдешь ко мне, там и побеседуем.

Николай похолодел, хотя по спине противно заструилась липкая струйка пота, обедать сразу расхотелось. Но он уже стоял у стойки, и не оставалось ничего иного, как набрать привычный набор блюд. Расплатившись с кассиром, сел он с обиженным видом подальше от непредсказуемого начальника. "Неужели пронюхал, гад?" - про себя размышлял Николай, сквозь силу толкая приторную котлету. Так и осталась та котлета недоеденной. От её кисловатого запаха стало подташнивать. Николай выпил чай и вышел. По пути из столовой зашел в насосную. Кичигин и Ульянов, сняв куртки и засучив рукава, ковырялись запачканными до локтей руками в торцевом уплотнении.

- Ну, Николай Анатольевич, сегодня и денек! В смысле третий насос уже собираем, - не отрывая рук, ликующе сообщил ему Кичигин, - в смысле один после ночной собрали, да два днем подоспели!

- Ведь вчера этот насос ты же Генка делал! Что же вы так ремонтируете, что насосы суток не работают!

- В смысле торца, все в исправности, вот, посмотрите! Видите, подшипник раскрошился? Значит с продуктом грязь какая-то попала, а я здесь не причем, - отговорился Кичигин и ткнул в черные крошки, - в смысле ремонта я стараюсь, вы уж напраслину не возводите!

- Все вы стараетесь! Тот раз проем не закрыл, вот как вы стараетесь! - расстроенный Николай припомнил давнишнюю историю с упавшей машинисткой!

- Как не закрыл? - аж захлебнулся в скороговорке Кичигин, - в смысле проема я его сам лично уходя закрывал! – он обиженно поджал губы и устремил в Николая невинный взгляд. - Да! Вспомнил! – взгляд его моментально озарился радостным блеском. - Это его ночью машинисты открыли, фланец они по воде обтягивали, да видать в суматохе забыли. В смысле закрыть забыли.

Совсем запутавшись, Николай промерил штангелем зазоры и направился к начальнику вконец удрученный.

Разговор с Халиковым состоялся весьма нелицеприятный и крупный. Тот сидел, насупившись и слегка барабаня пальцами по крышке стола. Лишь искоса бросая недовольный и явно запрограммированный взгляд в сторону стоящего навытяжку Николая, он выговаривал:

- Я еще в прошлый раз обратил внимание, что ты любитель вмазать, но не придал значения.

"Еще бы не придал, раз вспоминаешь полгода спустя", - подумал Николай, но смолчал.

- Сегодня я специально отпустил тебя, думаю хватит у него силы воли отказать или не хватит. Не хватило! Ты что, думаешь я Борьку твоего плохо знаю? Или опять понадеялся на его протекцию?

- Вы и в прошлый раз бы не спустили, да руки коротки были! - неожиданно для себя вскипятился Николай. Видимо еще действовали вчерашние пары. - И вообще я с вами работать больше не собираюсь! Сейчас напишу заявление и уволюсь …к чертовой матери! - он кричал, все более распаляясь, а про себя лишь ужасался: "Боже мой, что же я делаю! Куда я теперь пойду".

Но, закусив удила, он никак не мог остановиться. Халиков все также, не глядя на Николая, правой рукой уже вынимал из стола лист белой бумаги. Положив его на крышку, несколько раз прогладил ладонью. Его серые с поволокой глаза неподвижно уставились на окно.

- Наверное ты прав… Пиши заявление, лучше сразу расстанемся по-хорошему, чем после выгонять по статье придется, - только теперь он взглянул в упор на Николая и вперился немигающим взором в его переносицу.

Николай несколько секунд выдержал этот все более тяжелеющий взгляд, затем сел к столу и размашисто чуть не на весь лист написал так неожиданные и заветные слова: прошу уволить по собственному желанию. Расписался и поставил точку. Ни его угрозы, ни странный образ, вызванный последними словами, не удержали его от дальнейших деяний.

- Иди, - коротко отрезал Халиков и смахнул заявление в выдвинутый ящик стола.

Они так крепко повздорили, что даже выходя из кабинета Толстяков спиной ощущал на темени тяжелый немигающий взгляд теперь уже бывшего, так приглянувшегося первоначально начальника. Остановившись в узком коридоре и достав из кармана сигарету, он только сейчас с удивлением заметил, что руки его бьет крупной дрожью. Сигарета едва держалась в трясущихся пальцах. "Куда же мне идти? Что же я не спросил, с какого числа он меня думает уволить," - неожиданно вспомнил он, но возвращаться в постылый кабинет не хотелось. Придя в свою конурку, он одну за другой выкурил зараз две сигареты. Вспомнив добрую и заботливую жену, Николай стал придумывать, как же объяснить свалившееся на голову несчастье. В голове зашумело еще ужаснее. Резкий звонок телефона заставил его вздрогнуть.

- Завтра придешь заберешь свое заявление, сегодня не хочу тебя видеть, пока работай, но место подыскивай, - уже более миролюбиво донеслось из трубки. Николай резко бросил её на рычаг. Ему достаточно было предыдущего разговора, чтобы понять, сколько шума поднято из-за пустяков!

Ремонт насосов затянулся допоздна и появился он дома около восьми часов вечера. Как он не старался скрыть плохое состояние духа, Зоя сразу поняла, что произошло нечто из рук вон выходящее и недоброе. Она умела каким-то шестым женским чувством определять его состояние и реагировала всегда по-разному. Иногда просто молча подаст ужин и деликатно уйдет в спальную, иной раз шутливо примет одежду и станет отвлекать домашними делами. Но сегодняшнее несчастье поразило даже её, и скрыть его не было ни возможности, ни сил.

- Ты чего это как побитая собака весь выжатый сегодня? - ужаснулась и сразу расстроилась Зоя.

- Чего, чего! Уволился я, вот чего! - с порога зло бухнул Николай, не умевший и не хотевший кривить душой и растягивать неприятные мгновения. Он разулся и хотел проскочить в спальню.

- Как уволился? – вскрикнула Зоя. Смысла она, очевидно, не поняла приняв его слова за обычную шутку. – Так я и знала, что этим закончится! – воскликнула она, со страхом уставившись на мужа.

- Как, как! По собственному желанию, вот как! Чего уставилась? Ужинать давай, да налей сто грамм, башка трещит как арбуз переспелый! - Николай не хотел грубить ни начальнику, ни тем более преданной много лет жене, но сегодня какой-то злой бес вселился и не покидал его истерзанную душу.

Дата добавления: 2015-12-07