Карта Каменный Ангел

Абдулмянова Лилия

Часть 1

Вадим

- Задвижку, скорее!

- Эй, Вадим, ты что?

- Закрой скорее дверь, Алька!

Она недоуменно пожала плечами. Наверное, странный у меня был вид в тот момент – глаза вот-вот выскочат из орбит… я будто видел себя со стороны… спокойно и холодно осознавал, что веду себя как полный идиот… Но в тоже время, другой - я, другая часть меня готова была, перескочить через коридор, оттолкнув Алю в сторону, захлопнуть покрепче дверь и заветную задвижку накрепко защелкнуть… мурашки бегут… потому что я ЗНАЮ, просто знаю, что сейчас произойдет…

***

Вообще-то Алька отличная девчонка. Мы с ней «дружим» с первого курса… ну, не хочется мне применять к нам с ней этот полиэтиленовый термин «встречаемся». Вообще, трудно все это объяснить, да и понять-то трудно. Нам друг с другом просто и хорошо, как ни с кем. Ну, снимаем вместе квартиру… только…

Нет, она, правда, классная, веселая, активная, замечательная! А какая красавица наша Алька! Светловолосая, высокая, стройная, как березка, а как рассмеется – будто колокольчики звенят. И все, в один голос, твердят о том, какая мы пара, как мы подходим, как похожи друг на друга.

Дело во мне. Я - странный тип. Алька говорит, что я как оборотень. Свихиваешься, говорит, с определенной частотой… что ж, пожалуй, и так.

Бывало ли у вас, что вы в своей собственной жизни себя чувствовали гостем?

Даже не так.

Наблюдателем.

Карта Пиноккио

Пиноккио – деревянный человечек. Человек, называющий себя отцом Пиноккио, создавший из единого куска прочной древесины все его тело – руки, ноги, туловище, голову – был добрым и немного сентиментальным. И поэтому сердце деревянной кукле сделал из кусочка мягкой липовой сердцевинки. Впоследствии, Пиннокио не раз укорял старого мастера в подобной жестокости – мягкое сердце чувствовало слишком много. Теперь Пиноккио хранит его отдельно, в маленькой коробочке, на верхней полке старого шкафа.

Он отправляется утром на работу, в театр, а по пути встречает множество людей, и, поскольку у Пиноккио нет сердца внутри, он свободно позволяет себе быть невнимательным эгоистом. У него не болит сердце ни за калек на улице, ни за старую бабушку с тяжелыми сумками, стоящую в трамвае, ни за маленькую девочку, играющую в мячик прямо на обочине трассы.

У него внутри не возникает волнения от взглядов его партнерши по спектаклям - актрисы, в которую, кажется, решительно все вокруг влюблены. Любовь – чушь, считает Пиннокио. А он обманул все эти глупые иллюзии, оставив сердце в надежном месте.

Но, каждый вечер, приходя домой, плотно закрывая шторы, закрывая форточки, Пиннокио приставляет стол, на стол ставит стул, и оттуда, едва дотягиваясь, достает до маленького бархатного ящичка. Он надевает мягкие перчатки, берет лупу, и принимается изучать, оставил ли сегодняшний день новые зазубрины или трещинки на маленьком, мягком сердце. Он открывает журнал, и записывает возможные причины травм беззащитного органа, и вспоминает все то, на что, в течение дня, не обращал ровно никакого внимания, и внезапно, сердце в руке оживает, и из глаз льются слезы огорчения, любви, радости. И он ПОНИМАЕТ что-то такое, о чем невнятно шепчет потом всю ночь во сне, счастливо улыбаясь.

Выпавшая карта Пиноккио, означает для гадающего Самообман.

При выпадении этой карты самой первой, в начале гадания, следует отложить ее, тщательно перемешать оставшуюся колоду и снять верхушку левой рукой. Дальнейшее гадание требует от вас пристального внимания и осторожности.

***

Странности в моей жизни не то, чтобы редки. Я, вообще, любитель фантазий с элементами импровизации, на темы различных событий, происходящих со мной самим. Однако прежде вот как-то это всегда случалось в рамках дружбы с собственной крышей.

Первый и явный разлад с самим собой случился у меня в то утро, когда мы решили поиграть в «сталкеров». Именно тогда моя память, видимо, по странному сбою программы, начала сохранять по два, ато и по нескольку экземпляров воспоминаний и ощущений по поводу происходящего…

Три фотика – три фотографа. Старое здание театра… НЕДОтеатр, как мы его звали… потому что НЕДОстроен был, и никогда не сбылся как театр, заржавели болтики строительства… впрочем, как и многое ржавело в нашем городе… не случившись. Точка расслоения пространства на «было» и «не было»…

***

Алька. Красивая моя Алька – светлоглазая принцесса всех наших детских игр… Ну почему, почему я в тебя НЕ влюблен теперь… А ведь вся солнечная яркость общения с тобой потускнела лишь для меня одного… Вон как ты весело размахиваешь кофром любимого своего pentaxa, улыбаешься Юке… НЕ смотришь в мою сторону… потому что чувствуешь, как и я, смутно, что НАША с тобой сказка выгорела, ушла на поверхность… отразилась в многочисленных зеркалах наблюдающих глаз, эхом промчалась из уст в уста друзей… да и заглохла где то, по привычке метаясь в воздухе…

Остались ярлыки – «девушка Вадима», «парень Али»… а надо ли нам это, милая, светлая Алечка… Я тебя ЛЮБЛЮ. Но принадлежность отпадает от нас сама собой… ты знаешь, чувствуешь это… Но ты сердишься на меня, хотя и все прекрасно понимаешь… Да и как не сердиться на чудака, который живет, как в тумане, механически ходит и говорит…

- ЮЮЮккк! Смотри! – Алька неожиданно делает прыжок, и исчезает из поля зрения – парапет высокий, а дворик, куда она спрыгнула – уровнем еще ниже каменной дорожки, по которой шагаем мы с Юркой.

- Алька, блин! Ноги же переломаешь! – бросаемся к краю, смотрим. Стоит, и показывает нам язык.

- Эй, вы, Улитки! Ну-ка, спускайтесь!

Ее находка, и, правда, любопытна. Кто бы мог подумать, что прямо за парапетом, в углу, чуть правее черного входа в здание (никто так и не входил туда, кроме строителей), зияет здоровая дырища… Ею, как бы откушен край красно-кирпичной стены, и значительная часть земли в углу…

- Осыпалось… - нерешительно протягивает Юка. Юрец всегда был рационалистом. Спокойным и рассудительным, не то что мы с Алефтиной – с раннего детства сорванцы и сорвиголовы – вечно в синяках и зеленке. Вечно погруженные с головой в книги и фантазии.

- Блиииин! Вот так дырииища! - восхищенно протягивает Аля. Она в восторге. – Ну сознайся, Вадим! Такой штуки ты здесь ну никак не ожидал!?

