Московское восстание

ПОРТАЛ РАЗУМА

(СОН НА КЛАДБИЩИ)

Пасмурное небо, вечный дождь, прохладное стекло. Отрезанный палец в кармане. И боль в голове. Половина лица целует свое убитое отражение. А там, за этим окном, пустынные улицы со старимы домами ушедшего времени, и серые городские стены на которых часто увидишь надпись «G.L.F.».

В салоне трамвая он совсем один. То ли призрак, то ли сам себе сон. Под ногами черная сумка, а в ней топор с Мариуполя и маленькая игрушка. Он едет к ней. Просить по-доброму прощения. Только сошел с трамвая на остановке Пэльцар, как увидел горящий дом и ее в слезах с обгоревшей шеей. Практически без лица. Вся в шоке и в бреду. Он улыбнулся. И пошел себе в сторону старого кладбища на могилу матери. Но… в прошлом году его снесли, и он увидал на этом месте новенький отель «Сэн-Мар».

— Я извиняюсь, но как это? Здесь же было кладбище! – спросил в работника этого отеля на первом этаже.

— Да, было. С 18 века. Но мир принадлежит живим. Но, отель, не просто отель. Здесь каждая комната названа в честь усопшего, который был похоронен на этом месте. Если вас интересует, то спрашивайте имя! Если вы родственник усопшего, то первая ночь совсем бесплатно. И, главное, этот отель это еще и кладбище. В каждом номере есть комната покойника. И так, имя…?!

— Неужели кто-то хочет здесь быть?

— Туристов столько, что номеров столько, увы, нет. Всем хочется узнать, испытать некий ужас, экстрим. Это своя новая коммерция. И, знаете, покойники должны работать. И их смерть не оправдание. Скажите мне, кто будет платить за их покой, за землю? В мире столько кладбищ, что живим места не будет. Это не правильно.

— Но, уважать мы должны их?

— Их? Ради Бога. Их нет. Когда умолкаем, то нас уже не существует. Мы становимся бесполезной вещью. И для нее придумали шкаф – кладбище. А там – надежду, что кто-то эту вещь починит и вернет к жизни. Сказки! Мы идем не возвращаясь.

— Вы не верите в жизнь после смерти?

— Верить? Зачем тратить силу на веру?

Он умолкает, берет ключи от комнаты. Там ложится спать на кровать и, перекрестившись на ночь, умолкает до утра.

Утром его разбудила боль. Взгляд на стену и там портрет матери с улыбкой. И портрет его в маленьком гробу…

Часть ІІ.

В один момент Дрогобыч не тот…

Однажды мы просыпаемся детьми. Радуемся мелочам. И уходим, забыв закрыть за собой дверь. Кто-то может ворваться и стать нами. Да, жизнь можно украсть. И когда-то нас украдут у нас. Бог, либо не бог?! Мы стучим во все двери. И там, где они открытие, мы идем туда, не подозревая, что когда-то и вторые двери будут открытее для выбора. Возвращаясь, мы возвращаем свой путь. Меняем расстояние реальности, вышибаем новые окна в действительности. Мысли, слова, поступки. И… утро.

— Доброе утро, Александр! Да, я на месте. Что? Нет, ты не поверишь, я целую ночь спал на кладбище. Как? Какой-то псих построил на этом месте отель. Представляешь? Сума сойти. Могила? Что могила? Все в порядке. Она на месте. Они все на месте. В каком часу? Ну, знаешь. Я не успею. Он же огромный. В сумку не залазить и вряд ли топор поможет. Встретится? Что-то не так? Хорошо. Как скажешь. – разговор телефоном.

За полчаса на перекрестке Грюнвальдской он спустился в открытий люк. Там его ждали. Точнее ждала.

— Как они?

— Я откуда знаю!

— Ты их видел?

— Нет!

— Слышал?

— Нет!

— А что принес?

— Это тебе! – ее тусклые глазенки и белая кожа покраснела от счастья. Она заулыбалась, затанцевала. – Спасибо тебе папа. Игрушка? Новая? Как же я люблю игрушки. Она такая милая.

— Да, милая моя, я знаю. Знаю. А где Александр? – она, очень боясь, к нему подходить, и шепотом отвечает в левое ухо и показывает палацем. – Он есть! Он там!

— Что ты делала, радость моя? – она садится на кровать и шепотом, играя с игрушкою, отвечает.

— Я? Смотрела! Я всегда смотрю. Когда ты придешь. Однажды, начала читать. Представь, они меня научили.

