Chapter Thirteen How I Fell in with the Curate

(Как я встретился с викарием; to fall in — случайно встретиться, столкнуться /с кем-л./)

After getting this sudden lesson in the power of terrestrial weapons (получив этот неожиданный урок о силе земного оружия), the Martians retreated to their original position upon Horsell Common (марсиане отступили на свои первоначальные позиции на Хорселлской пустоши); and in their haste, and encumbered with the debris of their smashed companion (и в спешке, обремененные останками своего товарища; to smash — разбить вдребезги), they no doubt overlooked many such a stray and negligible victim as myself (они, без сомнения, не обращали внимания на многих, таких же, как я сам, случайных и ничтожных жертв; to overlook — обозревать, смотреть сверху /на что-л./; не обращать внимания, игнорировать; stray — заблудившийся; случайный, отдельный). Had they left their comrade and pushed on forthwith (если бы они оставили своего товарища и сразу же двинулись: «поспешили» дальше; to push on — спешить; продвигаться вперед), there was nothing at that time between them and London (то в тот момент между ними и Лондоном не было бы ничего) but batteries of twelve-pounder guns (кроме /нескольких/ батарей двенадцатифунтовых орудий), and they would certainly have reached the capital in advance of the tidings of their approach (и они обязательно достигли бы столицы раньше, чем весть о их приближении; in advance of smth. — перед /чем-л./; раньше, прежде /чего-л./); as sudden, dreadful, and destructive their advent would have been (их появление: «приход» было бы столь же неожиданным, ужасным и губительным; destructive — разрушительный; вредный, губительный) as the earthquake that destroyed Lisbon a century ago (как землетрясение, которое разрушило Лиссабон сто лет назад; century — столетие, век).

terrestrial [tI'restrIql], weapon ['wepqn], negligible ['neglIdZqb(q)l]

After getting this sudden lesson in the power of terrestrial weapons, the Martians retreated to their original position upon Horsell Common; and in their haste, and encumbered with the debris of their smashed companion, they no doubt overlooked many such a stray and negligible victim as myself. Had they left their comrade and pushed on forthwith, there was nothing at that time between them and London but batteries of twelve-pounder guns, and they would certainly have reached the capital in advance of the tidings of their approach; as sudden, dreadful, and destructive their advent would have been as the earthquake that destroyed Lisbon a century ago.

But they were in no hurry (но они не спешили). Cylinder followed cylinder on its interplanetary flight (цилиндр следовал за цилиндром, /совершая/ свой межпланетный перелет); every twenty-four hours brought them reinforcement (каждые двадцать четыре часа доставляя им подкрепление). And meanwhile the military and naval authorities (тем временем военное и морское командования; authority — власть; authorities — власти), now fully alive to the tremendous power of their antagonists (теперь /уже/ полностью осознав огромную мощь своих противников), worked with furious energy (действовали с бешеной энергией; furious — яростный, неистовый; взбешенный). Every minute a fresh gun came into position (каждую минуту на позиции подвозили по новому орудию; fresh — свежий; новый, только что появившийся) until, before twilight, every copse (пока, еще до /наступления/ сумерек, в каждой рощице), every row of suburban villas on the hilly slopes about Kingston and Richmond (в каждом ряду загородных домов на склонах холмов близ Кингстона и Ричмонда), masked an expectant black muzzle (не было спрятано ожидающее /своего часа/ черное дуло /пушки/; to mask — маскировать, скрывать; muzzle — морда /животного/; дуло, жерло /воен./). And through the charred and desolated area (и по всей этой выжженной: «обугленной» и разоренной территории) — perhaps twenty square miles altogether (всего около двадцати квадратных миль; perhaps — возможно, наверно) — that encircled the Martian encampment on Horsell Common (которая окружала лагерь марсиан на Хорселлской пустоши), through charred and ruined villages among the green trees (по сожженным и разрушенным селениям среди зеленеющих лесов: «деревьев»), through the blackened and smoking arcades (сквозь почерневшие и дымящиеся аркады) that had been but a day ago pine spinneys (которые еще день назад были сосновыми рощами), crawled the devoted scouts with the heliographs (пробирались самоотверженные лазутчики с гелиографами; to devote — посвящать; отдавать себя целиком; scout — разведчик) that were presently to warn the gunners of the Martian approach (которые должны были немедля предупредить артиллеристов о приближении марсиан; presently — скоро, через минуту; сразу же, тут же /архаич./).

