Глава 3. Этничность и идентичность в Казахстане: казахстанские и зарубежные исследования

После распада СССР большинство бывших союзных республик стало объектом академического интереса ученых из дальнего зарубежья, не стали исключением и новые государства Центральной Азии.

Как известно, в советскую эпоху среди республик Средней Азии и Казахстана наиболее «грантовым» выступал Узбекистан, сегодня мы наблюдаем увеличение интереса и к другим республикам региона – Казахстан, Киргизия и Таджикистан. При этом, начиная со второй половины двадцатого века академическое «лидерство» в изучении центрально-азиатского региона постепенно переходит от Западной Европы (Германия, Англия, Франция) к США. Другая особенность «новых» исследований состоит в том, что все больше академических изысканий Запада приобретают характер политической ангажированности (political agenda).

В настоящем параграфе будут рассмотрены научные публикации исследователей Запада, посвященные Казахстану. Обращение «местных» (local) исследователей к англоязычным изданиям во многом продуктивно с тем, что они служат одним из отличительных источников аналитических интерпретаций и объяснений трансформационных процессов в Казахстане.

Преимущественным вниманием в изучении Казахстана со стороны зарубежных ученых в последние десять лет выступают такие темы и проблемы как этничность, национализм, досоветские типы идентичности казахов; советская идентификация, проблемы национального и государственного строительства в суверенном Казахстане. Значительная часть работ посвящена миграционной проблематике, в которых, как правило, рассматриваются внешние миграции, реэмиграция русскоязычного населения из Казахстана в Россию, ближнее и дальнее зарубежье.

Ещё со времен существования Советского Союза сформировался круг специалистов по Центрально-азиатскому региону. Это исследования Элизабет Бэкон, Александра Бенигсена, Нэнси Лубин, Марты Брилл Олкотт, Уильяма Фирмана. Анализу Казахстана как общества и государства посвящены работы таких исследователей как Ширин Акинер, Марк Бессинжер, Пол Колсто, Ричард Уолфл, Микаэла Поль, Синтия Бакли, Синтия Вернер.

Так, в работах Элизабет Бэкон представлена одна из первых англоязычных версий казахской племенной генеалогии, терминологии родства казахов, семейного типа солидарности, института семьи и политической организации казахов (Bacon E., 1958).

Александр Бенигсен в анализе жизни мусульманских народов СССР показывает не только религиозное, но и национальное (в смысле этнического) значение ислама в жизни казахов. Согласно Бенигсену, этническое самосознание мусульман Центральной Азии имеет трехуровневый характер: субнациональный уровень, имеются в виду донациональные тождества типа «клана» и «трайба»; национальный (советская национальность); и межнациональный, речь идет об интернационализме (Бенигсен А., 1983). В совместной работе Александра Бенигсена и Шанталь Лемерсье-Келькежей «Ислам в Советском Союзе» дан анализ попыток превращения мусульман России (СССР) в «гомо советикус», граждан Союза, подчеркивается факт приобретения ими национального самосознания и национальной культуры в советском государстве. Особо выделяется значение ислама как средства дифференциации мусульман от русского населения и защиты от культурной ассимиляции (Bennigsen A., Ch. Lemercier-Quelquejay, 1967).

Ингвар Сванберг, известный исследователь казахских диаспор, акцентируя групповую лояльность как один из ключевых объектов идентификации казахов, подчеркивает советское происхождение казахской нации (Ingvar Svanberg, 1999).

Известной французской исследовательницей Эллен Каррер де Анкосс посвящено Центрально-азиатскому региону несколько работ, в том числе «Ислам и Российская империя», «Конец Советской империи. Триумф наций» (H. Carrere d’ Encausse, 1993). B этой книге де Анкосс рассматривает идентичность казахов как такой этнической группы, в жизни и судьбе которой многое определялось фактом многолетнего демографического меньшинства на собственной территории, в этом же факте автор работы усматривает одну из причин событий декабря в Алма-Ате 1986г.

Уильям Фирман, директор известного центра по изучению Внутренней Азии университета штата Индиана, Блумингтон, является автором нескольких работ, посвященных Казахстану. В одной из первых книг, посвященных региону уже после распада СССР «Советская Средняя Азия. Неудавшаяся трансформация», в предисловии, Фирман, оговаривая факт отнесения к Средней Азии лишь части южного Казахстана, отмечает многослойный характер идентичности в регионе: СССР как объект идентификации, «Туркестан» как ещё один объект идентификации, идентичность национальности и местные, клановые отождествления (Fierman W., 1991).

Оливер Рой известный своими исследованиями многоуровневого характера коллективного сознания народов Центральной Азии, показывает контекстуальную обусловленность функционирования и использования донациональных, национальных и наднациональных тождеств (Roy O., 2000).

Одним из первых монографических исследований, посвященных казахскому этносу, стала работа американской исследовательницы Марты Брилл Олкотт «Казахи» (M.B. Olcott, 1987). Переведенная в начале 90-х годов на русский язык в «самиздатовской» версии работа стала весьма популярной среди казахской интеллигенции. В этой книге изложена подробная история казахов в досоветский период, влияние советской национальной политики на современное развитие казахов.

В работе «Центральная Азия: вызовы реформ традиционному обществу» Олкотт анализирует те ключевые тренды региона, которые затрудняют успешное продвижение реформ: высокая рождаемость, рост индигенного населения в Центральной Азии, в особенности в сельских районах, бедность в этих районах, низкий уровень образования, безработица в особенности в молодежной среде и слабое знание русского языка (M.B. Olcott, 1990). Другую трудность представляет собой живучесть ислама, несмотря на активную антипропаганду советским государством.

Герхард Саймон в своем фундаментальном труде «Национализм и национальная политика в Советском Союзе. После тоталитарного господства в постсталинистском обществе» показывает процессы и факторы снижения значимости этнической идентичности казахов на примере их языковой ассимиляции, примере увеличения русских имен среди казахов и незнания казахами своей истории (Simon G., 1991). В то же время, отмечает Саймон, сохранившиеся трайбалисткие лояльности центрально-азиатских номадов, клановые солидарности во многих случаях помогали человеку осуществить успешную карьеру в рамках советского административного аппарата.

Большой всплеск литературы по Казахстану, как и по другим государствам Центральной Азии, происходит на рубеже 80- 90-х годов. В основном это научные статьи в академических журналах Запада, либо в монографических коллективных изданиях, посвященных центрально-азиатским обществам, мало доступные постсоветскому читателю и сегодня.

