II. Орлеан во время осады

Когда 12 октября 1428 года английские войска вышли к Орлеану, они увидели перед собой один из красивейших городов королевства, город‑форт, окруженный крепостной стеной с мощными, расположенными через определенные интервалы башнями.

Поднявшись на месте крупного галло‑римского города[114], к которому в XIV веке было присоединено древнее поселение Авенум, Орлеан в 1345 году стал столицей герцогства, которое Филипп VI Валуа передал в апанаж своему второму сыну Филиппу. После смерти Филиппа в 1375 году герцогство вновь воссоединилось с королевским доменом, но в 1392 году оно опять было передано в апанаж брату Карла VI Людовику. На сей раз это не прошло гладко – жители Орлеана, преисполненные решимости, вознамерились отстаивать свои права. Им удалось получить хартию вольности, согласно которой они могли теперь избирать голосованием в два тура двенадцать поверенных.

Однако Людовик Орлеанский сумел, пустив в ход всю свою дипломатию, сделать так, что жители города признали его. В 1393 году, устроив пышное празднество, он пригласил поверенных столицы своего герцогства присутствовать на нем; польщенные таким вниманием, представители городской знати явились на праздник, принеся с собой "нескольких гусей, а также спаржу, связанную в пучки". Это празднество Людовик Орлеанский устроил в честь рождения своего сына; по этому же случаю он учредил орден Дикобраза[115], чем порадовал многих знатных мужей города.

Дни въезда герцога в свой добрый город превращались для орлеанцев в настоящий праздник. На окнах домов вывешивались занавеси и ковры, гирлянды цветов; на перекрестках улиц выставлялись сосуды с вином, молоком и ароматизированной водой.

Орлеан надеялся на своего благодетеля, на то, что герцог поможет защитить город. С середины XIV века обстановка осложняется. Набеги, совершенные в 1358 году под предводительством Роберта Ноульза на окрестности города, наводили на жителей Орлеана панический ужас. В 1367 году орлеанцев держали в постоянном страхе войска принца Уэльского; горожане снесли церкви и часовни предместий, находившиеся за стенами города; многие строения постигла та же участь (например, церковь святого Эверта, которую разрушили норманны в IX веке, была позднее восстановлена и вновь разрушена в 1358 году). Несколькими годами позже ее восстановили, и в ней шли богослужения, но в 1428 году, когда англичане начали осаду города, она снова подверглась разорению.

Тревога усилилась в 1380 году, после наступления герцога Букингемского. Естественно, жители Орлеана обратили взоры на своего защитника, Людовика Орлеанского, и все силы отдали укреплению города. Об этом свидетельствуют городские расходные книги.

За крепостными стенами Орлеана, в коих было пробито пять ворот, тщательно следили. Ворота также стали объектом постоянного внимания: от Бургундских ворот начиналась дорога на Жьен; ворота Паризи, расположенные недалеко от монастырской больницы, во время осады частично закрыли и оставили проход только для пешеходов; через ворота Банье открывался путь на Париж, а через ворота Ренар, близ которых находилась таверна Жака Буше (позже в ней найдет приют Жанна), лежала дорога на Блуа; и, наконец, через ворота святой Екатерины, на набережной, можно был выйти прямо на мост. По обеим сторонам всех ворот высились башни со спускающейся решеткой, сами башни соединялись подъемным мостом с крепостным валом, который служил передней линией обороны; он был тоже защищен земляным бруствером, а также частоколом.

Мост через Луару охранялся со стороны города башней Шатле, а на левом берегу фортификационными сооружениями – турелями, состоящими из двух башен, одна из которых была с плоскими сторонами, другая – круглая, построенная прямо в реке. Мост начинался на улице Отельри (Трактирной) и на улице Ворот святой Екатерины; он насчитывал девятнадцать неравномерно расположенных пролетов. В то время под мостом был остров с двумя холмами. Одна часть острова принадлежала торговцам рыбой, а на другой возвышалась часовня. Землю этой части острова даровали церкви святого Антуана – покровителю моста.

