Почва закономерности

Так уж распорядилась судьба, что пишу я эти строки, сидя за решеткой, в тюрьме. Не очень приятное место, прямо скажем, да и отбываю я свой срок можно сказать безнаказанно, его величество случай постарался. Мой отец мне всегда говорил, что всякая случайность осуществляется на почве закономерности, то есть случайностей, как таковых не бывает, все, что бы не случилось - объяснимо. Вот и я в меру своих литературных способностей постараюсь объяснить причину своего пребывания в местах столь отдаленных.

Дело все в том, что я большой любитель всяческих шуток от которых веяло скорее жестокостью и злобой, нежели хорошим, добрым юмором. Некоторые даже думали, что я больной и меня надо лечить. Помощь психиатра в то время и в правду не помешала бы мне, но в больницу меня было не затащить, хотя этого ни кто и не пытался сделать, за что я неимоверно зол на своих родных. Надо было затащить, может быть мне дали бы тогда какую ни будь бумажку о том, что я слегка «не того», глядишь не парился бы я сейчас на нарах, а лечился бы. Ну да ладно, чего говорить о том, чего нет и никогда уже не будет. В общем, с виду я вполне нормален, да и судебная экспертиза сочла меня вполне здоровым, но все же есть что тс во мне такое, что иной раз мешает людям жить спокойно.

Как мне казалось, я не делал ни чего страшного и крамольного, но получалось все всегда так, что кто то либо ложился в больницу, либо лишался чего ни будь, ну там, зубов, волос, много чего в общем. Одной девочке я положил крысу в портфель, ее я выловил в подвале. Она была полумертвая, не без моей на то помощи естественно. Я хотел только попугать девочку, но получилось нечто ужасное. Она сунула руку в портфель за фламастерами, крыса выскочила от туда и укусила мою подружку за палец. Что будет с вами, когда из вашего сейфа выскакивает нечто, когда вы этого вовсе не ожидаете и кусает вас? Вот и девочка та провалялась в больнице месяц, не с больным пальцем конечно, от нервного срыва отходила. Я то думал, что крыса там сдохнет, а она... Ее потом всем классом ловили. А моя мама? Бедная женщина упала в обморок. Я поджидал ее дома, когда она шла с работы. Должен сказать, что все мои безумные идеи приходили мне в голову внезапно. Не знаю, что меня заставило зайти к соседу и попросить у него жуткую маску какого то отвратительного существа, знаете, такие, что полностью одеваются на голову. Так вот я принял облик какого то лешего и залез в шкаф с одеждой. Замаскировавшись там под плащами и пиджаками, я ждал. Мама долго звонила в дверь, а когда убедилась, что дома ни кого нет, открыла дверь своим ключом, вошла в квартиру, сняла плащ, открыла шкаф, потянулась за вешалкой, а тут и я... Всю дорогу, когда мы с отцом возвращались из реанимации я думал, что дома он меня убьет. Я сам не желая этого травил, душил и доводил людей. Уже в институте мой сокурсник, которого надо сказать я очень не любил, едва не задохнулся в туалете своей комнаты. Я запер его с наружи и выключил свет. Потом через отдушину, которая выходила в душевую, я бросил в туалет завернутый в бумагу горящий целлулоид. Когда я понял, что хватит мучить своего неприятеля я собрался его выпустить, а тут как на зло заело замок, пришлось ломать дверь. Лежащее на полу тело было без сознания. Из института меня выгнали, но этот гад и потом пытался перейти мне дорогу. Уведя у меня мою девушку, он привел меня в ярость. Я по всякому его донимал. Один раз чуть не сжег его дом, опять же по нелепой случайности, от куда мне было знать, что они тараканов травят какой то легковоспламеняющейся жидкостью. Я хотел сделать в его доме неожиданный и безобидный, маленький фейерверк и только, а в итоге, двух дорогих персидских ковров, как не бывало. В то время из за этого типа я частенько посещал полицейский участок, где и примелькалась моя веселая физиономия. Как оказалось, при каждом удобном случае мой недруг писал заявления в полицию с жалобами на то, что я донимаю его семью. И меня частенько арестовывали.

