Камчатка. Елизово

Аэропорта Москвы на самолете ИЛ-96 до Петропавловска Камчатского. Поездка была совершенно иная, до Елизовского аэропорта летели ровно девять часов, в тот же день (если учесть разницу во времени в следующий день) были уже на Камчатской земле. Чудо и только.

Переночевав всего одну ночь в вокзале аэропорта, на самолете ЯК-40 вылетели из Петропавловска, через два часа мы уже были в Тигиле, где был уже другой вполне современный аэропорт на сопке, которую мы когда-то называли «Камчадалка». Через два дня после выезда из Новочебоксарска мы очутились на севере Камчатки. Помню, в 1953 году я добирался сюда из Чувашии за два месяца.

С того времени, когда мы уехали из Тигиля, прошло 25 лет. За это время село (райцентр) изменилось так, что ничего не осталось от того северного села, где я жил одиннадцать лет. Тех домов развалюх, где мы жили, не было, появился вполне современный поселок. Были целые улицы четырех и пятиэтажных домов, да и деревянные дома были многоэтажные. В центре села стоял прекрасный большой Дом Культуры, на торце которого на всю стену была нарисована картина на северную тему. Написал эту картину, как говорили, местный художник Почекутов. Я его помню, когда он был школьником. В то время, когда я работал здесь в школе, он учился в седьмом классе, после окончания седьмого класса его увез в свой город учитель рисования, приехавший из Владимира, и определил его, как способного ученика, в тот художественно-графический техникум, который окончил сам. В Тигиле было прекрасное административное здание, были магазины в новых помещениях, было в них изобилие промышленных товаров и продуктов, были столовые, гостиница для приезжих на время. Улицы были или асфальтированы, или покрыты щебнем и утрамбованы так, что и не было речи о грязи. До перевалочной базы Яры была построена шоссейная дорога, до которой легко можно было доехать на автомашине, до аэропорта была прекрасная асфальтированная дорога. За 25 лет нашего отсутствия Тигиль так изменился, что не узнать, как будто это другой поселок. По селу и дальше села ходили автомашины. Некоторые улицы носили имена тех людей, которых мы знали. Например, одна из улиц - ряд многоэтажных домов была улица Соболева. Я хорошо знал этого Соболева, это он около села Седанка Кочевая на небольшой речке построил гидроэлектростанцию, провел электрические провода к домам коряк, вчерашних кочевников. Сын этого Соболева учился в 10-м классе, где я преподавал математику, и окончил школу в 1961 году. Так называемая перестройка, провозглашенная Горбачевым, еще не коснулась Севера Камчатки. Из людей, которых я знал раньше, встретил Екатерину Артемовну Карпову, она работала вместе со мной главным бухгалтером районо, встретил бывшего заведующего районо, пенсионера Семена Ивановича Пасечник. Вера Аркадьевна Ворсина рассказала о Стулове, о моем бывшем друге. Она говорила, что Юрий стал лектором обкома партии, часто выступал по Камчатскому телевидению, приезжал в Тигиль из Петропавловска, во время его выступлений с лекцией в Доме Культуры собирались полный зал тигильчане. Где ты сейчас ты мой друг Юрий, или в Петропавловске, или своем родном Балашихе под Москвой? В Тигиле мы остановились у племянника Тани Гани – Гаврила. Нас встретили родные Тани, ее сестра Лариса, брат Савватий, их дети. В Тигиле мы долго не были, полетели на самолете ЯК-40 и приземлились около села Воямполка, еще севернее. Здесь была хорошая посадочная площадка для самолетов, сделанная из каких-то каменных плит. В Воямполке нас встретили Анатолий – Толя, другой племянник Тани, приемный сын ее брата Николая и наш сын Женя, который год назад уехал из дома, жил здесь на квартире у