Послеписьменной эры 2 страница

Анекдот превратился в современном обиходном дискурсе в ведущий смеховой жанр, оптимальным образом соответствующий карнавализации общения, по М.М.Бахтину. Вместо анекдота в его прежнем понимании как забавного или курьезного факта из жизни известных лиц возник миниатюрный рассказ, представляющий собой реакцию общества на актуальные жизненные проблемы. Анекдот становится важнейшим способом апелляции к прецедентным текстам (Г.Г.Слышкин). Если совокупность типов институционального дискурса, принятых норм общения внутри социальных институтов фокусируется в дискурсе средств массовой информации, назначение которого — стабилизация общественного устройства, а форма — газетный заголовок и лозунг, то ответная (и уравновешивающая) волна со стороны общества выражается в совокупном жанре анекдота, призванном проверить действенность закрепленных в обществе норм. В период политической стагнации расцветают политические анекдоты, переход к рыночной экономике в России привел к актуализации анекдотов на тему неравных доходов, кризисное состояние моральных норм выражается в шутках, относящихся к черному юмору. Технический прогресс отражается в анекдотах на темы компьютеров и автомобилей. Национально-культурные особенности анекдотов отражают приоритетность соответствующих переворачиваемых ценностей. Например:

Полицейский останавливает водителя, который работает жонглером в цирке, и замечает в автомобиле дюжину длинных ножей. Жонглер объясняет, что ножи нужны ему для работы и показывает свое искусство. Проезжающий рядом автомобилист видит это и говорит: "Хорошо, что я сегодня ни грамма не выпил! Такой проверки я бы не прошел ".

Этот современный американский анекдот актуален для жителей США, в нем обыгрывается роль закона и хранителей закона в жизни общества. Для современной России эта тема не является приоритетной, в русских анекдотах объектом шутки будет в аналогичной ситуации представитель власти. Анекдот расширяет сферу своего бытования, активно используется в рекламе (в виде известных фрагментов популярных шуток).

Если анекдот стал в обиходном общении ведущим средством карнавальной критики принятых в обществе норм, то в философском и художественном дискурсе на первый план для осуществления этой функции выдвинулась притча — иносказательное повествование на вечные темы жизни и смерти. Притча, изначально сходная с басней, в настоящее время полярно противоположна басне. При этом наблюдается параллелизм в соотношении басни и притчи, с одной стороны, и пословицы и афоризма, – с другой. Афоризм как сконцентрированная притча обнаруживает высокую жизнеспособность, пословица как сконцентрированная басня отступает на периферию современных речевых жанров.

Таким образом, динамика ценностно-маркированных речевых жанров в современном коммуникативном пространстве сводится к оппозициям: лозунг — анекдот, басня — притча и пословица — афоризм, при этом соотношение данных жанров соответствует основным типам дискурса, выделяемым с позиций социолингвистического анализа: персональному и институциональному дискурсу, с одной стороны, и бытовому и бытийному дискурсу, – с другой.

Вопрос о перспективе развития среды общения неизбежно переходит в проблему интерлингвистики: речь идет о языках международного общения. На сегодняшний день таким языком является английский, но нет никаких оснований считать, что какой-либо другой язык не сможет в будущем стать международным. Интернационализация технолектов является четко выраженной тенденцией развития функционального стиля науки и технологии. По-видимому, тексты на родном языке будут преимущественно представлять эстетическую ценность.

Выводы

Дискурс (текст в ситуации общения) рассматривается в современной лингвистике с различных позиций. В данной работе предложены текстолингвистический, социолингвистический и прагмалингвистический подходы к изучению дискурса.

С позиций текстообразования в фокусе рассмотрения оказывается текст, противопоставляемый “нетексту”. Речь здесь идет о том, благодаря чему последовательность правильно и не совсем правильно построенных высказываний воспринимается как сообщение, т.е. о категориях текста, таких как адресованность, тематическое и стилистическое единство, относительная смысловая завершенность, интерпретируемость, членимость, жанровая специфика и др.

С позиций социолингвистики на первый план выдвигается типология участников общения, в основу такой типологии положено противопоставление личностно- и статусно-ориентированного типов дискурса. В первом случае нас интересует человек говорящий (пишущий) во всем богатстве его личностных характеристик, во втором случае — только как представитель той или иной группы людей. Личностно-ориентированный дискурс представлен в двух основных разновидностях — бытовое (обиходное) и бытийное (художественное и философское) общение, статусно-ориентированный дискурс — во множестве разновидностей, выделяемых в том или ином обществе в соответствии с принятыми в этом обществе сферами общения и сложившимися общественными институтами (политический, деловой, научный, педагогический, медицинский, военный, спортивный, религиозный, юридический и другие виды институционального дискурса).