О постоянных тревогах орлеанцев можно судить из записей счетных книг крепости, которые дают представление об оплатах произведенных работ по поддержанию крепостных стен и моста в порядке: "Вышеупомянутому Жийе за два дня работы плотников, которые вызвались восстановить две тетивы, одну на башне Шан‑Эгрон, другую близ башни Сен‑Флу… по пять су четыре денье каждому за день работы, выплатить десять су восемь денье". (Подняться на некоторые башни крепостной стены можно было только по лестнице или лестничной тетиве, расположенной с внешней стороны башни.) Следили также за безопасностью моста: "За запор спускающейся решетки моста, ключ от которой находится у Жака Миа, пятнадцать су".

В это неспокойное время горожане с особым пристрастием относятся к караульной службе:

"Бернару Жосселэну нести караул в Сен‑Пэр‑Эмпон в месяце апреле".

"Жаке, священнику, а также лицам, его сопровождающим, то есть восьми поверенным, восьми горожанам, восьми нотариусам и восьми сержантам (выдать деньги) на расходы, сделанные в пятницу двадцать седьмого дня апреля для обеспечения безопасности города и для осмотра хлебных амбаров с целью выявления количества хлеба".

Как видно, ничто не оставлено без внимания, даже подумали о тех, кто находился в дозоре:

"Жаку Шампону двадцать четвертого дня месяца мая (выделить средства) на покупку кровати, а также перины, подушки и стеганого одеяла… чтобы два (горожанина) могли прилечь, находясь в Новой башне".

Время шло, и работы по укреплению города производились все чаще, а во время осады содержание крепостных стен в исправности стало каждодневной обязанностью горожан.

"Жану Будо за сто восемь фунтов железа, отданного им в городскую кузницу… Умберу Франсуа, каменщику, за четыре дня работы, которые он потратил на починку ворот Бернье… Жану Шомару в шестнадцатый день апреля за деньги, отданные им на покупку одной туазы[116]древесины… и гвоздей, предназначенных для дощатого настила башни Ом… Андре Годе, слесарю, за запор, за установку железных брусьев, дабы перегородить крепостной вал у ворот Банье… Жану Кусту, плотнику, за два дня работы, затраченных им и еще двумя плотниками на установку пушечных лафетов на валу ворот Паризи".

Кроме так называемого оборонительного вооружения (содержание в исправности башен, крепостных стен и моста), жители Орлеана занимались и наступательным вооружением; все те же счета свидетельствуют о покупке бомбард и пушек и об их установке.

"Жану Шомару… за семнадцать дней работы плотников, которые укрепили лафеты и заменили крепостные пушки. Жану Волану за предоставленные им деньги в уплату за одиннадцать дней работы плотников и четыре дня работы каменщиков, которые трудились над установкой пушки Монтаржи на башне Сен‑Сансон…"

Горожане закупают свинец, занимаются изготовлением пороха:

"Жану Савору… за то, что он в течение восьми дней занимался изготовлением пороха… Жаку Буше, казначею монсеньора Орлеанского, за покупку двухсот фунтов пороха для пушек, приобретенного им для нужд города, по сто двадцать одному экю золотом каждому".

Горожане беспокоятся также и о покупке стрел для арбалетов; в обороне города принимает участие пушкарь. Анализ документов позволяет установить, что в Орлеане был расположен гарнизон численностью около двухсот человек.

Прямо над залом собрания поверенных находилось помещение, где хранились стрелы для арбалетов и порох. Каждый житель внес свою лепту в дело обороны города, цехи ремесленников делали все возможное, чтобы укрепить дамбы, частоколы, но возникает одна существенная проблема: члены университета считают себя свободными от всех повинностей и не желают участвовать в городских расходах. Карл VII вынужден был направить городу королевские грамоты, напоминая, что все жители без исключения обязаны нести дозорную и караульную службу и платить налоги, идущие на укрепление города.

Чтобы улучшить оборону города, орлеанцы не останавливаются даже перед разрушением предместий. Англичане со своей стороны воздвигнут на главных дорогах бастиды и присвоят им имена городов, которые были в их владении: Лондон, Руан и Париж. Эти бастиды вокруг Орлеана связаны между собой частоколом и укрепленными валами: Орлеан оказывается, таким образом, изолированным. Во всяком случае, трое из его ворот блокированы, это ворота Паризи, ворота Банье и ворота Ренар; только Бургундские ворота остаются еще открытыми.

