И другие рассказы 24 страница

И это «вдруг», конечно, произошло! Стоянка в Порхове была всего две минуты. Когда состав уже тронулся, на перрон вылетели отец Рафаил и отец Никита и помчались за уходящим поездом. Я закри­чал им, замахал руками, и они благополучно запрыг­нули на подножку нашего вагона.

Оказалось, они собрались в Москву за запчастя­ми к автомобилю, и у них на двоих был только один билет в плацкарте. Зато у меня как раз оказался лиш­ний билет, поскольку мне предоставили целое купе.

Когда я торжествующе предстал перед моими спутницами вместе с двумя монахами, они не мог­ли поверить, что перед ними те самые отец Ра­фаил и отец Никита. Дамы пригласили батюшек

к столу, выложили все свои дорожные припасы и заказали чай.

Взявшись за подстаканник, отец Рафаил почув­ствовал себя в своей тарелке. Дамы забросали его вопросами. Между прочим спросили и о трудностях жизни на отдаленных приходах в псковских лесах.

— В деревне у отца Никиты медведи иногда захо­дят прямо на крыльцо храма! — поведал отец Рафа­ил, прихлебывая чай.

— Неужели прямо на крыльцо? — поразились дамы, с уважением посмотрев на за­стенчивого отца Никиту.

Тот, как всегда немного заика­ясь, честно ответил:

— Лет пять тому назад на крыльцо моего храма действительно забежал заяц. С тех пор в расска­зах отца Рафаила он постепенно превращался сначала в лису, потом в волка, а вот сегодня стал медведем.

— Действи­тельно, самые опасные зве­ри — это мед­ведь и кабан,— не обращая внимания, про­должал отец Рафаил.—

Ведь только кажется, что кабан — такая свинка, копается в земле да похрюкивает. А медведь — эдакий плюше­вый мишка. На самом деле все обстоит совсем не так. Медведь — страшный, хитрый, беспощадный зверю­га! Кидается на человека и мгновенно сдирает с него скальп. А потом всего ломает и иногда даже отрывает голову!

От столь живописной картины дамам стало не по себе. Отец Рафаил, по-видимому, заметил это и решил их ободрить.

— Но есть один способ защититься от медведя.

— Что же это за способ?! — воскликнула сестра митрополита Ольга Владимировна с такой надеж­дой в голосе, как будто ей завтра предстояло отправ­ляться в леса, кишащие голодными медведями.

Отец Рафаил не заставил себя упрашивать и до­верительно поведал ей:

— Как только вы встретите медведя, надо сразу остановиться и ждать. Если он не голоден, то про­сто поворчит-поворчит и отойдет.

— А если голоден?!

— Это хуже... Тогда вам придется бежать изо всех сил!

— Бежать?.. Но куда?

— Куда глаза глядят! Но надо, конечно, понимать, что медведь бросится за вами.

— И что же делать? — в отчаянии воскликнули дамы.

— Есть только один путь. Надо быстро выбрать дерево повыше и не раздумывая лезть на него!

Дамы во все глаза глядели на отца Рафаила и слушали затаив дыхание. Было видно — они живо представляют, как карабкаются по стволу, спасаясь от голодного зверя. Отец Рафаил не успокаивался.

— Но медведь сразу полезет за вами! — предупре­дил он.

— Что же тогда делать?!

— У вас останется единственный способ спастись. Поднявшись повыше, надо снять с себя телогрейку и швырнуть ее прямо в медведя! Медведь не поймет, что это телогрейка, он подумает, что это вы сами. Вцепится в нее всеми четырьмя лапами и, конечно, отпустит ствол. И тут-то сорвется вниз! Грохнется всей тушей о землю и сломает себе шейные позвон­ки! Тогда вы можете не торопясь спускаться на зем­лю и ставить свой сапог на его толстое брюхо.

От столь счастливого исхода все радостно заулы­бались.

Но отец Рафаил не дал слушателям расслабиться.