Толи и работал в строительной организации. Село Воямполка расположено на берегу реки с таким же названием. Коренные жители села коряки-чавчувены, в прошлом кочевые. В это село переселились жители другого ликвидированного села Воямполка Оседлая, которая была на берегу реки Жиловая, и жили там коряки-нымыланы, из других сел приехали камчадалы-ительмены. Появилось много смешанных семей, приехавших русских, украинцев, мордовцев, армян, молдаван, чеченцев, немцев, преимущественно мужчин и местных женщин корячек и ительменов. Все приезжие говорили по-русски, и местные жители их считали русскими. Название реки Воямполка переводится на русский язык «река-утопленница». Эта бурная, не глубокая, с перекатами шириной около ста метров река соответствует своему названию, в ней ежегодно тонут десятки человек. Эта река и кормит живущих людей, и забирает их жизни. Весной и летом в эту реку заходит для нереста с Охотского моря, Тихого океана различная лососевая рыба. Раньше всех идет чавыча, эта чудо-рыба, красавица, весом около двадцати пяти килограммов. Чуть позже в середине лета идет нерка (как говорят здесь, «красница»), потом кета и горбуша, во второй половине ближе к осени идет кижуч. Заходит из моря рыба, которую местные жители называют «каюрка», напоминающую кету, но меньшего размера. Мясо этой рыбы мягче, нежнее, вкуснее, чем мясо кеты и горбуши. Есть в реке и «своя» речная рыба, которая по вкусу не уступает лососевым, это голец, ее можно ловить круглый год, даже зимой, прорубив ледобуром лунку, используя блесну. В реке есть свои «местные» хищные рыбы микижа и кунжа (думаю, что эта кунжа разновидность камчатского хариуса). Толя показал мне все, чем богата Камчатская природа. В это время многие жители села имели металлические лодки с мотором. Толя тоже имел такую же лодку «Казанку», как я на Волге, с мотором «Вихрь-25. Толя, его друг, местный житель, Михаил Легигин и я ежедневно выезжали на лодке вниз до Усть-Воямполки, до берега Охотского моря, или вверх против течения бурной реки, петляя, километров на восемьдесят, добирались до малых речушек - притоков, где нерестится лососевая рыба, где речка «кипит» от их движения. Мы рыбачили не крючками, а сетями. Здесь можно ловить сетями рыбу, нельзя ловить сетями только в определенные дни недели. Так установлено официально. Это строго соблюдается всеми, кто живет здесь. В сеть за раз попадаются по сотне таких рыб-красавиц. Привозя домой, мы вместе обрабатывали их, солили, коптили. Сами готовили красную икру кеты и через двадцать минут подавали на стол. Я научился вместе с Толей готовить «тузлук» - насыщенный рассол для икры, предварительно обрабатывать икру, используя так называемую «грохотку» - своеобразное металлическое сито с соответствующими ячейками, чтобы каждая икринка проходила через ячейку, чтобы икра напоминала очищенный горох, играющая цветом золота и янтаря. По реке Воямполка мы были в тех местах, где раньше был поселок геологов Корн, где была семилетняя школа, тот поселок, из которого мы возвращались в Тигиль когда-то вместе с Николаем Шемаевым. Но здесь уже не было никаких домов, никаких строений, никакого признака жизни людей, что здесь когда-то был поселок, росла бурно растительность как в любом месте на Камчатке. Говорили, что геологи уехали, не обнаружив промышленных запасов нефти. Может трудно добыть нефть из-за разломов геологических слоев в недрах земли вследствие тектонических сдвигов. Когда мы ехали на лодке по реке издали видели одиноко стоящую брошенную нефтяную вышку. Я сфотографировал эту вышку, когда ехали еще по реке. Толя и его сын Валентин поднялись на верхнюю площадку этой вышки, в это время я сделал еще снимок.

