Все чаще ненужными остаются самые верные. Все чаще ненужными остаются самые верные.

Состраданье к животным так тесно связано с добротою характера, что можно с уверенностью утверждать, что не может быть добрым тот, кто жесток с животными. © А. Шопенгауэр
Ты не бросай в собаку камень, Пусть это лишь бездомный пес, Но он и так до боли ранен, Хоть и не знает горьких слез. Какой хозяин вероломный Его продал за медный грош? Чтобы и этот пес бездомный Узнал предательство и ложь. Нет, он от боли не заплачет, Но день за днем, за разом раз, Он грусть свою собачью прячет В разрезе умных добрых глаз. Сидит собака под забором, Страдая от сердечных мук, Но не страдает от позора Его, когда-то, бывший друг.
Сколько в мире зверья ежедневно страдает- Гибнет, мерзнет, болеет, дрожит, голодает.. Нас учили добру… видно плохо учили.. Мы в ответе за всех ли, кого приучили?	Не обижайте кошек во дворах, И брошенных собак не обижайте. И веру к людям в преданных глазах, Прошу вас, до конца не убивайте! Нет их вины, что брошены они, Изгоями на улицах ютятся. Ведь в этом виноваты только мы, Попробуйте разумно разобраться. А.В. Авраменко
Вера Инбер СЕТТЕР ДЖЕК 1925 Собачье сердце устроено так: Полюбило — значит, навек! Был славный малый и не дурак Ирландский сеттер Джек. Как полагается, был он рыж, По лапам оброс бахромой, Коты и кошки окрестных крыш Называли его чумой. Клеенчатый нос рылся в траве, Вынюхивал влажный грунт; Уши висели, как замшевые, И каждое весило фунт. Касательно всяких собачьих дел Совесть была чиста. Хозяина Джек любил и жалел, Что нет у него хвоста. В первый раз на аэродром Он пришел зимой, в снег. Хозяин сказал: «Не теперь, потом Полетишь и ты, Джек!» Биплан взметнул снежную пыль, У Джека — ноги врозь: «Если это автомобиль, То как же оно поднялось?» Но тут у Джека замер дух: Хозяин взмыл над людьми. Джек сказал: «Одно из двух — Останься или возьми!» Но его хозяин все выше лез, Треща, как стрекоза. Джек смотрел, и вода небес Заливала ему глаза. Люди, не заботясь о псе, Возились у машин. Джек думал: «Зачем все, Если нужен один?» Прошло бесконечно много лет (По часам пятнадцать минут), Сел в снег летучий предмет, Хозяин был снова тут... Пришли весною. Воздушный причал Был бессолнечно-сер. Хозяин надел шлем и сказал: «Сядьте и вы, сэр!» Джек вздохнул, почесал бок, Сел, облизнулся, и в путь! Взглянул вниз и больше не смог, — Такая напала жуть. «Земля бежит от меня так, Будто я ее съем. Люди не крупнее собак, А собак не видно совсем». Хозяин смеется. Джек смущен И думает: «Я свинья: Если это может он, Значит, могу и я». После чего спокойнее стал И, повизгивая слегка, Только судорожно зевал И лаял на облака. Солнце, скрытое до сих пор, Согрело одно крыло. Но почему задохнулся мотор? Но что произошло? Но почему земля опять Стала так близка? Но почему начала дрожать Кожаная рука? Ветер свистел, выл, сек По полным слез глазам. Хозяин крикнул: «Прыгай, Джек, Потому что... ты видишь сам!» Но Джек, припав к нему головой И сам дрожа весь, Успел сказать: «Господин мой, Я останусь здесь...» На земле уже полумертвый нос Положил на труп Джек, И люди сказали: «Был пес, А умер, как человек».	Эдуард Асадов СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа Сказал: - Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы... А то ведь простая дворняга! Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали... Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой! Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела... Труп волны снесли под коряги... Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце - чистейшей породы!
