Итоги итальянской формулы

Два дня шла малорезультативная борьба по поводу отношения к германским союзникам. Когда американцы подняли вопрос о нормализации отношений с Италией, Сталин ответил, что его нужно решать в связке с вопросом нормализации отношений с Венгрией, Румынией и Болгарией. Это противоречило общей линии американской политики в Восточной Европе. Бирнс прямо заявил, что не признает указанные восточноевропейские страны с их нынешними правительствами.

Исключив Советский союз в сентябре 1943 г. из участия в итальянских делах, США получили немало времени и, возможно, конкретных примеров того, сколь обидно и неправомочно чувствовать себя удаленными от конкретных дел. Речь шла о Венгрии, Румынии, Болгарии, об управлении ими номинально Союзными контрольными комиссиями, а фактически советской военной администрацией в указанных странах (и в Чехословакии). Мы ощущаем человеческую злобу президента Трумэна: Сталин подчиняет все подконтрольное ему «политикой железного каблука». Трумэн вполне очевидно рассчитывал на экономические рычаги — на наличие американских инвестиций в этих странах, на создание некоего компрадорского строя, на налаживание связей с финансово‑промышленными кругами в этих странах. Но у англоамериканцев была ахиллесова пята. Рядом, в Греции и Италии шел далекий от демократического процесс вытеснения с политической арены левых. Что могли предложить американцы в странах — вчерашних сателлитах Германии, если в союзной Греции английским ответом на социальное движение была лишь гражданская война.

Не будем рисовать советскую сторону ангелами, но в советском руководстве весьма отчетливо понимали нежелательность отчуждения могучих американцев. В свете неудовольствия заокеанских союзников, советское руководство 12 июля 1945 г. предложило реорганизовать Контрольную комиссию для Венгрии в направлении увеличения американского и английского участия во внутренних венгерских делах. Через четыре дня подобное же предложение поступило по поводу Румынии. Шла речь и о Болгарии. Заметим, это было еще до открытия Потсдамской конференции.

В первый же день Потсдамской конференции американская делегация распространила заявление, в котором говорилось, что Россия не выполняет решения Ялтинской конференции по поводу освобожденной Европы — о реорганизации правительств Болгарии и Румынии с тем, чтобы согласовать их с Декларацией об Освобожденной Европе. Американцы фактически потребовали реорганизации правительств Болгарии и Румынии с тем, чтобы привести их в соответствие с принципами, которые удовлетворяли Вашингтон. (О Венгрии американцы пока молчали). Требования американцев вызвали протест не только у советской стороны, но и лидера весьма консервативной румынской Национальной крестьянской партии Юлиу Маню, который до сих пор был подлинным фаворитом американской стороны. 20 июля 1945 г. советская сторона формально отвергла требования, выдвигаемые американцами, требуя от Вашингтона немедленного признания трех стран — прежних союзниц Германии и Финляндии. Раздражение советской стороны сказалось в том, что она уведомила мир о «терроре», имеющем место в Греции.

Англичане помнили «Договор о процентах», и Иден отрицал жестокости, чинимые в Греции. Тогда советская сторона повернула западнее и дала свою оценку ситуации в Италии: эта страна освобождена ранее любой другой — и в то же время в ней еще не проведены свободные выборы. Советская сторона напомнила также, что только проанглийское греческое правительство предъявило территориальные претензии к соседним странам. В ответ государственный секретарь Бирнс предложил включить Италию и Венгрию в систему международного контроля над проведением политических выборов.

Советская сторона еще раз напомнила, что не она создала критический по важности прецедент в Италии — ту схему, которой державы‑победительницы следовали во всех остальных освобожденных странах, «условия в Италии создали модель для контрольных комиссий в Румынии, Болгарии и Венгрии». Молотов объявил, что он готов изменить сложившуюся схему, начиная с Италии. Американцы скрежетали зубами, но пойти на радикальное изменение системы управления Италией они не осмеливались. Можно себе представить, что Сталин знал, что его тактика в данном случае — безусловно, выигрышная.

Когда советская сторона открыто начала привязывать события в Восточной Европе с событиями в Италии, Греции и даже Испании, хладнокровие покинуло президента Трумэна. Его слова зазвучали угрожающе: «Если все не вернутся непосредственно к обсуждаемым пунктам, я собираюсь упаковать вещи и отправиться домой. Я говорю это серьезно». Советская сторона никак не могла понять, почему она обязана идти на уступки далекой заокеанской державе, чья безопасность никак не затрагивалась ситуацией на Балканах. Трумэн же все больше сжимал свои губы и сидел в позе глубоко обиженного человека. Подобного никогда не было с Рузвельтом, который, как представляется, всегда помнил, чьими жертвами был освобожден данный регион.