hurry ['hArI], reinforcement ["ri:In'fO:smqnt], suburban [sq'bq:b(q)n]

But they were in no hurry. Cylinder followed cylinder on its interplanetary flight; every twenty-four hours brought them reinforcement. And meanwhile the military and naval authorities, now fully alive to the tremendous power of their antagonists, worked with furious energy. Every minute a fresh gun came into position until, before twilight, every copse, every row of suburban villas on the hilly slopes about Kingston and Richmond, masked an expectant black muzzle. And through the charred and desolated area — perhaps twenty square miles altogether — that encircled the Martian encampment on Horsell Common, through charred and ruined villages among the green trees, through the blackened and smoking arcades that had been but a day ago pine spinneys, crawled the devoted scouts with the heliographs that were presently to warn the gunners of the Martian approach.

But the Martians now understood our command of artillery (но теперь марсиане понимали то, как мы используем артиллерию; command — команда, приказ; управление) and the danger of human proximity (/понимали они также/ опасность /нахождения/ рядом людей; proximity — близость, соседство), and not a man ventured within a mile of either cylinder (и ни один человек не отважился /оказаться/ ближе, чем за милю от любого из цилиндров), save at the price of his life (разве что ценой собственной жизни).

It would seem that these giants spent the earlier part of the afternoon in going to and fro (казалось, что эти гиганты потратили первую часть дня на беготню туда-сюда), transferring everything from the second and third cylinders (перенося все из второго и третьего цилиндров) — the second in Addlestone Golf Links and the third at Pyrford (второй /упал/ на площадке для гольфа в Аддлстоне, а третий — под Пирфордом) — to their original pit on Horsell Common (к своей «первой» яме на Хорселлской пустоши). Over that, above the blackened heather and ruined buildings (над ней, над почерневшим вереском и разрушенными строениями) that stretched far and wide (которые виднелись: «тянулись» повсюду), stood one as sentinel (один /марсианин/ стоял на страже; sentinel — часовой), while the rest abandoned their vast fighting-machines (в то время как остальные покинули свои громадные боевые машины; vast — обширный, громадный; безбрежный, пространный) and descended into the pit (и спустились в яму).

human ['hju:mqn], proximity [prOk'sImItI], original [q'rIdZqnl]

But the Martians now understood our command of artillery and the danger of human proximity, and not a man ventured within a mile of either cylinder, save at the price of his life.

It would seem that these giants spent the earlier part of the afternoon in going to and fro, transferring everything from the second and third cylinders — the second in Addlestone Golf Links and the third at Pyrford — to their original pit on Horsell Common. Over that, above the blackened heather and ruined buildings that stretched far and wide, stood one as sentinel, while the rest abandoned their vast fighting-machines and descended into the pit.

They were hard at work there far into the night (они там усердно трудились до поздней ночи; to be hard at work — усердно работать), and the towering pillar of dense green smoke that rose therefrom (и высокие столбы густого зеленого дыма, которые поднимались оттуда; towering — высокий, вздымающийся; tower — башня; вышка) could be seen from the hills about Merrow (были видны с холмов Мерроу), and even, it is said, from Banstead and Epsom Downs (и даже, говорят, с холмов Бэнстеда и Эпсома; The Downs — невысокие холмы в юго-восточной Англии).

And while the Martians behind me were thus preparing for their next sally (и пока марсиане позади меня таким образом готовились к своей следующей вылазке), and in front of me Humanity gathered for the battle (а впереди человечество собирало /силы/ для битвы), I made my way with infinite pains and labour (я с трудом и бесконечными мучениями пробирался) from the fire and smoke of burning Weybridge towards London (из огня и дыма пылающего Уэйбриджа к Лондону).

I saw an abandoned boat, very small and remote, drifting down-stream (я увидел, как брошенная лодка, издалека /казавшаяся/ маленькой точкой, плыла вниз по течению; remote — отдаленный, дальний; to drift — относить /ветром, течением/, дрейфовать; пассивно плыть по течению); and throwing off the most of my sodden clothes (и, сбросив бóльшую часть своей промокшей одежды), I went after it, gained it, and so escaped out of that destruction (я поплыл за ней, догнал и таким образом выбрался из этого /района/ разрушений; to gain — получать, приобретать; нагонять).

pillar ['pIlq], therefrom [Deq'frOm], infinite ['InfInIt]

They were hard at work there far into the night, and the towering pillar of dense green smoke that rose therefrom could be seen from the hills about Merrow, and even, it is said, from Banstead and Epsom Downs.

