Fatal error.

- Нибелунг, взгляните сюда.

Гануа, молодой сотрудник особого отдела, вывел на монитор окраину северного района. Там красные, синие и зеленые линии медленно переплетались, образуя что-то вроде воронки торнадо, сгущались в центре, сливаясь в огромный угрожающе пульсирующий шар.

- Начинается выброс, - равнодушно сказал Нибелунг, начальник ОО.

Погас свет, компьютеры переключились на работу от автономного генератора. Такое в лаборатории случалось часто, так что никто не удивился и не испугался. Даже внимания никто на это не обратил. Особый отдел продолжал наблюдать, систематизировать, анализировать, вычислять, проверять и перепроверять.

Выброс усиливался, это чувствовалось даже здесь. И вдруг Кана вспомнила:

- Черт! Самир же попёрся туда! В эпицентр!

- Его не спасти. Слишком поздно. Что ж, мы потеряли одного из лучших наших специалистов. – как всегда голосом, лишенным эмоций, произнес Нибелунг.

Самир Мидуссаэй, лучший специалист по паранормальным явлениям, прогуливался по северному району старой Москвы. В желтом небе не было ни облака. Тихо, безветренно. С неподвижных, будто каменных, деревьев печально опадает фиолетовая листва. Не издав ни малейшего звука, проехала машина. С крыши семнадцатиэтажки свалился человек. Шлёпнулся на асфальт, сразу встал, запихал вывалившиеся мозги обратно в голову, и пошел, неуклюже передвигаясь на сломанных под невероятным углом ногах. На детской площадке ребята лет десяти устроили веселое развлечение: повесили своего одноклассника на бельевой веревке. Ребенок умирал, а его товарищи прыгали вокруг, разевая рты в немом смехе. И медленно рушились здания, в которых еще двести лет назад жили люди. А теперь тут призраки, зомби…какие-то золотистые искорки, поднимающиеся из трещин в асфальте. И всё вокруг кажется неестественным, неправильным, даже Самиру, который тут десять лет провёл.

Что такое выбросы, почему они возникают, причем обычно в северном районе, можно ли их контролировать, останавливать, менять направление, использовать в военных целях? Почему, просто гуляя по улице, люди видят события, происходившие здесь двести лет назад? Будто взрыв был вспышкой фотоаппарата, запечатлевшего последний день жизни города. Будто сам город хочет что-то сказать, но в то же время боится выдать свою тайну.

Самир чувствовал характер района, общался с городом, даже дружил с ним, старался понять его. Самир искал объяснение необъяснимому.

С детства Самира волновал вопрос: что чувствует человек, когда его накрывает выбросом? Считается что он погибает мгновенно и ничего не успевает заметить. Но а вдруг мгновение для умирающего растягивается так, что он успевает многое понять и осмыслить, но высказать уже не может? Сейчас Самир собирался это узнать. Он понимал, что не выживет. Но интерес был сильнее инстинкта самосохранения. И, если честно, шевелилась мысль, что аномалия оставит его в живых, поскольку он относится к ней не так как все. Как к живому разумному существу, а не бездумной стихии энергопотоков.

Сталкер снял показания приборов. Они все зашкаливали и мигали красным сигналом опасности. Еще бы, скоро выброс, причем что предполагаемый эпицентр рядом.

Так, психофон на месте. Так мы называем прибор типа диктофона, только записывает он не голос, а мысли. Исследователь надеялся, что психофон сможет записать то, что прокрутится в голове Самира за предсмертную секунду. Может быть, в такой момент тайна открывается человеку? Люди узнают, что такое северный район. Самир добьется своего! Он скоро достигнет цели всей своей жизни!

Самир остановился: дальше не смог идти, слишком большая концентрация ментальной энергии вперемешку с обыкновенной радиацией – счетчик Гейгера сошел с ума.

Мидуссаэй упал. Он был одновременно нигде и везде, ничем и всем, собой и городом.

Начинается…..он включил психофон.

Да, всё длилось одно мгновение.

- кто ты? Что скрыто, что?

- ничто не скрыто, всё на поверхности, надо только увидеть. - это город отвечает…

- почему северный район…?

- должно быть место, в котором скапливается вся негативная энергия, иначе плохо будет всем.

- а разве и так всем не плохо? Зачем, кому надо были эти взрывы?

- вам. Вы, люди, уничтожили сами себя, и это справедливо.