Сталин не видел особого смысла в американском предложении превратить Дунай в международный водный путь. Всем было ясно, что это была попытка привязать страны дунайского региона к западным странам. Почему Сталин должен был быть счастлив? Более всего американцев выводило из себя, как новые доминирующие на Балканах силы относились к их нефтяным интересам в Румынии. Не все американцы были довольны тем, что эти требования высветили экономические интересы США и Британии в Восточной Европе. Возвратиться к довоенному статус кво означало вернуть назад и прежний политический режим — все это ставило американцев и англичан в довольно неловкое положение. Вопрос порождал взаимное раздражение. Бирнс не сказал русским прямо, что американцы боятся введения государственных монополий в бывших странах «оси», «что может осложнить американцам допуск на равных к торговле, сырьевым материалам и индустрии». На данном этапе дело завершилось созданием совместной комиссии по изучению фактов.

Важнейшее обстоятельство: советская сторона весьма отчетливо ощущала свою уменьшающуюся значимость для Соединенных Штатов, она впервые встречала немыслимую прежде грубость американской стороны. В этой ситуации следовало полагаться на себя и на свои возможности. И на своих потенциальных союзников. Следовало ли раздавать их природные богатства, которые только что так послужили гитлеровскому Рейху? Прямолинейный нажим американцев на Потсдамской конференции теперь давал все меньше результатов. Трумэн и его окружение не могло не видеть, что советская сторона приняла лишь малую толику американских требований. Структура Союзной контрольной комиссии не претерпела серьезных изменений; американцы могли отыгрываться, лишь выдвигая дополнительные требования к восточноевропейским странам в процессе их дипломатического признания. (Непризнание же неизбежно бросало эти страны в объятия СССР).

Заключительный документ конференции был мало похож на согласование интересов союзников.

Италия

Одним из наиболее острых вопросов был итальянский. В этом вопросе Америка столкнулась не только с Советской Россией, но и с Британией. На глазах у всех американцы усиливали свое влияние на Апеннинском полуострове до такой степени, что теперь Рим не мог решить ни одного важного вопроса без согласования с американским правительством.

15 июля 1945 г. американское руководство оповестило Лондон, что намерено двумя днями позже рекомендовать принятие Италии в Организацию Объединенных наций; Англию просили поддержать американскую инициативу. Лондон агонизировал: Италия традиционно была зоной повышенного британского интереса, и полное замещение англичан американцами вызывало у первых возмущение. Односторонняя рекомендация в ООН! Просьба о содействии! Первым жестом британского Форин Оффиса было требование отложить этот процесс. Находясь во все более сложных отношениях со Сталиным, Трумэн был вынужден согласиться с англичанами. Но дальше отступать американцы не намеревались, они жестко нацелились «построить здравый демократический и экономический порядок в Италии, независимый от Англии и России». Для укрепления своих позиций в Италии американцы хотели использовать итальянский национализм — отсюда и обещание пригласить Италию в ООН, обещание защитить Италию от жаждущих репараций русских, ослабление оккупационного режима.

17 июля президент Трумэн предложил декларацию о принятии Италии в Организацию Объединенных наций. Черчилль, чьи мысли были в основном заняты национальными выборами в Британии, не смог все же сдержаться. Он напомнил, что Италия вступила в войну на стороне Германии значительно раньше, чем это сделала Америка на противоположной стороне. На следующий день британское посольство в Вашингтоне выступило с формальным протестом. Особенно возмущал британскую дипломатию туманный намек на возможность возвращения Риму итальянских колоний, обещание «политической независимости и экономического восстановления».

Советский Союз по‑своему использовал удивительное нетерпение американцев. Отныне он связывал дипломатическое признание Италии с признанием Болгарии и Румынии. Это была убийственная для дипломатического признания итальянцев тактика. Но американцы ощущали уже не так много препятствий в мире. Они начинали действовать своим собственным образом, обращая все меньше внимания на союзников военных лет. Постепенно распадается союз военных лет, прагматизм становится знаменем великих членов антигитлеровской коалиции. Америка решительно показывает, что будет поддерживать всякого, кто в свою очередь поспособствует реализации американских интересов.

Бревном в глазу западной защиты демократии в Потсдаме была Греция. В стране разворачивалась фактическая гражданская война, но, желая помочь прозападным правым, США (помогая Британии) никак не проявляли того пуризма, той демократической истовости, которую они немедленно выказывали, скажем, в Польше.

А рядом разгорался югославский костер. Запад все более приходил к выводу, что коммунистическая сущность Тито начинает заглушать тот национализм, на который так надеялись Черчилль и Рузвельт. Западные державы бросились к сопернику Тито Шубашичу — политику, не имевшему массовой поддержки. Но тот был доволен своей договоренностью с Тито и заявил западным представителям, что классическая западная демократия, видимо, не подходит для этнически и социально пестрой Югославии. Ведь единственная альтернатива — жестокая гражданская война — не слишком ли дорогая плата за опущенные бюллетени? И, затем, чтобы противостоять Тито, оппозиция будет нуждаться в «вооруженной военной поддержке». Именно в этот момент англичане потеряли веру в свои 50 процентов в Югославии, они увидели все Балканы, направляемые не из западных столиц, как это было до второй мировой войны.