Модель институционального дискурса в целом включает следующие типы признаков: 1) конститутивные признаки дискурса, 2) признаки институциональности, 3) признаки типа институционального дискурса, 4) нейтральные признаки.

Конститутивные признаки дискурса включают участников, условия, организацию, способы и материал общения, т.е. людей, рассматриваемых с позиций общения в их статусно-ролевых и ситуативно-коммуникативных амплуа; сферу общения и коммуникативную среду; мотивы, цели, стратегии, развертывание и членение общения; канал, режим, тональность, стиль и жанр общения; знаковое тело общения, иначе говоря, тексты с невербальными включениями.

Признаки институциональности представляют собой конкретизацию конститутивных признаков дискурса прежде всего по линиям участников общения (институциональный дискурс есть представительское общение, т.е. общение статусно-ролевое, а не личностно-ориентированное), а также по целям и условиям общения. Цели институционального общения в целом сводятся к поддержанию общественных институтов, или в более широком плане — к обеспечению стабильности социальной структуры, условия этого общения фиксируют контекст в виде типичных хронотопов, символических и ритуальных действий, трафаретных жанров и речевых клише.

Признаки типа институционального дискурса характеризуют тип общественного института; так, для определения политического дискурса необходим анализ ключевого концепта политики — власть, для определения педагогического дискурса — обучение, для определения религиозного дискурса — вера и т.д. Разумеется, общественный институт не сводится к одному, пусть и очень значимому, концепту, а представляет собой феномен культуры в его духовном и материальном выражении. Общественные институты подвижны, исторически обусловлены и ограничены, имеют жесткое ядро и размытую периферию. Общественный институт можно смоделировать в виде сложного фрейма, включающего людей, занятых соответствующей деятельностью, их характеристики, типичные для этого института сооружения, общественные ритуалы, поведенческие стереотипы, мифологемы этого института и тексты, производимые и хранимые в этом социальном образовании.

Нейтральные признаки институционального дискурса разнородны. К их числу можно отнести строевой материал дискурса, т.е. то, без чего нельзя обойтись в любом общении, сюда же относятся личностно-ориентированные фрагменты общения и те моменты институционального дискурса, которые характерны в большей степени для других институтов. Необходимо заметить, что институциональный дискурс в чистом виде является скорее исключением, чем правилом. Тем не менее интересным представляется вопрос о степени чистоты того или иного типа дискурса. Так, медицинский и педагогический типы дискурса легко “соскальзывают” в смежные жанры, а религиозный дискурс выглядит более жестко фиксированным.

Типы институционального дискурса выделяются с известной долей условности, они носят исторический характер, имеют полевое строение и взаимопересекаются. Тип дискурса шире сферы общения, он включает цели, ценности и стратегии соответствующего типа дискурса, его подвиды и жанры, а также прецедентные (культурогенные) тексты и различные дискурсивные формулы. Ценности институционального общения сводятся к ценностям соответствующего института, например, признание Бога, понимание греха и добродетели, спасение души, ощущение чуда, соблюдение обрядов. В различных типах институционального дискурса его ценности выражаются с различной степенью кодификации, вместе с тем владение соответствующим типом дискурса вряд ли будет полным, если его участник усвоил только поверхностное выражение дискурсивных формул. Некоторые ценности определенного дискурса могут противоречить ценностям других типов дискурса (“спортивная злость”, “стремление подвергать все сомнению в научном поиске”, “соблюдение административной субординации”, “готовность простить обидчика”, “презумпция невиновности”). Коммуникативная стратегия — это последовательность интенций речевых действий, реализуемая в той или иной конкретной последовательности коммуникативных ходов. Подвиды институционального дискурса устанавливаются общественной практикой; чем более важен этот вид общения, тем более дробно он представлен в жанровых разновидностях. Эти разновидности неравноценны: например, молитва, исповедь и проповедь в религиозном дискурсе образуют его центральную часть, а диспут на религиозную тему или отповедь еретику находятся на периферии этого типа дискурса. Прецедентные тексты и дискурсивные формулы (клише, присущие данному дискурсу) являются знаками, позволяющими отличить своих от чужих.

