|
Читайте также: |
Наш сын Евгений Майоров
Евгений
трудовую книжку и диплом, Валова, тотчас же написала приказ о приеме меня на работу. Первое сентября я снова начал учить школьников математике уже на Севере Камчатки Преподавал я математику в трех классах, был классным руководителем в одном классе, имел пол ставки в группе продленного дня, имел учебные часы – факультативы по математике, оплачиваемые часы за кружковую работу по своему предмету. Так что пришлось работать в полную нагрузку, как в молодые годы. Что касается оплаты за работу, я знал, что за мной сохраняются льготы, заработанные еще в пятидесятые года, за одиннадцать лет работы на крайнем Севере в советское время, эта удвоенная оплата в пределах ставки. Женя наш получил к этому времени новую квартиру, построенную в советское время, квартиру в двухквартирном доме с отдельными подъездами. Дом этот был монолитным, целиком из железобетона, построен с учетом сейсмичности Камчатки. Квартира была трехкомнатная, были большие комнаты, просторная кухня, коридор с отдельным входом в каждую комнату, и вход в две подсобные комнатки. Был второй вход в квартиру с другой стороны дома в комнату, где была печка и водяная отопительная система, откуда шли трубы к батареям отопления, установленным в каждой комнате. Я обо всем пишу подробно лишь потому, что ведь это на севере Камчатки, где раньше стояли лачужки, маленькие домики – комнаты, в которых люди с улицы заходили сразу в жилую комнату. В селе были построены десять таких домов по обеим сторонам улицы, которую назвали улицей космонавтов.
Когда мы приехали, Женя поселил нас в одну из комнат новой квартиры. Но Женя еще до получения этой квартиры купил отдельно стоящий деревянный дом с участком, с огородом, где построил баню, колодец (единственный на все село), коровник, навес для хранения сена. Он держал корову, двух бычков. Говорил, что раньше, до нашего приезда, он держал индокур. Корова его давала очень много молока, более двадцати литров в день. Он говорил, что они буквально «купаются» в молоке, не знают, куда девать молоко, творог, сливочное масло. Снабжал молоком детский садик. Доить корову помогала одна женщина Нина, с которой за помощь расплачивался тоже молоком. Через месяц мы стали жить в этом доме, стоящем недалеко от речки, притоки реки Воямполка. Я, живя в этом доме, оказывал помощь Жене по уходу за коровами и бычками. После нашего приезда один из бычков был «превращен в мясо». В этом деревянном доме мы с Таней жили целый год, перезимовали. Сельская администрация обеспечивала нас дровами для отопления, нам привезли целую тракторную тележку распиленных березовых дров. По утрам мне приходилось колоть эти огромные чурки камчатских каменных берез Эрмана, для меня эта была ежедневная утренняя гимнастика, принесшая мне здоровье. С нами здесь стала жить наша внучка Таня, ей в это время было шесть лет. Бабушка Таня отсюда водила в детский сад внучку Таню. Я ежедневно уходил на работу в школу, а работал я с полной отдачей сил, старался дать ученикам полноценные знания по математике. В школе с пятого по девятые классах работали учителя, все женщины, приехавшие с западных областей России, они работали так же, как работали бы в Туле, Саранске, Свердловске. В трех начальных классах работали учителя – местные жители.