And while the Martians behind me were thus preparing for their next sally, and in front of me Humanity gathered for the battle, I made my way with infinite pains and labour from the fire and smoke of burning Weybridge towards London.

I saw an abandoned boat, very small and remote, drifting down-stream; and throwing off the most of my sodden clothes, I went after it, gained it, and so escaped out of that destruction.

There were no oars in the boat (в лодке не было весел), but I contrived to paddle, as well as my parboiled hands would allow (но я /все же/ ухитрялся грести, насколько позволяли мои ошпаренные руки; to contrive — изобретать, придумывать; ухитряться, умудряться; to parboil — обдавать кипятком), down the river towards Halliford and Walton (вниз по реке к Хэллифорду и Уолтону), going very tediously and continually looking behind me, as you may well understand (двигаясь очень медленно и постоянно оглядываясь, по совершенно понятным причинам: «как вы хорошо можете понять»; tediously — скучно, утомительно). I followed the river (я двигался по реке), because I considered that the water gave me my best chance of escape (поскольку полагал, что вода предоставит мне наилучшую возможность спастись; chance — случайность, случай; удобный случай, возможность) should these giants return (/в случае/, если гиганты вернутся).

The hot water from the Martian’s overthrow drifted downstream with me (горячая вода от падения марсианина текла /параллельно/ со мной вниз по течению; overthrow — поражение, свержение; низвержение), so that for the best part of a mile I could see little of either bank (поэтому на протяжении почти целой мили /из-за пара/ я плохо видел оба берега).

oar [O:], contrive [kqn'traIv], understand ["Andq'stxnd]

There were no oars in the boat, but I contrived to paddle, as well as my parboiled hands would allow, down the river towards Halliford and Walton, going very tediously and continually looking behind me, as you may well understand. I followed the river, because I considered that the water gave me my best chance of escape should these giants return.

The hot water from the Martian’s overthrow drifted downstream with me, so that for the best part of a mile I could see little of either bank.

Once, however, I made out a string of black figures (однако один раз я увидел несколько черных фигурок; to make out — увидеть, разобрать, различить; string — веревка, шнурок; вереница, ряд) hurrying across the meadows from the direction of Weybridge (идущих быстрым шагом: «спешащих» через луга со стороны Уэйбриджа). Halliford, it seemed, was deserted (Хэллифорд казался покинутым), and several of the houses facing the river were on fire (и несколько домов, выходящих на реку, горели). It was strange to see the place (было странно видеть это местечко) quite tranquil, quite desolate under the hot blue sky (под знойным голубым небом совершенно спокойное, безлюдное), with the smoke and little threads of flame (в дыму и пламени: «в маленьких ниточках пламени») going straight up into the heat of the afternoon (поднимавшихся прямо вверх в полуденном зное). Never before had I seen houses burning (никогда прежде не видел я, чтобы горящие дома) without the accompaniment of an obstructive crowd (не были окружены суетящейся толпой; accompaniment — сопровождение; to accompany — сопровождать, сопутствовать; obstructive — препятствующий, задерживающий). A little farther on the dry reeds up the bank were smoking and glowing (чуть дальше сухой камыш у берега дымился и тлел; bank — вал, насыпь; берег /реки, озера/; to glow — светиться, сверкать; тлеть), and a line of fire inland was marching steadily across a late field of hay (и огонь: «линия огня» неуклонно распространялся по полю, покрытому стогами сена; inland — внутренняя территория; to march — маршировать; плавно двигаться /о неодушевленных предметах/; late — поздний; hay — сено).

however [hau'evq], direction [d(a)I'rekS(q)n], obstructive [qb'strAktIv]

Once, however, I made out a string of black figures hurrying across the meadows from the direction of Weybridge. Halliford, it seemed, was deserted, and several of the houses facing the river were on fire. It was strange to see the place quite tranquil, quite desolate under the hot blue sky, with the smoke and little threads of flame going straight up into the heat of the afternoon. Never before had I seen houses burning without the accompaniment of an obstructive crowd. A little farther on the dry reeds up the bank were smoking and glowing, and a line of fire inland was marching steadily across a late field of hay.