— Еще опаснее встретить на своем пути дико­го кабана! — продолжал он, и улыбка сразу сошла с лиц его слушательниц. — Кабан — это такой страш­ный механизм из стальных мышц и лезвий-клыков. Если он накинется на человека, то обязательно со­жрет его полностью, до последнего клочка одеж­ды. Даже землю, на которую капнул человеческий жир, тоже сожрет! Был человек во Вселенной — и нет его... Но все же есть способ спастись и от ка­бана.

— Что же это за способ?! — взмолились москов­ские путешественницы.

Отец Рафаил покровительственно оглядел нас всех и, как учитель в школе, задал вопрос:

— В лесу вы встретили дикого кабана. Что вам надо делать?

— Бежать от него изо всех сил! — дружно ответи­ли дамы. И тут же со страхом прошептали: — Но ка­бан, наверное, побежит за нами?..

— Правильно! — похвалил отец Рафаил. — И что вы делаете потом?

— Видим подходящее дерево и залезаем на него?

— Точно!

— И кабан лезет за нами?

— Нет! — утешил своих спутниц отец Рафаил.— Кабаны по деревьям не лазают.

— Какое счастье! — от души обрадовались дамы.

Но они явно поторопились.

— Кабаны по деревьям не лазают,— настави­тельно повторил отец Рафаил. — Но и добычу свою никогда не бросят. Кабан достанет вас по-другому. Он начнет подкапывать корень дерева, на котором вы сидите. Он будет неистово рыть землю, не есть и не пить, пока дерево не рухнет.

— Что же делать?! — в полном отчаянии вскрича­ли дамы.

Но отец Рафаил их успокоил.

— Есть выход. Единственный. Нужно выбрать самую толстую ветку на вашем дереве и отползти по ней как можно дальше от ствола. Кабан — живот­ное страшно сильное. Но и ужасно тупое. Он будет копать только прямо под своей добычей, то есть под вами. Он будет вгрызаться в землю день и ночь. Два дня, три! Может быть, четыре. Вам нужно лишь про­держаться на своей ветке. А через четыре дня кабан выкопает громадный котлован и от изнеможения сдохнет в нем. Вот тогда-то вам останется только осторожно доползти назад до ствола и спуститься на землю.

Через много лет, встречаясь с этим дамами, мы вспоминали о той поездке и о нескольких часах, проведенных ими с отцом Рафаилом, как о чем- то необычайно светлом и радостном.

Хотя умные женщины прекрасно понимали, что деревенский батюшка над ними весело и беззлобно подшутил.

Потом я встретил отца Рафаила мельком в Мо­скве. Он был как-то непривычно сосредоточен и да­лек. А потом его не стало.

Поп на «Мерседесе» разбился! Поп на «Мерседесе» разбился! — кричали мальчишки, пробегая под окнами дома отца Рафаила.

Мы сидели в его комнате и знали, что это — правда.

Многому учит таинство смерти. Многому учат и те обстоятельства, при которых это таинство соверши­лось. Смерть отца Рафаила тоже немалому научила нас. В конце концов, это было вполне в его стиле: как священник отец Рафаил если и учил, то по ходу дела, без лишних назиданий и ненавязчиво.

Думаю, он предчувствовал скорую смерть: за год до того, как все произошло, отец Рафаил взял из церковной лавки и повесил над своей кроватью погребальное покрывало. И с тех пор стал как-то серьезнее, молчаливее. Мы все это заметили. Хотя поток людей в его домик в городке Порхове, где он служил последние три года, не только не сократил­ся, но заметно увеличился. До такой степени, что один знакомый священник, зайдя к нему, даже про­ворчал:

— Что у тебя творится? Кошки, девки!

Действительно, и тех и других в доме отца Рафа­ила было полным-полно. Впрочем, как и молодых людей со своими духовными и житейскими пробле­мами. Как и приезжавших из Москвы семейных пар, у которых дело дошло почти до развода. В общем, в этом доме можно было встретить кого угодно. Мы уже привыкли, что отец Рафаил с легкостью, без всякого труда общается с каждым. И каждый ревни­во считал, что у него с батюшкой свои — единствен­ные и совершенно особые взаимоотношения.