Рассмотрим некоторые из них. Так, Джон Гленн в монографическом исследовании «Советское наследие в Центральной Азии» полагает значимыми для развития современного Казахстана не только межэтнические, но и внутриэтнические разногласия, анализируя социальные и политические аспекты этой проблематики (Glenn J., 1999). Ученый полагает, что пропорциональная ротация в политическую элиту, в правительство республики представителей всех трех казахских жузов способна нивелировать проблематику внутриэтнической конкуренции в Казахстане.

Английская исследовательница Ширин Акинер, директор Центрально-азиатского форума в Школе исследований Востока и Африки (SOAS) Лондонского университета, в книге «Формирование казахской идентичности: от трайба к нации» прослеживает историю казахов, отмечая политическое значение казахской истории в современный период государственного строительства Казахстана (Shirin Akiner, 1995). Акцентируя факт отсутствия казахских письменных источников до девятнадцатого века и фрагментарный характер информации о происхождении казахов, Акинер указывает на возможность спекулятивного отношения к казахской истории вследствие политических интересов. Акинер, как и большинство исследователей, полагает началом этногенеза казахов середину пятнадцатого века, когда несколько племенных групп Северного Моголистана создали этнополитическое объединение – Казахское ханство. Однако все необходимые параметры казахов как нации, полагает Акинер, были развиты только в советскую эпоху.

В качестве важнейших аспектов постсоветского самосознания казахов исследовательница выделяет отсутствие националистических настроений среди казахов «…лишь горстка интеллектуалов была достаточно подготовлена, чтобы открыто обсуждать истинность принятой исторической доктрины, и ещё меньше людей высказывали мысль о том, что «политические и национальные компоненты должны соответствовать друг другу».

Для государственного строительства важным выступает признание досоветского государственного образования казахов как исторического преемника современного Казахстана, а также установление связей между досоветским прошлым казахов и настоящим.

Два события, по мнению Акинер, имеющих важнейшее значение для современных казахов в плане ликвидации разрыва между прошлым и настоящим и мощный консолидационный потенциал, не получили должного развития и признания. Первое - это трагические события 30-х годов в результата перевода казахов к оседлости и оседлому образу жизни, не занявшие «…центрального места в сознании казахов, как были восприняты геноцид армянами и сожжение в печах евреями…Может быть оттого, что вымирали целые группы населения, и лишь немногие выжившие семьи могли хранить память о погибших, …что оставшаяся часть населения подвергалась интенсивной пропаганде…. что несчастье такого масштаба нельзя было осмыслить, и его предали забвению…».

Вторым событием, пишет Акинер, является целинная кампания, имевшая своим результатом повреждение почвы в северно-центральном регионе республики и потерю земель (в связи с передачей земель под распашку) сохранившейся частью животноводов – казахов в этом секторе республики. Будущее же у Казахстана, по мнению Ширин Акинер, возможно только в случае нахождения решения, отвечающее как чаяниям казахов, так и интересам других этнических групп: «…самым важным является вопрос о том, до какой степени и в какой форме специфически казахское национальное самосознание сможет сосуществовать с самосознанием всего народа Казахстана, характеризующегося полиэтничностью и многообразием культур».

В монографии бывшего советского исследователя, а ныне американского профессора (Висконсинский университет) Хазанова А.М. «После СССР. Этничность, национализм и политика в содружестве независимых государствах» отдельная часть работы посвящена постсоветской Средней Азии и Казахстану (Khasanov A., 1995).

Предмет очерчен в названии: «Средняя Азия в переходе от второго к третьему миру». Часть, посвященная Казахстану, называется «Этническая стратификация и этническая конкуренция в Казахстане». Среди множества проблем, с которыми сегодня столкнулись Средняя Азия и Казахстан, автор самой важной полагает проблему отсталости: «модернизация в этом регионе была осуществлена с минимальным участием коренного населения – индустриализация, урбанизация, демографическая революция, революция в образовании и трудовая мобильность – не были осуществлены здесь в полной мере». Одна из причин отсталости региона состоит в лимитированной индустриализации, слабой включенности автохтонного населения в эти процессы, что привело к сохранению традиционных предпочтений в сфере труда, концентрации локального населения в сфере торговли и обслуживания. Необходимое знание русского языка также сдерживало переход коренного населения в индустриальный сектор экономики, перемещение в крупные города.

Большая часть автохтонного населения была вынуждена проживать на селе и работать в сельскохозяйственном секторе экономики, который в регионе с течением времени терял свою способность обеспечивать растущее население постоянной работой. Истоки характерной проблемы для стран Третьего мира неполной занятости и безработицы, в которые сегодня погружаются Средняя Азия и Казахстан, Хазанов видит в советской национальной и экономической политике: «…хотя советская статистика не была точной, тем не менее она обнаружила в конце 80-х годов в Средней Азии и Казахстане несколько миллионов безработных человек». Поэтому какая-то часть автохтонного сельского населения начинает перемещаться в города, где сталкивается с серьезной конкуренцией на рынке труда со стороны других этнических групп. Эти процессы профессор Хазанов находит во многом сходными с процессами сельско-городских перемещений в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Именно из числа этих сельских мигрантов, безработных, оставивших свои дома в селах и не приобретших жилья в городах, и состоит растущий андеркласс (underclass) в городах Средней Азии и Казахстана, полагает автор книги.

В эпоху СССР было принято обозначение Средняя Азия и Казахстан, тогда как на Западе, в США в частности в академических публикациях регион определялся как Центральная Азия. Хазанов указывает на ошибочность этой традиции, заложенной А. Бенигсеном и его последователями.

Хазанов пишет о том, что во многом с подачи А. Бенигсена регион воспринимался на Западе как гомогенный регион с отсутствием значимого разделения народов по этническому признаку, но с наличием единой доминирующей идентичности – туркестанцы и \ или мусульмане. Однако, по мнению Хазанова, это «…не больше чем кабинетная спекуляция. Тот, кто живет в Средней Азии, либо находился здесь на полевых исследованиях, не сомневается в том, что узбеки и таджики, казахи и туркмены, каракалпаки и киргизы сегодня конституируют себя как отдельные национальности с различным самосознанием и самоидентификацией, в большинстве случаев имеют ясные этнические границы». В пользу гетерогенности региона известный исследователь номадических народов указывает на невысокий уровень межэтнических браков между автохтонными мусульманскими народами региона; наличие кровавых конфликтов в прошлом, например, в девятнадцатом веке более двадцати в Кокандском ханстве и ещё больше в Хивинском.

В анализе этнической идентичности казахов Хазанов отмечает иерархический характер идентичности, где индивидуум рассматривает себя как правило членом этнической группы, но в ситуации внутриэтнических отношений важное значение и роль имеют региональные или клановые отождествления: «В Казахстане клановые и трайбалистские связи были очень сильны до конца двадцатых годов. В это время члены различных клановых групп активно конкурировали друг с другом за привилегированные позиции в Коммунистической партии и местных административных аппаратах. Эта значимость начала снижаться только после форсированной седентаризации и коллективизации казахов».