Так – да не так, Алечка…

***

Я бегу, или лечу, или плыву, мелко захлебываясь… все плывет перед глазами, рябит, мешает видеть, хватаюсь за парапет рукой, чтобы не упасть.

Куда то уплывают Алька, Юрка, стоящие совсем рядом, и сам театр будто отодвигается.

Я стою совсем рядом с его стеной… нет, уже нет… я смотрю на громадину издали, и немного сбоку… с того боку, с которого виден темный угол в котором только что мы стояли… или – не мы? Или - не стояли?...

Холодные капли дурмана текут у меня в голове, будто изнутри по черепу… ничего не понимаю… что, где.. как… а на парапете, прямо над дырой, стоит Алечка. Яркая, не светловолосая – а красно-рыжая в последнем луче закатного солнца… Стройная, тонкая, веселая, очерченная четко на фоне чуть темнеющего неба… А под ней, из черной дыры, наружу, к ней, к сумеречному воздуху лезет что-то. Огромное и черное. Противное по сути своей. И жуткое. И оно тянется, тянется к ней, к тонкой фигурке вверху… и я ЗНАЮ, что будет дальше…

- Аааааааааааааааллляяяяя – я кричу без звука, но напрасно, напрасно, напрасно….

***

- Хихи, Вадим, ты чего?? - видимо Алька и вправду удивлена выражением моего странного фейса…

- Слуш, Альк, не до смеха! Смотри, он весь белый! Эй, чувак, ты чего???

От продолжительной тряски Юки я вроде бы прихожу в себя. Или не - в –себя. Или – не прихожу. Бред.

Перевожу глаза на зияющую дырень у наших ног. Блин. НЕ бред.

Инстинктивно хватаюсь за горло. Воздух на мгновение вновь становится раскаленной жижей. И дышать просто нечем.

- Ребят, а давайте уйдем отсюда? Мне чего-то совсем хреново. Прямо сейчас – пошли?

Карта Танцующая фея

Танцующая фея – странное, волшебное создание. Несомненно, волшебное. Несомненно – странное. Когда она берется покровительствовать твоей судьбе – готовься забыть все свои стереотипы – хвататься за них тебе будет просто некогда. Чаще всего, танцующая фея предстает людям в виде цветка лотоса в ботаническом саду, или луча солнца в дождливый день, но иногда ее обращения бывают более телесны, и вот тогда в безопасном углу не отсидишься. Фея очень любит по ночам выращивать цветы прямо внутри, в груди у своих подопечных, отчего те обычно становятся странными и непонятными для всех окружающих. Но – несомненно, очень счастливыми. Еще фея обожает танцевать, как впрочем, следует из ее имени, и танцует там и тогда, когда ей захочется, нечаянно роняя разные предметы на пол. Она же не виновата, что некоторые все еще по старинке верят в земное притяжение. Если мужчина нечаянно увидит Танцующую фею в человеческом образе, ему уже никогда потом не случится полюбить обычную девушку. Потому что она прекраснее, чем наше представление о любви.

Ее сфера деятельности – мир снов. Когда ты улыбаешься во сне – это она. Когда ты пытаешься убежать от кошмара – это тоже она. Она не зла, скорее, слишком добра, и ей хочется, чтобы люди хотя бы во сне жили полной жизнью, такой, какой она могла бы быть и на самом деле, если бы они захотели.

Впрочем, некоторые просто не верят в ее существование. Оттого и спят без сновидений.

Выпавшая карта Танцующей феи означает для гадающего загадочный, неожиданный поворот событий.

При выпадении карты Танцующей феи рядом (до или после) такой карты, как Мастер закономерно, но довольно редко, потому что означает, что гадающего явно ведет перст Божий.

***

Я боюсь снов.

Я люблю свои сны.

Того, что принято считать снами.

Мои сны - чудеснее любого фантастического романа.

Ярче любого фильма со спец-эффектами.

Реалистичнее самой крутой трехмерки.

Потому что меня не бывает снов.

Когда я закрываю глаза – я открываю их снова для Жизни. Для Жизни ТАМ.

Там, где свои законы событий. Где МОЖЕШЬ подняться в небо, а подчас просто не способен шевельнуться… Где логика иная. Но кто знает – может более строгая… чем та, рожденная ограничениями, социумами, завистью к чужому свободному полету…

Засыпая, я обретаю все свойства, которые способен представить себе, все способности, о которых мечтал с детства…

… все, что днем я нахожу в потаенных уголках сознания, все, что рождает моя фантазия – знаю, сбудется там, за гранью, которую так легко преодолеть…

…всего лишь закрыть глаза – говорю я вам… ОТКРЫТЬ их – говорю самому себе…

Я боюсь жить.

Я боюсь спать.

Потому что однажды я забуду переключиться из одной логики в другую… или навсегда их перепутаю… и все смешается… все сладкие и страшные обещания снов и яви - все сбудется в обоих мирах сразу, навеки разрушив порядок, привычное, разделенное представление… Все СБУДЕТСЯ, и будет – ВСЕ. Без граней, пределов и имен…

Нет ничего во всей моей жизни, чего бы я боялся сильнее…

Нет ничего во всей этой вселенной, чего бы я хотел больше…

***

Понедельник, как всегда, подкрался незаметно. А значит, опять через весь город, через две дамбы, с одной окраины на другую, опаздывать, сердится сам на себя. И с утра вчерашний отдых допоздна на природе не очень уже радует – кажется, лучше б лег спать пораньше, да таскался везде поменьше – был бы не так разбит сейчас. Эх, где былая удаль, когда черти чем занимаешься ночи напролет, а с утра – сна ни в одном глазу!

А на работе опять вспоминать – как это – работать, совершать подвиги на ниве рекламного 3D моделирования. Загружать в жесткий диск собственной расслабленной за выходные памяти такие слова, как «вертекс», «Майя», «просчет», «клиент»…

Алька зовет меня волшебником, потому что, по ее словам, я из ничего создаю мир. Мир из вершинок в пространстве, и соединяющих их линий, плоскостей. Мир, где все, как настоящее. Но только – как. Алечка, я не мир создаю, я просто делаю людям «красиво».

А на работе опять менеджер, протулив очередному клиенту нереальный ролик за нереально короткие сроки и нереально небольшие деньги, врывается и топает ножками, дескать, подавай ему готовый результат прямо сейчас. Когда заходит раз, два, это еще терпимо, но в отдельные дни доканывает вот такое хождение конкретно. Ну, нереально - в такие сроки сделать хорошо.

Алька, будучи консультантом по управлению на вольном выпасе, обычно важно фыркает, при упоминании об этом – дескать, хреновая у вас организация контроля качества, и, мол, цепочка управления реализацией нарушена. И еще каких-нибудь умных слов. А потом грозится придти к нашему Генеральному с проектом преобразований. На что я отвечаю ей – «не трогай, пока работает – вдруг, сломается совсем, а»?