Но ведь шел 1996 год, год всяких невзгод, год потрясений для всей России. Здешний колхоз-колхоз миллионер развалился, бывшие колхозники мгновенно стали единоличниками. Приватизация или, как я уже писал, «прихватизация» прошла по-дикому, по-камчатски. Бывший председатель колхоза, как свою долю, забрал все наличные деньги, приватизировал большой красивый дом с видом на реку, принадлежавший ранее колхозу, продал по рыночной цене какой-то организации северных народов, эта организация передал бесплатно дом знакомому нам Михаилу Легигину, работавшего в то время в ГМС. Сам бывший председатель уехал, сбежал с миллионами, может и с миллиардами в то время, на материк, на большую землю. Бывшие колхозники приватизировали все то, чем они работали. Если работал с граблями, то приватизировал грабли. Если работал на тракторе, то стал собственником трактора. Не было никаких других хозяев имуществ, никаких органов власти препятствующих такой приватизации. Сельская администрация выполняла другие функции, я об этом еще напишу. При дележе имуществ колхоза таким способом не было никаких стычек, дрязг, недовольств, ведь не могли же сесть на трактор те, кто не умел управлять трактором, кто не знал, что такое техника. Государственные органы вообще не интересовались тем, что делается в селах, чем живут местные жители. Танины родственники Николай и Михаил Федотовы стали собственниками тракторов, на которых работали, до поломки эксплуатировали, возили дрова для себя и соседей. Но для ремонта их не было запчастей, потом трактора превратились металлом, который здесь никто не принимал. Гусеничный трактор, колесный трактор «Беларусь», грузовая машина, все гаражное хозяйство, включая и здание, остались у Толи, племянника Тани, он до этого заведовал всем этим хозяйством. Постепенно вся эта техника приходила в негодность, ведь не было запчастей для ремонта. К нашему приезду была на ходу только грузовая машина.
Между местными жителями- колхозниками был разделен все поголовье оленей, все тысячи голов оленей. Все колхозное стадо коров было роздано жителям села, которые работали на ферме. Все посевы, вспаханные поля, были заброшены, перестали что-либо высаживать и сеять. С момента такой дикой приватизации к нашему приезду в это село прошло уже больше четырех лет. В первое время, обладая всем этим богатством, местные жители поняли, что можно «хорошо» жить не работая. Началось повальное пьянство, в село доставлялись в изобилии водка, спирт, и всякие спиртосодержащие жидкости. Олени все были пропиты, съедены. Поля превратились в тундру. В такой обстановке наш Женя купил у одного из местных жителей хорошую корову, ранее принадлежащую колхозу. По прошествии более пятнадцати лет я размышляю, ведь можно было по другому пути направить людей в условиях, когда они стали свободными. Ведь можно было акционировать сельхозпредприятие, создать СХПК – кооператив или даже сохранить колхоз, который процветал бы в условиях рынка без государственной дотации. Забивая ежегодно более тысячи голов оленей, на рынок (в Палану и Петропавловск) можно было поставлять десятки тонн оленьего мяса, тонны выловленной и обработанной рыбы, получив лишь квоту на вылов рыбы, сохранить поголовье коров, дающие продукты питания для себя, для жизни, сохранить поля, производя в них картофель и капусту. Все люди работали бы, жили бы нормально. Но никто не подсказал, не было людей, которые могли организовать все это. В принципе ничего не надо было вновь создавать, нужно было просто сохранить, что имелось, используя новые законы, законы рынка, которые внедрялись в это время в стране. Но приехавшие сюда люди лишь заработать деньги поняли, что в «мутной воде легче ловить рыбу», воспользовались созданием в стране беспорядками, разрушили все, что было создано в течение десятков лет. В это время в окружной газете появилось стихотворение поэта Ю.Алотова, живущего в поселке Палана, под названием «Пьяная деревня». Я жалею, что не переписал текст этого стихотворения. Этот тот Ю.Алотов, творчество которого можно определить одной строчкой из его стиха: «О добром начале пришлых пустой разговор».
К нашему приезду в селе была страшная нищета, почти никто не работал. «Хозяйкой» села была Галина Михайловна Арсанукаева, которая раньше работала продавщицей в магазине. Она стала главой сельской администрации и одновременно хозяйкой единственного в селе магазина. Формально магазин был оформлен в собственность ее дочери, работающей учительницей начальных классов в школе. Товары в этот магазин доставлял муж Галины Михайловны Муcа Арсанукаев, чеченец по национальности. Конечно, в магазине всегда были товары первой необходимости: мука, сахар, соль.