В километрах пятидесяти от Воямполки вверх по реке было «летовье» (так говорят) одного местного жителя (к сожалению, я имя его забыл). Здесь он ловил рыбу, готовил юколу и балыки. Юкола – рыба без соли, сушенная на солнце. Еще другой вид юколы – соленной и копченной распластанной рыбы. Балык – соленая и копченная на дыму горящего ольхового дерева, чаще спинки рыб без костей. Юкола и балык блестят, имеют красно-коричневый цвет спелых ягод калины. Щедрый хозяин летовья нас угощал этими балыками. Село Воямполка было довольно благоустроенное село, были целые улицы четырехквартирных деревянных домов, с просторными комнатами и хозяйственными постройками, появилась улица с домами, литыми из цемента и камня, где были трехкомнатные квартиры, около всех домов разработана земля и были небольшие огороды, где выращивали картофель, капусту, корнеплоды. Вся работа была механизирована, было около огороды. Было в селе крепкое хозяйство, сначала колхоз, позже отделение Паланского совхоза. Коллективное хозяйство имело довольно большой участок вспаханной земли, десяти тракторов и грузовых машин. В селе имелась ферма коров, было несколько десятков породистых коров, было в изобилии молоко. Люди все работали, жили хорошо. Главное хозяйство была оленье стадо, было несколько тысяч голов оленей, оленеводческая бригада перегоняла оленей по камчатской тундре до серединного хребта. К началу зимы перегоняли оленье стадо близко к селу, и начался забой оленей, забивали ежегодно более тысячи голов, заготавливали более десятки тонн оленьего мяса, которое возили в Палану и Петропавловск. Колхоз получал миллионные доходы. Безусловно, полностью окупались все затраты государства на содержание коллективного хозяйства и села. Колхозники, местные жители, могли отдыхать в санаториях страны, выезжали для отдыха в курорты на берегу Черного моря. Поэтому наши родственники из Воямполки могли ежегодно приезжать к нам в Чувашию, на расстояние более десяти тысяч километров. Наш племянник Толя не раз приезжал к нам, бывал на Украине, месяцами жил в Москве, отдыхал в санатории Крыма, три раза выезжал в санаторий Болгарии. Ведь он обыкновенный тракторист, работающий в этом колхозе. Позже наш Женя рассказывал, как он принимал участие в забое оленей.

В то время, когда я разъезжал по реке, ходил по камчатской тундре, моя супруга Таня навещала всех своих родных. Здесь жили его брат Николай (Федотов), его жена Анна (из рода Беломоевых), Анатолий, их приемный сын. Они усыновили Толю грудным ребенком, родной отец Толи Валентин Попов (выходец из рода русских казаков) утонул в реке Тигиль вместе с братом Гаврилом, непутевая мать Галя Косыгина пила и бросила двух малолетних детей. Было это тогда, когда я работал инспектором районо, Мать лишили родительских прав, грудного ребенка Толю сначала поместили в больницу, где в это время в больнице работала санитаркой Анна. У них с Николаем не было детей, и они усыновили Толю и вырастили такого крепкого здорового, умного и работящего мужчину, теперь уже отца двух сыновей и дочери. Для нас он родной, это он Анатолий Николаевич Сестру Анатолия четырехлетнюю девочку определили в детдом в городе Петропавловске, Помню, как я вез ее в Петропавловск и определил в детоприемник. Впоследствии уже взрослую я встретил ее в Тигиле. Толя здесь был трактористом, водителем автомашины, бригадиром трактористов, механизаторов.