А на работе опять, ловко прикрываясь кризисом, начальство задерживает зарплату – и все летит по уже известному алгоритму: звонит Аля, мы болтаем в обеденный перерыв, и она, разговор невзначай вновь попадает на тему отпуска и поездки к морю, куда она уже целый год мечтает поехать. Иииии – понеслась: у меня мгновенно срабатывает реакция – Аля, мне негде взять денег на поездку – она: ну, работы все равно нет, пошли пока в отпуск, на отпускные поедем, я: отпускные потрачу – на что буду жить? Не могу я пока в отпуск. Она – ну, я же как то еду, хоть у меня ситуация не проще твоей… и понеслась. Ссора. Вскипает злость – как она может не понимать, что у меня сейчас и без того сложно. Знаю заранее, что она ответит. Мол, я вообще уволилась и работаю теперь в универе за копейки, и не боюсь будущего, потому что главное – не забывать, кто ты есть, и что ты можешь, и т.д. и т.п. И каждый раз – одно и то же. И всегда именно в тот момент, когда итак тошно из-за менеджеров, задержки зарплаты. Иногда хочется послать абсолютно все…

Да. Именно туда.

А вечером миримся. И неделя проходит спокойно.

И далее по циклу.

Карта Хранители.

Хранители - ПОЧТИ обычные люди, именно - не ангелы-хранители, как это принято считать, не эфирные порождения, готовые всегда и везде придти человеку на помощь, вовсе не - назначенные и обязанные присматривать за одним-единственным своим подопечным с его рождения.
Хранитель - скорее эмпат, ощущающий боль и радость других людей, а особенно громко и внятно - боль и радость тех, кого пустил слишком близко, к себе внутрь: близких, друзей, любимых, а еще тех, кого он случайно спас от смерти или другой большой беды.
Многие знания - многие печали, сил на всех, кого нужно оберечь и спасти - постоянно не хватает, а люди - они такие люди! потому-то Хранители по большей части замкнутые одиночки,социофобы, пытающиеся держаться подальше от людей, чтобы не "нахватать" нечаянно где-либо новых подопечных. Потому что каждое вмешательство Хранителя - это сложное принятие решений, как сложно любое вмешательство в чужую судьбу. Лишь немногим хватает сил, умения, мудрости, спокойствия - уравновешивать свой дар, и жить с ним счастливо.
По сути, Хранителем становится каждый, кто любит, кто принял на себя ответственность за другого человека, и за бОльшую ответственность ему даны бОльшие возможности. Самый яркий пример: если хранимый собирается прыгнуть с крыши, у Хранителя вдруг проявляется способность читать его мысли, а если он уже прыгнул - способность взлететь, и подхватить на руки падающего.

Некоторые люди прослышали про эти способности, и открыли охоту на Хранителей. Они вычисляют Хранителя, выслеживают его, а затем - подстраивают ситуацию,при которой Хранитель не может не спасти, не принять на себя ответственность - скажем, угрожают скинуть с крыши младенца, или находят любой другой способ "подвесить" Хранителя на нового подопечного, и использовать его сверхспособности в корыстных целях.
Оттого-то многие Хранители последнее время стали, не выдерживая нагрузки и нападок, отказываться от своего дара - обозляться, отстраняться: избретают в ответ способы - не слышать жалоб на судьбу, оттачивают нечувствительность, отращивают крепкую броню - сплошная самозащита. Они, как мантру, повторяют: это не мое дело, каждый человек - сам... дец своего счастья.
Если так пойдет и дальше - скоро никто и никому станет не нужен в этом мире.

Выпадение карты Хранителя, а особенно, во сне - для гадающего означает: "отставь сомнения, ничто не дается нам случайно".
Выпадение карты Хранителя после карты Петрушки означает: "поставь себя на место другого, и, может быть, ты что-то поймешь".

***

Алечка, милая, это просто я схожу с ума… Твой тонкий профиль на глазах дрожит и расплывается… я хочу, чтобы тебя не было здесь, в этом кошмарном сне, полном предчувствий… В этом плоском и контрастном, малобюджетном кино… Не знаю, кто режиссер… но сценарий мне отчего то известен… Героиня – блондинка в красном платье… Герой – парень, который как назло, оказывается не там, где больше всего нужен, не там, где случается беда… Большое кривое зеркало, отражая нашего героя, являет мне моё собственное лицо… бледное, с мутным, непонимающим взглядом… Тот-я, что хожу и говорю, этот, странный и тормозной – могу только наблюдать… тот-я – не знает ничего. Этот-я, знаю наперед всю эту странную историю, выдуманную фантазией неведомого сценариста… Я знаю все раскадровки… вот сейчас, панорама, вечереет, спускаются сумерки… Сумерки – переход из мира в мир, из состояния в состояние, странная, страшная зыбкая граница реальностей. Гаснет последний отсвет, и начинают клубиться и плясать в воздухе серые тени. Они заполняют все кругом, и я уже точно сквозь дым вижу стены старого театра, разросшиеся до исполинских размеров. И ее, заворожено, не случайно идущую все ближе и ближе. А потом будет крупный план… и конец.

Аля, Алечка, ну почему, почему - ты?...

Карта Пьеро

Пьеро – грустный поэт. Он слишком много знает об этом мире, но слишком мало – о себе самом. Внутри его – черный свистящий вакуум, поэтому Пьеро – ловец впечатлений. Пойманное впечатление он сначала пробует на ум: если впечатление необычно, он пробует затем его на глаз. Если оно, к тому же, еще и достаточно красиво, он пробует его на вкус, и только потом, если оно не горчит, проглатывает.

В противном случае, Пьеро строит впечатлению большие прекрасные глаза, и не впускает внутрь, и тогда впечатление непременно влюбляется в Пьеро, и ярким мотыльком, безысходно и безответно, бьется в его свечение.

Свечение Пьеро – загадка природы, потому что, что ни говори, он, все-таки, родился человеком. И это не пустая показуха, потому что Пьеро действительно чрезвычайно талантлив и это его губами по вечерам Бог нашептывает Любовь девушкам. Но девушек много, а Пьеро – один. Ему было бы кстати бессмертие, но – бессмертие как раз спрятано в тысячу тридцать втором, непронумерованном впечатлении, которое Пьеро ищет безуспешно уже давно, но пока не нашел, и не попробовал.

Выпавшая карта Пьеро означает для гадающего все, что угодно, но только не сейчас.

***

- Вадимка… слушай. Не хочу показаться занудой, но ты какой-то странный в последнее время!

- А что?

- Ну, после того, как ты грохнулся в обморок… Ты с меня глаз просто не сводишь! Такого внимания я от тебя ну никак не ожидала! – Алька просто взрывается хохотом. Моя обычная невнимательность и рассеянность – источник тысячи баек в среди моих друзей… Ей смешно… а у меня холодок по спине….заметила, значит….