Личностно-ориентированный дискурс существует в двух основных разновидностях – бытовое и бытийное общение. Бытовое (обыденное, обиходное) общение является генетически исходным типом общения и содержит в потенции все признаки любого другого дискурса, который выступает в качестве производного по отношению к бытовому. Бытийный дискурс представлен в виде прямого и опосредованного общения. В первом случае противопоставляются смысловой переход (рассуждение о неочевидном, прототипной формой которого является философствование) и смысловой прорыв (текстовый поток образов в координативном перечислении несочетаемых сущностей, катахреза как совмещение несовместимых признаков, намеренный алогизм). Смысловой прорыв обладает фасцинативным притяжением и подчиняется закономерностям первичного языка мыслительной деятельности. Во втором случае имеет место аналогическое и аллегорическое развитие идеи.

Изучение коммуникативной точности в художественном тексте позволяет выделить и охарактеризовать пути ее достижения (перевод содержания в подтекст и развертывание семантического спектра), способы создания намеренной неточности в тексте (коммуникативные манипуляции и сокращение дистанции общения), типы коммуникативной точности (рациональная и эмоциональная точность). Разграничиваются действительная и мнимая рациональная точность и ассоциативно-синтетическая и ценностная эмоциональная точность.

Прагмалингвистическая модель дискурса выдвигает на первый план признаки способа и канала общения. По способу общения противопоставляются информативный и фасцинативный, содержательный и фатический, несерьезный и серьезный, ритуальный и обыденный, протоколируемый и непротоколируемый типы дискурса; по каналу общения – устный и письменный, контактный и дистантный, виртуальный и реальный типы дискурса.

Юмористическое речевое действие выделяется на основе тональности как базового признака способа общения, противопоставляется серьезному информационному обмену, установлению контакта, церемониальному речевому действию и может быть измерено в пространстве, образуемом координатами "дружеская — недружеская коммуникация" и "серьезная — несерьезная коммуникация". По степени серьезности предлагается установить четыре основных позиции (серьезное, полусерьезное, шутливое, шутовское общение), по степени дружелюбия в речевом общении — также четыре позиции (дружеское, располагающее, нерасполагающее, враждебное общение). В полученной матрице типов тональности располагаются шутки-намеки, откровенные шутки, этикетные шутки, колкости и т.д. Полусерьезное, шутливое и шутовское общение различаются по степени самоконтроля коммуникантов, этот признак исключительно важен для английской лингвокультуры.

Характерными признаками ситуации юмористического общения являются следующие моменты: 1) коммуникативное намерение участников общения уйти от серьезного разговора, 2) юмористическая тональность общения, т.е. стремление сократить дистанцию и критически переосмыслить в мягкой форме актуальные концепты, 3) наличие определенных моделей смехового поведения, принятого в данной лингвокультуре. Юмористическое намерение проходит несколько стадий в своей реализации: желание пошутить, оценка адекватности ситуации, вербальное выражение шутки, оценка реакции адресата. Эти стадии выделяются условно, поскольку реализация юмористического коммуникативного намерения осуществляется мгновенно. Для понимания сути юмористической тональности необходима установка адресата на эмпатическое сопереживание смешного, т.е. на принятые в данной лингвокультуре стереотипы поведения, включающие типовые дебюты, развертывания и эндшпили. Применительно к жанру анекдота для успешной реализации юмористической интенции должна осуществиться трехчастная последовательность речевого действия: настроенность на юмористическое общение — серьезное либо как бы серьезное повествование — неожиданное переключение тональности.

Анекдот как жанр юмористического общения строится на абсурде, при этом некоторая ситуация выглядит совершенно нелепой, но не затрагивает смысложизненных ориентиров адресата. В данной работе абсурдность моделируется как оппозитивный признак, имеющий троякую проекцию: 1) семантическая абсурдность, когда предметам приписываются нелепые качества, 2) прагматическая логическая абсурдность, когда из предшествующего тезиса не выводится последующий, но при этом делается вид, что рассуждение ведется по правилам силлогизмов, 3) прагматическая оценочная абсурдность, когда некоторая ситуация в целом получает странную оценку, ставящую под сомнение принятые в обществе ценности. Одним из критериев комичности анекдота является допустимое в данной культуре нарушение табу: есть абсолютные и относительные запреты на определенные темы, наиболее открыты для нарушений табу ритуально-официальные модели поведения.