Вообще отношение наших благочестивых прихо­жан к своим любимым священникам можно охаракте­ризовать лишь одним словом — «беспощадное». Отец Рафаил испытал это на себе сполна. Но воспринимал он такое положение вещей совершенно спокойно. Он и сам в свое время докучал старцам, особенно отцу Иоанну, и считал это правильным и весьма по­лезным для спасения души. «А для чего еще существу­ют на свете старцы и священники?» — говорил он.

Только поздно вечером отец Рафаил запирался в своей «кельи» — огороженном досками крохотном закутке, куда никому не позволялось входить, — и в из­неможении падал на кровать. А отлежавшись, почти до рассвета молился и исполнял монашеское правило.

Что же касается «кошек и девок», как выразился тот батюшка, котов он и вправду немало развел в сво­ем доме, хотя их и не баловал. Сидя на колченогом стуле, он поглаживал ногой свою любимицу, объявив­шуюся после мартовских прогулок, и приговаривал:

— Ты, блудница, опять нагулялась.

И за нее отвечал:

— Нет, это ты — монах, это у тебя — обеты. А я — тварь безгрешная.

А насчет девиц надо честно сказать, что даже в монашескую пору они в отца Рафаила то и дело влюблялись не на шутку. Не говоря уже о том вре­мени, когда он еще до монастыря жил в Чистополе. Тогда у него от девчонок просто отбою не было. Мир очень не хотел отпускать Бориса Огородни­кова. В юности отец Рафаил очень любил гонять на мотоцикле. Однажды, когда он уже узнал Бога, какая-то девчушка настолько одолела его своими чувствами, что он посадил ее с собой на мотоцикл, разогнался и, на полном ходу повернувшись к ней лицом, предложил:

— Вот теперь давай целоваться!

— Дурак!!! — закричала девушка. И сразу его раз­любила.

Сам же отец Рафаил так уверовал в Бога, так по­любил Его, что сердце его переполнилось и больше не могло впустить в себя никого. Отец Рафаил был настоящий монах. Хотя и большой хулиган. А за влю­бленных в него девчонок переживал больше их самих.

Нет, не этого рода слабости явились для отца Ра­фаила главным искушением. Таким искушением ста­ла для него, казалось бы, полная ерунда, нелепость, совершенно несерьезное пристрастие.

Есть такой закон в духовной жизни: монаху нельзя ничего очень сильно желать, кроме Бога. Ни в коем случае. Не имеет значения, чего именно — архиерейства, учености, здоровья, какой-нибудь материальной вещи. Или даже старчества, духов­ных дарований. Все придет, если будет на то воля Божия. Отец Рафаил, конечно, об этом прекрасно знал. Но все же у него была страстная мечта.

Его смирение касалось всего, кроме, как ни стран­но, как ни смешно это произнести... автомобиля.

Здесь он ничего не мог с собой поделать. Он носил­ся на своем черном «Запорожце» по псковским до­рогам с таким упоением, что, наверное, испытывал какое-то особое ощущение свободы. Отец Иоанн, встречая его, всякий раз предупреждал:

— Будь осторожен! Не увлекайся своей машиной.

Отец Рафаил на это только кряхтел да смущенно похихикивал. Но все продолжалось по-прежнему. Наконец, когда он прямо-таки загорелся мечтой во что бы то ни стало заполучить иномарку, ба­тюшка заволновался всерьез. Он категорически воспротивился подобному желанию своего духов­ного сына и долго убеждал отца Рафаила отказать­ся от своей затеи. Батюшка говорил, что если уж и покупать новый автомобиль вместо старой разва­люхи, то довольствоваться следует самой простой машиной.

Но отец Рафаил ухищренно истолковал слова ду­ховника по-своему. Он горячо доказывал и нам, и са­мому себе, что, приобретая иномарку, он как раз послушно и абсолютно буквально исполняет дан­ное ему благословение: хочет завести себе именно машину. Всего лишь машину. Самую обычную. А со­ветские средства передвижения никакой разумный человек автомобилем не назовет. Это так, в лучшем случае усовершенствованная большевистская та­чанка, механическая телега.