А вы бы не стали следить за каждым шагом той, чью…. Если ты…. во всех подробностях…. Если внезапно увидел среди бела дня, во время солнечного удара, на краю города, во время фотопрогулки, будь она неладна!!!!???....

Аля, я даже сам с собой наедине, даже в мыслях, не могу соединить твое имя… и слово смерть…

…………………………………………………………………………………………………….

***

- Алька, мой милый, мой маленький воробушек, обещай больше не ходить к театру, хорошо?

- Смешной ты фантазер, это ж наш родной город, если что. Тут даже бомжи все знакомые, по именам, на пересчет – дядя Толик, дядя Слава. Здесь ВООБЩЕ ничего не происходит. Демонстративно зевает, закрывая ладошкой рот. Потом, видимо ей приходит в голову озорство – желтые хитринки-искорки запрыгали в глазах.

- Боюсь! Я так сегодня всего боюсь! Приезжай ко мне сегодня! Я не выдержу весь вечер одна! Ай, страшно!

И потом, как всегда, в секунду меняя настроение и разговор, уже другим голосом, низким и грудным, хрипловатым – эти особенности ее голоса всегда меня заставляли вздрагивать – проговорила:

- Даже если бы мне и правда угрожала опасность, ты бы все равно не пришел.

***

Но я предпочел не услышать мурашки внутри. Не услышать необычности ее тона. Тревоги и затаенного, подсознательного ужаса на донышке. Я ЗАСТАВИЛ себя не услышать. Так связь с реальностью как-то крепче…

Я еще постарался, и мне услышалась в ее словах только претензия: ты меня больше не любишь, ты не уделяешь мне внимания. Она, если даже имела в виду что-то иное, более серьезного порядка, сейчас тоже переключится, потому что всегда, мгновенно, как порох, вспыхивает, переходит тоже на эту, больную для нас тему. Мы уже два года встречаемся, и наши отношения никуда не движутся. Мы сняли квартиру вместе, но я туда прихожу только по прихоти, и она часто одна. И я уже не тот, что был раньше. Наше волшебство умерло, и я обманываю себя и ее, находясь рядом. И она не может жить в обмане и в привычке, вместо любви.

И т.д. и т.п. Все известно заранее, сейчас все пойдет по обычному сценарию. Дальше обычная бытовая ссора – ничего чудесного. Мороки и страх - все как рукой сняло. Осталась она – бесконечно капризная, взбалмошная женщина. Я даже не слушал – она всегда говорит одно и то же – в миг в ней не остается ничего от волшебницы. На лбу продольная морщинка, рот – кривится горечью слов. Слова – как удары, наверное, каждое – четко рассчитано. В каждом боль и горечь. И - в каждом – слезная просьба – ну, пойди, ну шагни мне навстречу, просто хоть капельку теплоты, поддержки, прямо сейчас, когда я нуждаюсь в ней больше всего на свете.

Но я её не слушаю. И у меня, тоже, как всегда, сработала защитная реакция – раз ты собираешься требовать что-то, давить на меня и устраивать ссору, я ухожу.

Совсем.

Хватит!

***

Карта Петрушка

Петрушка - живой вопросительный знак.
Об этом говорит его спина, выгнутая вопросом, об этом же сказала бы ему и любая гадалка, разглядывая легкие, пунктирные линии на его ладонях. Его будущее еще никем не определено, и оттого открыто настолько, что он может быть кем угодно, где угодно, когда угодно, зачем угодно, как угодно.
Вопрос заключается лишь в том - кому - угодно.
Ангелу ли, бесу, божественному ли трикстеру, вселяющемуся в Петрушку каждый раз, когда его голова появляется над балаганной ширмой - словом, некоему Кукловоду, существование которого Петрушка всеми силами старается опровергнуть.
Маска настолько крепо приросла к его лицу, что страшно представить себе ту боль, которую он причиняет сам себе, иногда пытаясь ее снять.
Петрушка - драчун, балагур и острослов, кулачный боец до крови, врун, мистификатор, самый надежный и верный друг, любимец детей и кошек, критик и разрушитель - словом - Петрушка наиболее многослойный, непредсказуемый и разный персонаж колоды.
Знающие его чуть лучше других, догадываются, отчего он так быстро вращается вокруг своей оси, крича и ругаясь, чтобы никого и никогда не подпустить слишком близко. Однажды он поймет, что незачем бежать и прятаться - от самого себя - потому что никто другой не способен ни управлять им, ни причинить ему никакого вреда. Так вот, в тот день, когда он примет себя, каким есть, он узнает, что нет никакого Кукловода, и тогда, легко выдохнув застоявшийся у него внутри старый воздух, он выпустит маленькую бабочку, которая уже много лет бъется крыльями о его нутро, мешая дышать.

Карта Петрушки, в целом, означает для гадающего благоприятный, хотя довольно неожиданный, резкий поворот событий, при условии, что гадающему хватит терпения и спокойствия, отделить, где настоящее, а где - кажущееся.
При выпадении карты после карты Мастера - означает разрушение старых стереотипов.
При выпадении после карты Коломбины, означает безоговорочное доверие (ходу событий, человеку и проч).

***

А тормозной герой фильма не такой уж и тупица. Кожей, что ли, беду чует…Он беспечен, ходит по комнате смеется, но, услышав странное сообщение по радио, все - таки решает остаться у друга, никуда не ходить… может, ему передалась моя тревога… я ресницами ощущаю ветер… который течет через меня… я - не знаю кто я, или что, я не знаю ничего о себе, зато, кажется я знаю все варианты событийных линий, которые только могут произойти в этом фильме… или не фильме… или это сон… я мчусь через пространство несбывшегося, сквозь паутину вариантов…

…он стоит у окна, и смотрит в закат… весел и беззаботен…но я будто вижу как холодные мурашки ползут у него по спине, словно бы от странного предчувствия… обрывает шутку на полуслове, и прислушивается… «Юрка, а сделай, плиз, радио погромче?»…. хорошее чутье у паренька… я, рассматривая все это, как меняющиеся картинки калейдоскопа, вижу… он мог погибнуть, если бы вышел сейчас на улицу… «В нашем городе объявлено штормовое предупреждение»… но не шторм заставил его сейчас так неуютно и зябко поеживаться… он загривком чувствует опасность… а может какая то связь между нами, неясная мне и ему, позволяет понять что-то…

Закрывает окна, за которыми последние алые полосы заката… Занавешивает шторы и зажигает яркий свет. Будто кто-то нашептал ему по секрету алгоритм спасения… «Оно боится яркого света»… Но ведь, не тебе, не тебе, теперь угрожает беда… Шаг в сторону по линиям вероятностей… они уже текут мимо, унося возможное событие… и я уже вижу то, иное, что приходит на смену… В этом дурацкой малобюджетном фильме актеры влияют на сценарий… но жанр определить им не дано…а по закону жанра…

***

- Юрка, я … я не знаю, как начать…

- Вад, слуш… на тебе лица нет… давай, выкладывай…

- Юк, у тебя бывало дежавю?? Когда ты будто наперед знаешь, что произойдет… А потом что-то происходит, и именно так, как ты предчувствовал…

- Ты про ту хрень в стене театра? Она тебе приснилась во сне, чтоли? – Юка ухмыляется. А мне хочется заорать, выругаться, врезать кулаком в стену, только бы не ощущать как шевелятся на голове волосы от ужаса, равного которому не было у меня наяву… неописуемого, беспредметного, неожиданного, бесконтрольного, точно во сне… во сне… во сне…

Сон… ах, как все просто! Это только очередной…невероятно настырный, но – сон!!!!...