По мнению исследователя, идейным вдохновителем национальных движений в Казахстане выступала не только гуманитарная интеллигенция, но и урбанизированный средний слой городов региона, именно эти группы сыграли активную роль в артикуляции программных политических целей и действий в перестроечный период.

Иначе говоря, по Хазанову, национализм в Средней Азии и Казахстане стоит увязывать не столько с сохраняющимся традиционным характером общества, сколько с его недостаточной, но продолжающейся модернизацией и появлением новых городских слоёв. Оценивая постперестроечную ситуацию в Казахстане, Хазанов А.М. полагает, что этнические маркеры останутся наиболее существенными в сфере политической власти, экономической конкуренции и стремлении к культурному доминированию, нежели классовые, как и в советский период.

Изданная в университете Кембриджа коллективная работа «Национальное строительство в постсоветских пределах. Политика национальной идентичности» ключевым фактором нациестроительства во всех постсоветских государствах называет фактор установления гегемонии, превосходства титульных наций (Smith G., Law V., Wilson A., Bohr A. and Allworth E., 1998).

Государства Центральной Азии определяются авторами как национализирующиеся режимы. В анализе национальной идентичности казахов и нациестроительства в Казахстане в качестве важнейших определяются процессы индигенизации власти; перенос столицы как средство установления контроля над северными территориями республики; стимуляция репатриации этнических казахов в Казахстан с последующим их расселением в областях с доминирующим славянским населением.

Тимоти Эдмундс, политолог из Ноттингемского университета, полагает возможным увязать процесс поиска казахами национальной идентичности с процессами возрождения национальных традиций казахов (Edmunds T., 1999). В этом ряду важное место принадлежит процессу возрождения ислама, имеющего на его взгляд, скорее культурное, нежели религиозное значение для казахов. Речь идет о создании духовного управления мусульман Казахстана, о переводе Корана на казахский язык в 1993 году, увеличение числа мечетей и их посетителей, увеличение числа исполнений мусульманских церемоний, сопровождающих рождение, смерть человека, обряды обрезания и вступления в брак.

Отдельно Эдмундс рассматривает и всё повышающееся значение в казахском самосознании мавзолея Кожа Ахмед Ясауи в городе Туркестане. Якобы приравненное к хаджу в Мекку трехкратное посещение казахами мавзолея Ясауи Эдмундс определяет как процесс казахизации ислама, его привязки к процессам казахского нациестроительства.

Другим значимым процессом в поисках национальной идентичности исследователь называет возрождение традиций номадизма в среде казахов. Речь идет о таких культурных ценностях кочевников как безоговорочное гостеприимство, знание и уважительное отношение к предкам и старшему поколению и особое, трепетное, восприятие казахами окружающей экосреды. Увеличение производства и продаж таких элементов культуры кочевого прошлого как юрта, кобыз, домбра, возрождение массового производства и потребления кумыса, по мнению ученого, находятся в том же ряду процессов возрождения культуры номадов-казахов.

Третья важнейшая компонента в процессах конструирования казахской идентичности – возрождение значимости жузовых и племенных принадлежностей казахов, знание предков до седьмого поколения по отцовской линии. В анализе значимости жузовой и племенной идентификаций, Эдмундс ссылается на интервью с одним из крупных чиновников республики: «…в советское время, когда какой-либо казах занимал важную позицию в Москве, то все казахи гордились таким человеком. Теперь после распада Советского Союза, если какой-нибудь казах занимает высокую официальную позицию, то люди скорее думают о том, какой жуз представляет этот человек. Это деление становилось всё более отчетливым, начиная с периода независимости, особенно на высшем уровне правительства». Однако, отмечает исследователь, среди обычных казахов такое субэтническое разделение не имеет такого же значения, к подобному выводу приходит исследователь и в результате собственных полевых исследований на севере республики. В итоге предпринятого исследования, Эдмундс в анализе национальной идентичности казахов приходит к выводу о том, что каждый из её истоков – ислам, кочевое прошлое и жузовая принадлежность – есть результат дороссийской и досоветской культурной традиции казахов.

В работе норвежского исследователя Пола Колсто «В предвкушении демографического превосходства: размышления казахов об интеграции и национальном строительстве» исследуется сложный и многомерный процесс преобразования бывших советских республик как псевдогосударств в государства реальные, современные на примере конструирования национальной идентичности в Казахстане (Kolsto P., 1998).

Колсто дифференцирует два типа интеграции в полиэтнических обществах: либо культурное объединение с титульными национальными культурами, сопровождающееся нивелированием культурных различий; либо политический союз, позволяющий сохранить культурные отличительности этносов в полиэтнических обществах подобно Казахстану.

Исследователь справедливо отмечает, что во многих случаях различие между этими типами интеграции не артикулируется, в итоге это приводит к двусмысленности данного вопроса. Выбор тем или иным государством одного из этих двух типов интеграции, по мнению Колсто, во многом определяется демографической структурой населения. В тех случаях, когда титульная национальность составляет 80% или 90% от общего числа населения, другие этнические группы, будучи в меньшинстве, не в состоянии бросить вызов гегемонии доминирующей этнической культуре. В свою очередь реакции этнического большинства также более либеральны, поскольку в их сознании данные меньшинства не расцениваются как потенциальные источники опасности.

Совершенно иная ситуация в тех полиэтнических обществах, где меньшинства являют собой большие и сильные группы, способные постоять за свои коллективные интересы. Ситуация может ещё более усложнена в случае высокой степени внутриэтнической солидарности этих меньшинств. В таких случаях, теоретически, не титульные нации пытаются обуздать возможные гегемонистские настроения титульной нации, наихудший вариант этого сценария – межэтническое насилие и разрушение социального порядка в обществе. В этом контексте общество Казахстана определяется Колсто не как мультиэтническое, а как бикультурное.

Исследователь, отмечая разность этнических традиций, например, украинцев, белорусов и татар проживающих в Казахстане, тем не менее полагает возможным их объединение в одну большую культурную группу - русскоязычную и советизированную. Но что означает интеграция в подобных бикультурных обществах? Возможно ли это и если да, то каков результат подобной интеграции? В результате предпринятого контент-анализа прессы, официальных высказываний и академических дебатов Колсто приходит к выводу о том, что важнейшим фактором национального строительства и интеграции в Казахстане казахи находят демографический фактор. Речь идет об увеличении доли казахов в общей численности населения республики за счет репатриации этнических казахов в Казахстан, значительной доли эмиграции русскоязычного населения в 1992-1994г.г. и высокой рождаемости в среде казахского населения.