В селе получали деньги, пусть с задержкой и не полностью, учителя, три медицинских работника, работники Дома Культуры, библиотеки, сельской администрации, истопники, уборщицы в этих учреждениях, пенсионеры и лица, официально оформленные безработными. Государственные деньги в село поступали через сельскую администрацию, где была централизованная бухгалтерия, Кстати, главным бухгалтером здесь был наш Женя.
В магазине Галина Михайловна отпускала товары в долг. О цене, по которым продавались товары, в магазине, думала только «хозяйка». Была у нее амбарная книга должников, покупатели, не задумываясь о цене товаров при покупке, только расписывались. При поступлении денег в сельскую администрацию рядом с кассиром сидела Галина Михайловна, Пенсионеры, безработные, некоторые работники бюджетных организаций только расписывались в ведомостях, а наличные деньги сразу переходили к Галине Михайловне. Таким способом закрывались долги жителей в магазине, зато они могли снова брать товары в долг. Безработным выдавали деньги так, как будто платит им Галина Михайловна, выдает им плату за то, что они выполняли работу в ее домашнем хозяйстве. Ей тоже на зиму нужно было вырастить картошку в своем огороде, заготовить, и расколоть дрова, ловить рыбу, солить и коптить рыбу в достаточном количестве, заготовить икру лососевых рыб. Всю эту работу в ее доме выполняли так называемые безработные, список которых тщательно составляла она же и высылала в соответствующую районную организацию. Я помню одного такого «безработного» по фамилии Яковлев. Женя говорил, что он родом из Чувашии, из Юраково (вероятно, из деревни), что родные его живут в Новочебоксарске, двое его сыновей учились в школе, где я работал.
В то же время было организовано бесплатное питание в детском саду и школе. Дети не голодали. Было такое ООО «Марина Ич», правление которого, по-моему, находилось во Владивостоке. Этому ООО выдавали лимит на вылов крабов в Охотском море в довольно большом объеме (цифры я не знаю) за счет этого села Воямполки. Решалось это в окружных органах власти в Палане. ООО «Марина Ич», в оплату за полученные лимиты, за выловленные в море крабы в соответствии с этим лимитом, содержало в селе небольшую тепловую электростанцию, обеспечивал село электроэнергией, привозил питание для учащихся школы и детей в детском саду. В школе детей кормили не плохо, дети не голодали. Привозили для них даже овощи, фрукты и сладости, Порою им выдавали заморские яблоки – сочные, сладкие, вкусные. Позже ООО «Марина Ич» построило новое здание школы. Железобетонные сваи для строительства школы были уже забиты. Все это организовала Галина Михайловна. Скажите, нужен ли был такой человек в селе? Не быть ее - село вообще умерло бы. Что бы делали местные люди, коряки и ительмены, такие беспомощные люди, если бы не было ее. Как бы они выжали? Я не знаю. Она была нужна, такая властолюбивая женщина, которая держала в руках всех мужчин, командовала ими, употребляя в своем лексиконе самые «крепкие» слова, как говорят, что это «трехэтажная матерщина», нецензурная брань. Ни один из мужчин не мог не подчиниться ей, если она прикажет делать какую-либо работу. Поэтому на выборах все жители села голосовали за нее, поэтому люди безропотно все деньги, полученные от государства, отдавали ей, Сама Галина Михайловна во время отпуска ездила отдыхать на Канарские острова, говорили, что на Канарах имеет свой дом. В таком селе, в таких условиях я работал в школе, давал ученикам знания по математике, учил последовательно мыслить, старался, чтобы они поняли, что с помощью знаний можно создать себе обеспеченную жизнь, жить так, чтобы был смысл самой жизни. Таня не работала, готовила ежедневно к моему приходу с работы вкуснейший обед, порою ходила в магазин за продуктами, мы, конечно, не покупали продукты в долг.