Важнейшими признаками ритуального дискурса являются высокая символическая нагруженность, содержательная рекурсивность и жесткая формальная фиксация. Классификация ритуальных действий строится на характеристиках действий, подвергаемых ритуализации, и на разновидностях ритуальной тональности (мягкая и жесткая формализация действия). Предлагается выделить констатирующую, интегрирующую, мобилизующую и фиксирующую функции ритуала. Наряду с процессами ритуализации выделяются процессы деритуализации действия (формализация, протест и карнавализация). Чем более формализован ритуал, тем более значима его эстетическая составляющая. Жанры ритуального дискурса выделяются как в сфере обыденного общения, так и в различных видах институционального общения.

Язык послеписьменной эры будет в известной мере отличаться от языка нашего времени. Наиболее существенные отличия, по-видимому, должны быть связаны с упрощением языковых средств общения, расширением способов выражения эмоциональности в языке, значительным увеличением идеограмм как носителей информации, резким возрастанием числа контактов на социальной дистанции (и формализацией таких контактов), повышением значимости языковых экспертов, глобализацией и интернационализацией массовой информации, которая будет носить интерактивный характер. Особую значимость получает в настоящее время жанр анекдота, выступающий в качестве реакции на институциональный голос власти в жанре лозунга. В бытийном художественном дискурсе возрастает роль притчи, а в обиходном общении весьма значимыми оказываются переосмысливаемые афоризмы.

Заключение

Классическая диада лингвистики – язык и речь – на современном, антропоцентрическом этапе развития науки о языке раскрывается как языковое сознание и коммуникативное поведение. В центре такого понимания предмета языкознания находится языковая личность – обобщенный образ носителя культурно–языковых и коммуникативно–деятельностных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций. В данной работе предложена комплексная модель языковой (коммуникативной) личности. Основу этой модели составляет гумбольдтовская метафора – языковой круг, совокупность коммуникативно значимых характеристик, которые определяют человека как представителя определенной цивилизации, этноса, социальной группы и как индивидуальность. Определяют – значит ограничивают. Именно поэтому изучение языковой личности предпринимается как осознание и объяснение соответствующих границ. Основное внимание в работе уделяется этнокультурному аспекту проблемы, хотя выделение этого аспекта предполагает неразрывную связь этно- и социокультурного начал в человеке, с одной стороны, и индивидуально-личностных особенностей человека в языке, с другой стороны.

Лингвистическое изучение языковой личности базируется на тех психологических и социологических признаках, которые находят выражение в языковой семантике и прагматике и позволяют построить типологию языковых личностей. Такие признаки являются лингвистически релевантными индексами языковых личностей. Совокупность соответствующих индексов образует определенный тип личности, исторически изменчивый и социопсихологически вариативный. На каждом этапе развития в этнокультурном сообществе выделяются такие типы личностей, которые наиболее ярко представляют различную ценностную ориентацию сообщества в целом, это – модельные личности.

В конкретных условиях общения языковая личность проявляется в различных ипостасях, которые с позиций социолингвистики и лингвокультурологии можно рассматривать в ценностном, понятийном и поведенческом аспектах.

Рассматривая ценностную природу языкового сознания и коммуникативного поведения, мы можем выделить типовых участников нормативной ситуации (куратор, экспрессор, респондент и публика), оценочный модус ситуации, шкалу этого модуса, поле (сферу общения) и степень эксплицитности нормы. Все ценностное пространство моделируется в работе при помощи двух осей: аксиологическая вертикаль – суперморальные, моральные, утилитарные и субутилитарные нормы и аксиологическая горизонталь – индивидуальные, групповые, этнокультурные и универсальные нормы поведения. Анализ норм поведения, зафиксированных в пословицах как специализированных текстах для сохранения важных для социума норм в обыденной сфере жизни, позволил установить восемь классов поведенческих норм, имеющих моральный либо утилитарный характер: нормы взаимодействия, жизнеобеспечения, контакта, ответственности, контроля, реализма, безопасности, благоразумия.

Языковая личность в понятийном аспекте характеризуется диалектическим единством стандартного и креативного модусов общения. Определенные ситуации и соответственно определенные сферы и жанры речи в большей степени открыты либо для стандартно-клишированного (и поэтому перформативного) общения, либо для нестандартного, креативного общения. Стандартное общение сориентировано на социально–коллективную, представительскую сторону человеческой жизни, представляющую личность с позиции той или иной группы, креативное – на индивидуально-личностную сторону, которая раскрывает человека в его уникальности и всеобщности.

