Создатель королев. 10 страница

«Но, возможно, он не так уж не прав». – Хасти был родом из штормовых земель, поэтому у него тут, на Трезубце, не было ни друзей, ни врагов, ни кровных вассалов, ни неоплаченных долгов, ни закадычных друзей, требующих подачки. Он был трезвомыслящим, рассудительным и обязательным. Его Восемьдесят Шесть Святош были столь же дисциплинированы как и другие солдаты Семи Королевств, а так же радовали глаз, когда проезжали мимо на своих высоких серых меринах. Мизинец однажды пошутил, что по всей видимости сир Бонифер оскопил и всадников всех до одного, настолько незапятнанна была их репутация.

И все равно, Джейме задавался вопросом, как воины могут стать знаменитыми благодаря своим лошадям, а не врагам, которых они победили? – «Молятся они хорошо, не сомневаюсь. А вот каковы они в деле?» - Насколько ему было известно, на Черноводной они не ударили в грязь лицом, но и никак себя не проявили. Сир Бонифер в юности был подающим надежды рыцарем, но что-то с ним случилось, то ли поражение, то ли бесчестие, то ли он оказался на волосок от смерти, но в итоге он решил, что турниры лишь пустая суета и окончательно и бесповоротно отказался от копья.

«Но Харренхол все равно нужно удержать, и Серсее для этого понадобился кто-то вроде Засранца Бейлора».

- У этого замка скверная репутация. – Предупредил он собеседника. – И вполне заслуженная. Поговаривают, в здешних стенах до сих пор бродят пылающий Харрен со своими сыновьями. Те, кто их видят, сгорают в огне.

- Я не боюсь призраков. В Семилучевой Звезде написано, что призраки, духи и приведения не могут причинить вред добродетельному человеку, пока он вооружен своей верой.

- Тогда вооружайся верой посильнее, но не забывай надевать кольчугу и доспехи. Каждого, кто задерживается в этом замке достаточно долго ждет печальный конец. Гора, Козел, и даже мой отец…

- Простите за бестактность, но все они не были добрыми людьми. Воин нас защитит, и подмога всегда где-то поблизости, если на нас нападет какой-нибудь враг. Мейстер Джулиан со своими воронами тоже остается, в Дарри с гарнизоном находится лорд Лансель, а в Девичьем Пруду лорд Рендилл. Втроем мы отловим и уничтожим всех разбойников, сколько бы их тут не бродило. А когда мы закончим, Семеро направят добрых людишек обратно к своим очагам - сеять, пахать и отстраиваться заново.

«Возможно, те, кого еще не переубивал Козел».

Джейме просунул в скрюченные золотые пальцы ножку кубка.

- Если вам попадутся кто-нибудь из Бравых Ребят Хоута, пришлите мне весточку. – Неведомый может и добрался до Козла раньше Джейме, но Толстого Золло, Шагвелла, Роржа, Преподобного Урсвика и остальных здесь не было.

- Чтобы вы их мучили, а после казнили?

- Полагаю, вы на моем месте их бы простили?

- Если б они искренне раскаялись в своих прегрешениях… да, я бы обнял их как братьев и помолился с ними вместе, прежде чем послать на плаху. Грехи можно простить. Преступления – требуют воздаяния. – Хасти сложил углом руки перед собой, чем неуютно напомнил Джейме отца.

- Что если мы наткнемся на Сандора Клигана, как нам следует поступить?

«Молиться посильнее», - подумал Джейме. – «И поскорее бежать».

- Отправьте его к любимому брату и помолитесь за то, что боги создали семь кругов ада. Одного ни за что было бы не достаточно для того, чтобы удержать обоих Клиганов. – Он неуклюже поднялся на ноги. – Вот Берик Дондаррион - другое дело. Если поймаете его, заприте до моего возвращения. Я желаю привезти его обратно в Королевскую гавань с веревкой на шее, и вместе с остальным королевством полюбоваться, как сир Илин отрубит ему голову.

- А этот мирийский жрец, который повсюду его сопровождает? Говорят, он повсюду сеет свою фальшивую веру.

