|
Читайте также: |
- Останови машину, пожалуйста.
Прем молча выполнил просьбу жены и следил, как она вышла из автомобиля и оказалась прямо под дождем. Удивительная и красивая, дерзкая и строптивая, в ней сочеталось то, что будоражило ему кровь.
Женщина, которую он никогда не сможет забыть.
Она танцевала под светом самого яркого фонаря этой ночи – луны; она танцевала, и тьма расступалась перед ней, словно опасалась этого танца; она танцевала под музыку ветра и дождя, слышную лишь ей одной; она танцевала, не замечая ни пронизывающего ветра, ни ночной мглы; она танцевала, отдаваясь танцу, сливаясь c ним в единое целое; она танцевала, а все остальное не имело значения.
Она как будто не замечала ласкающего плечи холодного ливня – танец согревал ее изнутри, позволяя забыть про холод; не замечала падающих на лицо мокрых прядей, небрежно отбрасывая их в ритме танца рукой; не замечала давно промокшей, липнувшей к коже сари– она была где-то, но явно не здесь. Она словно стала единым целым со всем, что ее окружало – дома, темнота, луна, ветер – все в один миг стало ее частью, чем-то, от нее неотделимым.
Она танцевала под никому не слышную музыку, подчиняясь одному, лишь ей ведомому ритму; она танцевала, так, как ей шептало сердце, забыв движения и правила; она танцевала в одном, известном лишь таким, как она, стиле; она танцевала, не беспокоясь о своем внешнем виде, забыв себя и отдавшись эмоциям, что заставляли двигаться в таком быстром до потери сознания темпе.
Она танцевала, забыв об этой ночи, потому что стала ее частью. Она не чувствовала холодных прикосновений дождя к своей коже, потому что сама была дождем; не замечала сбивающего с ног ветра, потому что этой ночью сама превратилась в ветер; не видела подступающей тьмы, потому что слилась с ней, став ее частью. Она была частью всего этого мира, каждой существующей в нем вещь, звука или слова. В ней был весь мир, а она была во всем мире!
В ее танце все мысли и чувства слились воедино – здесь была боль предательства, счастье первой любви, жестокая правда, жертва во имя отца.
Прем вышел вслед за ней и медленно подошел. Капли дождя стекали с его волос, но он не обращал на это внимание. Он схватил ее за руки, заставив остановиться. Только теперь он заметил, что ее глаза подозрительно блестели.
- Каджол – прикрикнул он. – Что ты делаешь? Очнись же, наконец.
Каджол ненавидит его. Не до улыбки, а до слёз, до истерики ненавидит, и давится этой ненавистью. Это чувство слишком сильное, слишком яркое и почти неконтролируемое – она сжимает кулаки так, что ногти впиваются в ладонь до крови, и только это может немного привести её в себя.
Каджол ненавидит его и закрывает глаза.
Она… не хочет его ненавидеть.
Это чувство чужое. Не её.
– Я так хочу хоть раз выйти из себя, понимаешь?! – она держала его за ткань рубашки так крепко, что ему даже стало страшно немного. – Чтобы перестать захлёбываться этой ненавистью, чтобы ты перестал себя так вести, чтобы!..
Она разрыдалась еще сильней, а Прем нежно привлек ее к себе и начал гладить по волосам.
Прем удерживал её за талию. Внезапно положил одну руку на затылок, ткнув её носом в грудь, и надсадно рассмеялся. Смех был больше похож на кашель, на немного больной и усталый кашель.
– Знаю, – тихо сказал он. – Успокойся.
Он ничего не говорил, а Каджол, дыша через раз, пыталась перестать реветь.
Улыбка треснула.
Самообладание лопнуло по швам.
Прем гладил её по голове и молчал, а она молча прислушивалась к биению сердца – немного неровному, испуганному какому-то – такому же, как у неё самой.
Дождь смывал все боли и ошибки, словно давая шанс на что –то новое.
Каджол не знала, сколько они так стояли, и она даже успокоилась, когда Прем, всё ещё не отпуская её, поднял жену на руки..
– Прости, – буркнул он тихо.
– Что?
– Прости, – он повторил громче. – Я не умею, прости.
Каджол просто ткнулась носом обратно в его грудь.
Она тоже много чего не умела, на самом деле.