— И что ты прочла, дитя мое?

Она из-под подушки достает толстую книгу. Прижимает к себе и показывает ему.

— Папа, это мое прозрение. Здесь я нашла…

— Что это?

Она, улыбаясь, отвечает.

— Библия. Правда, здесь нет некоторых страниц. Александр их вырывает, он говорит, что так со своих рук вытирает свои грехи. Папа, у тебя испачканы руки. На, бери, вырви.

Он задумался. Взял книгу и поставил в сумку. А оттуда вытянул огромный сборник сказок.

— Вот. Читай!

— Там есть волшебник?

— Там есть все, ласточка моя. Огромный мир волшебства.

— Папа, - говорит все шепотом и со слезами, — прошу, забери меня. Я буду молчать. Я буду, как скажешь.

— Все болит? – спрашивал, указывая на спину.

— Немножко!

— Ну и умница ты моя. Еще немножко и боль уйдет.

— И ты уходишь? Я тебе уже не нужна?

— Иди спать. Утром я приду.

— И ты меня возьмешь с собой?

— Ну, конечно! Иди спать.

Он пошел вглубь темного коридора. Пахло испарением соли и нефти.

— Заходи! Принес? – за столом спиной к нему сидел некий господин и просто ел. Заливая кровь молоком.

— Вот. Возьми.

— Настоящий? – на стол тот кинул сверток, а с него виднелся указательной палец. Он его взял, рассматривать. Имм… Таки-да. Говорят самого Иона. Теперь нам будет, чем зло крестить. А остальное?

— Будет.

— Да. Кажется, я тебе верю. И да: свою малышку пора уже тебя забрать. Ноет по ночам. Спать не дает. Ты же отец или как? Я хоть и дядя, но не очень-то добрый.

— А ей можна выходить?

— Ей даже нужно выйти. Я он там собрал ее вещи. …ну, рассказывай, как жизнь твоя?

— Какая жизнь? Боль! Спрашивай меня лучше о боли!

— Мне нет разницы к твоей боли. Пришел ко мне – делай то, что говорю. Утром свою отдай в приют. А сам иди на встречу к…

— Это обязательно?

— Это нужно! Она ищет тебя. Я сказал, что нет проблем. Он придет! Ты придешь к ней?

— Чего ей от меня нужно?

— Для чего спрашивать если знаешь?

27 апреля 2014

Часть III.

Иногда хочется вспомнить другой мир, где мы благоразумные существа без жажды войны. А вспоминается...? Один яркий свет. Впервые за несколько месяцев.

— Ступайте! – проорал некий человек в форме. Мы ели-ели встали и как умершие шли на яркий свет, прикрывая глаза локтями-ладонями. Наконец-то мы вышли и увидели тысячи, таких как мы – изуродование пытками мужчин и женщин. Кто-то был в одежде, кто-то без нее анатомировал вид узкой плоти. Перед всеми нами было большое море под названием - пустыня. Эти люди в форме отлетали на своих самолетах, а за пару минут взрывались все амбары, где мы отбывали свой плен. Над нами солнце, за нами огонь, а тела пустые на влагу.

Шел день-другой, и люди слабые умирали. У нас уже не было сочувствия. Кто-то из мертвых тел складывал стены от песочной бури. Буря приходила, и, делала каждому по сугробу в память о жизни. Одной ночью я ушел. Шел не знаю куда. Незнание обнадеживало. А может там… я уверен, что там… А там в дали было что-то. Как же разочаровался – это было усохшее дерево. Я упал и не хотел вставать. Ни сил, ни уверенности. Спрашивал себя: А стоит ли бороться за себя? Неужели жизнь сейчас важна и я важен ей? Так не хотелось… хотелось пить и окунутся в арктический лед. От безнадежности лежал и ждал: остановки сердца, дикого зверя. Ничего не было. Странно, и пить не хотелось. Хотелось спать. И я спал. Под какое-то утро меня розбудила птица. Раскрыв широко глаза – меня впервые удивил мир. Спал под деревом в неким саду, где все цветет и пахнет. Неужели со мной случилось чудо? Мертв ли я? Может, умираю, рисуя для спокойствия перед забвением - свой маленький мир? Где я?

***

Вспоминаю свой последний разговор с каким-то полковником.

- Чего ты боишься? - спрашивает

- Смерти? – отвечаю.

- Чего ты боишься?

- Бога!

- Чего ты боишься?

- Себя!

- Если я заберу твою жизнь?