Сталин предложил провести закрытые переговоры с югославским руководством. Англичане в это уже не верили. Они тайно совещались с американцами. Те демонстрировали новую жесткость в отношении посягательств югославов на Триест. 25 июля 1945 г. Пентагон предложил «ликвидировать» югославские комитеты освобождения в области Венеция‑Джулия; американцы предложили «проявить твердость и сокрушить поддерживаемую югославами систему». Но Пентагон не заручился поддержкой государственного департамента.

В этот день Тито, с его чрезвычайным политическим чутьем, вместе с Шубашичем написал президенту Трумэну, что итальянцы восстанавливают на спорных территориях фашистские организации; Тито предлагал провести под опекой англо‑американцев референдум — пусть население сделает демократический выбор.

30 июля Сталин в Потсдаме поддержал идею демократических выборов в спорных между Италией и Югославией районах под международным контролем. На Западе подсчитали — районы останутся за Югославией. Госдепартамент был категорически против этих выборов. Американцы выпустили вперед англичан: новый министр иностранных дел Эрнст Бивен предложил снять проблемы Югославии с обсуждения в Потсдаме. Американцы 31 июля активно поддержали англичан. Советская сторона не желала раскола по относительно маловажному вопросу и присоединилась к своим англосаксонским соседям.

Но остался вопрос: борцы за демократию в Восточной Европе забыли об этой демократии, как только ее реализация стала означать их отход, потерю подопечной Италией части территорий. Этот поворот не мог не оставить следа. Напомним, что Сталин поддержал демократические выборы под международным контролем. Мир сдвинулся к «холодной войне» на значительный шаг.

Греция

Еще больший шаг заставила сделать Греция. В день открытия Потсдамской конференции американский посол в Греции Линкольн Маквей прислал государственному секретарю Бирнсу детальный доклад, тщательно подготовленный штатом американского посольства в Афинах, в котором признавались «недостатки нынешней греческой администрации и судебной системы в отношении гражданских свобод левых и славофонов (македонцев)… Существующий полицейский механизм — особенно это касается Национальной Гвардии — проявляет себя в высшей степени негативно. Многие из национальных гвардейцев служили жандармами при обоих Метаксах и при немцах». Нестабильность в стране требует введения иностранных войск «для поддержания мира и порядка» ради поддержания существующего правительства. «Что же касается греческого экспансионизма, то необходимо сказать хотя бы одно: возбудимое состояние ума публики используется и стимулируется до крайности общественными лидерами и издателями ради тактических побед во внутренней борьбе» — используется в борьбе против ЭАМ. Американское посольство в Албании объясняет свои сложности деятельностью британских офицеров.

Именно в такой обстановке обсуждались греческие дела в Потсдаме. 19 июля 1945 г. государственный секретарь Бирнс прислал Молотову письмо, в котором просил СССР участвовать в четырехстороннем наблюдении за выборами в Греции. Едва ли мы ошибаемся в том, что предполагаем возможное участие Советского Союза в этих не самых важных процедурах, но лишь в том случае, если бы США пошли навстречу СССР в польском вопросе или в иной проблеме. Но просьба была выражена на фоне растущей американской жесткости. Все предпосылки развертывания холодной войны были налицо. Это и обусловило поведение советской стороны. Молотов послал Бирнсу отказ участвовать в наблюдении за греческими выборами, объясняя свой отказ привязкой американского предложения с участием западных держав в наблюдении за выборами в остальных восточноевропейских странах.

Демократические претензии Америки и Британии становились издевательством, как только речь начинала заходить о демократических нормах в Греции. Стоило американским и британским дипломатам начать уж более самоуверенно и «праведно» упрекать Восточную Европу в неадекватности демократических норм, как Сталин и Молотов поднимали греческие вопросы. В июле 1945 г. Греция была наилучшим примером лицемерия западных стран, хладнокровно душивших левую оппозицию в стране — картина неприкрытых репрессий, использования националистических лозунгов ради победы прозападных правых сил.

Британский министр иностранных дел Иден со страстью отрицал обвинения в греческий адрес, как и упреки в греческом экспансионизме. Черчилль вложил весь свой полемический талант в ответ на советский меморандум. Он обвинил ЭАМ‑ЭЛАС в кризисе декабря 1944 г. и приложил как бы подтверждающие его тезисы доклады фельдмаршала Александера и профсоюзного лидера сэра Уолтера‑Ситрина. Но даже западные авторы согласны в том, что советская сторона обращалась к греческой теме «только в случае обвинений в адрес других восточноевропейских стран».

30 июля 1945 г. советская сторона предложила выступить с совместным заявлением относительно восстановления общественного порядка в Греции, расширения политической базы правительства за счет включения в него демократических элементов. Под давлением американцев, проблема многострадальной Греции, в которой западные державы были целиком на стороне правых сил, была исключена из потсдамских обсуждений.

Дата добавления: 2015-12-07