В поведенческом аспекте языковая личность анализируется через речевые действия, имеющие мотивы, цели, стратегии и способы их реализации. Структура коммуникативных действий в значительной мере зависит от доминант поведения, принятых в той или иной лингвокультуре и социокультурной общности. Можно выделить этнокультурные, социокультурные и личностно–индивидуальные доминанты поведения. Исходя из того, что общение может быть кооперативным и некооперативным, предлагается дополнить известные коммуникативные принципы солидарности и такта принципами самозащиты и разведки. Принципы некооперативного поведения обычно маскируются, при этом существуют стандартные модели такой маскировки в различных лингвокультурах и сферах общения. Понимание таких моделей позволяет увидеть суть коммуникативных манипуляций.

Языковое сознание оперирует квантами переживаемого знания – концептами, совокупность которых и является концентрированным опытом человечества, этноса как части человечества, социальной группы как части этноса, личности во всем многообразии ее проявлений. Лингвистический анализ концептов предполагает изучение тех языковых единиц и коммуникативных образований, которые обозначают, выражают и описывают концепты как ментальные сущности. Концепты в своей совокупности представляют собой концептосферу, допускающую различные членения. В данной работе сделана попытка доказать многомерность концептов, которые включают ценностную, образную и понятийную составляющие. В современной лингвистике выделяется множество подходов к изучению концептов, которые можно свести к двум основным взаимодополнительным типам – концепты как лингвокогнитивные и лингвокультурные сущности. Лингвист при изучении концептов неизбежно фиксирует внимание на их языковых и речевых проявлениях, представители смежных областей знания – на философских, психологических, социологических, культурологических и других характеристиках концептов. Данная работа выполнена в рамках социолингвистики, лингвокультурологии и лингвистики текста и дискурса, и поэтому концепты трактуются в этой книге не как сущности в их становлении, а как уже заданные культурно значимые сущности.

Изучение культурных концептов направлено на выявление моментов сходства и различия в членении субъективной и объективной действительности, зафиксированной в языковом сознании. Эта фиксация представляет собой избранный этносом способ адаптации к миру. Эта фиксация многомерна и выражена в лексической и фразеологической семантике, в содержательных грамматических категориях, в паремиологическом фонде языка и его современных аналогах, в частности, в тех прецедентных текстах, которые функционально наиболее открыты для передачи ценностных установок. Особую роль здесь играют не подлежащие цензуре анонимные тексты юмористического характера. Культурные концепты характеризуются различной степенью актуальности для индивидуума в его сознании и поведении, для социальной группы, для этноса (лингвокультуры) в целом. Наиболее важные для лингвокультуры смыслы, система которых характеризуется стабильностью и осознаваемой ценностью, являются лингвокультурными ценностными доминантами. Эти доминанты объективно выявляются на основании процедур лингвистического и социолингвистического анализа. Основанием для выделения лингвокультурных доминант на уровне языкового сознания является номинативная плотность, дополняемая типичной экземплификацией и квалификацией концептов, а на уровне коммуникативного поведения – символически насыщенные стереотипы поведения, концепты-коды, раскрывающие ценностные приоритеты соответствующей лингвокультуры. Культурные доминанты в своей совокупности образуют систему особых концептов, каждый из которых обладает генеративным потенциалом для культуры в целом. Подобно тому, как ученые восстанавливают по зубу мамонта все животное, можно с достаточной точностью охарактеризовать специфику той или иной лингвокультуры на основании анализа определенного концепта, который относится к культурным доминантам. Лингвокультурные концепты могут экспортироваться и импортироваться в результате культурно-языковых контактов. Аккумуляция импортированных концептов ведет к изменению системы ценностей в лингвокультуре. Особо важными в этом отношении являются частнооценочные единицы, т.е. те носители концептов, содержание которых включает оценочную мотивировку либо ее значимое отсутствие.

Коммуникативное поведение реализуется в дискурсе, т.е. в тексте, который существует в ситуации общения. В данной работе предложена комплексная модель изучения дискурса с позиций лингвистики текста, социолингвистики и прагмалингвистики. Выделяются четыре группы категорий дискурса: 1)конститутивные, позволяющие отличить текст от нетекста (относительная оформленность, тематическое, стилистическое и структурное единство и относительная смысловая завершенность); 2)жанрово-стилистические, характеризующие тексты в плане их соответствия функциональным разновидностям речи (стилевая принадлежность, жанровый канон, клишированность, степень амплификации / компрессии); 3)содержательные, раскрывающие смысл текста (адресативность, образ автора, информативность, модальность, интерпретируемость, интертекстуальная ориентация); 4)формально-структурные, характеризующие способ организации текста (композиция, членимость, когезия). Каждая из названных является рубрикой для более частных категорий, например, интерпретируемость проявляется как точность, ясность, глубина, экспликативность / импликативность).