Однако, полагает Колсто, Казахстан, скорее всего в обозримом будущем будет продолжать оставаться бикультурным обществом в результате как всё уменьшающейся доли эмиграции русского населения, так и в результате падения рождаемости в казахской среде в связи с переживаемым демографическим переходом в городах и экономическими трудностями на селе, не способствующих увеличению рождаемости.

Грегори Глэсон из университета Нью-Мехико, США, в работе «Государства Центральной Азии. Открывая независимость» отмечает «неожиданный» характер независимости для государств региона (Gleason G., 1997). Идея «нации» была анафемой в рамках коммунистической доктрины, говорит Глэсон, поэтому марксисты стремились создать новое, универсальное, космополитичное и межнациональное сообщество. Сегодня, продолжает исследователь, народы Центральной Азии восприняли европейскую модель «нациестроительства»: «один народ – одна нация». Отмечая Казахстан как страну с самой либеральной экономикой в регионе, он рассматривает такой аспект в процессах натурализации республики как переименование городов, областей, сел и улиц в городах. Отдельное внимание уделено политической оппозиции в республике первой половины 90-х годов: движениям «Желтоксан», «Азат», «Алаш-Орда», социалистической партии. По мнению Глэсона, эти движения и партии отражали многие интересы не только казахского, но и русского населения в республике.

Роберт Кайзер, профессор политической географии университета Висконсин (США), исследует влияние этнодемографических тенденций на межэтнические отношения в государствах Центральной Азии (Kaiser R.J., 1994). По мнению исследователя, именно демографические тенденции оказывают одно из наиболее значимых воздействий на процессы национального строительства во всех республиках региона. Речь идет о так называемой демографической индигенизации Казахстана, Киргизии, Узбекистана и Таджикистана.

Кайзер предлагает своё объяснение низкой миграционной подвижности автохтонного населения региона в советский период – федеральная структура государства представляла привилегии, привилегированный статус человеку только в «своих» республиках. Иначе говоря, мигрировавшие осваивать Нечерноземье России теряли этнокультурные и социально-политические преимущества в «домашних» республиках и, оказываясь в России, находились в положении непривилегированных, дискриминируемых. Поэтому значительная часть индигенного населения в Центральной Азии предпочитала оставаться в родных местах, что в итоге в 70-е годы привело к замене тенденции демографической русификации демографической индигенизацией.

Рональд Грегор Сани в работе «Конструируя примордиализм: старые истории для новых наций» анализирует процессы нациестроительства в некоторых странах СНГ, в том числе и в Казахстане (Suny R.G., 2001). Работа написана в духе традиций англо-американских исследований о регионе в том смысле, что содержит непременные сообщения о родоплеменной организации казахов, их значимости в советский и постсоветский периоды, о политике натурализации, затем политике коллективизации и демографической катастрофе 30-х годов. Автор подчеркивает значение и смысл языковой и культурной ассимиляции казахов в тех случаях в особенности, когда человек стремился сделать политическую карьеру. И всё же, указывает Сани, полной ассимиляции казахов не происходило, более того этнические различия как приписанные, так и примордиальные укрепились в советскую эпоху.

Среди множества новейших политических и культурных процессов и явлений Сани выделяет в качестве ключевого явления придание политического значения национальности в республике, что привело к демографическому, политическому и культурному возрождению казахов. Другой важный аспект - взаимоотношения и взаимосвязи между государственным строительством Казахстана как полиэтничного государства и доэтническими тождествами казахов, речь идет о задаче построения в республике такой гражданской идентичности, которая бы стала гарантией мира в обществе и сдерживающим фактором эмиграции русскоязычного населения.

В работе Эндрю Филипс и Пауля Джеймс отмечается слабо изученный характер государств Центральной Азии в силу закрытого характера бывшего Советского Союза (Philips A., James P., 2001). В работе предпринимается попытка возражения тезису Эрнеста Геллнера о нивелировании традиционных связей и солидарностей под воздействием формирования такой современной идентичности как нация на примере советского нациестроительства в республиках Центральной Азии.

Авторы работы полагают, что в случае со странами Центральной Азии скорее речь идет о наличии достаточно противоречивых, иерархических идентичностей, в основе которых сосуществуют несколько пластов идентификации: традиционные, современные и постсовременные. Речь идет о длительной традиции многоуровневого характера социальной интеграции в Центрально-азиатских обществах, порождающей многослойность идентичности: от трайбализма, традиционализма и модернизма до постмодернизма в некоторых, очень узких сегментах общества: «Это вполне возможная ситуация определения себя индивидуумом в зависимости от контекста либо выходцем из среднего жуза, либо казахом, либо мусульманином. Данный процесс далек от того, чтобы быть определяемым как сознательный и рационально управляемый (манипулируемый) индивидуумом».

Факт сохранения традиционалистских связей авторы объясняют тем, что многое из сконструированного советским нациестроительством, в плане создания наций, существовало и поддерживалось в большей степени на публичном уровне, тогда как на уровне бытовом, семейном имели место сильные параллельные лояльности и солидарности (трайбалистского и традиционного плана). В то же время исследователи подчеркивают, что многое из «изобретенного» имело и интериоризированный характер, не было поверхностным, например, в обществах Центральной Азии перестали функционировать языковые диалекты и люди привыкли говорить на кодифицированных языках, созданных советским государством. В какой-то части общества принимали и верили в сконструированные советской эпохой «национальные» истории узбеков, туркмен и т.п. Тем не менее, несмотря на мощные воздействия сталинской национальной политики, досовременные идентичности оказались живучими и сохранили многие его аспекты во всех без исключения Центрально-азиатских обществах, такие как, например, генеалогические сети, трансформировавшиеся в советскую номенклатурную эпоху в систему клановых связей. Во многом сохранению традиционалистских солидарностей, на взгляд авторов, способствовала и демографическая политика СССР, приведшая к анклавной модернизации, осуществлению его индустриализации с основной опорой на русскоязычную миграцию в крупнейшие города и стройки региона.

Ричард Вулфел в анализе причин переноса столицы Казахстана обозначает данный факт как символическое обозначение продвижения суверенитета республики в северные регионы Казахстана (Richard L. Wolfel, 2002). Рассматривая различные причины переноса казахстанской столицы, исследователь подчеркивает значение столицы как источника гордости и идентификации для нации, что, впрочем, является характерным для всех современных наций.

