Квартира и дача.

На дворе стоял апрель. Муж моей подруги, Вова, начал мне рассказывать об интересной методике под названием Симорон. Я никак не могла в нее вникнуть. Какого-то Ванечку надо отблагодарить, и произойдут чудеса. Я вначале отмахивалась от этой информации, но, заинтригованная его рассказами о симоронских успехах, задумала испытать Симорон и обратилась к Вове:

— Раз ты так рекламируешь Симорон, раз он может такие чудеса, то мне нужна квартира и дача. Дача в Малаховке, с магистральным газом и телефоном, а однокомнатная квартира в Новогиреево, в ста метрах от метро.

— Ну ты и загнула, — присвистнул Вова, но танец станцевал и выдал мне мантру ЧИ ЁРВА. И показал жест руками, опуская их так, будто ладони скользят по поверхности большого кувшина.

Я внутренне посмеивалась, потому что ни на минуту не воспринимала серьезно всю эту белиберду. Но стала твердить мантру вслух и “рисовать” руками кувшин. Мне понравились и жест, и мантра. Каждый раз, идя к подруге, которая жила недалеко, я прилюдно размахивала руками и бодро чеканила ЧИ ЁРВА. Люди на меня оглядывались, кто с сочувствием, кто с улыбкой, а мне самой было весело. Эта мантра стала частью меня. Однажды Вова с ехидной улыбкой посоветовал написать мантру 108 раз, она будет работать гораздо сильнее. И я перед сном взяла лист плотной бумаги и написала ЧИ ЁРВА ровно 108 раз. После этого я прикрепила лист на стенку, чтобы он почаще попадался на глаза.

В августе я уехала в отпуск в Пицунду. Оттуда позвонила маме, чтобы узнать, как дела дома. Мама, услышав мой голос, заплакала, потом начала кричать и что-то от меня требовать. Я не сразу поняла, что неведомо откуда взялась ее родная сестра Варя (стало быть, моя тетя), которая с ней навеки поссорилась двадцать лет назад. С тех пор мы ее ни разу не видели и не знали, что с нею стало и где она живет.

Варвара Ивановна приехала к маме и стала умолять, чтобы я взяла ее квартиру. Тете 75 лет, она одинокий человек, и ей не хватает родственного тепла и ухода. Сгорая от нетерпения, тетя Варя попросила мою маму срочно вызвать меня из отпуска. Примечательный факт — тетина однокомнатная квартира с десятиметровой кухней, с огромной лоджией находится в доме башне как раз напротив метро “Новогиреево”.

По логике вещей тетя должна была оставить квартиру своему племяннику Жорику, выросшему на ее глазах, единственному человеку, которого она любила и принимала. Тетя Варя — человек недоверчивый, закрытый, у нее никогда не бывало гостей. О тетином расположении к Жорику свидетельствовала покупка для него тапочек.

Когда я вышла из переговорного пункта в Пицунде, то вспомнила, как не один раз подкалывала Вову: «Где же твоя квартира? А где дача в Малаховке? Денег больше не стало, откуда взяться квартире и даче?»

Вова невозмутимо отвечал:

— Обязательно будет, когда-нибудь, через 27, ты работай.

Я думала, что 27 неизвестно чего — это Вовины шуточки. И вдруг принципиальная тетя, человек жесткого характера, принимает парадоксальное, неожиданное для всей родни решение. Надо знать мою тетю Варю, она не выбросит и пустой коробочки из-под спичек — это Плюшкин в кубе. Я решила не забивать себе голову этой ерундой — вернусь в Москву, разберусь.

В день моего прибытия с восьми утра в нашей квартире разместилась тетя Варя. И когда я в три часа дня вошла в дом, она чуть не плакала. Прямо с порога она выпалила:

— Ты думаешь квартиру-то брать? Или так и будешь дурака валять и меня за нос водить?