Уродливый Кот Когда-то давно жил я в стареньком доме. С тех пор пролетел не один уже год. И всем его жителям было известно Насколько уродлив был местный наш кот. Уродливый кот был всегда узнаваем – Он был одноглазый и с ухом одним. И знал он, как трудно на свете бывает, Когда ты один и никем не любим. Оторванный хвост, и поломана лапа Срослась под каким-то неверным углом. И множество шрамов.. А был он когда-то Приятным на вид полосатым котом. Кота никогда и никто не касался. Бутылки и камни бросали в него. Водой ледяной поливали из шланга. Пытаясь прогнать со двора своего. И лапы ему защемляли дверями, Когда он пытался войти в чей-то дом. Страдая от боли, зализывал раны Уже много раз он под чьим-то окном. Но все удивлялись, насколько отважен Был этот невзрачный уродливый кот. И если из шланга его поливают – Он мокнет покорно, но не отойдёт. И даже когда в него что-то бросали, Он тёрся о ноги о ласке прося. Увидев детей, он бросался за ними. Мечтал о заботе, да только вот зря.. Не мог он понять, почему в целом мире Не встретить того, кто бы смог приютить. И хоть он уродлив и грязен снаружи, Но с чистой душой и умеет любить. Однажды кота покусали собаки, Что жили напротив в соседнем дворе. Послышался лай и о помощи крики. Спустился я вниз – кот лежал на земле.. Уродливый кот был ужасно искусан, Всё тело в крови. Он почти умирал. Пытаясь укрыться от страха и боли, Свернувшись в клубок, неподвижно лежал. Он знал - наступает конец грустной жизни. И след от слезы пересёк его лоб. Я нёс его в дом, он хрипел, задыхался. Мне стало вдруг плохо, меня бил озноб.. Я чувствовал то, как ему было больно. И как тяжело ему просто вздохнуть. Но вдруг он к лицу моему потянулся И робко меня попытался лизнуть. От слёз задыхаясь, к нему я прижался. Прильнул он к ладони моей головой. Его добрый глаз вдруг ко мне повернулся – И кот замурлыкал, почти неживой.. И даже сквозь самые сильные боли Просил этот кот лишь о капле любви. О капле сочувствия, что в этой жизни Мы доброе сердце сберечь не смогли. Я в этот момент неожиданно понял, Что самый красивый и любящий тот, Кто смотрит сейчас на меня, умирая, Обычный уродливый уличный кот. Впервые он чувствовал чью-то заботу. Нашёл он того, кто сумел полюбить. И счастлив, что встретил того, кто смягчает, А не пытается боль причинить… Он умер чуть раньше, чем мы были дома. Я сел у подъезда с котом на руках. Держал его долго, пока не стемнело. В душе поселились тревога и страх. Ведь я осознал, что несчастный калека Меня изменил за один только миг. Он мне сообщил о страдании больше, Чем тысячи лекций, уроков и книг. Он мне расцарапал не тело, а душу. И пусть в моей жизни немало забот, Но я к одному только буду стремиться - Учиться любить как, Уродливый кот.	Вознаграждение Марина Бойкова     Он родился таким - нелюбимым, ненужным, Раздражая людей жалким видом наружным, Самым страшненьким был из рожденных котят, И никем был не выбран, никем был не взят. Он пищаньем своим раздражал даже кошку. И решили хозяева выбросить крошку.   А кот выжить сумел, не замерз, не подох, Научился бороться, спасаться от блох, Побеждать и сражаться в неравных боях, Никогда и нигде не испытывать страх, Поедая отбросы у мусорных свалок, И скрываясь от криков и брошенных палок...   Им пугали родители шумных детей, Шкурка цвет потеряла от серых дождей, Внешний вид заставлял возмущаться народ: «До чего неприятно-уродливый кот!» Даже местные злые коты и собаки Избегали его, не участвуя в драке.   Он покорно терпел, ожидая прощенья, Он причины не знал вечной злобы и мщенья. Он бежал за детьми и выпрашивал ласку, Терся лбом и мурлыкал, увидев колбаску, Благодарно урчал сердобольным старушкам, Их размоченным в банках консервных горбушкам...   Как-то утром от крика проснулся весь дом, "Мерседес" сбил уродца - узнали потом - Он лежал на боку и мяукал от боли, А вокруг - лужа бурой запекшейся крови. Он хрипел, задыхался, пытался ползти К тем, кто мог бы помочь и кто мог бы спасти...   