Если человек чего-то очень настойчиво хочет, причем во вред себе, Господь долго и терпеливо, через людей и новые обстоятельства жизни, отво­дит его от ненужной, пагубной цели. Но, когда мы неуклонно упорствуем, Господь отходит и попу­скает свершиться тому, что выбирает наша слепая и немощная свобода.

Однажды этот духовный закон начал действо­вать и в жизни отца Рафаила.

Как-то он очень помог одному человеку в реше­нии его семейных проблем. Здорово помог — со­хранил семью. В благодарность тот, не помню точно — подарил или продал отцу Рафаилу за симво­лическую сумму свой старый «Мерседес».

Машина была ярко-красного цвета. Но все равно отец Рафаил был от этого подарка в полном востор­ге. Мы не преминули напомнить счастливому обла­дателю иномарки недавние времена, когда он горя­чо уверял, что ни за что на свете не станет ездить на автомобиле расцветки коммунистического флага. На это отец Рафаил даже с некоторым высокомери­ем разъяснил, что мы ничего не понимаем: его новая машина окрашена в идеальный пасхальный цвет...

Господь на целый год отвел беду. Отец Рафаил никогда не был скрягой. По первой же просьбе он отдал «Мерседес» на неделю — попользоваться на­шему общему другу Коле Филатову. За несколько дней тот угробил машину, даже умудрился намерт­во заклинить мотор. Понадобился длительный и очень дорогостоящий ремонт. Но и это не оста­новило отца Рафаила.

Почти год, пока в какой-то московской коопе­ративной мастерской возились с этой злосчастной машиной, отец Рафаил в поте лица бегал по требам, занимал деньги... С болью мы смотрели на все это, но ничего поделать не могли. Думали: ладно, обой­дется, получит он свой автомобиль, наиграется и снова вернется к нам — прежний отец Рафаил.

Наконец его мечта сбылась. В московской ма­стерской сделали именно ту машину, о которой он мечтал. Перебрали двигатель. Поста­вили новые колеса. Даже перекраси­ли кузов в черный — монашеский цвет. Наконец отец Рафаил достал гдето «родные» мерседесов­ские стеклоочистители...

Ранним утром 18 ноября 1988 года он сел в машину своей мечты. Помчался к себе на приход и разбился на че­тыреста пятнадцатом киломе­тре Ленинградского шоссе под Новгородом.

Хоронили отца Рафаила, как и положено, через три дня. Был день его именин — празд­ник Архистратига Михаила и всех Ангелов и Архангелов. Отец Рафаил не раз говорил:

«Только бы умереть, не отпав от Церкви! Величай­шее счастье каждому православному христианину, если он умрет, оставаясь в Церкви. За него будет совершаться литургия. Церковь имеет величайшую силу изымать грешников даже со дна ада».

На его похороны съехалось множество потря­сенных и потерянных от неожиданного горя людей. Отец Иоанн, к которому обратились духовные дети отца Рафаила с недоуменным вопросом, почему все так произошло, ответил в письме: «Путь странствия отца Рафаила кончился. Но у Господа нет мертвых, у Господа все живы. И Он один знает, когда и кого позвать из жизни сей».

Незадолго до того страшного дня отец Рафаил приходил к отцу Иоанну: домишко, в котором он ютился в Порхове, давно обвет­шал, и отец Рафаил испрашивал благословения — искать ли ему обмен или придется покупать новый дом?

Отец Иоанн устало отве­тил ему:

— Покупай или меняйся — все равно... Только выбирай домик напротив алтаря.

Отец Рафаил, конечно, чувствовал угрызения сове­сти, что не слушает батюшку в вопросе про автомобиль.

Он тогда послушно обошел все соседние с порховским храмом дома. Но никто их продавать не собирался.

Когда вскоре отец Рафаил разбился и встал вопрос о его похоронах, все были уверены, что его, как постриженника Псково-Пе­черского монастыря, похоронят в пещерах.