- Тогда после смерти ко мне прейдет Бог? А к тебе? – он на это заулыбался.

- Я специально закрою двери и окна.

- А чем ты закроешь мой ум? – он злобно взглянул, дыша пламенем.

- Ты хочешь отсюда выйти?

- А что нужно сделать?

- Отдай нам свою дочь.

- Дочь? Она и так у вас!

- Она хрупкое создание и ей нужно услышать тебя. Отпусти ее! Скажи, что отпускаешь.

- Не понимаю, для чего?

- Пообещай ей что-то. Соври, отпусти с моей женой. Ты хоть пленный, но у тебя остается право на ребенка. Я обещаю любить ее. Моя жена будет заботиться о ней. Отпусти по-хорошему. И… я… И я отпущу тебя одним выстрелом к твоему Богу. Согласен? Помни, далее со всеми вами такое будет, что лучше сейчас умереть…

- Хорошо. Я согласен!

Он приставил к моему лбу пистолет и начал медленно считать. А перед тем спрашивает:

- Какой твой любимой цвет?

- Цвет солнца и неба!

- Сколько тебе?

- 32!

- Жаль! – и выстрел.

***

За некий час очнулся. Нас реанимировали к жизни по методики полноценной регенерации клеток моего отца. Я был первым с тех, кто испытал в младенчестве его эксперимент. Теперь наш оккупант играет с нами: снова убивает и возвращает. Это мучительно – нам не позволяли умереть, лиш работать на их великое благо. И когда мы не хотели исполнять их наказы – нам обещали смерть. И мы работали ради смерти. Но она так и не приходила. От этого мы к жизни испытывали искрение отвращение. Рабы, то есть мы, желали себе небытия. Полной трансформации в бессознательное нечто.

6 червня 2014

В темноте мы никто. Пустота в пустоте. Пылинка на завтрак глазам. Вокруг много комнат. В каждой чья-то душа. Где я?

IV

Много воспоминания. И все о ней. О этой незнакомке. Утро. В то незаурядное утро в ее глазах родился – я. Влюбился. Забился. Остался. И она ушла – разбив меня. Эта сладкая боль мучения. Одиночество… пропасть. Яма. Односторонний приговор. До сих пор я люблю ее. И мое сердце воспламеняется от малейших мыслей о ней. Кто на самом деле она – подарившая мне дочь?

Московское восстание

Какой мир мы создавали, какой мир создает нас? Иногда я спрашиваю свое сердце: где окончится грань смерти? Той смерти, которую мы слышим и видим ежедневно. Человек создает, он разрушает. И сейчас создается разрушение: ценностей и понимания. Империя жаждет, империя хочет, империя идет – кроваво, безумно. Ей на пути демократия. Это мои мысли. И тут, как вдруг сзади мне некий старик прошептал «Ты знаешь, что будет дальше?». Я ответил «Надеюсь мир!». «Мир? Да он, как и демократия не возможен без подписи мечей». После этого он давай дальше уверенно свое говорить:

