Читайте также:
|
Два раза я был в командировке в селе Напана в колхозе «Красный партизан», где вместе с председателем колхоза Н.Я.Осиповым составлял план развития звероводства на пять лет. В этом колхозе была звероферма, где содержали голубых песцов. Я был на этой ферме, видел, как содержат, чем и как их кормят, сфотографировал их, в моем архиве есть снимки этих зверей. Правда, я не обнаружил, что они голубые. Я разговаривал с заведующим фермой Поляковым об особенностях содержания этих зверей, С Поляковым я был знаком еще тогда, когда он был председателем колхоза в селе Утхолок, в Напану переселился после
закрытия села Утхолок. Еще один раз был снова «толкачом» (это слово было как прозвище для нас чиновников районного масштаба), где колхозники этого же колхоза косили сено на лугах по берегам реки Напана, в местах, которые называются «Чикуново». Здесь я больше работал физически сам, косил и стоговал сено, показывая пример того, как должны были трудиться колхозники. Районное начальство посылало нас в такие места для галочки, для того, чтобы отчитаться перед вышестоящими органами, что они принимают все усилия, чтобы своевременно и в достаточном количестве заготовить корм для скота, для коров колхоза. В любых условиях человек старается быть не один. Помню, что я тогда работал вместе и постоянно общался, проводил время, делился своими мыслями с молодым парнем из Тигиля Алехиным (как же его звали?). Следующий раз я встретил его, высокого широкоплечего пожилого мужчину, когда приехал в Тигиль в 1992 году.
В это же время, когда я работал в отделе пропаганды и агитации райкома партии, я два раза летел самолетом АН-2 до Петропавловска, каждый раз жил в гостинице «Восток». Первый раз был на семинаре идеологических работников области и принимал участие в работе пленума обкома партии, где обсуждались вопросы, касающиеся идеологической работы среди населения. Второй раз вдвоем с И.Н.Хмара повезли все старые документы райкома за десять с лишним лет для сдачи их в областной партийный архив. Тогда я в день ходил в областной драмтеатр. Здесь в это время гастролировал Магаданский музыкальный театр, я просмотрел все оперетты из репертуара труппы этого театра, известные, популярные в то время, «Марица», «Сильва» и не только.
В Тигиле военкомат организовывал сборы офицеров запаса, живущих в районе. Среди них были офицеры прошедшие Великую Отечественную войну (И.Хмара) и те, кто в Западной Украине в пятидесятых годах воевали против бендеровцев (как Геннадий Русских, работающий военруком в средней школе, получивший ранение в боях с бендеревцами на Западной Украине). Таких офицеров насчитывалось человек двадцать. Военком Драгунов приглашал меня читать лекцию на этих сборах о международном положении, по вопросам экономики страны, по материалам партийного съезда. Я не служил в Армии (так получилось), как военнослужащий имел военный билет, в котором о моем военном звании было записано «рядовой необученный». Военком Драгунов, приходя в райком и заходя ко мне в кабинет, подшучивая, говорит: «Ты Майоров, рядовой необученный, какое право имеешь выступать с лекциями перед лейтенантами, капитанами, майорами Советской Армии?» Потом говорит серьезно: «Надо оформить на тебя документы и направить в Министерство Обороны, чтобы присвоить тебе офицерское звание». После этого Драгунов оформил на меня все необходимые документы, включая характеристику секретаря райкома по идеологическим вопросам. Потом через некоторое время, пригласив меня в военкомат, вручил мне офицерский билет с зеленой обложкой, где записано о том, что присвоено мне офицерское звание «младший лейтенант» (состав политический)». Впоследствии я был на офицерских сборах в городах Томске, Новочебоксарске, Горьком. После прохождения сборов мне последовательно присваивали звания «лейтенант», «старший лейтенант», «капитан». Военную присягу я принял только в 1974 году, когда проходил сборы в городе Горьком. В годы «холодной войны» военкомат держал нас в постоянной психологической готовности, что нас в любое время могут призвать в действующую Армию, в военном билете была у нас предписание, согласно которому в случае объявления военного положения в стране без повестки мы должны явиться в указанное место.
Опять я отвлекся. Все ли я написал о том, чем занимался в те годы? Чем запомнились эти годы?
В августе 1959 года после окончания пединститута имени Герцена в городе Ленинграде приехала в Тигиль и начала работать инструктором орготдела райкома партии по работе среди женщин района молодая девушка Таня, камчадалка. Она чем-то была похожа на наших чувашских девушек. Наши пути в это время часто пересекались, рабочие кабинеты наши находились рядом, всегда обедать в столовую ходили вместе. При каждой встрече ее обаятельная улыбка действовала на меня особенно. Со мной происходило что-то необычное. Казалось, что я встретил родственную душу. Мое ухаживание она приняла. Вечера мы уже проводили вместе. Больше года мы дружили так, потом поняли, что мы не можем жить по-прежнему. Какая-то невидимая сила тянула нас друг к другу. Летом 1960 года я снова получил отпуск, прошло почти два года с того времени, когда я был последний раз в отпуске. Я снова выехал на «материк», на родину, имея в кармане решение бюро райкома партии о предоставлении мне курортного лечения предположительно в санатории Цхалтубо, что на территории Грузии. Опять на самолете АН-2 прилетел в Петропавловск, на ТУ-104 б Хабаровск. Потом перенес три дня сутолоки в Хабаровском аэропорту, где в летнее время невероятное скопление пассажиров. Снова полет по маршруту: Хабаровск - Красноярск - Омск - Москва (аэропорт Внуково). В Москве поселился в номере гостиницы «Восток». У меня не было путевки в санаторий, поэтому я явился в лечебный сектор ЦК партии, откуда мне направили в больницу, где я должен был пройти медицинское обследование. Потом я сидел в кабинете какого-то профессора медицины (фамилию я его не знаю, может просто забыл). Он направлял меня в разные кабинеты, где я должен был сдавать разные анализы. Когда я принес этому профессору все итоги анализа, он мне говорит, что южный климат санатория Цхалтубо мне противопоказан. Он предложил мне путевку в санаторий Подмосковья. Я подумал, что такой климат, такие условия я найду в родных местах на Волге, в родной деревне Дятлино. Перестал ходить по кабинетам и уже в следующий день поездом от Казанского вокзала Москвы я ехал через Муром по направлению к Казани. В следующий день я вышел из вагона на станции Тюрлема, откуда я уехал первый раз на Камчатку, Потом я прибыл в Козловку к Арсентию. Арсентий в это время работал здесь в средней школе, за два прошедших года построил деревянный дом. Построить дом помогли ему отец, Валерий и другие родные из Дятлино. Была у него семья, 
двухлетний сын Валерий. Я спрашиваю Арсентия, был ли он за эти два года в деревне, проведал ли родителей. Он ответил как-то неловко отрицательно. Вместе с ним мы вдвоем пошли пешком в родную деревню. Когда мы приехали в деревню,
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав