В.П. Золотарев

(Сыктывкарский государственный университет)

ОБ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ ИСТОРИКА СЕРГЕЯ МИХАЙЛОВИЧА СОЛОВЬЕВА (1820-1879)

В статьях и книгах о выдающихся ученых-естественниках не обхо­дится без описаний лабораторий, в которых они сделали свои эпохаль­ные открытия. Иное дело — ученые-гуманитарии: ничего подобного в аналитических работах о них мы, к сожалению, не находим. Справедли­вости ради отметим: судьба была более благосклонной (из многочислен­ной группы ученых-гуманитариев) лишь к литераторам и языковедам, в жизнеописаниях которых иногда говорится об их творческих поисках, о работе над словом, поэтическими образами, композиционном построе­нии произведений и т.д. Но этого мало, чтобы составить хотя бы эскиз­ное представление об их творческой лаборатории. При этом, конечно, следует иметь в виду, что исследовательская лаборатория, к примеру, ученого-химика, где он проводит опыты и занимается лабораторным анализом, внешне совсем не походит на исследовательскую лабораторию ученого-историка. Однако и в лаборатории ученого-химика, и в лабора­тории ученого-историка осуществляется научное исследование, но на разном материале, не на одинаковых принципах и совсем разными сред­ствами и методами. Да и результаты научной работы оформляются роз­но: ученый-химик может удовлетвориться площадью ватманского листа.(вспомним “Периодическую систему химических элементов” Д.И. Мен­делеева), тогда как историку подавай — по крайней мере — монографию среднего объема.

Но вернемся к лаборатории ученого-историка. Ее не надо придумы­вать. Ее контуры следует выявлять, внимательно изучая наследие вели­ких ученых-историков. Одним из них является Сергей Михайлович Со­ловьев, наш классик, отдавший всю свою сравнительно недолгую жизнь науке истории. Он оставил огромное научное наследие, которое (еще не полное!) издается в последние годы в 20 книгах. Они-то и послужили нам основным источником для этих беглых заметок о его исследователь­ской лаборатории.

Мы можем здесь лишь коснуться некоторых ее особенностей. Сер­гей Михайлович в продолжении своего научного творчества придержи­вался правила: “исследовать дело беспристрастно и спокойно” (XVII, 282)[1]. Беспристрастность в изучении Соловьев осуществлял “многосто­ронностью взгляда” (XVII, 62-63) на историю, “многосторонностью на­блюдения” над исторической жизнью народов. “В истории, — писал он, —... только самые внимательные и точные, микроскопические наблюде­ния всей обстановки явления в разные времена и в разных местностях могут освободить от неверных выводов относительно общих законов на­блюдаемой жизни” (XVII, 712).

Спокойность же в работе исследователь получает от тщательного и всеобъемного изучения по проблеме всего того, что было сделано его предшественниками. Сергей Михайлович параллельно с написанием своей циклопической “Истории России с древнейших времен” скрупу­лезно изучал и корректно использовал труды своих предшественников (см.: XVI, 43-352). Так что можно без преувеличения утверждать: наш национальный историк “стоял на плечах” своих предшественников. Это и является, по нашему мнению, первой особенностью творческой лабо­ратории С.М. Соловьева.

Между тем Сергей Михайлович прекрасно понимал, что историо­графия изучаемой проблемы — это всего лишь дверь, открывающая вход в исследование. Само же оно должно строиться на многочисленных и разных источниках. Они — строительные леса возводимого здания. Как нельзя построить здания без строительного леса — разве что получится воздушный замок! — так и невозможно создать серьезное научное иссле­дование, не имея под руками исторические источники. И наш классик упорно искал и находил оригинальные источники для своих выдающихся трудов. Его современники свидетельствовали: Сергей Михайлович нико­гда не довольствовался опубликованными документами. Он сам спускал­ся в “рудники” и долгие годы с неизменной аккуратностью ежедневно появлялся в том или ином архиве и с неутомимой энергией извлекал все новые и новые неизвестные никому сокровища. Утренний труд чернора­бочего в архиве Соловьев прекращал только для того, чтобы заменить его во второй половине дня тяжелой работой мыслителя в рабочем каби­нете[2]. Так что без всякой натяжки можно сказать: научные исследования С.М. Соловьева, покоятся на первоклассных и главным образом оригинальных исторических источниках — вот вторая особенность творче­ской лаборатории нашего классика.