Зная, что мой злопыхатель труслив, я хотел его напугать немного иначе. В тот злополучный вечер я написал ему то роковое письмо(о, небо, я не замышлял ни чего дурного) следующего содержания: «С меня хватит, ты сегодня умрешь!» Я хотел только морально придавить его, напугать, я знал, что он выбросит это письмо, проведет несколько дней в смятении и только. Да, я совсем упустил одну деталь, меня так достала полиция, что я решил оставить его в покое и мы где то год не виделись. Я уже стал забывать о своей обиде, но как то раз я увидел его прогуливающегося со своей женой, вид у него был самодовольный такой и я не выдержал. Я говорил уже, что идеи приходили ко мне быстро, глядь, а она в голове уже, вот я и нацарапал эту писульку, будь она не ладна. Через два дня ко мне домой ввалил наряд полиции и меня упрятали в каталажку. Мне было предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве. Дело все в том, что объект моих длительных домоганий и насмешек был застрелен в тот же вечер, когда и получил письмо от меня. Вспомнили все и туалет и цилулоид и поджег дома. Все соседи, друзья семьи убитого как сговорились, все считали, что это может быть только моих рук дело. Что тут началось! Мне было тогда не до смеха. Парень я не богатый и адвокатишка мне достался так себе, клевали меня со всех сторон. У меня не было ни какого алиби, в тот вечер я слонялся по городу один и ни с кем не встречался, соседи сказали, что я весь день отсутствовал и пришел очень поздно и записка написана моим почерком. Я говорил, что просто хотел пошутить, но мне ни кто не верил. Однако, в конце концов мне повезло, но не на долго. Доказательств было мало и меня за недостаточностью улик уже было собрались отпустить, как обыск в моей квартире был весьма результативен. Был найден револьвер, из которого был убит этот несчастный и меня приговорили к пожизненному сроку заключения, за преднамеренное, хладнокровное убийство.

Прошло уже десять лет, десять страшных лет и я мучаюсь тем, что не знаю до сих пор, кто на самом деле убил этого парня. Ведь это был кто то из его близких, который ловко воспользовался тем, что на меня легло подозрение, а когда узнал, что меня собираются выпускать, подкинул мне тот револьвер. Много, очень много мыслей посещало и посещает мою и без того одурманенную голову. Да, что то мрачноватое повествование получилось, начал за здравие, а кончил за упокой, так говорят вроде. Какая случайность! Какое роковое совпадение! Моя записка и убийство. Этот бедняга был и в правду полным дерьмом, так как умудрился насолить не только мне. Кто то задумал его убить не зная о том, что я написал эту записку, как ему повезло. Да и не случайность это все, а закономерность, так упокой, господи, мою душу к этому я шел долго и уверенно.

НОСКИ

Я без пяти минут офицер — с гордостью сказал четверокурсник Евтушок, напяливая новые носки на ноги, после чего он сделал несколько танцевальных па и юркнул в сапоги. На его лице была отражена непонятная мне гордость, ведь парень готовился отправиться на гаубтвахту, на целых семь суток. Выше указанная реплика по поводу офицера была своего рода ответом на мое заключение по поводу того, что курсантам не положено носить носки (для незнающих, им положено носить портянки) и что на гаубтвахте очень строгий уставной порядок. Мне ли этого не знать, я был там три раза и в данный момент готовился отправиться туда в четвертый вместе с этим Евтушком, который не был там ни разу, и в этом деле, говоря уголовным языком, был попросту «сявкой», или «пряником», кому как нравится.

Прибыв на «губу», мы опоздали на развод на работы, что было очень плохо, так как альтернатива работе была строевая подготовка в течении всего дня с утра и до отбоя. Это, полные кранты. Солнце палит, ты застегнут на все пуговицы, затянут ремнем и хреначишь по плацу, как кремлевский линейный - лучше сдохнуть, вот что я вам скажу. Командовал нами молодой, рьяный лейтенант. Он требовал, чтобы мы чеканили шаг и поднимали ногу чуть ли не выше носа. Сзади меня топал солдат с аэродромной роты — азербайджанец, который пыхтел, сопел, как конь и что то бурчал на своем языке, видимо был не доволен. Часа через три этот самый солдат завопил: «товарища лейтенанта, нэ могу больше, нэ пойду, нэт, нэт». Топай давай, сын гор и не выпендривайся — огрызнулся лейтенант. Услышав это, солдат сел на плацу и еще громче заорал от боли в ногах и дикой обиды, в его тираде нет нет да проскальзывали национальные слова типа: гет варан, кищь даллах, сан гетуну сыктым, что означает нечто ужасное, что можно сделать с мужчиной. Лейтенант видимо это знал, он подошел, взял солдата за шкирку и они оба скрылись за стенами губы. Все остановились, Евтушок насторожился. Через пять минут вышел лейтенант с лицом человека совершившего подвиг. За ним шел лысый азер и нес на совочке свои волосы. Далее, с совком на вытянутой руке он строевым шагом шел на помойку, которая находилась в непосредственной близости от плаца. Все съежились от этого зрелища. А потом лейтенант сказал, что сейчас приедет начальник гаубтвахты, в простонародии -«начгуб». Евтушок с дрожью в голосе поинтересовался: «а это кто тогда?» указывая на лейтенанта. Я ответил, что это самый безобидный человек на губе в настоящий момент, что это всего на всего начальник караула, вот приедет начгуб... Евтушок сник. С появлением начгуба гаубтвахта оживилась и проснулась, так как, то чем занимался лейтенант было сладким сном. Приход начгуба чувствовали даже «последственные», что сидели в одиночках, а караульные собаки казалось, как и все остальные принимали стойку «смирно», равно как и свиньи, что находились на подсобном хозяйстве, так как, когда зашел начгуб я услышал радостное повизгивание из сарая, что находился у помойки. Подойдя к плацу, начгуб грозно скомандовал «становись». Я понял, сейчас будет осмотр вновь прибывших «дисциплинарников». Это означало, что надо было снять головной убор, в него положить все то, что было в карманах (так как после этого если у тебя что то найдут ты будешь попросту изнасилован), снять сапоги по верх которых следовало положить портянки, встать босиком на плац и стоять по стойке «смирно». Прозвучала команда: «приготовиться к осмотру, содержимое карманов в пилотку, сапоги снять, обмундирование расстегнуть». Начгуба я не боялся, он меня знал, так как я строил ему гараж, вскапывал ему огород, а так же обедал у него на даче. Ужас овеял мной тогда, когда я увидел рядом стоящего Евтушка. Не он испугал меня, а тот факт, что он не снял сапоги. Не выполнить приказ начгуба, равносильно самоубийству. Осмотр проходил спокойно, пока перед начгубом не предстал Евтушок... в сапогах. Капитан посмотрел на него так, как на вас посмотрел бы наверное лев, после того, как вы кинули ему в морду камень. Потом офицер заорал так, что по стойке смирно встали воробьи на ветках деревьев, а караульные собаки перестали реагировать на команды, вы правильно догадались, они были контужены. Когда Евтушок снял сапоги, начгуб увидел носки, их наличие на ногах курсанта (тем более арестованного) офицер посчитал личным оскорблением, глаза его вылезли из орбит и на сей раз от вопля потрескались стекла в кабинете начальника гарнизона, который находился на втором этаже здания стоящего за высоким забором гаубтвахты.