Другая причина переноса – «…символическое отделение от колониального прошлого, связанного с Алматы как казахстанским городом…» и создание новой столицы как символа суверенного Казахстана. Называя перенос столицы геополитически логичным, Вулфел полагает всё еще открытыми и острыми вопросы о конструировании и поддержке обществом национальной идентичности Казахстана. Во многом судьба общеказахстанской идентичности будет зависеть от ответов на следующие вопросы: как будет происходить функционирование и развитие единой казахстанской идентичности в условиях его этнической двусоставности (казахи и русские); будет ли иметь место процесс перераспределения власти в центре в связи с переносом столицы между группировками, имеющего в своем основании и родоплеменные принадлежности; повлияет ли процесс переноса столицы на всю этнодемографическую структуру региона или будет осуществляться лишь внутренняя миграция из южного региона только в Астану?

В последние несколько лет отмечается тенденция усиливающейся специализации исследовательских интересов ученых Запада по отношению к Центрально-азиатскому региону и вообще СНГ. Сегодня исследователи, в особенности молодые, занимаются исследованием одной страны, отдельного этноса, о чём свидетельствует и изменившаяся тематика докторских диссертаций США, посвященная региону и Казахстану в частности в последнее десятилетие. Анализ электронного каталога докторских диссертаций США показывает, что преимущественным вниманием со стороны академических кругов США в Центрально-азиатском регионе пользуются государства Узбекистан, Казахстан и Таджикистан, несколько меньше исследований посвященных Киргизии и практическое отсутствие работ по Туркменистану. Рассмотрим некоторые из диссертаций по исследуемой нами проблематике – идентичность и миграция у казахов.

В работе Хильды Карпер Эйтцен (Колумбийский университет, США) «Сценарии государственности: средства массовой информации и общественные праздники в Казахстане» рассматривается влияние различных типов публичных праздников на формирование нового полиэтнического государства (Eitzen Ch. C., 1999). В новых (День Независимости, Наурыз, айтысы) и сохраненных, но в трансформированной форме, старых (Новый год, женский день 8 Марта, 1 мая как день международной солидарности трудящихся) праздниках Казахстана как в зеркале отражается многосоставность Казахстана.

Исследованию казахов Казахстана Эйтцен предшествовали полевые исследования общин казахских, уйгурских и татарских диаспор в Китае 1982, 1989 и 1990 г.г. По мнению исследовательницы, настоящее и будущее казахов, проживающих на территории Казахстана, во многом обусловлено фактом не просто географически пограничного положения казахов между Россией и Китаем, но и символической пограничной ситуации между политическими и культурными общинами Сибири и Монголии с одной стороны и исламскими народами на юге с другой.

Большинство оседлых народов типа узбеков, таджиков, уйгур, стремящихся к государственной независимости, определяет себя с сельскохозяйственными общинами и исламскими городами-государствами. Сложность и уникальность ситуации для казахов, утверждает Эйтцен, состоит в том, что казахи находятся в ситуации постоянного выбора между включением в исламский мир на юге и идентификацией с монгольскими и сибирскими кочевыми народами на севере. Этот аспект отмечается как один из сложнейших в проблематике национальной идентичности казахов и Казахстана в целом.

Эйтцен полагает, вслед за большинством исследователей, затрудненный характер формирования и принятия большинством общества национальной идентичности казахов вследствие полиэтничности Казахстана, во многом это определяется и конфликтогенным несоответствием границ между государством и нацией в Казахстане. Обозначая это несовпадение как конфликтогенное, автор ссылается на взаимоотношения между Палестиной и Израилем, межэтническими отношениями в бывшей Югославии, межклановой борьбой во многих регионах Африки и межнациональным взаимодействием в бывшем СССР.

Диссертация Майкла Финк «Реконструкция Казахстана: создание границ и национальных идентичностей. Броделевский анализ» посвящена процессам реконструирования национальной идентичности в современном Казахстане (Fink M., 1999). В работе рассматриваются казахская национальность и воспроизводство групповой идентичности в соотношении с процессами индигенизации, самоопределения, нациестроительства и государственного строительства. Фокус исследования составляют процессы сохранения казахами своей идентичности, несмотря на воздействия русификации и советизации. Поэтому, автор определяет процессы индигенизации в современных условиях как процесс этнического возрождения или национализма, пытающегося вновь установить коммуналистские связи, подчеркивая в то же время значение натурализации не в значении отрицания «русскости», а в возвращении к «казахскости» (казакшылык). По замыслу автора работы анализ современных процессов натурализации представляет собой часть более широкого цикла изменения и развития казахской идентичности.

В работе представлена попытка обращения к историцизму Броделя как возможности осмыслить непрерывный характера казахской идентичности, возможности осмыслить процесс возрождения сознательной и бессознательной истории идентичности казахов с тем, чтобы этим доказать свою отличительность от российского и советского прошлого. Автор в анализе этой отличительности прибегает к использованию временных циклов Броделя. В этом процессе, в этой истории Финк выделяет три слоя: история взаимодействия человека с окружающей средой, или экоистория, как не темпоральная, самая медленная и повторяющаяся; социальная история, как более темпоральная, подвергнутая в отличие от первой смене ритмов, групп и группировок; традиционная история, как самая темпоральная, история мощных событий, мощных движений, «…наиболее захватывающая и самая богатая в человеческой истории». Именно третий слой истории казахов, самый мощный и порождает казахскость, второй слой имеет отношения к социальным отношениям, являясь модусом взаимодействия общества и официальной идеологии, является связующим звеном между историей бесконечной и ситуативной. Наконец, первый слой истории в своем возрождении казахскости порождает \ возрождает клановые, трайбовые, жузовые связи, функционирование языка и религии.

Диссертационное исследование Эдварда Арон Шаца «Кланы» и «трайбы» в современной власти Казахстана: производство государством субэтнической идентичности» посвящено проблеме воспроизводства субэтнической политики в структурах современной власти Казахстана (Schatz E. A., 2000). Наиболее важными в анализе все более актуализирующейся проблемы этничности автор видит не столько проблемы, связанные с национальными идентичностями, сколько с проблематикой субэтнической идентификации.

В диссертации рассматриваются как взаимоувязанные два следующих аналитических вопроса: как возможно объяснение устойчивости политики субэтнической идентичности и как возможно объяснение политических форм, допускающих субэтническую конкуренцию? Ответом на этот вопрос является, по мнению Шаца, необходимость постановки ещё одного вопроса: «…почему принудительная практика модернизации и этнизации, предпринимаемые советским государством, не были в состоянии предотвратить значение субэтнической идентичности в Казахстане?»