- выбросы, что это?

- у вас, людей, бывают нервные срывы. Если хочешь, думай, что выброс – это нервный срыв зоны.

- то, что говорили ребята из группы А-2, неужели это есть в действительности? И неужели в последний миг жизни человек узнаёт правду? Узнать правду и вернуться – это…

- это узнать правду и сомневаться в ней.

- а…?

- Самир…

- аа?

- Самир…ты слишком много знаешь…и хочешь знать еще больше…

- кто ты? Коллективное сознание духов старого города?

Я жив или нет? Мыслю, значит существую. Мыслю…сможет ли психофон записать эту белиберду, поймут ли ребята?

И вдруг Самир осознаёт, что ничего этого нет. Голос, который звучит в ушах. Это ЕГО СОБСТВЕННЫЙ голос. Слова, которые этот голос говорит, это ЕГО СОБСТВЕННЫЕ мысли. Он сам отвечает на свои вопросы, и думает что разговаривает с аномалией. Нет никакой аномалии! Северный район ничем не отличается от остальных мест постъядерного мира. Всё те же мутанты. И слегка искривленные геомагнитные поля, плюс неизвестного рода радиация, которая воздействует на мозг, вызывая галлюцинации, причем одинаковые одновременно у всех членов группы. Ну еще бы, биологически мозг у всех людей устроен одинаково, почему бы от одного и того же излучения не могут начаться одинаковые видения? Ведь тем же гриппом болеют одинаково и даже одновременно, почему тогда невозможно массовое помешательство? Разве мы дикари, чтобы верить в сверхъестественное? Всё необъяснимое можно объяснить с точки зрения грубого беспристрастного материализма. Люди из страха перед истиной сочиняют сказочки, притягивают за уши доказательства и верят в мечту. А ученый не должен верить. Он должен знать! Искать! И сомневаться!

Сколько людей побывало в коме, и все рассказывают почти одинаковое. Это не доказательство того, что загробная жизнь существует, это обыкновенные фантазии умирающего мозга. Люди – просто белковые соединения, так же как животные. После прекращения деятельности мозга нет ничего. Самиру даже стало страшно и тоскливо, что вот так зря погибает. Он ошибся! А теперь еще и его друзья разочаруются в жизни.

Самир искал ответ. И нашел его. ВСЁ НЕПРАВДА. То, чем он занимался десять лет, оказалось ошибкой, глупостью, заблуждением! Он искал черную кошку в темной комнате, но ее там никогда не было. Да и не только он, весь особый отдел – психически нездоровые люди, возомнившие себя экстрасенсами. Мозг, мозг…есть только серое вещество, и никакой мыслящей бесплотной субстанции. Нет никакого тонкого мира, есть только то, что можно потрогать руками. Сейчас моё тело сдохнет. Перестану существовать и я как личность. Как же можно так долго ошибаться??? Глупость привела Самира к смерти. Но лучше сдохнуть, чем знать правду и не суметь смириться с ней… если так долго считал правдой ошибку, боролся за нее, доказывал…сам себе доказывал, а не людям.

Как всё-таки хорошо знать правду, какая бы она ни была, и ни в чем уже не сомневаться. Пусть даже узнал правду странным способом: за долю секунды собрать в кучу все голые факты, результаты наблюдений, и оценить их как компьютер, без тени эмоций и личных предпочтений. Особый отдел развалится, прочитав эту психограмму. Напарники спадут в глубокую депрессию и примерно месяц проведут на приёмах психиатра и в комнате релаксации, благо ее отремонтировали, после того как один человек из А-2 засомневался, что существует, и устроил там погром. А дальше унылые серые будни и попытки освоить новую профессию, отбросить свои убеждения. Самиру еще повезло, что ему это не грозит.

Как сильно хочется спать…. Вспышка, полёт. Пресловутый свет в конце тоннеля, с грустной иронией успел заметить Самир, а где ваши обещанные ангелы, которые назад на землю отправляют, хахаха, я на корм червям, и ничего нет, я ошибался, и я сам – ошибка..

Выброс кончился. Тело Самира не нашли. В эпицентре выброса валялся его костюм химзащиты и рюкзак с оборудованием. Все приборы вышли из строя, только психофон функционировал. В записи последних мыслей Самира было всего два слова:

FATAL ERROR.

Дата добавления: 2015-10-29