For a long time I drifted (/довольно/ долго меня просто несло течением), so painful and weary was I after the violence I had been through (таким я был измученным и уставшим после всего, через что я прошел; through /нареч./ — насквозь; указывает на совершение действия от начала до конца или на его исчерпывающий характер; violence — насилие, принуждение; буйство, расправа), and so intense the heat upon the water (и таким сильным был жар на воде). Then my fears got the better of me again (потом меня снова одолел страх; to get the best of — взять верх, победить), and I resumed my paddling (и я возобновил = опять начал грести). The sun scorched my bare back (солнце обжигало мою обнаженную спину). At last, as the bridge at Walton was coming into sight round the bend (наконец, когда Уолтонский мост показался за поворотом; bend — изгиб; поворот, излучина; sight — видимость), my fever and faintness overcame my fears (лихорадка и слабость преодолели страх), and I landed on the Middlesex bank (и я причалил к берегу у Мидлсекса) and lay down, deadly sick, amid the long grass (и лег, смертельно уставший, среди высокой травы; sick — больной, нездоровый; уставший). I suppose the time was then about four or five o’clock (мне думается, тогда было около четырех или пяти часов). I got up presently (немного погодя я поднялся), walked perhaps half a mile without meeting a soul (прошел, наверное, с полмили, не встретив ни одной живой души), and then lay down again in the shadow of a hedge (и затем лег снова в тени от живой изгороди). I seem to remember talking, wanderingly, to myself during that last spurt (я, кажется, как /теперь/ вспоминаю, в бреду разговаривал сам с собой во время последнего рывка; wandering — блуждания, скитания; расстройство сознания, бред; spurt — прилив энергии; внезапное резкое усилие, рывок).

violence ['vaIqlqns], grass [grQ:s], spurt [spq:t]

For a long time I drifted, so painful and weary was I after the violence I had been through, and so intense the heat upon the water. Then my fears got the better of me again, and I resumed my paddling. The sun scorched my bare back. At last, as the bridge at Walton was coming into sight round the bend, my fever and faintness overcame my fears, and I landed on the Middlesex bank and lay down, deadly sick, amid the long grass. I suppose the time was then about four or five o’clock. I got up presently, walked perhaps half a mile without meeting a soul, and then lay down again in the shadow of a hedge. I seem to remember talking, wanderingly, to myself during that last spurt.

I was also very thirsty (еще мне очень хотелось пить; to be thirsty — чувствовать жажду; thirst — жажда), and bitterly regretful I had drunk no more water (и я горько сожалел, что /перед этим/ не напился из реки: «что не выпил больше воды»). It is a curious thing that I felt angry with my wife (странное дело, я чувствовал, что злюсь на свою жену; curious — любопытный; странный, чудной; thing — вещь; дело, обстоятельство); I cannot account for it (я не мог этого объяснить; to account — считать, признавать; давать отчет, объяснять), but my impotent desire to reach Leatherhead worried me excessively (но невыполнимое желание добраться до Лезерхэда чрезвычайно меня мучило; impotent — бессильный, слабый; to worry — надоедать, досаждать).

I do not clearly remember the arrival of the curate (я не ясно = не очень хорошо помню, как появился викарий; arrival — прибытие, приезд), so that probably I dozed (так что, наверное, я задремал). I became aware of him as a seated figure in soot-smudged shirt sleeves (я заметил его, когда почувствовал, /что рядом/ сидит какой-то человек в рубашке с выпачканными сажей рукавами; to become aware of — понимать, осознавать; ощущать, замечать; figure — фигура /человека/; персона, личность; smudge — пачкать, загрязнять), and with his upturned, clean-shaven face staring at a faint flickering (и, подняв кверху чисто выбритое лицо, пристально смотрит на слабые отблески) that danced over the sky (пляшущие в небе). The sky was what is called a mackerel sky (небо было, что называется, с барашками; mackerel — макрель; скумбрия; mackerel sky — небо барашками) — rows and rows of faint down-plumes of cloud (/по нему плыли/ вереницы бледных перистых облаков; plume — перо), just tinted with the midsummer sunset (слегка подкрашенных летним закатом; just — точно, как раз; едва; midsummer — середина лета).

thirsty ['Tq:stI], curate ['kjuqrIt], sunset ['sAnset]

I was also very thirsty, and bitterly regretful I had drunk no more water. It is a curious thing that I felt angry with my wife; I cannot account for it, but my impotent desire to reach Leatherhead worried me excessively.