Одно объяснение заключается в упорно сохраняющихся, несмотря на воздействия модернизации, солидарностей на базовых уровней типа примордиальных общностей, другое в полагании особых путей социальных практик, функционирования субэтничностей. Однако Шац находит более адекватным иное объяснение, заключающееся в понимании советской экономики как дефицитарной и потому провоцировавшей сетевые отношения, имевшие на юге, по мнению исследователя, характер субэтнических сетевых отношений.

Возрождение функционирования субэтничности в структурах власти современного Казахстана во многом явилось результатом реструктурирования политической конкуренции в результате коллапса СССР, данный процесс автор находит возможным сравнить с процессами поствоенной деколонизации. Определяя Казахстан как бывшую колонию, полагая самыми важными его задачами построение ключевых институтов государства, автор утверждает, что императивы нацие-и государственного строительства во многом содержат в себе элементы советской национальной политики, что в свою очередь и порождает функционирование и возрастание роли субэтнических связей.

Безусловно, большая часть научных публикаций, предпринятых западными исследователями о Казахстане, оказалась вне поля зрения в настоящем учебике. Остается часть работ, которая не вошла в обзор из-за соображений объема работы. Это диссертационные исследования Синтии Бакли “Миф об управляемой миграции: миграционный контроль и рынок в советский период”, Синтии Вернер “Значение подарков в сельском Казахстане”, Бхавны Дейв “Политика языкового возрождения национальная идентичность и государственное строительство в Казахстане“ и многие другие работы.

Какие можно сделать выводы в результате предпринятого обзора англоязычной литературы о Казахстане? Это:

1. «Пионерами» исследования казахского пасторального общества (Бэкон, Лубин, Бенигсен, Олкотт) были заложены традиции обязательного освещения таких явлений и аспектов как непременное описание племенных и жузовых идентичностей в качестве ключевых в сознании казахов, подчеркивание казахской нации как продукта советского государства, советской системы. Как мы убедились выше, последующие поколения «советологов» не выходят за рамки этих традиций.

2. Наиболее значимыми темами для исследователей, живущих далеко за пределами Казахстана, выступает проблематика идентичности казахов, вопрос соотнесения донациональных, этнических отождествлений казахов (типа клановых и этнических солидарностей) с идентичностями всего населения полиэтничного Казахстана.

3. В изучении процессов трансформации в Казахстане зарубежные исследователи понимают существенными различные стороны. Так, можно выделить группу исследователей, полагающих наиболее важными демографические аспекты в современных трансформационных процессах (Пол Колсто, Роберт Кайзер). Другая группа исследователей (Марта Брилл Олкотт, Ширин Акинер) полагает эвристичным обращение к истории казахского этноса, его этногенеза и протогосударственности. Актуальной темой выступает и проблематика процессов индигенизации казахстанского общества (Тимоти Эдмундс, Грегори Глэсон). Вопрос взаимодействия между процессами государственного строительства и доэтническими и этническими тождествами казахов, на наш взгляд, является одной из приоритетных тем в изысканиях зарубежных исследователей (Р. Г. Сани, Э. А. Шац).

4. Все работы западных ученых созданы в рамках либо теории колониализма, либо с позиций теории модернизации. Исследователи, использующие фреймы теории колониализма, как правило, акцентируют внимание на достижениях казахов в эпоху СССР, приписывая все достижения казахов исключительно власти Центра, с одновременной детализацией подробностей сопротивлений изменениям со стороны коренного населения. Те, кто находится на позициях теории модернизации, в основном стремятся показать незавершенный, запоздалый характер модернизационных процессов в регионе, уделяя особое внимание причинам незавершенной модернизации в Казахстане.

Проблема роли и функций социальной идентичности стала одной из ключевых и «горячих» тем на постсоветском пространстве. Так, в России на эту тему было проведено множество социологических исследований, самый скромный обзор этих работ занял бы не один «историографический» том. Назовем только те, которые вы можете использовать в анализе процессов социальной идентификации казахстанского общества. Так Ядов В.А. исследовал структуру и динамику социальной идентичности в российском обществе, были выделены две функции идентичности: на уровне личности и группы. Общегражданская идентичность выполняет функцию интеграции всего российского общества, а этническая идентичность в пределах этнической группы. На материалах обширных полевых исследований российского общества Дробижева Л.М. показывает зоны общих, взаимопроницаемых ценностей и ориентаций, которые могут обеспечивать как безопасность каждой из контактирующих этнических групп, так и основы динамической стабильности их взаимодействия на основе согласованных интересов в Российской Федерации.

В Казахстане проблематике социальной идентичности были посвящены как специальные монографические исследования, так и отдельные статьи. К их числу относятся работы Нысанбаева А.Н., Абдильдина Ж. М., Байдильдинова Л.А., Сейдуманова С.Т., Малинина Г., Ахметжановой Г.К., Садыкова Н.М Кушербаева К.Е., Галиева А.Г. и др.

Необходимо заметить, что анализу проблематики распада и возникновения новых идентификаций в казахстанском обществе посвящено большое количество научных и публицистических работ. В различных работах представлен детальный и подробный анализ проблематики становления новых форм идентификации населения Казахстана в суверенный период.

Так, одними из первых в академической среде Казахстана известные философы Ж. М. Абдильдин и А. Н. Нысанбаев сформулировали проблему социальной идентичности населения. Эта проблематика рассматривается в ключе необходимости сохранения межнационального мира в республике, создания основ для развития общеказахстанской идентичности.

В этом направлении все существующие работы социологического, политологического и философского плана по анализу казахстанского общества можно разделить на две части. Первая концентрируется вокруг анализа проблем гражданского согласия, гражданской идентификации различных групп населения республики. Вторая часть научных статей и монографических исследований имеет своим предметом проблематику этнического самосознания и этнической идентификации. На наш взгляд, можно выделить в отдельную группу работы, посвященные необходимости создания общеказахстанской объединительной идеи.

Работы по данной проблематике носят волнообразный характер, где периоды бурного поиска и обсуждения тех или иных вариантов казахстанской идеи сменялись относительным затишьем. В этом отношении условно можно выделить три «волны» работ по данной проблеме: начало девяностых годов, состояние постсуверенитета, подготовка Конституции суверенного Казахстана.

Вторая волна - середина девяностых годов, где пик работ был обусловлен не только подготовкой и принятием новой Конституции 1995 года, но и пиком эмиграции русскоязычного населения из страны. Наконец нынешний этап (1999-2003г.г.), характеризуемый определенной политической или экономической ситуацией и складывающейся этнодемографической структурой населения республики, с соответствующими изменениями в распределении власти, богатства и иных ресурсов между основными этносами республики.