Тельца нежно коснулась рука человека (Как и раненый кот - человек был - калека)... Замурлыкал, почувствовав рядом тепло - Кот привык быть ненужным и чувствовал зло, Здесь же трепетность, ласка и боль соучастья, Доброта, милосердие, помощь в несчастье...   А в глазах у кота - столько боли, страданья, Умирая, он ждал от людей состраданья... Человек взял на руки дрожащий комок: "Потерпи, мой хороший! Я рядом, сынок!" И, укрыв его тельце мохнатым шарфом, Осторожно понес по дорожке за дом...   Это утро застыло у многих в глазах, До сих пор вспоминают старушки в слезах, Как их добрый сосед - сам больной, еле ходит, - На прогулку кота необычного водит. Кот - красавец, какой-то, мол, редкой породы, Что однажды его чуть не сбили уроды.   Вот же умненький котик! И верный - на диво! Так на солнышке шкурка сияет красиво! Никуда не уходит от ног инвалида, Умиленье такое от этого вида! И привязанность, преданность - на загляденье, Ну, не котик, а прелесть! Вознаграждение!   © Марина Бойкова
Роберт Рождественский Лапа моя, лапа, Носа моя, носа, Я научусь плакать Тихо и безголосо. Я научусь думать Много и без истерик, Гордость запру в трюмы И научусь ВЕРИТЬ! Чуда моя, чуда, Рада моя, рада, Хочешь, с тобой буду Весь выходной рядом? Хочешь, прижмись с лаской Мокрым своим носом. Хочешь про снег сказку? Только ЖИВИ, пёса!	Ты смел, силен, всегда отважен в драках, Ты не обидишь, не предашь вовек, Скажи, как ты относишься к собакам, И я скажу, какой ты человек! Неважно, кто по знаку зодиака, Неважно русский, немец или грек, Скажи, как ты относишься к собакам, И я скажу какой ты человек. И можешь слушать ты кого угодно: Сегодня Стинг а завтра, может, Круг, Но если у тебя любовь к животным, Ты мне уже в каком-то роде друг! Жизнь очень интересная однако. Я много видела за свой короткий век. Лишь то, как ты относишься к собакам, Расскажет мне, какой ты человек! Юлия Олефир
Бездомные псы Паша Броский   бездомные псы умирают спокойно, без шума, без крика, приняв все, как есть, как будто им вовсе не страшно, не больно, на солнце блестит их потертая шерсть... бездомные псы умирают так тихо, так грустно, как будто апрельский снежок, и в рай попадают, где служит им гидом какой-то нелепый собачий божок... бездомные псы видят сны о хорошем, о светлом, волшебном и солнечном дне, где дети, усадьба, хозяева, кошки, и голос командует: "Шарик, ко мне!" им снятся болонок упругие ляжки, забота, тепло, в тихом доме уют, как треплет их кто-то по милым мордашкам, как чешут им спину и кушать дают... бездомные псы, они очень ранимы, их сердце большое как сдобный калач, и часто ночами, тогда, когда спим мы, мы слышим их тихий и жалобный плач... бездомные псы потерпают от злобы, садистских наклонностей глупых детей, их лупят ногами козлы и уроды, кидают камнями, на спор, кто сильней... бездомные псы умирают на небо, их главная заповедь: "Верность храни", но некому, не для кого, просто нету, вот так погибают без смысла они... от острых ранений, еды ядовитой, от пуль и в приютах, попав под авто, бездомные псы умирают в обиде, не поняв, не зная ответа: за что? когда небеса вдруг полны облаками, на землю роняя прохладу дождей, их души собачьи летают над нами, вселяясь в хороших и добрых людей...	