А к третьей особенности следует отнести строгую систему прин­ципов и методов, которую использовал Сергей Михайлович в своей столь плодотворной историографической практике. “Исследовать бес­пристрастно и спокойно”, использовать при этом “многосторонность взгляда” и “многосторонность наблюдений” над исторической жизнью, идти в изучении от фактов, которые говорят “громко и грозно”, а не от “разлинованной и заранее принятой теории” (XVII, 713); оценки и выво­ды должны быть “согласными с исторической осторожностью и точно­стью” (XVII, 614) и твердо при этом стоять на исторической почве — вот принципы, которых придерживался Соловьев.

Система принципов является базой, на которой выстраивается в на­учном труде концепция методов исторического исследования. Сергей Михайлович широко использовал в своей историографической практике критический метод, метод многостороннего наблюдения исторической жизни через документы изучаемой эпохи и сравнительно-исторический метод. Критический метод применялся им в историографической ткани исследований и при анализе источников, на основе которых создавались крупнейшие труды. Но... “Основной метод моего курса, — говорил Со­ловьев на первой же лекции, — будет сравнительно-исторический”[3]. “Посравнить, найти сходство и отличия” (XVII, 69) — вот в чем видел Соловьев сущность этого метода. Сергей Михайлович подвергал сравне­нию положение стран в сходных исторических условиях (например, Францию накануне Великой революции и Россию перед реформами Пет­ра Великого (VII, 420-430), государственное устройство (XVII, 52), дли­тельные исторические процессы и явления в Германии и на Руси (XVII, 119). Охотнее применял он главный метод исторической науки к фактам и историческим деятелям (XVII, 191,169, 201 и др.).

Едва ли кто осмелится спорить: историческое исследование должно быть научным, корректно учитывать опыт вышедших ранее работ, осно­вываться на современных принципах и методах изучения истории. Одна­ко все это вовсе не может быть гарантией того, что оно тотчас же востребуется обществом. Есть еще нечто, что возбуждает широкий интерес лю­дей — специалистов и просто читателей — к подобного рода исследова­ниям, этим “нечто” является язык исследования. Своеобычность языка — четвертая черта творческой лаборатории С.М. Соловьева.

Бросим мгновенный взгляд на язык крупнейших трудов С.М. Со­ловьева, созданных им в самую пору расцвета его могучего таланта. Это образный и научный язык, это настоящий русский язык, понятный не только специалисту-историку, но и рядовому читателю. Язык Соловьева интересен, поучителен многими своими особенностями для начинающего свою творческую жизнь историка-исследователя и историка-педагога.

В связи со всем даже столь кратко сказанным назрела, на мой взгляд, необходимость ввести в учебные планы исторических факульте­тов университетов творческие семинары профессоров по изучению и ос­мыслению языкового и композиционного мастерства наших великих ис­ториков в их эпохальных трудах в целях лучшей подготовки студентов и аспирантов. Такие семинары, вероятно, должны быть похожи на творче­ские семинары маститых российских писателей и поэтов, проводимых в Литературном институте им. A.M. Горького. Первым историком, чьи труды рекомендуется изучать на подобных семинарах, должен быть С.М. Соловьев (см. кн. XVI, XVII и XVIII).

[1] Ссылки на труды С.М. Соловьева даются по изданию: Соловьев С.М. Сочинения:
В 20 кн. М., 1988 — издание продолжается. Римская цифра обозначает номер книги, араб­ская - страницу.

[2] Богословский М.М. Научное значение [работ] С.М. Соловьева // Богословский М.М.
Историография, мемуаристика, эпистолярия. М., 1987. С. 20.

[3] Танков А. Сергей Михайлович Соловьев (из воспоминания студента Московского университета) / Вестник Европы, 1910, № 10. С. 349-350.

Дата добавления: 2015-11-26