В Воямполке жил двоюродный брат моей супруги Михаил Федотов, сын репрессированного в 1937 году Елисея, взрослые сыновья Михаила от первого брака Сергей и Михаил (их мать умерла). У теперешней второй жены Михаила Нина Ивановна Трапезникова был тоже взрослый сын Сергей Саблин. Отец его тот самый Саблин (ныне покойный), который в 1956 году транслировал по проводному радио «Голос Америки» в поселке в Усть-Сопочном, переехал жить в Воямполку вместе с женой Ниной. Здесь же жил племянник Тани Николай – Колюнька, который приезжал к нам в Новочебоксарск. Еще жил еще один племянник Тани Вася – Василий Притчин с женой Верой и двумя дочерьми, с кем мы вместе ездили в Рыбинск, который уговаривал нашего Женю приехать на Камчатку. Василий здесь работал в госпромхозе, зимой был охотником, летом рыбаком. Меня он несколько раз возил в те места на реке, где он и его бригада ловили, заготавливали, солили рыбу в огромных чанах длиной больше десяти метров, заготавливали красную икру лососевых рыб. В селе еще были родители Веры Василий и Светлана Поповы, их дети, у каждого своя семья, свой дом. Все приглашали нас в гости, надо было всех навестить, сидеть за общим столом, принимать их угощения.

Пока мы разъезжали по реке Таня и Аня, воспользовавшись своим опытом в кулинарии, готовили такие рыбные блюда, потребляя которых, как говорят, можно было «проглотить язык». Жарили рыбу без костей, готовили рыбные котлеты, пельмени из рыбы, жарили фаршированную рыбу - своеобразную колбасу из гольца, заправленную фаршем рыбьего мяса, с примесью риса и черемши. Готовили икрянку: толченную свежую красную икру с добавлением муки и каких-то приправ, пекли в печке как хлеб. Они говорили, что икрянка во время войны заменяла хлеб. Ближе к вечеру за столом собирались близкие родные. Наш Женя возвращался в это время с работы, работал он в строительной организации. Ежедневно, пока мы находились в Воямполка, такое застолье было как праздник для всех нас.

Но мы приехали сюда всего на месяц, нам надо было возвращаться домой в Чувашию, в Новочебоксарск. Впереди у нас было 13 тысяч километров пути. Для нас родные наполнили полный чемодан копченой рыбы – балыков и юколы, корюшек, в целлофановых пакетиках красной икры, чтобы все это мы довезли до Новочебоксарска. Кроме того, наполненные икрой стеклянные банки и варенье из морошки были положены в большой красный портфель, который я должен был таскать с собой, чтобы не разбились стеклянные банки, а не сдавать багажом при посадке в самолет. Ехали мы большой компанией, вместе с родственниками Тани. С нами вместе решили приехать к нам в гости в Чувашию Толя, Люба, их сын Антон, дочь Васи Надя, отец Любы Василий. Стоимость билета на самолет от Паланы Корякского автономного округа до Москвы была ровно 200 рублей, для детей половина – 100 рублей. Правда, до Паланы надо было тоже доехать, здесь билет стоил семь рублей. Из Паланы до Петропавловска мы летели самолетом ЯК-40, из Петропавловска до Москвы самолетов АН-96. 25 июля в 8 часов утра вылетели из Елизово, побыв в воздухе ровно 9 часов, в 8 часов утра по московскому времени приземлились в Домодедово, то есть двигались на небе вместе с солнцем. В Москве, чтобы побыть несколько дней здесь, сняли квартиру по переулку Курсовой, совсем близко от Кремля, от Красной площади. Мы погуляли еще по Московским улицам, по набережной Москвы-реки. Из Москвы до Чебоксар летели на самолете ТУ-134. Побыв всего чуть больше месяца на Камчатке, потратив на все, включая дорогу около полутора месяцев, набрав впечатлений, счастливые вернулись домой.

До окончания отпуска я еще на Волге порыбачил. Теперь эта рыбалка была чисто символическая. Рыба мне была не нужна, я выезжал на лодке только отдыхать, загорать, купаться. Возил на волжские пляжи приехавших вместе с нами родственников Тани – камчадалов. Для них наша квартира, Новочебоксарск, Волга, песчаные пляжи были санаторий, здесь они отдыхали, побыли у нас в гостях тоже около месяца, мы были рады их присутствию, они нас не стесняли. Через месяц уехали тем же путем на Камчатку.

Дата добавления: 2015-12-08