Птичий рынок. Смешались звуки. Лай. Мяуканье. Гомон. Трели. Продаюсь я в чужие руки. Продаюсь уже две недели. Я озяб. Я устал. Простужен. Что вы ходите здесь кругами? Мне хозяин другой не нужен. Мне бы снова вернуться к маме. Солнце к лесу склонилось низко. Птичий рынок. Апрель. Суббота. Вот опять начинают тискать - Непонятная фифа в ботах. Сбился набок берет упрямо, шарф нелепый на шее тонкой. - Вы бы мимо гуляли, дама. Вам бы лучше купить болонку. Вряд ли сможем ужиться вместе. На меня не найти управу. Я пока лишь комочек шерсти, но ведь вырасту волкодавом. Мне бы степь без конца и края, ту, где ветер свободой пахнет, Ту, где солнце встречают лаем, а в квартире у вас зачахну. Только фифа вдруг близоруко заглянула в глаза с тревогой И спросила: - Ты будешь другом? Я устала быть одинокой. Столько смысла и столько боли было в этом простом вопросе, Что нечаянно, поневоле я лизнул её тёплый носик. Носик сморщился так умильно... До чего ж хороша суббота! Я вот вырасту, стану сильным. И порву всех за фифу в ботах... © Виктор Ёж
Я не любил собак и ненавидел... Рассказывал седой участник войн Историю свою: как шёл великий бой, И мало кто в бою том страшном выжил... Рассказ подробный в памяти остался, Запал мне в душу... Был рассказ о том, Как наравне с людьми с фашистами сражался Четырёхлапый храбрый батальон! Полуголодные, худющие дворняги С глазами умными нас поразили так! А мы на них гранаты надевали, Чтобы потом отправить их под танк. Как мало вы, дворняги, воевали: Подорван танк - и нет в помине вас. А мы, глотая слёзы, поминали Простых дворняг, погибнувших за нас. Мне трудно говорить о наболевшем... С войны той мы с собаками в родстве. Эх, знали б вы, что значит танк сгоревший! Ведь это - не прошедший танк к Москве!... Собак я не любил и ненавидел, Пока нас не свела судьба в бою... Прошли года, но где я б их не видел, С тех пор склоняю голову свою!	Глаза собаки.., что лишилась дома..! Ты в них смотрел хоть раз, хозяин сытый? Тебе тоска по ласке не знакома? Ботинком грязным не был ты избитый? Ты раны не зализывал, теряя В безумной лихорадке сны и разум, И другу своё сердце доверяя, Не знал его предательства ни разу? Тебе... по подворотням... не валяться! Не мучиться... от голода... и... боли! И... не дрожать в снегу при минус двадцать, Щенков холодных пряча под собою... Тебе по ним не выть безлунной ночью, Оплакивая маленькие души... Живи, хозяин сытый, долго очень. Но! Больше не бери живых игрушек...
Он был от рожденья немой, Незнакомый с лестью и ложью Он любил, как любить не может Ни один человек...Домой Возвращалась я, и стыдливо, Неуклюже, забыв себя, Подходил он ко мне, любя, Улыбался немного криво, И смотрел на меня, смотрел Немигающим строгим взглядом, Словно взять с собою хотел В смерть. И в смерти остаться рядом. Охранять мой дом и покой Не его ли случай поставил? Но ведь о любови такой И писал коринфянам Павел: О любви, что не верит в зло, Не противится и не ропщет. И сложнее быть не могло, И вовеки не будет проще. Вот пишу о нем, и от слез Уплывает в туман бумага... Он был бесхитростный пес. Дворняга.   Вега Мария	Мне жалко тех, кто нас не понимает, Кто в спину шепчет: "Тварей развели!" И радостно ладони потирает, Узнав о смерти маленькой души. Кто палкой тычет бедную собаку, Бредущую по улице одну. И кто готов бросаться сразу в драку, Собачника увидев за версту. Где им понять, как сердце замирает, Как на душе становиться тепло, Когда твой верный пёс тебя встречает, Хозяина увидев сквозь окно! Скулит от счастья, лапы поджимает, Прохладным носом тычется в пальто, И полной грудью запах твой вдыхает Скажите, кто вернее будет, кто? Они, наверное, даны нам свыше, Лохматые вместилища любви. Друг друга мы порой, увы, не слышим, Нас лучше, чище делают они! Старушка тихая выходит из парадной, В руках несёт завязанный кулёк, Ей легче на душе, когда поесть с отрадой Бежит к подъезду брошенный щенок. А есть такие, кто ещё подсыпет К котлетам яду щедрою рукой, И горя человеческого выпить Торопится за пёсий упокой! Не дай нам, бог, с такими повстречаться, Не дай нам, бог, с такими встать в ряды, Не дай им, бог, хорошими казаться, Собаку от таких убереги!