В выходные дни я вместе с Толей рыбачил. Как всегда, было много выловленной рыбы. По-прежнему, используя коптилку, которая была во дворе Николая, сам приготовил копченую рыбу – юколу из гольца, кеты, нерки и кижуча. Принес на себе два мешка такой юколы, повесил на чердаке бани на натянутые провода, и всю зиму ежедневно на столе у нас была такая «вкуснятина».
Женя недалеко от старого дома, где жили мы, в большом загороженном дворе, начал строить сам довольно большой новый дом из старых бревен, порою я помогал ему в этом деле. Построенный глубокий колодец оказался в подполье этого нового дома, само подполье было как большая цементированная комната ниже уровня местности. Вода из колодца шла по длинному шлангу в кухню, баню, к коровнику с помощью электронасоса, легко можно было полить огород, устраивая дождь струей, направленной вверх. Собака по кличке «Алиса» принесла щенков, из которых одну оставил себе, которого я назвал тоже «Максим», чтобы напоминал мне о той собачке, оставленной в Новочебоксарске. Этот щенок довольно быстро превратился в крупную собаку породы сибирской лайки, она по-собачьи беспредельно была предана мне. Куда бы я ни ходил, всегда сопровождала меня, идя рядом. Пишу: «сопровождала», между тем эта собака была «мальчиком», был пес, поэтому и кличка у него была как мужское имя.
Новый 1997 год мы встретили, как везде, у елки. Где взять елку, если здесь не растут ели, сосны, кедры? Правда, в наше время искусственную елку могут доставлять куда - угодно, даже на северный полюс, на Антарктиду. На севере Камчатки, все научились делать елку. Мы с Володей вдвоем делали елку по-камчатски. Взяли ровный выстроганный ствол дерева березы длиной около двух метров, аккуратно просверлили со всех сторон дырки и вставили в них ветки кедрового сланца, снизу длиннее, к верху все короче. Когда установили такое «создание» в комнате, украсили игрушками, казалось, что это настоящая елка. Встречая Новый год, мы веселились около этой елки, водили хоровод, наша внучка Таня пела и плясала. Такая же елка стояла в школе и детском садике. Таня рассказывала, что такая елка стояла в 30 и 40-вые годы прошлого века, в годы Отечественной войны в селе Седанка Оседлая, близко к серединному хребту Камчатки, где она родилась, где прошло ее детство. Везде дети, вышагивая плавно вокруг такой елки, пели: «В лесе родилась елочка, в лесу она росла». Им казалось, они верили, что эта елка росла в лесу, Таковы дети. Они всегда счастливы.
Так я поработал весь учебный год. Для меня учебный год закончился тогда, когда приняли экзамены у девятиклассников, они были выпускниками в нашей школе. Зарплату нам, учителям, в это время платили плохо. Ежемесячно мы получали меньше половины того, сколько нам начисляли. Но этого было достаточно, чтобы купить хлеб, сахар, муку, растительное масло и еще что-нибудь из продуктов, но мы, сколько хотели, бесплатно ели лососевую рыбу. К концу учебного года накопилась довольно большая сумма неполученных денег, которые нам нужны были на проезд обратно в Чувашию. Деньги в это время мы получали, держали миллионами, купюры были и в сто тысяч рублей. Так что у нас теперь были деньги на обратный проезд, нам не понадобилась помощь со стороны Жени. Но домой в Новочебоксарск мы еще не спешили, хотя уже я не работал.