Я сплю! Разбудите, разбудите меня. Пока не случилось все так, как я ЗНАЮ….

РАЗБУДДДДДИИИИИИИТТТТЕЕЕЕ…. РАЗ…. БУДДДДД…ДИ…ТТТТТЕЕЕЕЕ….

Карта Коломбина

Коломбина – и сама не знает, кто она такая. В итальянском фольклоре записано, дескать, маска, подружка Арлекина, ветреная и легкомысленная особа, беззаботная хохотушка. Определение как-то не соответствовало действительности, и Коломбина после долго искала своего Автора, вопрошая безмолвные небеса, что же задумывал этот самый Автор, сочиняя ее. Зато в прошлой жизни она, уж точно, была птицей или еще кем-то крылатым, потому что полеты бесконечно снятся ей по ночам, во сне, и приходят иногда наяву в виде странных эйфорических ощущений – от любимых книг, песен, моря и любви. Но только Автор не позаботился о том, чтобы дать инструменты для полета и в этой жизни. Или – позаботился? Иногда ей смутно представляется, что цель ее жизни – научиться летать. И все, что она делает – неловкие попытки беспомощного птенчика, выросшего вдали от стаи: «Может быть «летать» - это вот так? Или вот так?» Каждую ночь, перед сном, она выходит на крышу своего шестнадцатиэтажного городского дома, и, стоя на самом-самом краю, пытается убедить себя, что в этой жизни абсолютно все возможно, и только сомнение в собственном всемогуществе разрушает любые способности. Она внимательно вслушивается, и, каждый раз тихий-тихий голосок у нее внутри пакостно утверждает, что люди не летают, и она пересмотрела снов, перечитала эзотерики. Да, она много читала эзотерику, и хорошо знает, что если есть хоть малейшее сомнение – камнем упадешь на асфальт. Она спускается вниз, засыпает, и летает снова только во сне.

Но однажды она перестанет сомневаться, и все будет иначе.

Карта Коломбины для гадающего означает: невозможное возможно, если ты этого хочешь.

***

Поздно. Все бесконечно поздно. Заранее, уже давно, изначально - было поздно что-то изменить. Человек куда могущественнее, чем представляет сам. Сначала, я оттолкнул ее, и ее тепло, отказался внутренне от любви, ради необходимости доказать свою независимость от нее. Лишил ее опоры и силы, тепла. Отправил одним ударом в отчаяние. А потом, отказавшись быть хозяином своих снов, фантазий и СТРАХОВ, я сам породил ЭТО, дал ему плоть и силы, выпустил убивать, и, по сути, сам указал на нее. Своей рукой. На ту, которая сейчас слишком слаба, чтобы спастись. Я стою, как приросший, лицом к окну, занавешенному серой мешковиной невозможности. Невозможности – пошевелиться. Что-либо изменить в ходе событий. Невозможности предупредить ее, хотя я и вижу ее сейчас так же ярко, нет, ярче, чем разводы грубой ткани задвинутых штор. Она бредет, не разбирая дороги, не замечая усиливающихся пыли и ветра, бредет, и кофр фотоаппарата отбивает неровный ритм на ее бедре. Бредет, в полном оцепенении ума и чувств, с ужасом от того, что ничего нельзя исправить, мы все, все разрушили с ней.

Мне бы сейчас позвонить ей, остановить, вернуть, крикнуть, что я ее люблю.

Но внутри все застыло, и будто умерло. Ни одна любовь не выдержит такого многократного повторения ссор.

Полная пустота и тишина.

Оцепенение. Онемение. От сильной боли. Меня нет. Я выключаюсь. Я больше ничего не хочу.

И я ВИЖУ.

Она идет, шаг за шагом ближе.

Оно, огромное, влажноватое и мохнатое, как сама Тьма, не имеет размеров. Его не убить, не остановить ничем теперь, когда уже Оно на свободе. Оно щупальцами скользит по тишине вокруг.

Шаг за шагом ближе.

Девушка в красном платье подходит к зданию театра.

Занавес.

Зрители расходятся.

***

А потом мир умер.

Потому ему что не для чего больше было существовать.

Никакого смысла.

«Кошку – видели? Колыбельку – видели?».

Я не сошел с ума. Это все правда.

С тех пор, как ты навсегда исчезла, я понял, что наши жизни были связаны, как лицо и изнанка одной сущности. Всегда ты была рядом, как тень (или как тело тени), как тело души – и я не замечал тебя.

Знаешь, читая Воннегута слишком поздно, как и все, что я делал и понимал в жизни, я понял, что наверное это тоже был такой дюпрасс. И что теперь уже слишком поздно.

***

Стоп, что за воспаленный бред?

С какого момента я окончательно перестал различать сон и явь?

Никаких драм – ну не отвечает и не отвечает, что теперь выдумывать всякие страхи. Зато теперь только и начнется моя настоящая, мужская жизнь – без глупых женских капризов, без ссор – я так их ненавижу! – спокойная и размеренная, полная МОИХ дел, и моего собственного содержания. Никто больше не будет звать и тянуть меня туда, куда мне, в общем-то, не очень надо. Она слишком много вносила чуждого в мой мир. ОНА была СЛИШКОМ для моего мира. Я вообще ее выдумал, эту любовь. Ее НИКОГДА и не было. Игра воображения.

Фантомные боли.

Пройдет день, месяц, год – и все забудется.

Она где-то есть – обычная капризная девушка, каких полно, и даже куда капризнее. Неуравновешенная, нервная, истеричная, требовательная. Переменчивая, постоянно

переходящая от нежности к недовольству. Кричавшая в трубку, когда сердилась на меня. …Но ведь часто – сердилась за дело?

И я не выдерживаю, и в первый раз, неуверенно, а затем все настойчивее и настойчивее, набираю номер, и слушаю нескончаемый рефрен про недоступного абонента. Недоступное манит, и я набираю снова и снова, и я не верю в окончание всего, я не верю в невозможность продолжения нашего мира.