Орлеан был выбран англичанами для осады не случайно; в тот период средних веков это красивейший город Европы со знаменитым университетом, крупный торговый центр с зерновым рынком, один из важных портов на Луаре. Наконец, это многонаселенный для своего времени город: в нем проживало около 30 000.

III. "День селедок" (12 февраля 1429 года)

С того момента, когда в октябре 1428 года англичане начали осаду Орлеана, и до прибытия в город Жанны д'Арк казалось, что все военные действия прекратились, но, однако, в "Дневнике осады Орлеана" приводятся отдельные факты, заслуживающие внимания.

"Дневник" является как бы осмыслением одним из жителей Орлеана, возможно священнослужителем, событий, которые происходили в этот период; повествование начинается с момента подхода к городу англичан и кончается тем моментом, когда Жанна д'Арк освобождает Орлеан. Записи "Дневника" открывают нам некоторые подробности о противоборствующих силах, о наездах в город многочисленных королевских герольдов и сеньоров, на которых лежала забота о городе. "Дневник" дает также представление об оборонительных сооружениях, о работе, производимой горожанами, и особенно о настроениях осажденных: значение, которое придается прибытию обоза со свиньями и овцами в страдающий от голода город, свидетельствует о том, что мелочей не существовало, важно было все.

"Дневник осады" изобилует подробностями о войне в конце средних веков, о перемириях, соблюдавшихся по случаю Рождества: в этот праздник деревенские музыканты играли на скрипках и любые военные действия прекращались. В "Дневнике" можно прочесть и о том, как английские дворяне и назначенные дофином ведать обороной города капитаны приглашали друг друга отобедать, обменивались подарками и т. д.

Из этого любопытного документа мы узнаем о смерти графа Солсбери 27 октября, в самом начале осады[117], и прибытии 1 декабря командующего английской армией Джона Талбота. Талбот приводит более трехсот воинов; он привозит также съестные припасы и снаряжение, в том числе несколько бомбард, которые сразу же идут в ход, в результате к концу месяца много домов лежало в руинах.

"Разрушали стены и сам Орлеан чаще и сильнее, чем при жизни графа Солсбери, ведь они бросали камни, весом в восемьсот двадцать четыре фунта, причиняя огромное зло и ущерб городу, уничтожая множество домов и прекрасных зданий. ("Никто, – добавляет автор, – не был убит, к общему удивлению"), а ведь на улице Пти‑Сулье упал камень прямо на стол в комнате, когда хозяин обедал".

Один из защитников города, Жак де Шабан, во время предпринятой им вылазки был ранен в ногу; 2 января англичане попытались взобраться по лестнице на вал к воротам Ренар, однако дозорные тотчас же подняли тревогу, и англичане получили такой отпор, что им пришлось повернуть назад, а "выигрыш их заключался в том, что они промокли до нитки, так как в этот час дождь лил как из ведра". 6 января орлеанцы предприняли вылазку, о чем есть запись в "Дневнике"; по прошествии пяти дней орлеанский наводчик так метко попал в цель из кулеврины, что часть крыши форта Турель рухнула, убив при этом шестерых противников. В конце этого же месяца дозорные с высоты крепостных стен замечают, как англичане, чтобы иметь возможность согреться, вырывают на дрова подпорки виноградников Сен‑Ландра и Сен‑Жан‑де‑Ла‑Рюель, Орлеанцы вновь выходят за пределы города и захватывают несколько пленных. 30 января Орлеанский Бастард выезжает в Блуа, чтобы встретиться там с Карлом, графом де Клермоном, сыном герцога Бурбонского.

Несколькими днями позже Жак де Шабан и Ла Гир выходят из города и останавливаются прямо напротив англичан; однако, поскольку последние не вступают в бой, они отходят к крепости. Английские войска вскоре получат подкрепление в лице Фальстолфа, прибывшего с 1 200 воинами; а орлеанцы в свою очередь с радостью встречают коннетабля Шотландии Джона Стюарта, приведшего с собой 1 000 бойцов; что касается мон‑сеньора д'Альбрэ и Ла Гира, то они приезжают в город тоже с подкреплением.