За зиму мой песик «Максим» серого цвета превратился в огромного пса породы сибирской лайки. Если я пойду со спиннингом на берег, его оставлю во дворе, привязывая, он сгрызет веревку, оторвется и разыщет меня на берегу. Единожды я пошел на рыбалку по берегу вверх, километров на четыре, до какого-то залива. Рыба кета, микижа на блесну ловилась хорошо, Вдруг я заметил на другом берегу реки огромного медведя, в какой-то непонятной мне позе. Я боялся совершить лишнее движение, очень тихо и спокойно сложил спиннинг, собрал улов, чтобы в случае необходимости, если медведь начнет переплывать реку, побежать в направлении села. Камчатский медведь свирепый хищник, встреча с ним не сулит ничего хорошего. Женя рассказывал, что знакомую нам женщину Любу из Тигиля растерзал и съел медведь, искавшие ее люди нашли только голову этой женщины, ее родные хоронили на кладбище найденную голову. Но я стоял неподвижно, а мой пес Максим в это время спал на берегу рядом со мной, свернувшись в клубок. Так я стоял неподвижно около часа. Вдруг медведь поднялся на задние лапы, поворачивал голову то в одну, то в одну, то в другую сторону и ушел в чащу. Мне казалось, что он не обнаружил ничего подозрительного, возможно был сыт. Ведь медведи в это время питаются рыбой, легко ловят этих крупных лососевых рыб на перекате в мелководье. Я стоял еще 15 минут неподвижно. Потом пошевелил Максима спиннингом и быстро побежал к селу, Максим бежал за мной, порой опережая меня как, как будто ничего не случилось.
Часто утром мы видели во дворе, лежащие на траве большие рыбины кеты и горбуши без голов. Оказалось, что их приносил наш пес Максим. В это время по малой реке, которая была в метрах ста от дома, шли на нерест кета и горбуша, Отметавшие икру рыбы, как здесь говорят, «евалые», обессиленные, бились в мелководье, их Максим тащил домой во двор, головы съедал, туши рыб без голов лежали на траве. Я, обнаружив, эти рыбы закладывал в большую кастрюлю вместе с картофельной очисткой и варил на печке, сделанной во дворе. Остудив варево, кормил им «труженика» Максима и ее мать Алису, они с удовольствием съедали.
После того, как завершился учебный год, нас (меня, мою жену Таню и внучку Таню), Толя повез на грузовой автомашине на берег реки Жиловой, от Воямполки километров тридцать. В этих местах раньше было село Воямполка-Оседлая, которого уже не было. Толя здесь построил небольшой домик, сарайчики из досок, землянку-подвал, балаганы, коптилку. Он здесь ловил рыбу, солил, коптил, заготавливал икру. Здесь он держал корову, каких-то овец, заготавливал сено. Здесь в это время находились Колюнька, Миша Легигин, дочь Васи Притчина Надя, двое племянницы Толи, дочери его родной сестры со стороны матерно, живущие в Тигиле. Толя в подвале установил небольшой электрогенератор, работающий на бензине, так что домик и помещения, где проводили время, были освещены электрическим светом. В домике установил телевизор. Но ни от одной станции мира он не мог ловить телепередачи, спутниковых телеантенн еще здесь не было, но был видеомагнитофон, несколько десятков видеофильмов. В каждый вечер мы собирались вместе, чтобы смотреть видеофильм. Еще в его коллекции были видеозаписи песен в исполнении известных звезд эстрады. Мы смотрели, слушали, порою подпевали эти песни.
Я вместе с Толей, Колюнькой ездил на моторной лодке по реке Жиловой, рыбачил вместе с ними, иногда доезжали до Усть-Воямполки. Река здесь необычная, вода в ней чистая, как родниковая, необычен берег реки. Северный правый берег реки представляет собой высокий яр, на котором видны все геологические слои земной поверхности, как фотографии земной поверхности, сделанных последовательно в течении миллионов лет. Слои эти расположены под углом 45 градусов к линии горизонта. Это результат тектонических сдвигов земной поверхности. Такова Камчатка. Побыв неделю на Жиловой, мы вернулись в Воямполку, обратно ехали на автомашине с Толей. Женя рассказывал нам, что он не один раз проходил это расстояние пешком, что был случай, когда он в дороге, как будто лоб в лоб, встретился с медведем, со страшным, свирепом и сильным зверем Камчатки.