Социолингвистический подход к анализу дискурса основан на противопоставлении личностно–ориентированного и статусно–ориентированного типов дискурса. Первый тип существует в виде бытового (обиходного) и бытийного (художественного и философского) общения, второй тип – в виде статусно–ролевого общения, разновидности которого вызваны к жизни сложившимися сферами такого общения и социальными институтами (политический, деловой, научный, педагогический, медицинский, военный, спортивный, религиозный, юридический и другие виды институционального дискурса). Институциональный дискурс рассматривается с учетом конститутивных признаков дискурса (участники, условия, организация, способы и материал общения), признаков институциональности (социально–значимые представительские характеристики участников общения, цели и условия коммуникации), признаков типа институционального дискурса (прежде всего, это ключевой концепт для соответствующего института, как, например, "власть" для политического дискурса), и нейтральных признаков (это признаки личностно–ориентированного дискурса и признаки других типов статусно–ориентированного дискурса, например, элементы научного дискурса в педагогическом). В работе предложен и охарактеризован алгоритм описания типов институционального дискурса: участники, цели, ценности, стратегии соответствующего типа дискурса, его подвиды и жанры, прецедентные (культурогенные) тексты и дискурсивные формулы.

Установлено, что бытийный дискурс распадается на два основных типа: смысловой переход и смысловой прорыв, основной формой первого типа является рассуждение о неочевидном, а основной формой второго типа – смысловая конденсация образов в неожиданной для них комбинаторике. Смысловой прорыв позволяет выйти на уровень континуального сознания и обладает фасцинативной ценностью. Применительно к категории коммуникативной точности в художественном тексте выделены основные пути ее достижения и подавления и охарактеризованы ее типы (действительная и мнимая рациональная точность и ассоциативно-синтетическая и ценностная эмоциональная точность).

Прагмалингвистический подход к изучению дискурса направлен на освещение признаков способа и канала общения. По способу общения противопоставляются информативный и фасцинативный, содержательный и фатический, несерьезный и серьезный, ритуальный и обыденный, протоколируемый и непротоколируемый типы дискурса, по каналу общения – устный и письменный, контактный и дистантный, виртуальный и реальный типы дискурса. В качестве одного из базовых типов несерьезного дискурса рассматривается юмористическое общение, противопоставляемое серьезному информационному обмену, установлению контакта, церемониальному речевому действию. Юмористическое общение моделируется при помощи двух его параметров: степень симпатии к собеседнику (дружеское, располагающее, нерасполагающее, враждебное общение) и степень несерьезности коммуникации (серьезное, полусерьезное, шутливое, шутовское общение). Существенным для понимания особенностей лингвокультурных стереотипов поведения является избираемый тип юмористического общения (например, для английской лингвокультуры очень важен полусерьезный модус общения, легко допускающий перевод диалога в плоскость шутки и требующий постоянного активного внимания адресата к еле заметным нюансам общения). Непонимание инокультурного юмора в жанре анекдота основывается на нерелевантности концептов, которые критически обыгрываются в тексте, либо на нарушении абсолютных и относительных табу, существенных для определенной культуры.

Ритуальный дискурс характеризуется высокой символической нагруженностью, содержательной рекурсивностью (отсутствием информативного приращения) и жесткой формальной фиксацией. Ведущим признаком для классификации ритуальных действий является степень жесткости ритуальной тональности. Процессы ритуализации общения противопоставляются процессам его деритуализации (формализация, протест и карнавализация).

Тенденции развития типов и жанров дискурса сводятся, главным образом, к переходу на новые, электронные мультимедийные носители информации и вероятному сокращению письменных форм культуры. Отсюда вытекают, с одной стороны, расширение сфер применения устной речи, демократизация делового общения, разрастание форм и способов массово-информационного дискурса в различных интерактивных модусах, но, с другой стороны, это ведет к возрастанию значимости бытийного художественного дискурса как способа сохранения этнокультурной идентичности в условиях интернационализации научного, делового и обиходного общения.

Дата добавления: 2015-10-26