Именно тогда жители Орлеана узнают, что из Парижа выехал обоз со съестными припасами, предназначенный для английской армии, в котором насчитывалось около 300 повозок и телег. К тому же в обозе везли боевые стрелы, пушки, луки и, сверх того, бочонки с селедкой – приближался Великий пост, и воины были обязаны соблюдать законы церкви, предписывающие в этот период употреблять в пищу только рыбу. Обоз, выехавший из Парижа 12 февраля в сопровождении монсеньера Джона Фаскота и монсеньера Симона Морье, парижского прево, а также нескольких рыцарей и английских оруженосцев, конвоировали 1 500 англичан, пикардийцев и нормандцев.

Тогда орлеанцы предпринимают вылазку под командованием маршала Сен‑Севера и Дюнуа, а граф де Клермон в свою очередь выводит 4 000 бойцов, но оба армейских корпуса не сумели объединить свои силы. Клермон возвращается в Рувре‑Сен‑Дени, а Ла Гир и Потон Ксентрай решают перерезать дорогу противнику и напасть на него. Движение французских войск было замечено английским авангардом, и англичане приостанавливают продвижение обоза и воздвигают "преграду из обозных повозок", а вокруг нее втыкают заостренные колья, дабы затруднить французской кавалерии совершить стремительную атаку. Все замирают в ожидании, не спешиваясь, исключение составляют лишь лучники и арбалетчики, готовые в любую минуту выпустить стрелы. Видя это, граф де Клермон шлет послание за посланием, запрещая атаковать до прибытия подкреплений. Коннетабль Шотландии, в сопровождении Орлеанского Бастарда, Уильяма Стюарта и монсеньора де Майака, а также 400 воинов, сгорая от нетерпения, начинает атаку "храбро, однако малоуспешно, ибо, как только англичане увидели, что подкрепление не поторопилось на помощь и не присоединилось к отрядам коннетабля и пешим войскам, они в спешном порядке выступили из своего парка (участок, огороженный повозками) и ударили по пешим французским войскам, вызвав замешательство и обратив их в бегство".

Французы сразу же терпят поражение и теряют 400 человек. Англичане преследуют отступающего в смятении противника; как свидетельствует "Дневник осады", "они находились настолько далеко друг от друга, что с того места, откуда французы начали свою атаку, их знамена казались меньше стрелы арбалета". Ла Гир и Потон Ксентрай не желают оставаться в стороне, "видя такое постыдное отступление", они соединяются вновь, имея 60 бойцов, и преследуют разрозненные силы врага с таким пылом, что в результате их атаки "многие были убиты". Но если эти два гасконца смогли собрать людей, то граф де Клермон не начал атаку, а ретировался. "Много благородных капитанов и военачальников, – читаем в "Дневнике", – погибли на поле брани; среди них монсеньор Гийом д'Альбрэ, коннетабль Шотландии монсеньор Жан Стюарт, Жан Шабо, сеньор де Вердюран и другие. "Их тела были привезены в Орлеан и похоронены в церкви Сент‑Круа, где состоялось отпевание усопших. Раненых было много, среди них Орлеанский Бастард: его ногу пронзила стрела арбалета, и два лучника с большим трудом "отвратили от него опасность". А вот поведение графа де Клермона, который в этот день был посвящен в рыцари, произвело на орлеанцев невыгодное впечатление: его люди "двинулись обратно к Орлеану, причем сделали они это не с достоинством, а с позором".

Англичане не преследовали отступающие войска, и их повозки повернули назад в бастиды. После поражения французов возвращение в город было для всех очень тягостным, Ла Гир, Потон и Жамэ дю Тийе вошли в город последними, чтобы иметь возможность удостовериться, что англичане не покинули своих бастид, для того чтобы окончательно разгромить французскую армию.

Это боевое столкновение стало, вероятно, самым ярким и выдающимся за семь месяцев осады. Жителей Орлеана разочаровали их защитники, но еще большее разочарование их постигло несколькими днями позже, 18 февраля.