– Знаешь, – сказала она доверительно. – Если ты будешь пытаться чуть больше понять окружающих, я… попытаюсь ненавидеть тебя меньше.
Прем фыркнул.
– Попробую.
Каджол решила сделать то, о чем раньше и не подумала бы. То, о чем она клялась не совершать.
Но старые ошибки должны быть стерты, давая им право вступить в новую жизнь.
- Ты поцелуй меня, пожалуйста – тихо попросила Каджол, приподняв к нему навстречу лицо и приоткрывая рот.
Его глаза стали огромными. Она падала в них, тонула в них. Ее сердце колотилось прямо в его ладонь. Его губы впились в ее рот со страстной жадностью, которую он не мог, да и не желал больше сдерживать. Он услышал ее сдавленный стон, и это только взбудоражило его еще больше.
Его пыл, его натиск ошеломил и ее. Он причинил ей боль; но она готова была терпеть ее бесконечно.
- Нет, подожди, нужно в отель – покачал головой Прем, отрываясь от нее. – Тут несколько шагов.
Он понес свою драгоценную ношу к большому зданию с огромными окнами, украшенными цветами и лампадами.
- Машина – прошептала Каджол, теснее прижимаясь к нему.
Затуманенным страстью взглядом он посмотрел на нее, прежде чем отмахнуться:
- Ну и черт с ней!
Она не помнила, как они вошли, как взяли у удивленных администраторов ключи, как оказались в роскошной спальне на втором этаже. Только его запах и учащенное сердцебиение отдавались внутри нее.
Отпустив ее на секунду, а затем снова привлекая к своему сильному торсу, Прем впился в ее губы страстным поцелуем, руша окончательно все барьеры. Каджол машинально обвила его шею руками, притягивая ближе и отвечая на его ласки.
Поцелуй, не украденный, не успокаивающий, а самый настоящий, первый настоящий, послужил печатью, утверждающей договор двух сердец. Наконец-то можно было любить открыто, без оглядки, не спеша и в полную мощь. И все-таки Прем жадно впитывал в себя каждую крупицу взаимности, как человек, долго бродивший по пустыне, отчаянно глотает воду не в силах насытиться ею.
- Прем, как же так? – выдохнула Каджол, когда он медленно и томительно избавил ее от одежды, а она нерешительно скинула пиджак с его плеч и расстегнула несколько пуговиц. Горячее дыхание опалило ее щеку:
- Не бойся меня. Я всегда буду с тобой.
Эти слова заставили ее внутренне содрогнуться. Всегда. Всецело. И душой и телом. Это то, о чем она мечтала?
Сорвав с себя последние детали одежды, через несколько минут они уже лежали обнаженные в постели, продолжая ненасытно целоваться.
- Самая красивая на всем белом свете…
Сказал или подумал? Наверное, всё же сказал – она вскинула на него потемневший взгляд, робко улыбнулась комплименту, прозвучавшему несравнимо громко в тишине спальной, перебившему бешеный стук сердец. Он хотел позвать ее, поманить к себе ближе, но руки оказались быстрее слов, уверенней голоса. Они начали исследовать ее тело, гладить и дарить незабываемое блаженство.
Каджол застонала, и спустя секунду они слились в потоке любви, отдаваясь друг друга полностью и всецело.
Дождь стал свидетелем того, как бесстыжие ласки переходили в нечто большее, а непонятный шепот превращался в громкие стоны.
Жаркие объятия, пьянящие поцелуи и отблески догорающих свечей, отражающиеся в ее глазах. Только сейчас, только так, больше не лгать и не бояться, не прятаться, а любить, любить, любить…
Прем несколько раз моргнул, неохотно прощаясь с прекрасным видением. Пожалуй, он мог бы остаться там навечно.
Утро уже давно вступило в свои права, напоминая яркими солнечными лучами, упрямо пробивающимися в комнату через неплотно задернутые шторы, что не время сейчас валяться в постели, что давно пора вставать. Но ведь бывают исключения…
Плечо затекло, придавленное чем-то. Мужчина слегка повернул голову и едва не задохнулся, увидев прямо перед собой темноволосую женскую головку.
Так значит…
До конца не веря своему счастью, свободной рукой аккуратно, чтобы не потревожить покой дивной феи, он убрал спутанные локоны с милого личика. Бедная… Устала… Зато принадлежит только ему! Захотелось сжать ее в объятиях до хруста, но пришлось взять себя в руки. Пусть отдохнет.