I do not clearly remember the arrival of the curate, so that probably I dozed. I became aware of him as a seated figure in soot-smudged shirt sleeves, and with his upturned, clean-shaven face staring at a faint flickering that danced over the sky. The sky was what is called a mackerel sky — rows and rows of faint down-plumes of cloud, just tinted with the midsummer sunset.

I sat up, and at the rustle of my motion (я сел = приподнялся, и /услышав/ шорох от моего движения) he looked at me quickly (он быстро взглянул на меня).

“Have you any water?” I asked abruptly (у вас есть вода, — резко спросил я; abruptly — внезапно; резко, отрывисто).

He shook his head (он покачал головой; to shake — трясти; качать).

“You have been asking for water for the last hour (вы спрашиваете про воду уже целый: «последний» час),” he said.

For a moment we were silent (с минуту мы молчали), taking stock of each other (изучая друг друга; to take stock — инвентаризировать; критически оценивать, рассматривать; stock — запас, инвентарь). I dare say he found me a strange enough figure (думаю, он находил меня довольно странной личностью; I dare say — полагаю, мне кажется; to dare — сметь, отваживаться), naked, save for my water-soaked trousers and socks, scalded (голый, не считая промокших брюк и носков, ошпаренный), and my face and shoulders blackened by the smoke (с лицом и плечами, почерневшими от дыма). His face was a fair weakness, his chin retreated (его лицо было абсолютно безвольным, подбородок скошен; fair — красиво, прекрасно; полностью, абсолютно; weakness — слабость; нерешительность, безволие; to retreat — отступать, отходить), and his hair lay in crisp, almost flaxen curls on his low forehead (а волосы ложились на низкий лоб кудрявыми, почти льняными локонами; crisp — хрустящий; кудрявый, курчавый); his eyes were rather large, pale blue, and blankly staring (глаза его были довольно большими, бледно-голубыми, с безучастным взглядом). He spoke abruptly (он говорил отрывисто), looking vacantly away from me (рассеянно глядя в сторону).

“What does it mean (что это значит)?” he said. “What do these things mean (что все это означает)?”

I stared at him and made no answer (я пристально на него смотрел и не отвечал).

hour ['auq], trousers ['trauzqz], large ['lQ:dZ]

I sat up, and at the rustle of my motion he looked at me quickly.

“Have you any water?” I asked abruptly.

He shook his head.

“You have been asking for water for the last hour,” he said.

For a moment we were silent, taking stock of each other. I dare say he found me a strange enough figure, naked, save for my water-soaked trousers and socks, scalded, and my face and shoulders blackened by the smoke. His face was a fair weakness, his chin retreated, and his hair lay in crisp, almost flaxen curls on his low forehead; his eyes were rather large, pale blue, and blankly staring. He spoke abruptly, looking vacantly away from me.

“What does it mean?” he said. “What do these things mean?”

I stared at him and made no answer.

He extended a thin white hand (он протянул тонкую белую руку) and spoke in almost a complaining tone (и заговорил почти жалобным тоном).

“Why are these things permitted (почему это происходит; to permit — позволять, разрешать; давать возможность)? What sins have we done (что за грехи мы совершили)? The morning service was over (утренняя служба закончилась), I was walking through the roads to clear my brain for the afternoon (я прогуливался по дороге, чтобы освежить голову: «прочистить мозги» перед обедней), and then — fire, earthquake, death (и вдруг — огонь, землетрясение, смерть)! As if it were Sodom and Gomorrah (как будто Содом и Гоморра; as it were — как будто, так сказать)! All our work undone, all the work (все наши труды пошли прахом: «погублены», все труды; to undo — развязывать, расстегивать; разорять, губить) —— What are these Martians (что они /из себя представляют/, эти марсиане)?”

“What are we?” I answered, clearing my throat (а что мы? — ответил я, прочищая горло).