Его купила девушка на птичке.

Щенок был счастлив и хотел лизнуть.

Его продавший скупщик по привычке

Взяв деньги, постарался улизнуть.

Она была в восторге, улыбалась.

Он быстро рос весёлым, не больным.

Но с ним она совсем не занималась.

Он вырос бестолковым и шальным...

Был баловнем, повесой, шалопаем.

Он всех любил и не имел врагов.

Встречал и провожал хозяйку лаем.

И терпеливо ждал её шагов.

Хозяйке нравилось, когда они гуляли,

Что замечают все теперь её.

А если к ней когда-то приставали,

Пес смело заступался за неё.

Ему дрессуры трудно доставались.

Он всех любил. И всех хотел лизнуть.

От всех команд, которые давались,

Всегда старался тихо улизнуть.

Тогда хозяйка в клуб вступить решила.

Чтоб на вопросы все найти ответ.

На выставку пойти с ним поспешила.

Ведь он красавец в этом спору нет.

На выставке он в ринге шел последним.

Он рад был всем и поводок тянул.

Судья сказал, оценку дав соседним,

Что до стандарта он не дотянул.

Там всем подарки разные дарили,

И с ринга не ушел никто пустой.

Его же с ринга просто удалили.

Сказали, непородный он... - простой.

Сказали, что ходить он не умеет.

Что хэндлер из хозяйки никакой.

И что судья понятий не имеет.

Представлен пес породы был какой.

Она его от злости отхлестала…

А он чудак понять никак не мог.

За что его любить та перестала.

И угодить хотел, как только мог.

Сначала его думала продать.

Потом хорошие искала руки...

Потом решила хоть куда отдать...

Кому угодно лишь бы на поруки...

Опять попал он к скупщикам на птичке...

Пес всех любил… И всех хотел лизнуть...

Смахнув слезу рукою по привычке...

Хозяйка поспешила улизнуть...

Пес вырывался и истошно выл.

Был бит жестоко и неоднократно.

Но всё равно хозяйку не забыл.

Скулил и выл… и звал её обратно.

А скупщик с ним жестоко обращался...

И дал понять: собачья жизнь - не рай...

Но через пару дней с ним распрощался,

Продав кому-то охранять сарай.

Пес всех любил… и охранять не мог...

Он только выл с тоски на всю округу...

Терпел хозяин новый сколько мог...

Потом отвел к ветеринару другу...

Над псом склонился со шприцом детина...

Чтобы закончить пса короткий путь.

И равнодушно дозу детилина

Вколол собаке, предложив уснуть...

А пес лизал протянутые руки.

Как будто он людей благодарил.

За избавление его от муки,

Жить без хозяйки, что боготворил...

Надеюсь, всем ответ держать придется.

За то, что каждый в жизни натворил.

И нам когда-то встретить доведется

Тех, кто при жизни нас боготворил.

Ответ держать за тех, кого учили

За тех кого разводим продаём

За тех, кого когда-то приручили.

За тех кого мы часто предаём.

Друзей не выбирают ради моды.

Ведь красота душевная без лиц.

И верность не зависит от породы.

А преданность собачья без границ...