Я не верю в смерть…

«Абонент не отвечает, или временно недоступен… пожалуйста, перезвоните позднее».

***

Оно, большое, тяжело-свинцовое, жуткое, пустое и вязкое, как сама чернота.

Оно забрало у меня самое дорогое, я сам отдал. Не защитил. Не спас.

Неделя прошла. Оно не вернет ее мне. Я должен пойти сам. Навстречу.

Исчезнуть, как исчезла она.

А дальше – пустота и ничего нет.

***

Карта Дженни

Дженни – солнечная девочка. Ее темные волосы, заплетенные в косы, подобны веткам деревьев, на которых поют птицы, а те пряди, что расплелись – как крона дерева, с которой играет ветер, где дышат заморские цветы и спеют сочные фрукты. Лучшие друзья Дженни – птицы и бабочки, она знает языки их песен и танца их крыльев воздухе. Встреча с Дженни – обещание счастья, потому что она близко знакома с золотой рыбкой, и та по дружбе исполняет любые ее желания. Но желания не обуревают еще Дженни, оттого так прекрасна, легка и беззаботна ее жизнь.

Дженни – загадка для самой себя, потому что все в ней еще под знаком слова «Будет».

Разглядевший однажды в глазах Дженни ослепительное счастье, разбудит в ней новую жизнь, и все-все затем будет иначе, но, обязательно – хорошо.

Выпавшая карта Дженни означает для гадающего чудо, которое происходит с ним прямо сейчас, но еще не распознано им. Если карта Дженни выпадает сразу после карты Коломбины, значит все загаданное сбудется, впрочем, такого еще ни разу не случалось.

***

Серебристые нити… заслоняют свет, дожди из лучей и лучиков сквозь какие-то серебристые нити… А во всем теле такая истома и такая лень, что невозможно шире раскрыть глаза, и я лениво наблюдаю за игрой неясных бликов… Ветер… или не ветер, что-то тонкое, легкое щекочет лицо… но мне по прежнему лень шевелиться….

Это так странно, а может быть, ничуть и не странно.

Как внезапная нота, благоухание яблок в осеннем лесу,

Ты - мое море внутри, мое - никогда не поздно, даже - рано,

Моя улыбка, которую обронила, и теперь – в руках – несу.

Голос, тихо, как из другой комнаты, еле уловимо, нежно, но и быстро шепчет слова, как заклинание, заговор.

Это так непонятно, но, знаю, из всего самое верное – это.

Ты – мое вчера, мое - минуту назад, и мое – новое,

Галька, нагретая солнцем под пальцами, солнечное лето,

Моя бесшумная осень, желтые листья, моя босса-нова,

Этот голос… он греет, как лучи света … но он тревожит меня… что-то НЕ так… что-то странное с этим голосом… что-то в нем заставляет меня холодеть от ужаса, посреди солнца, посреди теплого полусна и льющегося серебра в воздухе… теперь уже не до дремоты. Но я все еще боюсь открывать глаза…

…открою - вспомню, пойму, что ожидает меня снаружи…

Мое воображаемое кафе в Рио, пражская красная крыша,

Мое кофе с утра, обжаренные зерна, березовый дым в трубе,

Чертишь пальцем по щеке руны, от края губ к вискам, выше,

Выбирая самую лучшую из мыслей, ту, которая о тебе.

Ту, которая так легка. (Кажется, во сне я была бумажным самолетом,

Не запомнила ни черт, ни имени, только спокойствие во мне, и я

В твоей руке, смеясь, в самое-синее-небо, догадываясь, кто ты)

Которую я никогда себе не разрешу подвергнуть сомнению.

Пробуждение может оказаться радостью, а может – разочарованием… может принести чувство облегчения – или уныния, тоски по несбывшемуся… но ужаснее всего это неведение, нерешительность… страх – открыть глаза…

***

Еще час… или еще день… и еще полвечности… я осознаю вдруг, что все это время пролежал в густой дреме, так и не проснувшись, не разлепив век, которые будто свинцом налились! Что за фигня! Так вставать, с такой жуткой неохотой, будто в тюрьме живу, а не в солнечной квартире на 5 этаже! Нннееее, что-то надо делать с энергетикой, если так каждый раз с утра будет глючить, то и спать придется перестать! Тьфу, голова-то как неприятно гудит… лучи скользят по щеке, тепло, и даже как-то неприятно раздражает, заставляет просыпаться… лениво открываю один глаз – потолок, стена, вроде все на месте, вполне себе мирно и спокойно… вроде даже в своей квартире сплю… но че то вот так тревожно… Эх, Вадим, истеричная ты бабуська! А ну-ка, подбодрились, подьем переворотом!

Алька! Вот она, причина серебряных нитей и игры света – золотые Алины волосы, под солнцем… красиво-то как! Стоит у окна, в нашей комнате, расчесывает длинные-длинные пряди…

Золотая река течет. Брызги золотого дождя на моей подушке. Смотрю ошарашено и счастливо, не веря себе. Я ТАК могу? Я могу быть ТАК?

- Эй, Вадим, ну, что такое, поставь меня на место, поставь! – Алька смеется и в шутку отбивается – всего-то чуть-чуть приподнял ее над полом. Давно забытое тепло ее присутствия рядом – разливается внутри… и, будто по голове гладят нежно – утихает эта жуткая боль, оседает давящая тоска внутри… обнаруживаю себя чуть не плачущим у нее на груди.

- Аля, Алечка моя милая…

… любимая моя, что же это я, где же я был раньше то, где глаза то мои были… что делали мои руки, когда можно было вот так держать тебя за руку, обнимать тебя – и от этого так хорошо и спокойно, так радостно и легко на душе… чего ж я искал- то, обормот глючный… счастье то мое, вот оно, в соседней комнате было, рядом совсем…

- Вадим, ты что? Что с тобой? – берет мою голову многострадальную, с ума съехавшую в ладони, смотрит внимательно в глаза – Скажи, ты рад?

Молчу, и только лицо мое светится, как чайник начищенный. Да, да, да! И – молча.