- Убейте его, целуйтесь с ним, или молитесь – делайте все, что угодно.

- У меня нет никакого желания целоваться с мужчиной, милорд.

- Без сомнения, он о вас скажет тоже самое. – Улыбка Джейме превратилась в зевок. – Прошу прощения. Я должен вас покинуть, если вы не возражаете.

- Нисколько, милорд. – Ответил Хасти. Без сомнения, он собирался помолиться.

Джейме хотелось сражаться. Он перескакивал разом через пару ступенек, стремясь туда, где ночной воздух был свеж и прохладен. Во дворе, залитом светом факелов, подбадриваемые окружавшими их людьми, бились Могучий Вепрь и сир Флемент Бракс. – «Победит сир Лайл», - определил он. – «А мне надо разыскать сира Илина». – Пальцы отсутствующей руки вновь зачесались. Ноги увели его прочь от криков и света. Он прошел крытым мостом и сквозь Проточный двор, пока не понял, куда он направляется.

Едва он очутился возле ямы, он заметил свечение фонаря. Его бледное, размытое пятно света омывало крутые ряды сидячих мест. – «Похоже, меня кто-то опередил». Яма была идеальным местом для танца, и возможно сир Илин его уже заждался.

Но рыцарь, стоявший у ямы оказался крупнее, сильнее, имел бороду и был облачен в красно-белое сюрко с грифонами. – «Коннингтон. Ему-то что здесь понадобилось?»

Внизу на песке по-прежнему белел остов медведя, хотя от него остались только полузасыпанные кости и остатки шкуры. Джейме почувствовал прилив жалости к несчастному животному. – «По крайней мере, он умер в бою».

- Сир Роннет? – позвал он. – Вы не заблудились? Я знаю, это огромный замок.

Рыжий Роннет поднял фонарь. – Я хотел посмотреть, где медведь танцевал с не-столь-прекрасной-девой. – Его борода на свету показалась объятой огнем. Джейме почуял исходящий от него винный дух. – Правда, что она билась с ним голой?

- Голой? Нет. – Он удивился, как подобная чепуха оказалась прибавленной к этой истории. – Скоморохи надели на нее розовое шелковое платье и вручили турнирный меч. Козел хотел, чтобы ее смерть вышла смешной. Однако…

- При виде голой Бриенны медведь, возможно, убежал бы в ужасе. – Расхохотался Коннингтон.

Джейме было не смешно.

- Вы говорите, будто знаете даму.

- Я был с ней обручен.

Это было сюрпризом. Бриенна никогда не упоминала своего суженного.

- Ее отец подбирал ей ровню…

- Трижды. – Ответил Коннингтон. – Я был вторым. По настоянию отца. Я слышал, что девица уродлива, и говорил ему, но он ответил, что едва задуешь свечу, все женщины становятся одинаковы.

- Ваш отец, - Джейме оглядел сюрко Рыжего Роннета, на котором на красно-белом фоне стояли обращенные друг к другу два грифона. – «Танцующие грифоны». – Брат… нашего последнего Десницы, не так ли?

- Кузен. У лорда Джона не было братьев.

- Верно. – Он вспомнил. Джон Коннингтон был приятелем принца Рейегара. Когда Мерривезер оказался не в состоянии подавить восстание Роберта, а принца Рейегара невозможно было разыскать, Эйерис бросился к следующей спасительной соломинке, и назначил Десницей Коннингтона. Но Безумный король всегда обрубал свои Десницы. После битвы Колоколов он обрубил и лорда Джона, лишив его чести, земель, состояния и выслав его за море в изгнание, где тот вскоре допился до смерти. А его кузен – папаша Рыжего Роннета – присоединился к восставшим и после Трезубца был награжден Насестом Грифонов. Но получил только замок. Роберт оставил золото себе, и отдал большую часть земель Коннингтонов более пылким сторонникам.

Сир Роннет был рыцарем-землевладельцем, не более того. Для подобного человека Тартская Дева была лакомой приманкой.