По лилово-желтым лужам шел котенок всем ненужный. Грязный, мокрый и холодный он плутал весьма голодный. Люди мимо проходили, плыли в лужах магазины, Отражался столб фонарный и гаишник-парень славный.   Плыл листочек желтый очень, дереву ненужный впрочем, Косяком летела стая, тоже в лужах пролетая, А котенок, жалкий очень, каждой капелькой промочен, Шел и что-то там мяукал, всех людей вгоняя в скуку.   И пинали все котенка, что-то фыркая вдогонку, И бросали палки, ветки, камни, фантик от конфетки... Вот открылась рядом дверца, человек послушал сердцем (Потому как наше ухо к чувствам кошек слишком глухо)   Что ж мурлыкает котенок так печально и негромко? Оказалось всё неправда! Пел он песни, а не плакал! Был котенок очень весел, просто голову повесил, Чтобы в лужах видеть лучше, как в толпу собрались тучи,   Как фонарик, словно солнце, отразился в лужи блюдце, Как спешат домой ботинки, топнув луже в серединку, Как искрит такой красивый ранним утром первый иней, Как плывет корабль-листочек, красно-желтый, яркий очень.   Шел котенок и мяукал как прекрасно это утро. Человек в двери нагнулся, за котенком потянулся, Потому что пел котенок, как людей хороших много. Как он любит их игрушки: нитки, фантики, катушки.   Но прекрасней всех игрушек, руки, чешущие ушко... И ни строчечки про голод, про собачий этот холод. В песне нет ни грамма фальши! Мы не представляли раньше, Что совсем другие чувства, если кошку сердцем слушать.	В доме притихли мыши, льнёт тишина к рукам... Кошка идёт по крыше, словно по облакам. Всласть от души зевает, с кошкой так хорошо, Золотом отливает шерсти нежнейшей шёлк... В храме и на помойке, от кисточек и до хвоста Кошка всегда спокойна, кошка всегда чиста... Может, прервав зевоту, прыгнуть, достав до звёзд! А посмотреть - всего-то: лапы, усы да хвост...   Лапки бесшумно ставя, хвост приподняв трубой, Пристально, не мигая, посмотрит перед собой, Мол: "Полюби такою! Боязно ли, слабо ль? Я о ладонь щекою с сердца снимаю боль...   Ты потерпи немножко, зверя во всей красе. Всё-таки я ведь - Кошка, я ж не могу как все... Мне не нужна обложка... Лишь ласковые слова... Кошка ведь - это Кошка, Кошка всегда права.   Жизнь из ладоней Бога вылакаем до дна! Кто сказал, кошек много? Кошка – она одна..." Каждую душу слыша, пряча свою в усах, Кошка сидит на крыше будто на небесах... В шутку ли, понарошку, (к чёрту любой предлог!) Не обижайте Кошку!!!... Скажет спасибо Бог...
Лариса Рубальская   Сегодня кто-то продавал на перекрестке счастье. Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев, среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела. Оно лежало и на всех неверяще смотрело.   Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку. И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочовке, А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.   Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало, Но "кто-то" мимо проходил и счастье замирало. Темнело, я брела домой. В карманах грея руки. Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.   Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный. Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины комочек маленький дрожал от горя и обиды.   Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже, но к сожалению комок был никому не нужен. - И сколько стоит? - голос мой дрожал от напряжения. - Что? Это? - Это! - Да бери, оно - одни мученья!   Я бережно взяла комок, к груди его прижала, Закутав в складочки пальто домой почти бежала. Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц, И даже блики фонарей как-будто улыбнулись...   И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся. Нашелся все же человек, что счастьем не кидался. Я принесла комочек в дом и стало вдруг понятно, Что никому его не дам, и не верну обратно.	Агафангел Рец-Кий   Маленький пушистенький комочек Я принес в больницу убивать. В жизни каждого случается, как хочешь, То, что сам обязан исполнять.   