На что я выдала тираду:

— Здравствуй, тетя! Рада тебя видеть! Я хочу понять, чего тебе надо, ведь я тебя ни о чем не просила. Дай мне время подумать.

Я всячески оттягивала принятие решения, ибо не могла поверить в серьезность тетушкиного намерения. Спустя полтора месяца тетя Варя стала плакать, называть меня нехорошими словами и упрекать в том, что я никак не хочу помочь ей в жизни. Наконец я сдалась и стала оформлять документы на квартиру. В это время тетя упала и сильно расшиблась. Было предположение, что она могла сломать шейку бедра, а для пожилого человека это часто сопровождается тяжелыми осложнениями. Нужно было срочно переоформить квартиру. И я опять обратилась к Вове — пусть доводит дело до конца, пусть поможет мне быстро оформить документы.

На этот раз Вова выдал мне картинку: через поле спелой ржи проложена красная ковровая дорожка с зелеными полосками по бокам. В конце дорожки стоит огромный дубовый стол. На зеленом сукне стола — изящная бронзовая чернильница, промокашка, подставка под ручки и полукомпас-получасы.

Вооруженная этой картинкой, я отправилась в Бюро технической инвентаризации за справкой. Там я с ужасом поняла, что попала в неприемный день. Унылый внутренний голос загнусил: «От этих канцелярских крыс и в обычный день ничего не добьешься. Справка делается не меньше месяца. Со мной никто и разговаривать не будет».

Из двери в дверь сновали какие-то женщины с кипами документов. Окошки, к которым обыкновенно стоит очередь, были наглухо закрыты. Навалилось ощущение безнадежности.

Внезапно из-за двери с табличкой “Заместитель начальника БТИ Людмила Васильевна Грозная” донеслись громкие вопли. Затем дверь распахнулась, с глухим стуком ударившись о стену, и из кабинета вылетел потный, красный мужчина. Одной рукой он прижимал к груди стопку растрепанных документов, а другой придерживал открытый дипломат. Вслед ему неслось:

— Больше никогда не приносите мне документы в таком виде! Я и в лучшем-то виде документы не подписываю. И когда вы ко мне едете, то должны соображать, что вы везете и что вы хотите. И учтите, что не все ваши желания выполняются. Здесь сидят серьезные люди, которые отвечают за серьезные вещи.

Перепуганный мужчина поспешно поскакал по коридору, а я оказалась лицом к лицу с миловидной женщиной средних лет, возникшей в дверном проеме. Крашеные белые волосы собраны в высокую прическу, брови нахмурены, над глазами сочные голубые тени, а губы накрашены ярко-красной помадой. На ней был хороший серый костюм. Глаза излучали административное рвение.

Я мгновенно увидела перед собой дорожку красного цвета с зелеными полосочками, а за циклопическим дубовым столом восседала сама Людмила Васильевна. Я перевела взгляд на реальную начальницу. Ее лицо стало спокойным, приветливым, и она ровным грудным голосом спросила:

— Вам чего?

Я оторопела, не зная, что сказать. Людмила Васильевна повторила вопрос. Почесав нос, я собралась с мыслями и ответила:

— Я пришла к вам за невозможным.

— Проходите, — предложила она с заинтересованным видом.

Людмила Васильевна предложила мне стул напротив роскошного стола, очень похожего на стоявший посреди ржаного поля. Многие предметы с воображаемого стола перекочевали на реальный, слегка изменив свой вид. Самое интересное, что на подставке стояли круглые часы, которые с другой стороны были барометром. Громадный подоконник, какие бывают в старых домах, был весь заставлен ухоженными цветами. В уголочке теснились трехпрограммный радиоприемник и электрический чайник, а на батарее сушились пучки трав.

— Что у вас? — спросила Грозная.

— Я вам сказала, что пришла за невозможным. Документ, который я хотела бы получить сейчас, вы готовите в срочном порядке две недели, — ответила я, доставая папку с документами.

Она внимательно посмотрела мои документы и сказала:

— Чаю хотите?