- И как вышло, что вы не поженились?

- Почему ж? Я приехал и посмотрел на невесту. Я был старше на шесть лет, но девка могла не задирая головы смотреть мне в глаза. Она выглядела как свинья, разодетая в шелк, хотя у многих свиней сиськи куда больше, чем у нее. Едва она пыталась заговорить, как чуть не прикусила себе язык. Я подарил ей розу и заявил, что это все, что она когда-либо от меня получит. – Коннингтон заглянул в яму. – Медведь выглядит не столь косматым, как этот ужас, кля…

Золотая рука Джейме впечаталась в его лицо с такой силой, что рыцарь оказался на несколько ступенек ниже. Его фонарь упал и разбился, масло брызнуло во все стороны и загорелось.

- Вы говорите о благородной даме, сир. Соблаговолите называть ее по имени. Ее зовут Бриенна.

Коннингтон на четвереньках отбежал от распространяющегося пламени.

- Бриенна. Если угодно милорду. – Он выплюнул кровавый сгусток к ногам Джейме. – Бриенна Красотка.

Серсея

Подъем на вершину холма Визении проходил очень медленно. Когда лошади пошли в гору, королева откинулась на пышную красную подушку. Снаружи раздавался громкий голос сира Осмунда Кеттлблэка:

- Дорогу! Освободите улицу! Дорогу Ее Королевскому Величеству!

- У Маргери довольно оживленный двор. – Рассказывала в это время леди Мерривезер. – У нас есть жонглеры, актеры, поэты, кукольники...

- Певцы? – Подсказала Серсея.

- Да, много и разных, Ваше величество. Хамиш Лютнист играет раз в две недели, и иногда Аларик из Айзена развлекает нас по вечерам, но самый любимый у нее Голубой Бард.

Серсея помнила его по свадьбе Томмена. – «Молод и красив собой. Может в этом что-то есть?»

- У вас бывают, как я слышала, и другие мужчины. Рыцари и придворные. Ухажеры. Ну-ка, отвечайте честно, миледи. Ты считаешь Маргери до сих пор девственница?

- Она говорит, что да, Ваше величество.

- Говорит. А ты, что скажешь?

Темные глаза Таэны озорно блеснули.

- Когда она выходила за лорда Ренли в Хайгардене, я помогала ему раздеваться для брачной ночи. Его милость был хорошо сложен и довольно сладострастен. Я видела доказательство, когда мы втолкнули его на брачное ложе, на котором ожидала его невеста в чем мать родила, мило краснея под одеялом. Сир Лорас сам внес ее наверх. Маргери может говорить, что свадьба не была завершена, что лорд Ренли выпил в тот день слишком много, но уверяю вас, клинок между его ног, когда я видела его в последний раз, вовсе не выглядел уставшим.

- Тебе не довелось увидеть брачное ложе на утро после этого? – поинтересовалась Серсея. – Кровь была?

- Простыней никому не показывали, Ваше Величество.

«Какая жалость». – И все же, отсутствие крови на простыне само по себе ничего не значит. Крестьянки в брачную ночь, как она слышала, текут как свиньи, однако с благородными девицами, вроде Маргери Тирелл, подобное не всегда верно. Есть поговорка: «дочка лорда скорее отдаст свою девственность коню, чем мужу», а Маргери ездит верхом с тех пор, как научилась ходить. – Я так поняла, что у нашей маленькой королевы множество поклонников среди наших собственных рыцарей. Близнецы Редвины, сир Таллад… кто там еще?

Леди Мерривезер пожала плечами.

- Сир Ламберт, дурачок, который прячет свой здоровый глаз под повязкой. Байярд Норкросс. Кортни Гринхилл. Братья Вудрайт - Портифер бывает пореже, а Лукантин чаще. А! И грандмейстер Пицелль очень частый посетитель.

- Пицелль? Правда? – Неужели слабоумный старый червяк променял льва на розу? – «Если так, что ж, он сильно об этом пожалеет». – Кто еще?