Вспоминаю Московское восстание. После него мы вошли в столицу красной империи. Грузинско-украинская армия ели отбила российскую хунтовскую атаку и вошла в южную часть Москвы. Кремль пылал как дешевая красная тряпка. Один отряд прицелился и сбил «красную звезду». «Наконец-то знак сатаны извергнут! Слава Господу Богу!», - кто-то сзади проорал, и ему ответили «На Веки Слава!». Была нетронута только церковь Василия в которой, беспрерывно, правили службу, а патриарх проклинал и накладывал анафему Европе и заканчивал молитвой о Мазепе, где, не стыдясь, проклинали его имя и призывал Бога спасти «богоизбранную» Москву. Жалкая Москва пала. Победа. Последний диктатор-император Пу Хи еще направил свои войска на Петербург и на Сибирь. Там начался ужас. В городах убивали украинцев. Это было похоже на новый холокост. Не мог поверить, что жители в одночасье могут потерять свою человечность. Но, оказывается, большая часть российских жителей могут забыть свою человечность. На севере, в Петербурге, жители восстали после зачистки университетов и убийства «младовешников» - членов студенческого движение. Там было кровавое побоище (да что там Тяньаньмэ́нь). Балтика потопала в крови. Вооруженные отряди Балтийско-Калининградской республики вошли и освободили город Петербург. К осени и здесь было провозглашено Балтийскую Республику Ингерманляндию. Российский диктатор успел укрыться и бежал. Он со своими восками отступал и после него Россия свободна широко дышала. Вплоть до Хабаровска. Потом он бежал в Пекин. Где подписал соглашение. Сначала, договор о сдачи части территории от Сибири до Камчатки Китайской народной республике. Спустя некоторое время под Цзиньчжоу «государь» был убит выстрелом в голову. Не один месяц пламя пожирало и саму Сибирь. Нефтяная отрасль была похожа на безмерные адские поля. Техногенная масштабная катастрофа. Как когда-то Берлин, Москву разделили на несколько зон, здесь на: Украинскую, Немецкую, Грузинскую («Кавказскую»), Балтийскую, Американско-Французскую и одну часть отдали под контроль «местных», где к власти пришел церковный православный олигархат со старимы государственными кадрами. Он снабжал подпольных террористов (так званая Армия подпольного сопротивления/движения – АПС/Д), чтоб взять под контроль всю Москву. Террористам говорили: «Идите, Бог хочет смерти ради Родины!»). Шла борьба и с ними. Но население от них массово мигрировало в другие части города, чтобы стать людьми и приобрести право на «гражданство» той страны, в подданстве которой была подконтрольная городская зона. Старую Москву, город грехов, наконец-то уничтожили. Аминь. Теперь на карте мы не ищем России, она – это дурное прошлое. Которое нужно было сначала исправить ранним убийством Сталина и еще тогда начать процесс де-империлизации того нового Комуно-Московского ханства СССР. Хорошо то, что история не помнить путинской славы, только путинское рабство. И история помнить великую Русь, ибо Украина это и есть та славная Русь, которая на своих окраинах родила московского уродца.

— То, что вы мне рассказали, нет!

— А что ему помешает быть?

12 ЛИПНЯ 2014

Какой мир мы создавали, какой мир создает нас? Иногда я спрашиваю свое сердце: где окончится грань смерти? Той смерти, которую мы слышим и видим. Человек создает, он разрушает. И сейчас создается разрушение: ценностей и понимания. Империя жаждет, империя хочет, империя идет – кроваво, безумно. Ей на пути Украина: великая, свободная, горькая от слез матерей. Сегодня 2014. А что будет, если будет 2100 год? Кто там? Кто здесь? Будет ли глобальная война? Апокалипсис? Или иной случай, которой определяет свое столетие!? ХХ век. Мое детство ушло. Теперь ХХI век. Век, в котором нас похоронят. Мне бы хотелось взглянуть умом за занавесь столетия и узнать, что рождается там… Новый виртуальный мир. Мир де-гомунизации отношений. Где Украина? Где Европа? Украина пройдет испытание. Западная Европа станет угасать. Восточная Европа, ее духовность, поднимет континент. Россия перестанет быть монстром и некие обстоятельства излечат ее от своей проказы. Россия с самого рассвета была больна. Но, малая часть вылечится и спасет, да создаст свое новое малое государство людей, а не «паханов». Я надеюсь на это! Украина из-за войны с «братским соседом» станет сильнее. На кону будет государственность. Убьют президента. После его смерти Россию поимеет крах. А что дальше? Луна? Марс? Колонии? Да! А еще Европа будет защищаться! От мира, что захочет ее проглотить. Европа станет не Европой. Произойдет азиацыя и исламизацыя. Белая раса будет под вопросом. Снова будет призыв о защите быть «неким видом». От этого будут города «белой» расы. За пределами Украины будет еще одно Украинское государство…

…

В разноцветном мире Дрогобыч был белым городом (за расовым определением) и всецело славянским. Но в нем осталась какая-то еврейская аура. Как бы мы не меняли городское пространство, оно сохраняло свое прошлое. Но, в нем живут теперь и представители монголоидной расы. Их в городе зовут одним словом - чурки. Где-то с 2012 в мою школу пошел мальчик негроидной расы. А с 2014 в центре города появился темнокожий продавец. Почему-то это меня насторожило и обидело. Было чувство, что мой город поедает тля. Смешно! Первым делом подумал, что расист. А с другой стороны – имею ли я право на защиту своей белой среди обитания. Или это все от того. что мир не поведал? Может…провинция. Знаете, как-то во Львове на остановки зашли двое темнокожих и один сел рядом меня. И… странно, было чувство, что меня испачкали. Я чувствовал себя грязным. Конечно, я бы два раза подумал, стоит ли подавать руку не белому. А потом подумал - человеческое сердце у всех одинаково…

…

Воскресным вечером Эмили Дайконэ смотрела в окно. Надвигалась буря.

Дата добавления: 2015-10-29