На этот раз к нашему приезду в Воямполку у Жени случилось несчастие, загуляла и изменила ему жена Ирина. Женя не простил измену, ушел от Ирины, оставил ее в новой квартире, стал жить с нами и со своей дочкой Таней. Вскоре в сельской администрации официально оформил развод, сохранив за собой дочь Таню, но не препятствовал общение дочери с матерью. В такой обстановке мы стали звать Женю поехать с нами в Чувашию, но он отказался. Он сказал, что его судьба Камчатка, что не может свою дочь Таню оставить на Камчатке, или, выезжая с Камчатки, забрать ее с собой в Чувашию, оторвать от матери, пусть ее дочь хоть и живет со мной, но встречается с матерью. Мы начали собираться в дальнюю дорогу, к себе домой в Чувашию, но не было оказий.
В это время я вспомнил, что умею плести корзину. На берегу малой речки хорошо росли ивы. Я схожу на берег, и нарежу ивы, очищу от коры и начинаю плести корзины. Получается очень красивая корзина. Я, конечно, делал корзины очень медленно, за весь день мог сделать только одну корзину. Но в каждый день ожидания выезда из Воямполки я завершил сделанной корзиной. Изготовил я всего пятнадцать корзин, которые подарил родным и знакомым Тани бесплатно. Через месяц Мусса Арсанукаев привез на арендованном вертолете МИ-8 товар для торговли в магазине, он предложил полететь нам вместе с ним до Эссо (это более шестисот километров). Вот и оказия. Вертолет приземлился на тундре близко к дому, где мы жили, от дома, где остались жить Женя и наша внучка Таня. Мы сели в этот вертолет. Когда поднимался вертолет с земли, из иллюминатора мы видели, стоящих рядом Женю и Таню. В вертолете, кроме нас и Муссы были отец и дочь Борисовы, решившие навсегда уехать из Воямполки и переехать жить в Елизово. Летела с нами молодая девушка, дочь Саши Попова, поступившая учиться в Санкт-Петербургский пединститут имени Герцена, сдавшая успешно вступительные экзамены в Палане. Вылетели из Воямполки поздно, совсем близко к вечеру, но до наступления темноты мы прилетели в Тигиль. Переночевали у Нади Чаткиной, Рано утром были в аэропорту и снова сели в вертолет. Не долетев до Хайрюзово, мы поняли по солнцу, что наш вертолет изменил курс, и мы летим к морскому берегу. Я знаю, что пилоты вертолета зарабатывают здесь по-всякому, у них есть радиосвязь с рыбаками, возможно и с рыбаками-браконьерами. Вертолет приземлился на берегу реки, недалеко от устья реки, где впадает эта река в Охотское море. Зная время, сколько мы летели, зная направление полета, я предположил, что мы приземлились на берегу знакомой мне реки Квачино. Мы вышли из вертолета. Здесь несколько человек спешно начали грузить в вертолет рыболовные сети, разобранные и сложенные палатки, какие-то вещи в мешках, лодочные моторы, тяжелые бочки, наполненные чем-то. Конечно, в этих бочках была рыба и икра лососевых рыб, может только икра. Я подсчитал пятнадцать бочек, которые подкатили к вертолету эти люди. Дюралевые лодки опрокинутые лежали наверху подальше от берега. В вертолет сели, кажется, трое рыбаков. Салон вертолета был наполнен полностью до верху, мы сели сверху на эти вещи и на бочки. С таким грузом вертолет поднялся с земли, я удивился, что столько груза может поднять эта винтокрылая машина. Через иллюминатор вертолета мы видели другой вертолет, летящий нам навстречу, который вез какой-то тяжелый объемистый груз на длинных тросах. Я позже узнал, что эта за груз, об этом еще напишу. Через три часа мы уже были в аэропорту Эссо. Мы вышли из вертолета. Тотчас же к вертолету пришли три автомашины. В одну машину погрузили привезенные бочки с ценным содержимым, во вторую машину погрузили все привезенные вещи, включая лодочные моторы, в третью машину сели приехавшие с нами рыбаки, и вмиг все машины ушли в разные стороны, Через пять-десять минут все уехали, вертолет был пуст. Нас