- Дикарь с Летних островов в плаще из перьев. Как же я могла про него позабыть, ведь он с ног до головы черен, как чернила? Остальные приходят ко двору, чтобы полюбезничать с ее кузинами. Элинор была обещана мальчишке Амброзу, но любит пофлиртовать, а у Мегги каждый вечер новый ухажер. Однажды она даже целовалась на кухне с поваренком. Я слышала разговоры о ее свадьбе с братом леди Балвер, но если б Мегге было позволено выбирать самой, уверена, она бы скорее выбрала Марка Муллендора.

Серсея рассмеялась.

– Легкомысленный рыцарь, потерявший руку в битве на Черноводной? Что толку в калеке?

- Мегга считает его милым. Она даже просила леди Маргери помочь ей найти для него обезьянку.

- Значит, обезьянку. – Королева не нашлась, что на это сказать. – «Воробьи и обезьяны. Истинно, королевство сходит с ума».

- Как там наш храбрый сир Лорас? Как часто он вспоминает о своей сестре?

- Куда чаще остальных. – Когда Таэна нахмурилась, между ее глаз появилась тонкая морщинка. – Он приходит каждое утро и каждый вечер, если только ему позволяет служба. Ее братец сильно к ней привязан, они делятся всем… О!.. –На какой-то момент мирийка выглядела по-настоящему шокированной. Потом на ее лице появилась улыбка. – У меня едва не появились нехорошие мысли, Ваше величество.

- Лучше держи их при себе. На холмах полно воробьев, а мы отлично знаем, что воробьи ненавидят порочных.

- Я слышала, что еще они ненавидят мыло с мочалкой, Ваше величество.

- Возможно, большое количество молитв притупляет мужское обоняние. Но я хочу быть полностью уверена, что доберусь до Его Святейшества.

Занавески качнулись вперед-назад вихрем алого шелка.

- Ортон говорил мне, что у Верховного Септона нет имени. – Сказала Таэна. – Это правда? В Мире у всех есть имена.

- О! Когда-то и у него оно было. У всех них. – Королева махнула рукой. – Даже септоны происходящие из благородных домов, принося клятвы, оставляют только первое имя. Когда же один из них становится Верховным септоном, он оставляет и его тоже. Церковь утверждает, что он больше не нуждается в мирском имени, потому что он становится живым подобием божества.

- Как же вы отличаете одного Верховного септона от другого?

- С трудом. Одни говорят: «тот, что был толстым» или «тот, который был до толстого» или «тот, что умер во сне». Ты, конечно, всегда можешь воспользоваться их именами, но они этого не любят. Это напоминает им, что они родились обычными людьми, а этого никто не любит.

- Мой супруг говорит, что этот новый родился с грязью под ногтями.

- Я тоже так полагаю. Как правило, угодные Богу выбирают его из собственного числа, но случаются и исключения. – Грандмейстер Пицелль поведал ей всю эту довольно длинную историю. – Во время правления короля Бэйлора Благословенного Верховным Септоном был выбран простой каменщик. Он обрабатывал камень с таким искусством, что Бэйлор решил будто тот сам Кузнец воплоти. Он не мог ни читать, ни писать, ни даже припомнить единого слова простейшей молитвы. – Поговаривают, что Десница Бэйлора приказал его отравить, чтобы спасти страну от зарождавшейся смуты. – После того, как он умер, следующим Верховным Септоном был выбран восьмилетний мальчик, опять-таки по настоянию короля. Бэйлор объявил, что мальчишка способен творить чудеса, хотя даже его исцеляющие руки не помогли королю во время его последнего поста.

Леди Мерривезер улыбнулась.

- Восьмилетний? Может и мой сын может стать Верховным Септоном? Ему почти исполнилось семь.

- А он усердно молится? – спросила королева.

- Он предпочитает игры с мечом.

- Стало быть, обычный мальчик. А он сумеет назвать семерых богов?

- Думаю, да.