Двадцать лет он радовал домашних, Ласку и веселье нес нам в дом, Был любимый плюшевый милашка. А сегодня движется с трудом.   Докторша Поздеева, барыга: "Мы животных не привыкли усыплять! Ты нам тысяч двадцать принеси-ка, Сможем на недельку поддержать."   Вот и едем молча до конечной Ты с меня не сводишь умных глаз. Понимаешь все, мой друг сердечный, Нам не нужно слов ни раньше, ни сейчас.   Взял на руки я комочек невесомый, В кабинет сверкающий вошел, И держал!!! Последний долг исполнив, Пока врач инъекцию не ввел.   Неужели думал так с тобой проститься Милый мой и ласковый дружок?!! Мне в кошмаре не могло присниться Твой последний сдерживать рывок.   Молча пульс проверили, закрыли, Посветив фонариком, зрачок. От туфлей в коробку положили Тепленький пушистенький комок.   Закопал тебя под теплотрассой И без шапки под дождем стоял. Вспоминая, что держал как тряпку То, что лучшим другом я считал.   Дома мячик, миску и игрушку Я всю ночь, рыдая, целовал. Как же нам привязывают душу Те, кто в жизни слова не сказал.
В подвале, среди барахла и картонок, у серенькой кошки родился котёнок. Беспомощно тычась в пушистую шкурку, беспечно сосал он счастливую Мурку. И кошка, к сыночку прижавшись бочком, ласкала шершавым своим язычком. Негромкую песню ему напевала и всё целовала его, целовала... А где-то смеялись и плакали люди, а где-то из страшных палили орудий, политики Землю делили на части, и кто-то мечтал о богатстве и власти... И только в подвале, под старой доской Царили гармония, мир и покой...	На обочине жизни серый котёнок Растерян, напуган наивный ребёнок, Белые пятна и мягкое брюшко, Добрые глазки, повисшие ушки.   Недавно он спал дома с мамой и сёстрами, Пил молоко, играл с игрушками пёстрыми. Кошка мурлыкала, счастлив был он. Затем пришёл ужас, кошмарный, как сон.   Хозяин жестоко вырвал из жизни Всё дорогое. "Ты, брат, лишь не кисни" Сказал он и бросил котёнка у свалки. Зачем малышу судьбы такие подарки?   Мир так огромен, безжалостен к нам. Что ж сказать о котёнке? Не верь ты словам Лживых людей. Он совсем не больной, А просто бездомный, никому неродной.   Любовь и тепло - ему очень так нужны, Вы покормите, приласкайте все дружно Белые пятна и мягкое брюшко, Добрые глазки, повисшие ушки.
© Мария Семенова   Из - за пазухи вынув щенка - сироту, Обратился хозяин со словом к коту: "Вот что, серый! На время забудь про мышей: Позаботиться надобно о малыше.   Будешь дядькой кутёнку, пока подрастёт?" - "Мур - мур - мяу!" - согласно ответствовал кот. И тотчас озадачился множеством дел - Обогрел, и утешил, и песенку спел.   А потом о науках пошел разговор: Как из блюдечка пить, как просится во двор, Как гонять петуха и сварливых гусей... Время быстро бежало для новых друзей.   За весною весна, за метелью метель... Вместо плаксы щенка стал красавец кобель. И, всему отведя в этой жизни черед, Под садовым кустом упокоился кот.   Долго гладил Хозяин притихшего пса... А потом произнёс, поглядев в небеса: "Все мы смертны, лохматый... Но знай, что душа Очень скоро в другого войдёт малыша!"   Пёс послушал, как будто понять его мог, И под вечер котёнка домой приволок. Тоже - серого! С белым пятном на груди!.. Дескать, строго, Хозяин меня не суди! Видишь, маленький плачет? Налей молока! Я же котику дядькой побуду пока...
© А.В. Авраменко   Не обижайте кошек во дворах, И брошенных собак не обижайте. И веру к людям в преданных глазах, Прошу вас, до конца не убивайте! Нет их вины, что брошены они, Изгоями на улицах ютятся. Ведь в этом виноваты только мы, Попробуйте разумно разобраться.	Арина Забавина   Они купили нового кота — Шикарного сиамца, дорогущего. А беспородного — от носа до хвоста — Швырнули за порог. И он, мяуча,   Прильнул к дверям: «Хозяин, отвори! Впусти меня обратно, замерзаю! Я голоден!» — как будто бы молил. Ну почему никто не открывает?   Котёнок плакал. Он не понимал, Что не домашний он теперь, бродяга! Ну, а мороз тем временем крепчал. И у порога замерзал бедняга…   Вдруг чей-то тёплый ласковый язык Лизнул котейку. Это был Полкан, Лохматый пёс, почти уже старик. Соседний дом он в будке охранял…   Вот так и зажили они вдвоём — В собачьей будке пёс и кот при нём. Полкан кота кормил и согревал, Свою подстилку в стужу подстилал,   Делил с ним поровну еду и кров. Котейка снова весел и здоров. Полкан, котёнка взявший под опеку, — Намного человечней человека…
