Зеленая улица» в Белый дом

Толпа вознесла своего кумира: движение в поддержку его проекта переросло в движение «Генри - в Президенты Соединенных Штатов!». Это была, пожалуй, вершина славы, обожания, почитания, которых добился «автомобильный король» на ниве политики. Если в 1918 г., баллотируясь в сенаторы, он откликнулся на просьбу Вудро Вильсона, то теперь его просит Народ!

«Мы хотим Генри!» было вытиснено на лентах, прикрепленных к кепкам рабочих, панамам фермеров, женским шляпкам, написано на нагрудных значках, напечатано на афишах и листовках, намалевано краской на стенах и заборах. Историки единодушны в том, что а 1924 г. Генри получил достаточную народную поддержку, чтобы с триумфом войти в Белый дом. Национальный опрос общественного мнения, проведенный журналом «Collier's» годом раньше, показал, что Форд стал Человеком года, намного опередив в популярности президента Гардинга и целую плеяду политиков - Уильяма Макаду, Герберта Гувера, Уильяма Бора, Роберта Лафоллета, Джона Дэвиса, Уильяма Дженнингса Брайана.

Но как и шесть лет назад, потрясающий успех Генри породил ответную волну критики, сомнений, даже страха. Какой кавардак начнется, если этот малообразованный, импульсивный, не имеющий никакого политического опыта человек начнет править страной? Умеет ли он выступать перед публикой? Как будет подбирать членов кабинета? На завтраке у Форда известный журналист Б. С. Форбс поинтересовался возможными назначенцами, и не ожидавший этого Генри указал на Соренсена: «Да вот Чарли станет военным министром! Может быть, то была шутка, но Форбс пристал ко мне с расспросами, и я ушел», - вспоминал этот эпизод Соренсен.

Ветеран Ford Motor Company считал, что босс относился к политике как к забаве. Конечно, он мог пройти в президенты, но не протянул бы больше одного срока. Общаться с прессой и с посторонними лицами Форду вполне удавалось, когда он имел готовую тему для разговора. Но когда его просили сказать несколько слов, терялся, смущался, даже мог повернуться и уйти. «Умение говорить — это дар природы, но как я счастлив, что им не обладаю», - признался он однажды Соренсену. Не любил он и слушать речи по радио, даже такие важные, как выступление Невилла Чемберлена после встречи с Гитлером в Мюнхене в 1938 г. Весь мир, затаив дыхание, слушал британского премьера, а Форд встал и вышел из комнаты, где был включен радиоприемник23.

Всем более или менее знавшим Генри было ясно, что он абсолютно непригоден для государственной деятельности. Некоторые даже проникались к нему антипатией, узнавая про его политические амбиции. Бывший компаньон Джимми Казенс тоже стал его недоброжелателем. Он в пух и прах раскритиковал Форда в Республиканском клубе Детройта. «Я хочу, джентльмены, избавить мистера Форда от величайшего позора, который может выпасть на его долю, но хочу избавить и Америку от унижения, которое ее ожидает». Клара, узнав, что мужа «толкают» в Белый дом, а ее величают будущей «первой леди», даже расплакалась: нет, мистер Форд слишком занят и никуда не поедет, а если сделает это - она покинет Америку с первым же кораблем24.

Понимал ли Генри, куда его занесло, и собирался ли в президенты всерьез - неизвестно. К этому он не готовился и едва ли знал, от какой партии баллотироваться. Более того, он в одночасье растерял свой громадный политический капитал.

В августе 1923 г. Гардинг заболел и умер, и его сменил вице-президент Кальвин Кулидж, прозванный за свой консерватизм и пуританскую набожность «Осторожный Кальвин». Сын сельского нотариуса из Вермонта, он был типичным законником и выступал против бездумного разбазаривания общественной собственности. В тех кругах, которые выдвинули Кулиджа в Белый дом, его сделку с Фордом расценили бы как величайшее мошенничество и грабеж народного достояния. Форд предлагал всего 5 млн дол. единовременно (в случае покупки) или б% годовых за аренду на сто лет предприятия, вся цена которого превышала 100 млн. Это не только постройки, но и 4 тыс. акров земли, запас уже выпущенных нитратов, а также хранившееся на складах имущество, предназначенное для будущего города при заводе25.