всех Мусса повел с собой, он имел в этом поселке свою квартиру. Когда мы пришли в его квартиру, Мусса и его товарищи, которые его ждали, начали готовить обед. Эти мужчины были неплохими кулинарами. Пожарят на сковороде картошку и кладут ее в кастрюлю, поджарят капусту - опять в кастрюлю, поджарят полную сковороду мяса – снова в ту же кастрюлю. Потом кладут в эту кастрюлю какие-то приправы, специи, «колдуют», и снова ставят на огонь – парят. Такое блюдо предложил нам отведать Мусса. Потом крепкий ароматный чай – основной напиток Камчатки. Все это по-камчатски за «спасибо», бесплатно. Потом Мусса сказал нам, что поможет добраться до Петропавловска, договорится с водителем машины, который довезет нас до города. Эссо – районный центр Быстринского района Камчатки, коренные жители здесь ламуты, пришедшие сюда значительно позже ительмен и коряков. Мы пошли знакомиться с поселком, нас одна девушка, племянница Муссы (имя я ее забыл) привела к теплому озеру, к бассейну под открытым небом. Прекрасный бассейн, который наполняется теплой подземной водой. Ведь Камчатка богата горячими источниками воды, здесь бьют горячие ключи из недр Земли. Дно и берега бассейна длиной более сотни метров бетонированы, бассейн состоит из двух каскад, вода в ней постоянно обновляется, с одной стороны постоянно поступает чистая прозрачная теплая подземная вода, с другой стороны по трубам стекает вода. По обоим берегам установлены скамейки, имеющие привлекательный вид. Было много людей, отдыхающих и плавающих в бассейне. Мы тоже довольно долго плавали в необычно теплой воде под небом. Потом мы погуляли по поселку, Таня вспоминала и с восторгом рассказывала о том, что она была здесь в 1960 году, еще молодой, когда работала в Тигильском райкоме партии. В то далекое советское время было организовано соревнование между Тигильскими и Быстринскими районами. Делегация Тигильского района прибыла сюда для проверки выполнений условий соревнования. В составе этой делегации были председатель райисполкома И.Коваленко, активист ветеран К.Логинов, молодая девушка полевод из Воямполки Каляан, из райкома партии Таня. В это время здесь была большая теплица, которая отапливалась теплой поземной водой, где росли огурцы и помидоры. В нашем архиве есть фотокарточка, членов этой делегации, сделанной в теплице. Здесь было большое стадо дойных коров, кругом были поля с капустой и картофелем. Все это вспоминала Таня. Этих полей, теплиц, коров в 1997 уже не было, икру здесь теперь ели с маслом, доставленным из Финляндии. Когда мы вернулись с прогулки, Мусса сказал, что договорился с водителем микроавтобуса, который согласился довести нас до Петропавловска за 200 тысяч рублей. Мы выехали из Эссо вечером. Мы - это я с Таней, дочь Саши Попова, отец и дочь Борисовы. После выезда водитель остановил свою машину около одного дома в селе Анавгай, здесь он жил, побыл дома не долго. Ехали мы ночью, ничего не было видно кроме чащи по обеим сторонам дороги, или склона скалы, или вдали сопок на фоне неба. Ехали спокойно, никто нас не тревожил, не было никаких сел и поселков на пути. Когда мы выехали на большую ровную дорогу, идущую из Мильково, настроение у всех изменилось, поняли, что благополучно доедем до города. Водителю мы назвали адрес, куда нам нужно приехать и он утром привез нас в поселок Центральные Коряки, остановил свою машину около подъезда дома номер двадцать шесть по улице Колхозной этого поселка. Мы поднялись на пятый этаж, позвонили в дверь, и дверь открыла Вика. Пожили мы у нее несколько дней. В это время в Петропавловске жили двое сыновей Вики Леня и Гриша, каждый своей семьей, в своей квартире. В этот же день Вика позвонила своему сыну Грише о том, что мы находимся у нее, Гриша вскоре приехал на своей автомашине к нам. Гриша решил устроить встречу с другим