"Из Орлеана уехал граф де Клермон, объяснив это тем, что у него было намерение отправиться в Шинон, где в то время находился король; с ним отбыли сеньор де Ла Тур, адмирал монсеньор Луи де Кюлан, архиепископ Реймский и канцлер Франции монсеньор Реньо де Шартр, епископ Орлеанский, выходец из Шотландии, монсеньор Жан де Сен‑Мишель, несколько рыцарей и оруженосцев из Оверни, Бурбона и Шотландии и 2 000 воинов. Жители Орлеана остались очень недовольны их отъездом".

Дабы успокоить горожан, им было сказано, что войска вернутся и окажут им помощь, привезут продовольствие и приведут с собой людей. В городе остались только Бастард и маршал де Сен‑Север; и тогда жителей охватил страх. Они послали Потона де Ксентрая к Филиппу Доброму, герцогу Бургундскому, и к Жану Люксембургскому с просьбой защитить их и взять под свое покровительство, ибо их герцог находился в плену; Бедфорд отклонил эту просьбу, а Филипп Добрый вывел свои войска, что испортило регенту настроение.

Во время осады почти бездействует епископ города шотландец Жан Кирк‑Майкл (или де Сен‑Мишель), бежавший из города и нашедший убежище в Блуа. Дофин Карл поручает ему награждать шотландцев, всегда готовых прийти к нему на помощь. Так, в 1420 году во Франции высадилось более 6 000 шотландцев под командованием Джона Стюарта, коннетабля Шотландии, и Уильяма Стюарта, графа де Бьюкена. Джон – сын герцога Албанского, регент королевства Шотландии и дядя Якова Стюарта, находящегося в плену в Англии. Именно Карл VII назначает его коннетаблем. Уильям – сын Александра, герцога Дарнлея; король, чтобы отблагодарить его, даровал ему в 1423 году земли Обиньи в Берри и графство Эврё. Этих двух вельмож всегда хорошо принимают в Орлеане; так, в 1420 году поверенные преподносят им в дар крепкие напитки, граф де Бьюкен получает две бочки вина, а коннетабль Шотландии одну. В 1421 году по распоряжению коннетабля в соборе Сент‑Круа будет звучать литургия в исполнении хора мальчиков. 24 сентября 1425 года коннетаблю преподнесли 37 пинт вина и четырех жирных каплунов. В этом краю обосновались многие шотландцы; вплоть до XIX века существовала шотландская община близ Анришемона, в лесу Сен‑Пале.

Шотландские войска заметно поредели в стычках с англичанами: часть из них погибла в битве при Краване в 1423 году и в Вернее в 1424 году, в войсках, верных Карлу VII, насчитывалось 500‑600 шотландцев.

"В Дневнике осады" описывается их прибытие в город: "В Орлеан вошло много зело храбрых воинов, которые были хорошо одеты. Среди них был Уильям Стюарт, брат коннетабля Шотландии". Спустя несколько дней Джон и Уильям Стюарты погибнут в "битве селедок".

Шотландцы будут сопровождать Жанну в течение всей ее эпопеи. Известно, что они конвоировали обоз со съестными припасами, вышедший из Блуа 27 апреля. В нем находились 100 вооруженных людей и 400 шотландских лучников под командованием Патрика Оджилви, коннетабля шотландской армии во Франции. Епископ Жан де Сен‑Мишель, прибывший с шотландским подкреплением, будет находиться рядом с Жанной 8 мая во время церемонии благодарственного молебна, совершаемой поочередно в каждой церкви освобожденного города.

Шотландцы останутся верны Карлу VII. Женитьба дофина Людовика на Маргарите Шотландской, состоявшаяся в Type весной 1436 года, укрепила этот союз. Но юная дофина умрет в августе 1444 года, произнеся слова, подводящие итог всей ее жизни во Франции: "Ну и жизнь! Пусть мне о ней больше не говорят!" Она будет похоронена в Шалон‑сюр‑Марн, но затем ее останки перенесут в Сен‑Дени.

Дата добавления: 2015-11-26