Кулидж знал, что форд - его главный соперник на выборах, причем с гораздо большими шансами, чем у него, севшего в президентское кресло из-за кончины Гардинга. За голоса избирателей еще придется бороться, и здесь Форд при желании может оказать стране и ему неоценимую услугу. «Доверяй Кулиджу!» — неплохой лозунг в устах самого популярного человека в Америке. Но вакханалия вокруг «интересов простого человека» и «власти денег» может стоить Кулиджу карьеры. Ситуация вышла из-под контроля: в газеты просачивались слухи, будто он обещал Форду помочь заполучить Масл-Шолс.

Судьбой долины Теннесси занимается Конгресс, и пусть пока занимается. Генри надо сделать союзником и утихомирить во что бы то ни стало, но ничего определенного не обещать. У него тоже положение не из простых: бороться и за кресло президента, и за получение федеральной собственности невозможно - придется делать выбор. И Осторожный Кальвин дождался свидания, которое полностью его удовлетворило. Он принял Генри в конфиденциальной обстановке, и они с приятностью побеседовали у камина.

Генри отказался от выдвижения в президенты, а Осторожный Кальвин публично опроверг порочащие их обоих слухи о закулисной передаче Масл-Шолс. Генри обещал поддержать Кулиджа на президентских выбоpax и слово сдержал, а Кулидж не обещал ему ничего. Он лишь намекнул, что если на Капитолийском холме решат в пользу приватизации или аренды, Генри может снова предложить свой проект. Но в октябре 1924 г. «автомобильный король» снял свои предложения, лежавшие без ответа, и больше к ним не возвращался. Кулиджа всенародно избрали, фермеры напомнили Форду о его обещаниях, но не получили ответа.

Можно лишь гадать, что было бы, если бы Форд получил в аренду или в собственность Масл-Шолс. Прежде всего, это многочисленные трудности для компании: инвестирование в новый бизнес, строительство дорог и благоустройство местности, организация продажи удобрений и электроэнергии, в том числе для бытовых нужд, налаживание отношений с контролирующими органами. Да и вести дела с фермерами было бы труднее, чем с наемными рабочими или покупателями автомобилей. К новому делу Генри мог внезапно охладеть, если бы наткнулся на какие-то препятствия, - как к миротворческой миссии в Европе или к изданию собственной газеты.

В распоряжении Генри Форда имелся целый штат людей, обслуживавших его фермы, но это свои, «ручные» фермеры, беспрекословно выполнявшие волю босса. У него были собственные шахты, рудники, лесные промыслы, где люди пользовались такими благами цивилизации, как паровое отопление, электричество и радио, но их поселки принадлежали компании. Иметь же дело с независимыми сельскими хозяевами в компании никому не доводилось. Даже фордовский трактор сконструировали автомобилестроители, не знавшие специфики полевых работ, и хотя эта машина считалась хорошей с точки зрения механики, она не всегда устраивала фермеров.

Судьба Масл-Шолс висела в воздухе еще десять лет, но Генри махнул на это рукой. Комиссия Норриса настаивала на сохранении предприятия в федеральной собственности. Кулидж и его преемник Герберт Гувер налагали вето на ее решения. Только в мае 1933 г. Франклин Д. Рузвельт окончательно решил вопрос. В рамках правительственных мероприятий «Нового курса» была создана Администрация долины реки Теннесси (Tennessee Valley Administration, TVA), которая и занялась комплексным развитием региона. В домах местных фермеров загорелась не «лампочка Форда», а «лампочка Рузвельта».

Дата добавления: 2015-11-26