He gripped his knees and turned to look at me again (он обнял колени и, повернувшись, снова взглянул не меня). For half a minute, perhaps, he stared silently (с полминуты, наверное, он молча вглядывался в меня).

“I was walking through the roads to clear my brain (я прогуливался по дороге, чтобы освежить голову),” he said. “And suddenly — fire, earthquake, death (и внезапно — огонь, землетрясение, смерть)!”

He relapsed into silence (он снова замолчал; to relapse — снова впадать в какое-л. состояние), with his chin now sunken almost to his knees (/при этом/ его подбородок опустился почти до колен; sunken — впалый, запавший; опущенный; to sink — опускаться, погружаться).

extend [Ik'stend], earthquake ['q:TkweIk], throat [Trqut]

He extended a thin white hand and spoke in almost a complaining tone.

“Why are these things permitted? What sins have we done? The morning service was over, I was walking through the roads to clear my brain for the afternoon, and then — fire, earthquake, death! As if it were Sodom and Gomorrah! All our work undone, all the work — What are these Martians?”

“What are we?” I answered, clearing my throat.

He gripped his knees and turned to look at me again. For half a minute, perhaps, he stared silently.

“I was walking through the roads to clear my brain,” he said. “And suddenly — fire, earthquake, death!”

He relapsed into silence, with his chin now sunken almost to his knees.

Presently he began waving his hand (вскоре он начал размахивать рукой; to wave).

“All the work — all the Sunday schools (все труды, все воскресные школы) — What have we done — what has Weybridge done (что мы /такого/ сделали, что Уэйбридж сделал)? Everything gone — everything destroyed (все разорено, все разрушено; done — умерший, ушедший /из жизни/; разоренный). The church! We rebuilt it only three years ago (церковь! мы отстроили ее только три года назад). Gone! Swept out of existence! Why (разрушена! уничтожена до основания! почему = за что)?”

Another pause, and he broke out again like one demented (еще одна пауза, и он снова продолжал, как сумасшедший; to break out — выламывать; разразиться).

“The smoke of her burning goeth up for ever and ever!” he shouted (дым от ее пожара да будет во веки веков возноситься вверх, — кричал он; -eth /суффикс/ — образует глагол третьего лица ед. числа настоящего неопределенного времени /уст./; for ever and ever — до бесконечности, вечно, вовек).

His eyes flamed (глаза его горели), and he pointed a lean finger in the direction of Weybridge (и он указал худым пальцем в направлении Уэйбриджа).

By this time I was beginning to take his measure (к этому времени я /уже/ начинал кое о чем догадываться; to take smb.’s measure — присматриваться, приглядываться; раскусить /кого-л./). The tremendous tragedy in which he had been involved (ужасная трагедия, в которую он был вовлечен) — it was evident he was a fugitive from Weybridge (было очевидно, что он — беженец из Уэйбриджа) — had driven him to the very verge of his reason (довела его до безумия: «довела до самой грани здравомыслия»; reason — причина, основание; разум, здравомыслие).

presently ['prez(q)ntlI], destroy [dIs'trOI], finger ['fINgq]

Presently he began waving his hand.

“All the work — all the Sunday schools — What have we done — what has Weybridge done? Everything gone — everything destroyed. The church! We rebuilt it only three years ago. Gone! Swept out of existence! Why?”

Another pause, and he broke out again like one demented.

“The smoke of her burning goeth up for ever and ever!” he shouted.

His eyes flamed, and he pointed a lean finger in the direction of Weybridge.

By this time I was beginning to take his measure. The tremendous tragedy in which he had been involved — it was evident he was a fugitive from Weybridge — had driven him to the very verge of his reason.

“Are we far from Sunbury (мы далеко от Санбери)?” I said, in a matter-of-fact tone (спросил я обычным тоном = не подавая виду; matter-of-fact — сухой, прозаичный).

“What are we to do?” he asked (что мы должны = что нам теперь делать). “Are these creatures everywhere (неужели эти существа повсюду)? Has the earth been given over to them (неужели Землю отдали им; to give over — передавать, вручать)?”

“Are we far from Sunbury?”

“Only this morning I officiated at early celebration (только этим утром я отправлял раннюю службу) — ”

“Things have changed,” I said, quietly (обстоятельства = ситуация изменилась, — тихо сказал я). “You must keep your head (вы не должны падать духом; to keep one’s head — сохранять спокойствие, присутствие духа). There is still hope (еще есть надежда).”