Актуальна интерпретация понятий «полиэтническое государство» и «многонациональное государство» известного специалиста Казахстана по проблеме этничности и нации Байдельдинова Л. А.: «... Классическими многонациональными государствами считаются бывший СССР и современная Россия. В этих странах нации проживают в рамках одного государственного образования, но являются самостоятельными этнокультурными общностями. Они обладают всеми необходимыми признаками нации, позволяющими им самоопределяться, то есть они живут на своей земле (исторической родине), обладают культурно-этнической самобытностью, которую способны сохранить и развить (Байдельдинов Л.А., 2003).

Как показывает современный политический опыт, многонациональное государство не устойчиво, в нем функционируют центробежные, разрушающее единство государства, тенденции. Если многонациональное государство биэтническое и ни один из этносов не доминирует, то такое государство легко распадается». Другая по своему содержанию ситуация возникает, если в условиях того или иного государства доминирует определенная нация. В этом случае возникает необходимость разработки сбалансированной политики межнациональных отношений.

Многие из работ казахстанских авторов не только актуализируют проблематику новых идентичностей в Казахстане, но и предлагают решение этой проблемы. Например, работа Шалабаевой Г. «Евразийство как национальная идея и социальная стратегия», «Евразийский менталитет» Ю. Шпилькина, «Народы-близнецы. Казахи и русские в контексте веков» Абдирова М. Ж..

Сразу оговоримся, что в нашем анализе имеет место только русскоязычная литература, публикуемая в академических журналах, поскольку мы не ставим задачу охватить поле «борьбы идеологий», развертываемое в публицистических изданиях.

Как показывает анализ литературы, в последние десять лет особую остроту приобрела проблематика гражданской идентификации в казахстанском обществе как полиэтничном. Другая важная, лидирующая тема – поиски общенациональной идеи. При этом высказываются самые различные идеи. Так, например, в работе М. Сулейменова формулируется идея о необходимости «высокопросвещенного авторитаризма» с опорой на государственно-чиновную структуру с одной стороны и конструктивную оппозицию с другой.

Б. Абдыгалиев в работе «Государственная идентичность казахстанцев», анализируя проблему разрушения такой сложившейся системы идентификации как «советский народ», предлагает различные версии ответа на вопрос «Кто мы?»: «Мы, казахская нация», «Мы, казахстанская нация» и «Мы, народ Казахстана» (Абдыгалиев Б., 1996). Такое основание как казахская нация, полагает Абдыгалиев, не может находиться в основе новой идентификации казахстанского общества. В Конституции Республики Казахстан 1993 года было заложено понимание Казахстана как «формы государственности самоопределившейся казахской нации».

Автор объясняет факторы, обусловившие этнократическую версию понимания государственности Казахстана: с одной стороны это явилось выражением неудовлетворенности казахов в собственной республике в условиях советского унитарного государства, с другой стороны такое понимание государственности Казахстана свидетельствовало об исторической преемственности казахской государственности досоветского периода. В результате этнократического понимания государственности другие национальные группы тем самым автоматически попадали в разряд второстепенных, что означало невозможность подобного развития событий в условиях многонационального (если воспользоваться советской лексикой) Казахстана.

Другой ответ на вопрос «Кто мы?» - «мы, казахстанская нация» автор также находит не приемлемым для республики. Данный подход (известный в западных и сегодня во многих исследованиях постсоветских социологов и политологов как конструктивистский) он называет технократическим, полагая, что подобное понимание нации, страдая политической близорукостью, приведет к «…национальному нигилизму, недооценке устремлений национальных групп, образе жизни, культуре, языке».

Принятие понятия «казахстанская нация» автор находит не возможным по причине необычайной этнической пестроты общества, подъема его национального самосознания. Наиболее адекватной Абдыгалиеву представляется концепция народного суверенитета как источника и носителя государственной власти. Автор полагает, что в современном казахстанском обществе происходит процесс создания казахстанцев как единого народа. Поэтому «…в целях сохранения межнациональной стабильности, новая Конституция (1995 года – примечание автора) исходит только из логики и принципа «Мы, народ Казахстана…». Тем самым Конституция Республики Казахстан подчеркивает народное единство, то общее, что объединяет людей различных национальностей.

В работе Арыновой Р. С. «Национальная идея для Казахстана: пути поиска» современный этап казахстанского общества определяется как стадия цивилизационного разлома, поэтому обществу необходима общенациональная идея, призванная, прежде всего, сплотить людей различных этносов. Автор работы является сторонником так называемой интегративной идеологии для Казахстана, где «…ключевым моментом общенациональной идеи станет характерная для народа Казахстана всечеловечность, то есть терпимость к другим традициям, верованиям, уважительное отношение к сопредельным странам» (Арынова Р.С.., 1998).

Шалабаева Г. К., обсуждая проблему необходимости и сущности национальной идеи для республики, полагает, что каждому народу должна быть присуща национальная идея, разделяемая всеми членами общества. Название работы свидетельствует о том, что автор является убежденным сторонником российско-казахстанских отношений и в своем анализе возможностей интеграции между Казахстаном и Россией апеллирует не только к политическим или геоэкономическим основаниям, но и к аксиологическим (Шалабаева Г.К., 1999).

Калмырзаев А. в анализе причин напряженности в межнациональных отношениях и потенциальных межнациональных конфликтов дистанцируется от инструменталистской трактовки межнациональных конфликтов, показывая в качестве причины таковых «…исторически неравномерное развитие этноса в силу сложившихся различных экономических, политических, территориальных, культурных, духовных, географических, миграционных условий». Автор в качестве выхода из сложившейся ситуации – напряженность в межнациональных отношениях – предлагает стратегию ненасилия, поскольку «этика ненасилия – признанная ценность Востока… не благое пожелание, а необходимость выживания человечества» (Калмырзаев А., 1992).

Работы Г. Малинина (Институт Философии и Политологии Национальной академии наук РК) относятся к числу немногих работ содержащих систематический анализ процессов новых идентификационных стратегий в обществе с опорой на массовые опросы. В этой связи необходимо отметить, что немногие академические структуры имели и имеют финансовую возможность проведения как таковых социологических исследований, так и посвященных конкретно процессам разрушения и складывания новых социальных идентичностей (Малинин Г., 1998).

Малинин Г. выделяет несколько этапов в изменениях идентификационных побуждений граждан Казахстана. Для первого этапа (1986-1990 г.г.), по мнению исследователя, характерен распад идентификации советского типа, сопровождающийся с одной стороны привнесением в общество ценностей Запада, с другой усилением национально-этнических ориентаций. Второй этап (1991-1993 г.г.) означает «…кризис идентичности индивидов в качестве граждан крупной державы, окончательную утрату иллюзий и доверия относительно высших коллективных солидарностей, активное формирование национальной, политической и экономической элиты, утверждение национально-этнических параметров развития Казахстана в принятой январе 1993 года Конституции…». На третьем этапе происходит усиление значимости этнических идентификаций в республике, что сопровождается значительной русскоязычной эмиграцией. Начало четвертого этапа, полагает Г. Малинин, связано с принятием Конституции 1995 года и «…этот этап включает в себя процессы формирования общеказахстанской идентичности на основе восстановления идентификационных побуждений русскоязычной части населения как граждан Казахстана…».