- Мне нужно будет о нем подумать. – Серсея нисколько не сомневалась, что можно найти огромное множество мальчишек, которые принесут хрустальной короне куда больше чести, чем то ничтожество, которого избрали угодные Богу. – «Вот, что случается, когда позволяешь дуракам и трусам самим принимать решения о своей судьбе. В следующий раз я сама выберу им господина». – И в следующий раз может наступить уже скоро, если новый Верховный Септон продолжит досаждать ей в том же духе. В подобных случаях Десница Бэйлора вряд ли сумел бы научить Серсею Ланнистер чему-то новому.

«С дороги!» - Снова заорал Осмунд Кеттлблэк. – «Дорогу Ее Королевскому Величеству!»

Носилки начали замедляться, что могло означать только одно – они приблизились к вершине холма.

- Тебе нужно привести сына ко двору. – Сказала королева леди Мерривезер. – Шесть лет не так и мало. Томмену нужны товарищи. Почему не твой сын? – Она вспомнила, что у Джоффри никогда не было близких друзей того же возраста. – «Бедный мальчик был совсем одинок. У меня, по крайней мере, в детстве был Джейме… и Мелара, пока она не упала в колодец». – На самом деле, Джофф сильно привязался к Псу, но это была никакая не дружба. Он искал отца, которого не мог найти в Роберте. – «Маленький сводный брат, возможно, именно то, что нужно Томмену, чтобы отвлечь его от Маргери и ее курятника». – Со временем они могли бы вырасти верными друзьями, как Роберт и его друг детства Нед Старк. – «Он был глупцом, но преданным глупцом. Томмену нужны верные друзья, чтобы прикрыть спину».

- Ваше Величество так добры, но Рассел не знает иного дома, кроме Лонгтейбла. Боюсь, он испугается большого города.

- Только поначалу. – Согласилась королева. – Но это скоро пройдет, как было у меня. Когда отец отправил меня ко двору, я расплакалась, а Джейме злился, пока моя тетка, усадив меня в Каменном садике, не сказала мне, что в Королевской гавани мне некого бояться. «Ты – львица», - сказала она мне. – «Это прочим зверям нужно тебя бояться». Твой сын тоже найдет свою смелость. Конечно, тебе придется держать его поближе к себе, где бы ты могла за ним ежедневно присматривать. Он ведь твой единственный сын, не так ли?

- Пока. Мой супруг просит богов благословить нас вторым сыном, на случай…

- Я знаю. – Ей пришел на ум Джоффри, впившийся в собственное горло. В последний момент он посмотрел на нее с отчаянной мольбой, и от нахлынувшего воспоминания екнуло сердце: капелька крови шипит в пламени свечи, каркающий голос твердит о коронах и саванах, и о смерти от руки валонкара.

Снаружи носилок снова закричал сир Осмунд, и кто-то закричал в ответ. Носилки вздрогнули и остановились.

- Вы что там, поумирали все? – Ревел Кеттлблэк. – Убирайтесь с проклятой дороги!

Королева откинула уголок занавески и помахала сиру Меррину Транту.

- Какие-то затруднения?

- Воробьи, Ваше Величество. – На Транте под плащом был белый чешуйчатый доспех. Но его шлем со щитом висели на седле. – Они устроили лагерь прямо посреди улицы. Но, ничего. Мы сейчас заставим их убраться.

- Извольте, только вежливо. Я не хочу оказаться в самом сердце нового мятежа. – Серсея отпустила занавеску. - Какая-то ерунда.

- Верно, Ваше Величество. – Согласилась леди Мерривезер. – Это Верховный Септон должен был идти к вам. А уж что касается этих отвратительных воробьев…

- Он их кормит, нянчится с ними, благословляет. Но не желает благословить короля. – Она знала, благословение было пустой формальностью, ритуалом, но ритуалы и церемонии имеют власть среди простаков. Эйегон Завоеватель лично датировал начало своего правления королевством с того дня, когда его благословил Верховный Септон в Староместе. – Этот никчемный жрец станет подчиняться или узнает, насколько он слаб и по-прежнему человечен.

- Ортон говорит, что на самом деле он хочет золота. Что он не благословит, пока не дождется возобновления выплат долга.