“Hope (надежда)!”

“Yes. Plentiful hope — for all this destruction (да, сильная надежда, несмотря на все это разрушение; plentiful — богатый /чем-л./, обильный)!”

I began to explain my view of our position (я начал объяснять свой взгляд на наше положение). He listened at first (сначала он слушал), but as I went on (но по мере того, как я продолжал) the interest dawning in his eyes gave place to their former stare (интерес, появившийся было в его глазах, уступил место прежнему бессмысленному взгляду; to dawn — рассветать, брезжить; пробуждаться, появляться; dawn — рассвет, утренняя заря), and his regard wandered from me (и он перестал обращать на меня внимание; to wander — бродить, странствовать; отклоняться).

“This must be the beginning of the end (это, должно быть, начало конца),” he said, interrupting me (сказал он, прервав меня). “The end (конец)! The great and terrible day of the Lord (великий и ужасный День Господень)! When men shall call upon the mountains and the rocks (когда люди будут взывать к горам и скалам; to call upon — звать, призывать) to fall upon them and hide them (/чтобы те/ пали на них и укрыли их) — hide them from the face of Him (укрыли их от лица Того) that sitteth upon the throne (кто сидит на Престоле; throne — трон; престол)!”

everywhere ['evrIweq], celebration ["selI'breIS(q)n], throne [Trqun]

“Are we far from Sunbury?” I said, in a matter-of-fact tone.

“What are we to do?” he asked. “Are these creatures everywhere? Has the earth been given over to them?”

“Are we far from Sunbury?”

“Only this morning I officiated at early celebration — ”

“Things have changed,” I said, quietly. “You must keep your head. There is still hope.”

“Hope!”

“Yes. Plentiful hope — for all this destruction!”

I began to explain my view of our position. He listened at first, but as I went on the interest dawning in his eyes gave place to their former stare, and his regard wandered from me.

“This must be the beginning of the end,” he said, interrupting me. “The end! The great and terrible day of the Lord! When men shall call upon the mountains and the rocks to fall upon them and hide them — hide them from the face of Him that sitteth upon the throne!”

I began to understand the position (я начал понимать ситуацию). I ceased my laboured reasoning, struggled to my feet (я прекратил свои заумные рассуждения, с трудом поднялся на ноги; labored — трудный, затрудненный; тяжеловесный /о стиле/), and, standing over him, laid my hand on his shoulder (и, стоя над ним, положил руку ему на плечо).

“Be a man (будьте мужчиной)!” said I. “You are scared out of your wits (вы потеряли от страха голову)! What good is religion if it collapses under calamity (что хорошего в религии, если она пасует перед бедствием; to collapse — рушиться, обваливаться; сильно ослабеть)? Think of what earthquakes and floods, wars and volcanoes (подумайте о том, что землетрясения и наводнения, войны и вулканы), have done before to men (прежде сделали людям)! Did you think God had exempted Weybridge (вы думали Бог сделает исключение для Уэйбриджа)? He is not an insurance agent (он не страховой агент).”

For a time he sat in blank silence (некоторое время он сидел молча: «в абсолютной тишине»; blank — чистый, неисписанный; полный, абсолютный).

“But how can we escape?” he asked suddenly (но как мы можем спастись? — вдруг спросил он). “They are invulnerable, they are pitiless (они неуязвимы, они безжалостны; pity — жалость).”

“Neither the one nor, perhaps, the other,” I answered (может, и ни то, и ни другое, — отвечал я). “And the mightier they are (и чем могущественнее они) the more sane and wary should we be (тем более здравомыслящими и более осторожными следует быть нам). One of them was killed yonder not three hours ago (один из них был убит вон там меньше трех часов назад).”

“Killed!” he said, staring about him (убит! — сказал он, осматриваясь вокруг себя). “How can God’s ministers be killed (как могут быть убиты посланники Божьи; minister — министр; посланник, слуга)?”

“I saw it happen,” I proceeded to tell him (я видел, как это произошло, — продолжал я рассказывать ему). “We have chanced to come in for the thick of it (нам довелось попасть в гущу /событий/; to chance — случаться),” said I, “and that is all (сказал я, — вот и все).”

religion [rI'lIdZ(q)n], calamity [kq'lxmItI], insurance [In'Suqr(q)ns]

I began to understand the position. I ceased my laboured reasoning, struggled to my feet, and, standing over him, laid my hand on his shoulder.