В исследуемом ключе представляют большой интерес идеи доктора исторических наук Гали А.. Национальную идею Казахстана Гали А. находит возможным рассматривать в контексте нормативного национализма – государственничество, евразийство и жадидизм. Нормативный национализм Гали А. трактует как государственничество праволиберального толкования, что означает «…отстаивание государственнических интересов и приоритетов; национальной безопасности, при соблюдении прав и свобод гражданского общества, при демократическом обществе с преобладанием частного сектора» (Гали А., 2002).

Евразийство означает «…расширение таможенно-торгового пространства, гуманитарное образовательно - культурно – интеллектуальное сотрудничество и интеграция при полнокровном развитии национальных государств». Наконец, жадидизм как третья составная часть национальной идеологии «…отражает пропорцию нового, собственно инновацию и традицию».

Из обозначенных выше трех перспектив национальной идеи автор оправдывает апологию нормативного национализма, полагая в качестве её основного субъекта казахский буржуазный национализм. Гали полагает, что молодая казахская буржуазия будет активнее буддировать национальные импульсы, поскольку движима стремлением получить контрольный пакет акций, удерживаемый сегодня, по мнению Гали, в руках русской части дуалистической казахско-русской управленческой доминанты (тогда как казахская её часть оперирует функционально-значимыми функциями). Называя евразийство новым изданием славянофильства в постсоветскую эпоху, определяя его как явление тоталитарного типа, ученый полагает, что из идеи евразийства Казахстану можно взять лишь социально-экономический и гуманитарный аспекты.

Жадидизм, в трактовке Гали А. означает проявление казахского прогрессизма и политическую модель реформирования. Жадидизм автор противопоставляет консервативному традиционализму казахов, под которыми понимаются обычное право казахов, язык, история, национальное сознание, суфистский ислам и др. Жадидизм, утверждает А. Гали, есть модель и компромисс традиций и новаций, модель взаимодействия между двумя противоречивыми процессами – вестерном, модернистским воздействием Запада и традиционалистским пластом сознания, которое может быть разрешено путем приемлемого пропорционального соотношения первого и второго.

Романова Н. пишет о том, что в республике снижается количество людей, вообще безразличных к этничности, не обращающих особого внимания на собственную национальную принадлежность, о том, что скачкообразно возрастает число так или иначе этнически озабоченных от тех, кто предпочитает теперь обедать в кафе «со своей» национальной кухней до тех, кто считает необходимым для развития национальной культуры возвращение языка к традиционной письменности (Романова Н., 2001).

По всей видимости, социальная дифференциация в казахстанском обществе, сопрягаемая в некоторых моментах с неравенством и по этническому признаку как для русского, так и для казахского этносов, всегда представляла угрозу для межэтнического мира.

Вот что пишет по этому поводу другая казахстанская исследовательница Шаукенова З. К.: «В Казахстане образовался значительный разрыв между провозглашаемой национальной политикой и реальным механизмом её реализации. В диаспорах заметно изменились настроения. По непосредственным наблюдениям, снижается уровень этнической защищенности в государстве, степень доверия национальной политике, нет целенаправленного отпора бытовому национализму. По разным причинам закрываются средства массовой информации на языках других народов республики, упразднена квота при поступлении в вузы страны для этнических меньшинств. При приеме на государственную службу практически в обязательном порядке введено знание государственного (казахского) языка, что лишает большинство людей возможности поступления на государственную службу и создает основы их отторжения в будущем от казахской государственности» (Шаукенова З.К., 2002).

Вопросыи задания для самоконтроля по главе 3. Этничность и идентичность в Казахстане: казахстанские и зарубежные исследования

Подумайте, чем можно объяснить повышенный академический интерес западных исследователей в советское время к Узбекистану?

Основная проблематика в исследованиях зарубежных ученых в последнее десятилетие?

Перечислите известных зарубежных исследователей еще со времен существования Советского Союза, специализировавшихся по Центрально-азиатскому региону. Круг исследовательских интересов данных ученых, основные работы, краткая аннотация исследовательских работ.

Какова актуальность и значимость этносоциологических исследований зарубежных ученых в постсоветский период? Персоналий, их труды.

Каков основной фокус зарубежных исследований по Казахстану?

Ш.Акиннер в своей книге «Формирование казахской идентичности: от трайба к наций» указывает на два события в истории Казахстана, которые имели важное значение для современных казахстанцев в плане ликвидации разрыва между прошлым и настоящим и их мощный консолидационный потенциал. Какие исторические события имеет в виду исследователь? Подумайте, именно на эти события ссылается автор?

Проанализируйте проблему этнической стратификации и этнической конкуренции в странах Центральной Азии, и в частности, в Казахстане, опираясь на монографию Хазанова А.М. «После СССР. Этничность, национализм и политика в содружестве независимых государств».

Назовите два типа интеграции в полиэтнических обществах, ссылаясь на работу П.Косто. Выразите свою точку зрения относительно других возможных путей интеграции в полиэтнических обществах.

Компоненты в процессах конструирования казахской национальной идентичности (Т.Эдмундс)?

Причины переноса столицы Казахстана, согласно Р.Вулфелу, как геополитически логичного действия? Дайте свою трактовку переноса столицы и обоснуйте свою позицию.

Какова роль СМИ и значение общественных праздников в Казахстане в плане формирования полиэтнического государства?

Теории колониализма и теории модернизации как теоретические фреймы зарубежных исследований по ЦАР. Передайте суть и содержание данных теорий.

Что такое социальная и этническая идентичности?

Проблема социальной идентичности в работах казахстанских ученых Ж.М.Абдильдина и А.Н.Нысанбаева.

Отечественные исследователи о проблемах гражданского согласия, гражданской идентификации различных групп населения РК. Назовите конкретный персоналий и иих труды.

Проблема этнического самосознания и этнической идентификации в исследовательском фокусе отечественных ученых. Современные этносоциологические исследования в Казахстане.

Дискурс констуирования национальной идеологии и создания общеказахстанской объединительной идеи в масс-медиа Казахстана и работах казахстанских ученых?

Роль интеллектуальной элиты в процессе конструирования этнической идентичности?

Дата добавления: 2015-11-26