- Церковь получит свое золото, как только мы обретем мир. – Септоны Торберт и Рейнард прекрасно понимали ее положение… в отличие от жалких браавосцев, которые доконали несчастного лорда Джильса, что он слег в постель, кашляя кровью. – «Нам нужны эти корабли». – Она не может полагаться только на флот Арбора. Редвины слишком близки Тиррелам. Ей нужны собственные военно-морские силы.

Дромоны, подрастающие на речной верфи, обеспечат ее такой силой. Ее флагман будет иметь вдвое больше весел, чем «Молот Роберта». Ауран упросил ее дать ему имя «лорд Тайвин», что Серсея милостиво разрешила. Другой корабль решили назвать «Милая Серсея», и поместить на его носу ее позолоченное подобие в кольчуге, в львином шлеме и с копьем в руке. Остальные получили имена: «Храбрый Джоффри», «Леди Джоанна», «Львица», а так же «Королева Маргери», «Золотая Роза», «Лорд Ренли», «Леди Оленна» и «Принцесса Мирцелла». Королева совершила ошибку, разрешив Томмену дать имена последним пяти кораблям. Последний он вообще поначалу решил назвать «Лунатиком», но после того как Ауран сказал, что никто не захочет плавать на корабле, носящем имя шута, мальчик покорно согласился оказать честь сестре.

- Если этот оборванный септон думает, что заставит меня купить благословение Томмену, то он скоро пожалеет. – Заявила она Таэне. Королева не собиралась пресмыкаться перед горсткой жрецов.

Носилки вновь остановились, и так внезапно, что Серсея вздрогнула.

- Ох, это уже начинает бесить. – Она прильнула к окошку снова и увидела, что они добрались до вершины холма Визении. Впереди возвышалась Великая Септа Бэйлора, ее чудесный купол и семь сияющих башен, но между мраморной лестницей септы и ею разлилось целое человеческое море: бурое, оборванное и немытое. – «Воробьи», - решила она, принюхавшись, хотя ни один воробей не мог вонять столь противно.

Серсея была потрясена. Квиберн приносил ей отчеты об их численности, но слышать это одно, а увидеть их живьем – совсем другое. На площади их жили сотни, и еще многие сотни в садах. Их костры наполнили воздух запахом дыма и вони. Прекрасный белый мрамор был загублен заплатанными палатками и жалкими хижинами, сделанными из глины и кусков древесины. Они спали даже на лестнице, прямо напротив высоких дверей Великой Септы.

Сир Осмунд обернулся и подъехал к ней. За ним последовал сир Осфрид на жеребце золотистого отмастка, как его плащ. Осфрид был средним Кеттлблэком, посмирнее своих родичей, серьезным и скорее хмурым, чем приветливым. – «И самым жестоким из всей троицы, если верить слухам. Возможно, мне нужно было отправить на Стену именно его».

Грандмейстер Пицелль хотел поставить командовать Золотыми плащами кого-нибудь постарше, «закаленного в битвах мужа», и несколько ее советников были с ним согласны.

- Сир Осфрид достаточно закален в битвах. – Ответила она им, но даже это не заставило их заткнуться. – «Они лают на меня словно свора мелких надоедливых собачонок». – Ее терпение в отношение Пицелля начинало истекать. Он даже имел наглость оспаривать ее решение отправить в Дорн за мастером над оружием, на том основании, что это может оскорбить Тиррелов.

- А ты как думаешь, почему я это делаю? – Резко поинтересовалась она у него.

- Прошу прощения, Ваше Величество. – Сказал сир Осмунд. – Не бойтесь. Мой брат вызовет больше золотых плащей, и мы расчистим для вас путь.

- У меня нет времени. Я пойду дальше пешком.

- Пожалуйста, Ваше Величество. – Таэна взяла ее за руку. – Они меня пугают. Их там сотни, и они такие грязные.

Серсея поцеловала ее в щеку.

- Львы не боятся воробьев… но спасибо, что беспокоишься за меня. Я знаю, что ты меня любишь. Сир Осмунд, помогите мне сойти вниз.