“Be a man!” said I. “You are scared out of your wits! What good is religion if it collapses under calamity? Think of what earthquakes and floods, wars and volcanoes, have done before to men! Did you think God had exempted Weybridge? He is not an insurance agent.”

For a time he sat in blank silence.

“But how can we escape?” he asked suddenly. “They are invulnerable, they are pitiless.”

“Neither the one nor, perhaps, the other,” I answered. “And the mightier they are the more sane and wary should we be. One of them was killed yonder not three hours ago.”

“Killed!” he said, staring about him. “How can God’s ministers be killed?”

“I saw it happen,” I proceeded to tell him. “We have chanced to come in for the thick of it,” said I, “and that is all.”

“What is that flicker in the sky?” he asked abruptly (что это за мигание в небе, — вдруг спросил он).

I told him it was the heliograph signaling (я сказал ему, что это сигналы гелиографа) — that it was the sign of human help and effort in the sky (что этот знак в небесах /означает/ помощь и поддержку людей; effort — усилие, напряжение; борьба /за что-л./).

“We are in the midst of it,” I said, “quiet as it is (мы в самом центре, — сказал я, — а /вокруг/ все спокойно; as it is — и так, к тому же; в данной ситуации, в таких условиях). That flicker in the sky tells of the gathering storm (то мигание в небе предупреждает: «сообщает» о собирающейся грозе). Yonder, I take it are the Martians, and Londonward (вон там, я думаю, марсиане, а в стороне Лондона; to take it — полагать, предполагать), where those hills rise about Richmond and Kingston and the trees give cover (где начинаются вон те холмы возле Ричмонда и Кингстона и деревья служат укрытием: «дают укрытие»; to rise — подниматься; брать начало, начинаться /где-л./), earthworks are being thrown up and guns are being placed (возводятся укрепления и расставляются пушки; to throw up — подбрасывать; возводить, быстро строить). Presently the Martians will be coming this way again (скоро марсиане снова пойдут этой дорогой).”

And even as I spoke he sprang to his feet (и как раз когда я «это» говорил, он вскочил на ноги) and stopped me by a gesture (и остановил меня жестом).

“Listen (слушайте)!” he said.

flicker ['flIkq], effort ['efqt], gesture ['dZestSq]

“What is that flicker in the sky?” he asked abruptly.

I told him it was the heliograph signalling — that it was the sign of human help and effort in the sky.

“We are in the midst of it,” I said, “quiet as it is. That flicker in the sky tells of the gathering storm. Yonder, I take it are the Martians, and Londonward, where those hills rise about Richmond and Kingston and the trees give cover, earthworks are being thrown up and guns are being placed. Presently the Martians will be coming this way again.”

And even as I spoke he sprang to his feet and stopped me by a gesture.

“Listen!” he said.

From beyond the low hills across the water (из-за низких холмов по ту сторону реки; water — вода; озеро, река) came the dull resonance of distant guns (донеслись далекие, глухие выстрелы орудий; resonance — резонанс; отклик, отголосок) and a remote weird crying (и далекий странный крик; weird — странный, жуткий, непонятный; причудливый, фантастический). Then everything was still (затем все смолкло: «все стало тихо»). A cockchafer came droning over the hedge and past us (над изгородью мимо нас пролетел, жужжа, майский жук). High in the west the crescent moon hung faint and pale (высоко на западе повис тусклый и бледный месяц) above the smoke of Weybridge and Shepperton (над дымом от Уэйбриджа и Шеппертона) and the hot, still splendour of the sunset (и над ярким неподвижным блеском заката).

“We had better follow this path,” I said, “northward (нам лучше пойти по этой тропе на север).”

resonance ['reznqns], weird [wIqd], cockchafer ['kOk"tSeIfq]

From beyond the low hills across the water came the dull resonance of distant guns and a remote weird crying. Then everything was still. A cockchafer came droning over the hedge and past us. High in the west the crescent moon hung faint and pale above the smoke of Weybridge and Shepperton and the hot, still splendour of the sunset.

“We had better follow this path,” I said, “northward.”

Дата добавления: 2015-10-23