Я тебя никому не отдам - Замерзающий плакал котенок, Умудренный не по годам, Рыл он снег серебристый под кленом.   Навсегда я останусь с тобой, Я спасу нас обоих от стужи, Потому что под этой луной Мне никто больше в мире не нужен,   Я сейчас закопаю нас в снег, Там тепло, отогреются лапки, Мимо быстро прошел человек, В зимней куртке и пуховой шапке.   А потом все опять расцветет, Будет солнце сиять над землей, И никто никогда не поймет, Что пришлось пережить нам с тобой.   Ты держись, не смотри, что я мал, Что в кровь изодрались лапки, Я не выдохся, просто устал, Ничего, нам помогут боги,   Нет, серьезно, я слышал о них, Есть такие кошачьи боги. Даже ветер в долине стих, Слушал сказ малыша у дороги.   А котенок копал и копал, Вспоминая о солнечном лете, Он, безумец, еще не знал, Что остался один на свете.   Рядом с ним, на седом полотне, Еще теплое тело лежало, А из глаз, по мохнатой щеке, Золотая слезинка бежала.   Эй, малыш, перестань копать, Все-равно ей уже не поможешь, Будет лучше тебе поспать, О нее погреться ты сможешь,   Но безумец не слышит, сопит, Он не сдастся теперь холодам И упрямо во мглу твердит, Я тебя никому не отдам.   Время - за полночь, люди спят, Находясь в поддельном раю, У котенка глаза блестят, Он закончил работу свою,   Тихо, тихо ступая на снег, Подошел туда, где трупик лежал И почти как человек, Он на ушко ей прошептал-   Милая, милая моя, я с тобой, Я тебя никому не отдам, Я у клена, под снежной горой, Нам построил постельку, там,   Он туда перенес ее, А потом закопался сам, Колыбельную пел мороз, Но ее не услышать вам,   Колыбельная эта для тех, Кто любовью всю жизнь живет, Забывая о бедах своих, Только верность в крови несет,   Он, безумец, в холодном снегу, Он за ближнего душу отдал, До последнего мига, в бреду, Он за шею ее обнимал...	Он шел по улице и тихо плакал. Облезлый, одноухий, и с больною лапой. Повисший хвост, несчастные глаза, А в них жемчужинкой дрожит слеза.   Его никто вокруг не замечал, А если и заметил, то ворчал, А мог еще и палкой замахнуться. Он убегал, когда мог увернуться.   Он с грустью думал:”Я такой урод. Ну кто такого жить к себе возьмет». Так шел он, шел по краешку дороги. И вдруг перед собой увидел ноги.   Огромные такие две ноги, Обутые в большие сапоги. В смертельном страхе он закрыл глаза, А человек нагнулся и сказал:   «Красавец-то, какой! А ухо! Взгляд! Пойдешь со мной? Я буду очень рад. Принцессу и дворец не обещаю, А молочком с сосиской угощаю».   Нагнулся, протянул к нему ладошку. Он первый раз держал в ладошках кошку. Взглянул на небо, думал, дождь закапал. А это кот в руках от счастья плакал.
Дождь стекал по усам и по лапам. В октябре непогода не редкость. Вдоль полосок толь слезы, толь капли... Навести бы во взгляде резкость.   Расплываются даль и деревья, Как дорога размыта дождями. Видно осень, не просто осень. Плачет Бог над людскими грехами.   Плачет Он, что сердца очерствели, Что не слышат ни просьбы, ни плача. Раз бросают игрушки живые, В сентябре на пустеющих дачах.   "Поиграли детишки и что же? Ну не брать же обузу в город? Проживет. Ну и что, что морозы? Ну и что, что наступит голод?"   На слабеющих лапах кошка По размытой дороге шагала. "Нет, не бросили. Разве так можно? Я же им как себе доверяла.   Нет, вернутся, конечно вернутся. Я же их по ночам согревала. Я б не бросила. А они разве хуже? Они добрые. Я всегда это знала"   Потеплело на сердце у кошки. И вокруг непогода стихала. Плакал Бог над людскими грехами.... К мосту Радуги кошка шагала...

Дата добавления: 2015-11-26