«Если б я только знала, что мне придется идти пешком, я бы оделась по-другому». – На ней было надето белое платье с парчовыми вставками, кружевное, но вполне скромное. С тех пор, как она последний раз его надевала прошло уже несколько лет, и королева нашла его несколько сковывающим в талии.

- Сир Осмунд, сир Меррин – вы пойдете со мной. Сир Осфрид, присмотрите за моими носилками. – Некоторые воробьи выглядели достаточно голодными, чтобы сожрать ее лошадей.

Проходя сквозь толпу оборванцев, мимо их костров, телег и убогих жилищ, королева вспомнила другую толпу, тоже когда-то собравшуюся на этой площади. В день ее свадьбы с Робертом Баратеоном поприветствовать их здесь собрались многие тысячи людей. Женщины надели свои лучшие наряды, и половина пришедших привела с собой детей, которых мужчины посадили себе на плечи. Когда она, держа за руку молодого короля, вышла из септы на площадь, толпа взревела так, что ее могли услышать в Ланниспорте.

- Они любят вас, миледи, - Прошептал Роберт ей на ухо. – Посмотрите, все улыбаются.

В то короткое мгновение она была счастлива в своем браке… до тех пор, пока случайно не увидела Джейме. – «Нет», - подумала она в тот момент. – «Не все улыбаются, милорд».

Сегодня никто не улыбался. Взгляды, которыми ее провожали воробьи были тусклыми, опустошенными и ожесточенными. Они расступались, но очень неохотно. – «Если б они были настоящими воробьями, я бы могла распугать их одним криком. Сотня золотых плащей с палками и мечами смогли бы разогнать эту чернь в мгновение ока». – Так бы поступил лорд Тайвин. – «Он бы не стал идти пешком, вместо этого он проехал бы прямо по ним верхом на лошади».

Когда она увидела, что они сотворили с Бэйлором Возлюбленным, казалось мягкое сердце королевы разорвется от жалости. Огромная мраморная статуя, сотни лет с кроткой улыбкой взиравшая сверху на площадь, была по грудь завалена черепами и костями. На некоторых черепах еще сохранились лоскуты плоти. На таких сидели вороны и с удовольствием сдирали сухие, омертвевшие кусочки. И повсюду были тучи мух.

– Что все это значит? – Громко спросила Серсея у толпы. – Вы решили погрести Бэйлора Благословенного под кучей падали?

Одноногий мужчина, опираясь на деревянный костыль, вышел вперед.

- Ваше Величество, это кости святых женщин и мужчин, пострадавших за веру. Септоны, септы, коричневые братья, серые и зеленые, белые сестры, синие и серые. Некоторые были повешены, другие обезглавлены. Септы были обесчещены, девы и матери изнасилованы безбожниками и демонопоклонниками. Даже молчаливые сестры были растлены. Узрев это, Матерь на небесах возрыдала. Мы принесли прах со всего королевства, чтобы дать свидетельство агонии Святой Церкви.

Серсея почувствовала на себе взгляды множества глаз.

- Король должен узнать об этих злодеяниях. – Мрачно ответила она. – Томмен разделяет ваше негодование. Это все работа Станниса и его красной ведьмы, и злобных северян, которые поклоняются деревьям и волкам. – Она повысила голос. – Добрые люди! Ваши родные будут отомщены!

Ей ответили несколько радостных криков, только и всего.

- Мы не просим мщения для мертвых, - сказал одноногий. – Мы просим всего лишь защиты для живых. А также для септ и святых мест.

- Железный трон должен защищать Церковь. – Гаркнул громадный деревенщина с семилучевой звездой, нанесенной краской на лбу. – Король, который не защищает своих подданных и не король вовсе. – Согласное бурчание разнеслось по соседним рядам. Один человек обратился к сиру Меррину, схватившись за его грудь руками:

- Пришло время всем помазанным рыцарям покинуть мирских владык и встать на защиту святой церкви. Вставай с нами, сир, если ты любишь Семерых.

- Отпусти меня. – Выворачиваясь, ответил сир Меррин.