Но она все-все понимает, мудрая моя, маленькая женщина. Глаза вдруг меняют свое озорное выражение, становятся глубокими, бездоооннными. Понимает ли, что сейчас творится со мной? Кажется, понимает… Мне бы самому понять…

- Я тоже рада. – улыбается. Греет теплым, долгим лучом. Я могу лишь молчать, вжавшись, как ребенок, в тепло ее плеча, заглушая тревогу, ту, что вот-вот готова прорваться наружу…

***

Карта Каменный Ангел

Каменный ангел – разрушитель иллюзий. Он появляется в доме, где чересчур долго живет неоправданная Надежда, и задувает ее, как свечу. Его не смущают слезы тех, кто после впадает в отчаяние, лишившись спасительного обмана – это его работа. Он ставит людей перед фактом: в реальности оно выглядит вот так, и никак иначе. Как, спросите вы, Творец в своей милости, дав людям Надежду, смягчив жестокую реальность этим гуманным даром – создал и Каменного ангела? Дело в том, что люди, мечтая, творят свои, пусть хрупкие, иллюзорные, но, вполне ощутимые на вес миры. И эти миры, недодуманные, слабо напитанные верой, повисают в воздухе, заполняют все пространство от земли до небес. Если человеку хватает и веры, и сил, и творческой энергии, его мечта реализуется и опускается на землю, но куда как чаще, такие вот «проекты» забрасываются хозяевами, и те, ничего не делая для реализации мечты, все же надеются на ее исполнение. Вот потому-то и просыпается каждый раз Каменный ангел от своего сна в угловатых оборках Саграда Фамилья в Барселоне, и разминает свои затекшие крылья в ночном полете. Он находит самые слабые, нежизнеспособные ниточки, передающие веру от человека к его мечте, и после секундного анализа ситуации, обрывает, или оставляет еще на некоторое время, чтобы проверить свою догадку.

Часто ему приходится видеть, как люди, тщетно цепляясь, надеясь на то, что придумали в слепоте и недальновидности своей, пропускают пути, предложенные им Творцом. И тогда его каменное сердце смягчалось, и он обрывал ложные, обманные пути, направляя человека туда, где он будет счастлив. Но любая инициатива наказуема, и именно за эти поступки, люди больше всего клянут Ангела, называя его жестокой судьбой, и другими обидными именами.

Карта Каменного Ангела выпадает гадающему в напоминание, что на самом деле нет ни добра ни зла – все – наш выбор.

***

И тут я вспомнил.

Вспомнил что прошлый сон… или не так – прошлая серия этого странного фильма закончилась совсем не так… не так радостно, как началась эта… Очевидно, неведомый продюсер телеканала рекламой отрезал часть этого, такого важного для меня сериала… дыра в памяти, пустота…

И тут я будто снова оказываюсь чуть в стороне и смотрю будто сбоку… Запутавшийся в своих снах и не-снах, паренек поднимает лицо, и, сперва недоумевающим, а затем уже просто испуганным взглядом всматривается в лицо девушки, которую обнимает. Которую любит. И, которую - считает погибшей.

Ступор. Так. Крыша. Поехала. От этой мысли перестает быть страшно, ситуация становится просто нелепой и смешной, как в рекламе про отморозков в поисках «айса» – «а, вдруг, девчонки»… что-то делаю со своим (или не своим) телом, кажется, подгибаю ноги тела в коленях, медленно оседаю на пол, считаю движения, как в танце – заторможено, с напряженным вниманием…

«Хороший дом – желтый дом» - некстати сочиняется очередная свежая «фразочка».

***

Мучительно пытаюсь восполнить пробел в памяти: Юрка, вечер, кровавые полосы заката, разрезающие стекла в Юркином доме… объявление по радио… решаю остаться ночевать у Юрки… а потом… потом страшное глухое молчание внутри… точно выход из тела, и, как свершившийся факт – «оно выползло в сумерки, как только скрылся последний луч солнца. Она стояла спиной к театру, любуясь закатом, и кожей, спиной почувствовала Его взгляд.». Я шепчу: «не оборачивайся, беги». Но меня нет в этой сцене фильма, сценарист меня не вписал туда, он предпочел меня видеть в тепле и уюте, в тупом отстранении от того, что я ЧУВСТВУЮ всей кожей, так же, как и она, там… Я могу только знать, что это будет. Что именно такова причинно-следственная цепочка этих всех событий. Кадр за кадром. Если последний мой ход – остаться у Юрки ночевать (трусливо, от предчувствия беды, оттого, что с ней поговорить сейчас и надо и трудно, оттого, что просто на ПОТОМ откладываю), то ее следующий ход – из дома, прочь, в закат и в слезы, в горечь и грусть…

А ОНО так хорошо чувствует горечь и грусть… Это любимая его пища, так же как и светлые, невоплощенные в явь чувства и возможные, но не сбывшиеся судьбы…

Оно совсем рядом с ней…неминуемо близко…

Я могу остаться в стороне, наблюдателем, и позволить всему этому сейчас произойти. Потому что я часть ветра, который течет в пространстве, волна океана, подхватившего тонкую щепку… Я ничто по отдельности, само по себе, но я - есть все, и все есть я…

Нити вероятностей, судьбы и возможности, переплетаясь, блестя на солнце, словно серебряные нити, текут, текут все дальше, и не разобрать, по какому варианту сейчас все произошло, происходит, будет происходить…

***

… Но герой фильма живет пока только одну свою эту жизнь…

Он яростно борется с течением воздуха, ветер сгибает его, как тростинку, и согнет вовсе… Столько еще раз согнет, пока он наконец, не узнает, что сущность его – ветер… Борется, плывет, захлебываясь в волнах событий и не-бытий, маленькая щепка… Маленькая, но упорная в своей борьбе… выбирая тот поток, единственный, что выбросит на безопасный берег…

Человек куда могущественнее, чем думает сам.

Во всяком случае, в событиях и делах своего собственного выбора.

Иногда необходимо быть достаточно наглым, чтобы вопреки любым фактам, выбрать невозможное. Или – почти невозможное. А уж объяснение мы как-нибудь потом подберем, Мир, ты только сделай, а?...

…Он стоит, обнимая ту, что его вернула к жизни… которую он вернул к жизни из небытия, и не понимает, как это возможно… Думает ошалело: «Вероятно, сценарист потерял листок с окончанием, и решил сочинить иной финал…»

Она смотрит, ласково и мудро – понимая и не понимая, случайно – или не случайно угадывая, выражая его тайную мысль, снова тем немного хрипловатым голосом, которым всегда произносила все самое важное:

- Видишь, все не так уж страшно. Ведь все на свете – наш выбор…

Часть 2

Аля

Как любой важный разговор, этот начался неожиданно, без предупреждения и объявления войны. Как будто после запятой, паузы – а не впервые. Наверное, с малознакомыми людьми такое случается.

- Развитие – то, что обычно называют развитием – это на самом деле деградация. Все эти– управление желаниями, медитации, левитации… стремление человека научиться управлять событиями своей судьбы!

- Чтооооо? Ты к чему это? (я, что, правда, об этом заговорила? Вслух?? Когда? Не помню!)

- Ну, вот ты сейчас восторженно произнесла слово «развитие». Так вот я тебе скажу: то, что принято считать развитием – на самом деле - ПАДЕНИЕ, гибель человека, а не прекрасное волшебство.

-???? (не бывает собеседников, умеющих читать мысли, не бывает! Это случайность!).

- Я знаю, я проходил это. Стоял там, на краю, между человеческим и нечеловеческим. Там пустота. Гудящая, засасывающая пустота. Чернота и тьма. Там НИЧЕГО нет.