Апофеозом этой истории был босиком идущий Евтушок, на вытянутой руке он нес свои новые носки. Путь его лежал на помойку, где позже носки нашли свое пристанище. Остальную часть дня Евтушок топал в сапогах на босую ногу, лучше самоубийство. А теперь представьте, семь суток вот так. На второй день мой товарищ практически не мог ходить. После ужина он напросился вынести помои свиньям. Мы взяли огромный котел с остатками ужина и пошли на подсобное хозяйство. Проходя мимо помойки «без пяти минут офицер» остановился и стал рыться в мусорном контейнере в поисках носков. Обнаружив оные, он с прытью рыси одел их и прыгнул в сапоги, на танцевальные па времени не было.

ПОХМЕЛЬЕ

Лихо утреннее похмелье, боже, как же хреново. Весь день, я хожу как пришибленный чем то тяжелым, голова раскалывается, как будто в нее вонзили железный лом, туда сюда меня пихает возбужденная обывательской заебанностью бурлящая толпа - куча одержимых засранцев. Все раздражает и бесит. Кто придумал эту всю херню, я имею ввиду каждодневный поход на работу, я же живу в свободной стране, стало быть хочу иду, хочу не иду, однако же хрен там. Смотрю на людей вокруг, все одержимые, все психи, определенно. Все куда то прут, не сидится дома ни кому. У всех на лицах какая то непробиваемая дубовость, эта масса пойдет куда угодно, думаю, им только нужен вождь им нужен кто-то первый, кто не побоится подняться против всего этого интеллектуального рабства. А что если им стану я? Я закрываю глаза и представляю, что я как Ленин в октябре призываю всех не идти на работу, делаю это тайно, я работаю в подполье, я выпускаю газету под каким ни будь бунтарским названием, она кишит всякими призывами и прочим социальным обличительным пиздежом. Янавожу контакты по всей стране, я езжу по регионам и выступаю перед общественностью. Я организую сотни тайных ячеек. Я и мои сподвижники встречаемся с молодежью и пенсионерами, ведем интенсивную работу в ВУЗах, больницах, школах, заводах, в управленческих структурах, войсковых частях и штабах - армия то же на нашей стороне и войска прибывают в повышенной боевой готовности, палец постоянно на кнопке. Я создаю секретные редакции своей газеты, множу их, строю подпольные типографии. Газеты бурным горным потоком врываются в массы! Все читают мою газету и забивают на все болт, я в восторге, я добился своего, все сидят дома, отлично, отлично!

