Читайте также:
|
Первые попытки социально-философского понимания общественных законов сопряжены с описанием так наз. архаического общества. Интерес к архаическим обществам позволил прояснить особые законосообразные зависимости, характерные для племенных организаций. В них социальные связи выполнялись и понимались индивидами как естественные условия своего существования, как объективный ритм жизни. Индивиды оказывались своего рода структурными элементами этого ритма, что переживалось ими в образах судьбы, рока, божественной предопределенностью. Иначе говоря, первоначальные представления о законах общества были преимущественно фаталистическими.
В эпоху средневековья инерция фаталистического понимания общественных законов сохраняется, но, одновременно, все более отчетливо намечается значение воздействия людей на социальные условия (проблема соотношения деятельности, воли и сознания человека, с одной стороны, и естественной необходимости социального порядка, божественного предопределения-с другой).
В Новое время в понимании общественных законов преобладают ориентации на природу, которая описывается как совокупность механически фиксируемых зависимостей, простых и жестких причинно-следственных связей. Перенесение этого образца, на истолкование общества неизбежно вело к натуралистическому пониманию общества. В рамках натурализма отрабатывается схема социальной закономерности как общей, повторяющейся связи явлений, как некой регулярности, позволяющей получать тождественные результаты, группировать и объяснять определенные классы событий. Однако такой подход практически невозможно было применить для описания отдельных событий, конкретных культур, индивидуального поведения людей. А потому в противоположность натурализму вырабатывалась практическая позиция и теоретическое воззрение, акцентирующее внимание на деятельности людей, главным образом на ее идейно-психологических и волевых аспектах. Эта позиция получила название волюнтаризм. Здесь объективная логика событий определялась в зависимости от волевого импульса индивидов.
В XX веке стало формироваться представление об общественных законах как о законах-тенденциях (линиях социальной эволюции), выражающих эффект сочетания различных человеческих деятельностей, условий их реализации. В связи с этим по-новому звучит вопрос о
соотношении природных и общественных законов. Природа уже не воспринимается через призму упрощенных индустриальных и физических схем. Она предстает сложным разнообразием, вынуждающим человека приспосабливать устоявшиеся формы своей деятельности к сложным
ритмам биосферного процесса. Природа перестает быть фоном исторической драмы и обнаруживает собственную историчность, многомерность своей эволюционности.
Т.о., очевидна возможность двойственной трактовки общественных законов:
либо как квазисамостоятельных (сверхсамостоятельных) образований, не зависимых от людей, которые формируют человека и к которым человек приспосабливает свое поведение; либо как понимаемых через призму проблемы воспроизводства социальных связей и зависимостей (объяснение функционирования законов, их изменения и становления).
При определении второго плана и возникают вопросы о том, кто и как реализует, модифицирует, вводит общественные законы в круговорот социального процесса. Здесь, прежде всего, выявляется необходимость истолкования условий социальной жизни людей как результатов, а следовательно, и форм деятельности людей.
В закономерных общественных связях встречаются разные формы человеческой деятельности: живой и накопленной, «текущей» и опредмеченной, деиндивидуализированной и индивидной. Тогда и законосообразность деятельности предстает как ее зависимость от опредмеченных социальных форм. Но тогда и закон «оживает» лишь в деятельности, а реализация закона раскрывается как соответствие разных форм деятельности друг другу.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 116 | Нарушение авторских прав