Выходит, утренний сон - это не очередная фантазия, а всего лишь жалкие обрывки прошлой ночи, не способные отразить и сотой доли действительности! Счастье, больше похожее на восторг, охватило Према. Не сдержавшись, он ласково провел по щеке любимой и тут же в испуге замер, решив, что все же разбудил ее, стоило красавице что-то неразборчиво пробормотать. Но она даже не разомкнула век, устраиваясь поудобнее на мужской груди. Прем непроизвольно задержал дыхание, когда маленькая ручка совершенно естественно устроилась там, где билось его взволнованное сердце, – даже во сне эта женщина оставалась поразительно меткой.
- Проснулась?
Бархатный голос раздался у самого ушка, заставляя прелестницу вспыхнуть пуще прежнего.
Господи! Ей не приснилось всё это – охватившая сердце ревность, отчаянье, придавшее небывалой смелости, споры, изматывающие душу, утонувшие в поцелуях, затем горячие объятья, шальной шепот и вспышка мимолетной боли, зачеркнутая ярким, как утреннее солнце, наслаждением. Тогда всё казалось таким правильным, невероятно правильным! Отчего же сейчас немного стыдно и… страшно? Страшно открыть глаза пошире, страшно встретиться с ним взглядом, страшно… невероятно, но… неужто страшно принять столько счастья?!
Каджол неуверенно потянула на себя простыню, закрываясь до самого подбородка. Томительно и сладко. Она и не представить не могла, насколько это чудесно. Насколько это ярко и впечатляюще.
-Эта была самая прекрасная ночь в моей жизни –улыбнулся Прем, вставая и накидывая на себя лежащий рядом халат –Пойду приму душ.
Когда он ушел, Каджол выбралась из постели и, найдя в чемодане, купальное полотенце и легкую ночную сорочку, которую сразу же надела, задумалась о том, поступила ли она правильно, отдавшись ему и сердцем и душой.
- Ты такая красивая – услышав голос за своей спиной, Каджол обернулась. Ее пухлые губы растянулись в смущенной улыбке, и она убежала в ванную, не замечая, каким хищным взглядом провожал ее Прем.
Но через полчаса он понимал, что она не просто красавица, а ослепительна прекрасна. В ярко – желтом сари с распущенными мокрыми волосами и лицом богини, она снова взбудоражила ему кровь.
Подойдя к ней ближе, Прем нежно положил руки ей на плечи и попытался поцеловать, но девушка смущенно отвернулась.
- Нам надо пойти позавтракать – напомнила ему она. Прем засмеялся:
- Я изголодался по тебе.
- Перестань – вспыхнула Каджол. – Я говорю серьезно. Я хочу кушать.
Он снова потянулся за поцелуем, но она прикрыла его рот ладошкой и покачала головой. В белом смокинге он выглядел, конечно, потрясающе, но чего – то ему не хватало.
Освободившись из его объятий, Каджол подошла к вазе с красными розами и, взяв одну, приблизилась к нему. Прикрепив цветок к карману на его груди, она подняла голову и сказала:
- Этот цветок, как я. Веселая и яркая я могу завянуть в любой момент, когда ты предашь мое доверие, Прем. Я не потерплю предательства и снова жестокости с твоей стороны.
- Сону – он прижал ее к своей груди, давая понять, что никогда не сделает того, о чем она думала. – Моя Сону. Я буду тебя называть Сону.
Впервые, после стольких дней, Каджол искренне рассмеялась и взглянула на него:
- Пока ты будешь меня называть Сону, я буду понимать, что ты не выбросил меня из своей жизни.
- Что с тобой? – озадаченно приподнял бровь Прем. – Разве ты не знаешь, что я никогда не брошу тебя.
«А любовь ли это?» - шептал ее внутренний голос. Но она страшилась услышать от него банальное исполнение супружеского долга и обещания. Она не хотела жестокой правды. Ей необходимо было жить в этом счастливом мире, вымышленным ею же…
- Прем – прошептала Каджол, крепче прижавшись к нему и заметив, как он напрягся, улыбнулась.
Она решила вверить жизнь судьбе…
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 99 | Нарушение авторских прав