- Я вас выслушала. – Сказала Серсея. – Мой сын еще юн, но он тоже любит Семерых. Вы получите его защиту, и мою тоже.

Человек со звездой на лбу этим не удовлетворился.

- Нас защитит Воин. – Ответил он. – А не этот толстый мальчишка-король.

Меррин Трант потянулся за мечом, но Серсея остановила его прежде, чем тот смог его вытащить. С ней было всего два рыцаря в целом море воробьев. Она видела у них посохи и косы, дубинки и палицы, у некоторых – топоры.

- Я не хочу кровопролития в этом святом месте, сир.

«Почему все мужчины ведут себя равно дети? Только тронь его, и остальные растерзают нас на кусочки».

- Все мы дети Матери. Идем, Его Святейшество ждет нас. – Но едва она поднялась сквозь толпу по ступеням септы, вход заслонила группа вооруженных людей. На них были кольчуги и кожаные доспехи, и кое-где встречались части помятых лат. У некоторых были копья и мечи. Но большинство предпочитали топоры, и на их отбеленных сюрко были вышиты красные звезды. Двое из них посмели загородить ей путь, скрестив перед ней копья.

- Так-то вы встречаете свою королеву? – Строго спросила она. – Говорите, где Рейнард и Торберт? – Эти двое не смогут упустить своего шанса полебезить перед ней. Торберт всегда устраивал целое представление, опускаясь на колени, чтобы омыть ей ноги.

- Я не знаю людей, о которых вы спрашиваете, - ответил один из вооруженных с красной звездой на сюрко. – Но если они принадлежат Церкви, то вне сомнения, Семеро нуждаются в их службе.

- Септон Рейнард и септон Торберт оба угодные Богу. – Сказала Серсея. – И будут очень разгневаны, узнав, что вы меня задержали. Вы собираетесь запретить мне войти в святую септу Бэйлора?

- Ваше Величество, - обратился к ней один из них с перекошенным плечом. – Вам здесь рады, но ваши люди должны оставить здесь свои перевязи. Входить внутрь с оружием запрещено по приказу Верховного Септона.

- Рыцари Королевской гвардии не отдают своих мечей, даже в присутствии короля.

- В доме у короля свои законы, - Ответил пожилой рыцарь. – Но это – обитель богов.

Ее щеки пошли пятнами. Одно слово Меррину Транту и этот кривобокий старикан повстречается с богами быстрее, чем ему бы хотелось. – «Нет. Не здесь. Не сейчас».

- Ждите меня здесь. – Сухо скомандовала она рыцарям гвардии. Одна-одинешенька она взобралась по оставшимся ступеням. Копейщики убрали копья. Двое других нажали на тяжелые двери, и те с громким стоном отворились.

В Зале Свечей Серсея увидела десяток септонов на коленях, но те не молились. У каждого из них была бадья с мыльной водой и щетка, которой они оттирали пол. Их грубая одежда и сандалии навели Серсею на мысль о воробьях, пока один из них не поднял голову. Его лицо было красным как свекла, и на руках у него были лопнувшие, кровоточащие мозоли.

- Ваше Величество.

- Септон Рейнард? – Королева не поверила собственным глазам. – Что вы тут делаете на коленях?

- Он отчищает пол. – Голос исходил от человека ниже королевы на несколько дюймов и худого словно ручка метлы. – Труд является формой моления, которая наиболее угодна Кузнецу. – Он встал со щеткой в руке. – Ваше Величество. Мы вас ждали.

Его борода была каштановой с проседью и коротко подстриженной. Волосы были затянуты в тугой узел на затылке. Несмотря на то, что его одежда была чистой, она была довольно ветхой и штопаной во многих местах. На время работы он закатал до локтей рукава своей одежды, но ниже колен вся ткань намокла. У него было резко очерченное лицо с глубоко посаженными глазами цвета глины. – «Он босой». – Отметила она с отвращением. Его ноги имели отталкивающий вид, огрубевшие и мозолистые.

Дата добавления: 2015-10-30