Я в замешательстве отказалась.

— Тогда я вам музыку включу.

Оказалось, что с двух до трех на радио перерыв, видимо, дикторы обедают.

— К сожалению, музыки нет. Подождите, — сказала Людмила Васильевна и вышла из комнаты.

Я огляделась и заметила в углу две удочки. Пока я размышляла, для кого они предназначены, Людмила Васильевна вернулась с моими документами, открыла стол, достала печать. В двух местах шлепнула ею, поставила подпись, достала толстую амбарную книгу, что-то туда вписала и, показав мне пальцем на галочку в одной из граф, любезно предложила: “Вот здесь распишитесь, пожалуйста”. Я машинально расписалась. Людмила Васильевна с улыбкой подала мне документы: “Видите, ничего невозможного нет!”

Наступила минута молчания. Я не могла выговорить ни слова — ситуация была совершенно нереальной. Молчание прервала она сама, начав рассказ о цветах на подоконнике. Особенно была горда за редкий цветок, с волосатыми листьями и множеством крошечных белых соцветий. Цветок привезли издалека, и он долго не приживался. Людмила Васильевна рассказала, как она его удобряла, разговаривала с ним и в конце концов выходила.

Наконец я спохватилась и начала ее благодарить.

— Вы себе представить не можете, как вы меня выручили. Вы удивительный человек. Я действительно начинаю верить, что ничего невозможного нет.

Людмила Васильевна сидела и довольно улыбалась, с текстом она была полностью согласна. Я уже направилась к двери и вспомнила:

— А деньги?

Она замахала руками:

— Что вы, что вы! О чем вы говорите!

— Да за справку.

— Ах, — всплеснула она руками, — за справку я действительно с вас не взяла.

Я расплатилась и сама не помню как оказалась на улице.

Моя приятельница Алла не поверила рассказу о Людмиле Грозной. Алла обращалась раньше за справкой в БТИ и стала изобличать меня в том, что я целиком выдумала эту историю. Алла уверяла, что справка выдается только после предъявления оплаченной квитанции, на что я загадочно улыбалась.

В квартирных хлопотах я совсем забыла, что мой заказ состоял из двух частей: квартира и дача. О последней мне напомнил телефонный звонок приятельницы, имевшей дачу в Малаховке:

— Ты знаешь, сегодня мой муж подвозил мужчину, оказавшимся нашим соседом. Этот мужчина является владельцем трети дома и продает ее. Ему срочно нужны деньги, и много он не возьмет. Может быть, ты купишь этот дом?

Я замерла. Не успела опомниться от квартиры, как валится дача. Я договорилась о встрече и спустя день поехала смотреть дом. Это оказался небольшой участок в три с половиной сотки, в ста метрах от станции, рядом с прудом. В доме есть магистральный газ и телефон. Я как раз хотела дом с соседями, чтобы они в мое отсутствие присматривали за моей частью. Я обрадовалась и загрустила одновременно. Хозяин запросил 6000 долларов, хотя сотка в Малаховке стоит 2000. Мы договорились на 4500, а у меня было всего 1500. Я подумала, что если фортуна мне улыбнулась, то и деньги откуда-нибудь возьмутся.

Вечером ко мне приехал приятель, и мы с ним долго обсуждали, как можно обустроить эту дачу. С изумлением он узнал, что, не купив дачу, я уже строю планы, причем у меня и денег нет. В этот момент позвонил Семен — другой мой приятель, с которым мы не виделись около полугода. Он услышал конец моей фразы о том, что у меня нет денег, и спросил, о какой сумме идет речь. Спустя сорок минут Семен приехал ко мне в бархатном костюме, с французским коньяком и сумкой фруктов. Под музыку и при свечах мы стали обмывать будущую покупку дачи. На столе лежали три тысячи долларов, которые Семен дал мне без процентов и на неопределенный срок.

Так я приобрела квартиру и дачу.

Дата добавления: 2015-12-07