племянником Тани, сыном Вики со своим братом Леней. Все они Федотовы. Леня служит по контракту в ВМФ в звании старший мичман. Гриша меня и Таню повез на машине к нему на квартиру, дома у них никого не оказалось, потом мы поехали к его войсковой части. Гриша пошел к проходной войсковой части, оставив нас в машине, потом вернулся к нам и сказал, что Леня повез своих подчиненных – моряков, проходящих срочную службу, в Дом офицеров города на встречу с артистом, приехавшим на гастроли. Около Дома офицеров Гриша опять оставил нас в машине и исчез. Потом Гриша появился вместе с высоким стройным военным в форме морского офицера с погонами старшего мичмана. Перед нами оказался Леня. Поздоровались. Он сказал нам, что привез сюда молодых моряков, проходящих срочную службу, на встречу с артистом Стекловым, что Стеклов родом отсюда с Камчатки, из Петропавловска, что приехал на свою Родину, что в это время выступает перед моряками, хвалится и утверждает, что он собирается полететь в космос. Потом Леня разговаривал с Таней, со всеми нами, говорил о своей жене, о своих детях – двух дочек, что их мать сейчас объезжает в машине по магазинам города, готовит детей к школе, покупая все необходимое. После этого нам встретиться с Леней не довелось, а Гриша повез нас к себе домой. Мы познакомились с его тещей, с его женой, которая ожидала пополнения семьи. Они нас встретили очень гостеприимно. Потом Гриша нас привез в Центрвльные Коряки, расстояние здесь по Камчатским мерам небольшое, всего около сорока километров, может чуть больше. Билет на самолет мы купили на 26 августа. В этот же день мы вылетели из Елизовского аэропорта, как и раньше, самолетом ИЛ-96. Вот я сейчас держу в руках авиабилеты, красочные, каждый из шести страниц, заполненной красной пастой на английском языке, фамилии наши были написаны латинскими буквами. Этот билет представляет собой небольшую брошюру, где напечатано уведомление для пассажиров, условие договора, по которому авиакомпания доставить нас и наш багаж до указанного аэропорта, указано какой груз, багаж можно возить, какой нельзя возить в самолете, список опасных предметов и веществ, которые запрещаются перевозить. Указаны дата и время вылета из Елизова, Вылетели мы в 17 часов 20 минут по местному Камчатскому времени. Указана стоимость билета 2220000 рублей. Ведь в это время мы все были миллионерами. Эта значит, перелет от Камчатки до Москвы нам обошлось в четыре с половиной миллионов рублей. В это же время в 17 часов 20 минут по московскому времени наш самолет приземлился в Домодедово. 27 августа прилетели в Чебоксары, заплатив за перелет каждый из нас 420000 рублей, за двоих 840000 рублей. Я пишу обо всем этом для того, чтобы подчеркнуть какой дикая инфляция произошла в нашей стране благодаря Гайдаровской экономической политике. Потом дефолт. И снова систематическая «ползучая» инфляция, с тех пор инфляция, по моим подсчетам, составляет в десять раз.
Итак, 27 августа днем мы уже были дома. Теперь мы оба с Таней пенсионеры в полном смысле этого слова, нигде не работаем, заняты только собой. Только работа на даче, порою, прогулка по Волге на лодке, если позволяла погода. Все три года жизни ничем не примечательны. Запомнился только дефолт, обесценивание денег в 1998 году, когда в денежных знаках зачеркнули три нуля, в новом исчислении доллар подорожал сразу в три раза, соответственно цены большинства товаров тоже увеличилось в три раза, потом ползучая запланированная правительством ежегодная, ежеквартальная инфляция в стране. Кого «благодарить» за это? Ельцина, или Премьер Министра Кириенко? Вот я печатаю тот текст, который написал почти два года назад. Сегодня 24 апреля 2007 года по радио и телевидению передают сообщение о смерти
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 101 | Нарушение авторских прав