Я долго работал, меня выслеживали, но тщетно, я всегда уходил от властей, я менял маски. Мои люди в различных службах безопасности предупреждали меня о готовящихся засадах и ловушках, я ускользал. Я все так устроил, что комар носа не подточит, о моей персоне ни одна собака не знала и не знает, ни кто не видел моего истинного лица, я гений камуфляжа и маскировки, я вообще гений, я всегда об этом думаю. Затем и «органы» и «власти» все встали на мою сторону. У меня все получилось, все сработало, на улицах пусто, все отдыхают дома, всем все по барабану. Теперь по метро можно ходить спокойно, ни кто не толкается, везде пусто, и я один иду спокойно на работу, на которой ни кого нет, я всех перехитрил, надул, я все это делал теша в себе желание пробраться к власти, и вот мой план осуществляется: я единственный, кто не попал под влияние бунтовщиков, я единственный верный сын отечества, я теперь герой дня, вся страна бастует, а я один сижу на своей работе, и что же я делаю теперь, придя на свое рабочее место?

Я звоню президенту страны.

Представляю, он сидит один у себя в кабинете и держится за голову - не знает, как ему быть, он пьет с горя, ни кто его не слушается и тут звонок, он хватает трубку, и я слышу, как он уныло всхлипывает:

- Президент слушает.

- Уважаемый господин президент (я чертовски деликатен), что с вами?

- А кто это?

- Я тот, кто решает проблемы!

- Да ну!

- Ага.

- Срочно приезжайте, вы нужны мне, государство в опасности! Я остался
совсем один, это ужасно!

- Неужели?

- О да, всем на все начихать, и я действительно прошу помощи, я
действительно...! __

- Я все понял, я еду немедленно!

Приезжаю в кремль, там пусто, имею возможность открыть дверь ногой, всегда об этом мечтал, что теперь и делаю. Бабах! Не спеша волочу ноги к президентскому кабинету, подхожу к нему и вхожу без стука, а что, какого черта! Президент лелея в душе надежду вскакивает и раскинув руки бежит меня приветствовать, он, похоже, обезумел от одиночества и теперь весь в предвкушении положительного решения проблем. Мы обнимаемся, я скривив рот в циничной ухмылке шепчу ему в ухо: «Я ваш, босс!» Он гостеприимен:

- Чай, кофе?

- К черту, - говорю, за дело!

Надо отдать должное нашему главе государства он резко мобилизовался, он серьезен, он готов слушать. Я успокоил его и сказал, что все устрою в два счета, потом ухожу. Скрывшись в огромном городе, я начал действовать: звоню, даю указания собратьям по борьбе, тайным агентам, редакторам подпольных газет, я призываю всех на борьбу с беззаконием! Во все регионы летят телеграммы: «Америка и Европа всполошились, они возбуждаются глядя на наготу пустых Российских кабинетов, утрем оккупантам нос, срочно все на производство!» И страна мало по малу начинает просыпаться, все крутится по моему плану, государство заработало, я - фэвори! Неделя - и страна вновь у станка, все крутится с еще большим энтузиазмом, меня, как прежде ни кто не знает в лицо, я - тайный полководец, я - невидимый повелитель державы. Однако, я скромен, я докладываю президенту об успехах, и меня назначают председателем, правительства. Оцените витиеватость моего плана, я добился власти в довольно короткой время, я не подлец, да, доля обмана конечно же была, сначала я ратовал за одно, потом в корне за другое, но для кого я это делал, для свата, для брата? Нет, я делал это ради людей, теперь я у власти и я начинаю творить добро, я караю зажравшихся чиновников, я осыпаю деньгами обездоленных, обо мне говорит весь мир, я человек будущего века, образец гуманности и справедливости. Я безжалостный палач обывательщины и бюрократизма, ярый приверженец прогресса и новых перспективных идей, я тот, кого давно ждали! Скажете я тщеславный, что же, во мне это немного есть, но кому есть до этого дело, главное я сею добро в народе, а это самая благодатная почва, разве нет?

- Чо растопырился, не спи, дай пройти!

- Пошла нахуй!

- Нет вы поглядите, каков нахал, а такой молодой!

- Такая пожилая, а такая дура!

- Мне всего сорок!

- Ну и хули? Зато брюхо у тебя, как у столетней!

- Да кто ты такой, хамло?

- Я председатель правительства, и тебя казнят сегодня, твоя отрубленная
телячья бошка будет гнить в корзине с отходами!

- Граждане, вызовите кто ни будь скорую или милицию!

Что же это, я трясу головой, я просыпаюсь, мне все это приснилось? Диалог описанный выше это своего рода разговор какой то толстой дуры со мной, она прозевала свою остановку и теперь толкая всех перла к выходу, толкнув меня, нарвалась на дикую брань и оскорбления, я еще врезать ей хотел и уже замахнулся, как, вдруг меня хватают под руки не понятно от куда взявшиеся два чувака в ментовской робе, я начал сопротивляться: одному вцепился в волосы, другого лягнул в пах, вырываюсь и бегу прочь, ныряю в толпу у эскалатора, она пожирает меня, я скрываюсь, я опять недосягаем и невидим, я в любой ситуации знаю, что надо делать.

Дата добавления: 2015-12-08