Но ар­хиепископ Владимир, к тому времени сменивший старого митрополита Иоанна на Псковской кафе­дре, благословил хоронить отца Рафаила на месте его последнего служения, у храма в Порхове. Там его и положили — прямо напротив алтаря.

* * *

Спустя десять дет после гибели отца Рафаила умер отец Никита. Он больше всех переживал по­терю своего друга. Бесноватый Илья Данилович принял монашеский постриг в нашем Сретенском монастыре с именем Исаия. Он отошел ко Господу четыре года назад. Веселый сиделец дьякон Виктор дождался исполнения своего сокровенного жела­ния — быть постриженным в монашество. Это про­изошло тоже у нас в Сретенском монастыре, и те­перь он — иеромонах Нил, священник на далеком псковском приходе в деревне Хохловы Горки. Отец Роман, некогда инок Александр, уже много лет жи­вет затворником в скиту отца Досифея, среди псков­ских болот. Недавно мы издали еще одну книжку его замечательных стихов.

Я назвал эту последнюю главу «Несвятые святые». Хотя мои друзья — обычные люди. Таких много в на­шей Церкви. Конечно, они весьма далеки от канони­зации. Об этом нет даже и речи. Но вот в конце Бо­жественной литургии, когда великое Таинство уже свершилось и Святые Дары стоят в алтаре на пре­столе, священник возглашает: «Святая святым!»

Это означает, что Телом и Кровью Христовыми будут сейчас причащаться святые люди. Кто они? Это те, кто находится сейчас в храме, священники и миряне, с верой пришедшие сюда и ждущие при­чащения. Потому что они — верные и стремящиеся к Богу христиане. Оказывается, несмотря на все свои немощи и грехи, люди, составляющие земную Церковь, для Бога — святые.

В нашей маленькой компании отец Рафаил был, безусловно, старшим. И даже не потому, что свя­щенником он к тому времени был уже лет семь, а это казалось нам тогда огромным сроком. Глав­ное заключалось в том, что мы видели в нем удивительный пример живой веры. Эту духовную силу не спутаешь ни с чем, какими бы чудачествами или слабостями не был порой отягощен человек, такую веру обретший.

За что мы все так любили отца Рафаила? И ху­лиганом он был, и проповедь путно сказать не мог, и со своей машиной зачастую возился больше, чем с нами. А вот не стало его, и как тоскует о нем душа! Больше двадцати лет прошло после его смерти.

* * *

В часы, когда тягучее уныние подкрадывается и хочет заполнить душу, когда то же проис­ходит с близкими мне людьми, я вспоминаю события, связанные с чудным Промыслом Божиим. Один подвижник как-то сказал, что всякий право­славный христианин может поведать свое Еванге­лие, свою Радостную Весть о встрече с Богом. Ко­нечно, никто не сравнивает такие свидетельства с книгами апостолов, своими глазами видевших Сына Божия, жившего на земле. И всё же мы, хоть и не­мощные, грешные, но Его ученики, и нет на свете ничего более прекрасного, чем созерцание пораз­ительных действий Промысла Спасителя о нашем мире.

Эти истории я рассказывал братии Сретенского монастыря, потом — своим студентам, очень мно­гие — на проповедях. Я благодарен всем моим слу­шателям, которые и подвигли меня на написание этой книжки.

Особо хотелось бы попросить прощения у чи­тателей за то, что в книге пришлось говорить и о себе самом. Но без этого документальных рассказов от первого лица не бывает. Как писал батюшка ар­химандрит Иоанн (Крестьянкин): «Мои разрознен­ные эпизодические повествования не были расска­зы обо мне, но иллюстрации некоторых жизненных ситуаций. Теперь же, когда это лоскутное одеяло сложилось и я переписал, перелистал, возвращаясь в прошлое, я сам умилился, узрев богатство милости Божией...»

Архимандрит Тихон

(Шевкунов)

«Несвятые святые»

Дата добавления: 2015-10-28