- ммм????? - лицом выражаю, как мне кажется, полное недоумение. Как удар обухом по голове обрушилась на меня эта тема. Откуда бы, казалось, ему, чужому человеку, знать, что обо всем этом я уже несколько месяцев думаю. Он говорил торопливо и сбивчиво, будто опасаясь не успеть досказать.

- Когда только-только начинаешь осваивать, понимать, как играть этими силами, как направлять векторы в нужную тебе сторону, тебя захватывает это ощущение. Это кайф, от которого трудно отказаться. Начинаешь чувствовать себя всемогущим. ИГРАЕШЬСЯ с всемогуществом, не зная, что обратной дороги не будет. Там не радость и всеобщая любовь. Там попросту нет ничего.

- Подожди… а как же просветление, счастье, ощущение радости, которое столько раз описывали? У писателей, да и во всей мировой истории – помнишь, Будда, Христос, другие - цель развития ведь не в способностях и силах, а в достижении просветления!

- Это в начале радость… а потом, когда начинаешь сам управлять ситуацией, направлять векторы – уже не знаешь, какая радость настоящая – а какая создана тобой самим. И потом… интересы обычных людей тебе вообще становятся чуждыми, и, значит, радость, любовь – в их обычном понимании – тоже. Будда, Христос – они уже не были людьми…

Те, что достигли, никогда уже не расскажут о том, что там, за… Никто их не видел больше. Они попросту исчезали из мира обычных людей.

Дрожу, всем телом, прижимаюсь маленьким комочком к Вадиму, что сидит рядом со мной, такой теплый, осязаемый, в противоположность зыбкой такой в рассказе гостя реальности…

- Алька, ты чего – шепчет Вадим.

- Нич-ччеего, ххолодно - торопливо отвечаю… зубы постукивают, выдают волнение. Шевелю палочкой угли костра. Вверху и слева тревожно поскрипывает дерево, всеми больными своими суставами страдая от сырости реки и ночного холода. Лес – живой, весь. Если где и место было случиться этому разговору, то именно здесь, в заповедном ельнике, реликте, осколке древней тайги, где еще порой справляются по ночам языческие обряды. Где Сила наблюдает темными недобрыми и незлыми глазами из-за изгибов реки. Где заставляешь себя не замечать очевидного – огромных, нечеловеческих следов на песке, отчетливых чавкающих ночных шагов со стороны непроходимого болота. Поведи себя нескромно, подгляди тайны Леса, сунь свой нос туда, куда не следует, и ты узнаешь нечто такое, отчего изменишься раз и навсегда. Я не верила бы - но я встречала таких людей, словно обугленных изнутри этим знанием.

***

Карта Мастер

Мастер – ни темный и ни светлый. Ни добрый и ни злой. Ни человек – уже, но и не что-то иное. Однажды он случайно приоткрыл закон мироздания, и, забавляясь щекотал тьму свечой, и тьма ответила ему, хоть он и успел отдернуть руку. С тех пор он тщетно старается вернуть себе хоть часть прежних человеческих желаний, пытается навсегда забыть, как летать и ходить по воде, и плывет по жизни, не понимая, где судьба, а где его воля. Иногда с ним случаются настоящие, стоящие события, из тех, редких, что бывают только раз – но Мастер, от того яркого света так ослеп, что не может различить их, и пропускает, и даже отталкивает от себя. И мечты. И вдохновение. И любовь. Отталкивает, и выбирает простое, серое, будничное – вместо манящего яркого. Он уверяет, что это потому что не хочет навредить, не хочет и не может быть ответственным за чуждые ему судьбы, но на самом деле, он боится новой ловушки Тьмы. Боится почувствовать счастье полета и снова на миг стать всемогущим. Только Тьма не готовит ему ни одной ловушки, потому что ее он выдумал сам.

Выпавшая карта Мастера означает, что гадающего гложет страх – вредоносный и убивающий всякое творческое, а значит, и Божественное начало. Если карта Мастер выпадает после карты Каменный Ангел, значит, Вселенная просто вопиет, чтобы вы обратили внимания на все эти знаки.

***

Я подняла голову. Глаза его были пустыми от тех воспоминаний… Я переменила тему, разговаривать об этом в темноте у костра было тяжело и тоскливо. И честно говоря, откровенно страшно. А еще наш гость оказался мистиком, и каждый скрип дерева принимал за голоса в глухом лесу, за болотом, куда забрели только мы одни, да и то с таким трудом…

В уме мелькнуло и улетело слово «надломленность».

Эти непрошенные ответы на мои незаданные вопросы, мягко говоря, зацепили за живое. Неделю после того похода меня щекотала и тревожила мысль – он так достоверно описал то, что я и сама знала и предугадывала, значит, все это - возможно, значит, человек, и правда, может больше, чем принято считать. Услышать вот так, с примерами из жизни твоих знакомых – это вам не в книжке по эзотерике вычитать. С другой стороны, правда ли и то, что расплатой за все – потеря радости?

Дела не делались, руки опускались ото всего. Казалось, прямо сейчас надо решится, поверить ли, подняться ли в небо, либо навсегда остаться ползать… Проверить, слабо или не слабо. Проверить – верю ли я в свои фантазии сама. Ведь – разгонять по мелочи облака над трассой, или устраивать маленькие приятные совпадения, вроде свободного местечка в салоне авто – это одно. В них можно верить наполовину, оставляя место сомнению и скепсису. Делать – и не верить. А вот если делать что-то серьезное, там не должно остаться места сомнению вовсе. Выбрать – сказки ли для меня все это (и, отказаться этим от любопытной гипотезы), либо решить, что не сказки…и…

Выбор, во всей своей ясности, выскакивает на того, кто ищет, как убийца из-за угла. И нож его открывает дорогу к темноте - или свету, радости – или отчаянию, любви - или абсолютной пустоте…

И еще всплыла одна смутная формулировка о том, что еще будет шанс все понять и всему научиться.

Это-то и пугает. Неотвратимость такого шанса (ищущему - да воздастся).

Иногда мне хочется оставаться в глухом неведении.

И считать все эти свои мысли фантазиями воспаленного мозга.

***

Сегодня был странный, тяжелый день. Еще в самом его начале - кто мог знать, что так вот все закончится? Веселая фотопрогулка, было хорошо и радостно, до того странного момента, когда возле старого разрушенного театра, Вадим – толи от перегрева на солнце, толи еще от чего – вдруг побледнел, чуть не в обморок упал. Я заволновалась, конечно, за него – но он потом такую дичь понес, про темноту, про сумерки, про то, что надо срочно домой. Ну, пошли, конечно, в тенечек, в парк, лечить его от солнечного удара, отпаивать водой, я пыталась немножко его приободрить – совсем на нем не было лица. Может, мне тогда еще стоило списать все на его нездоровье, да разогнать всех по домам – но я предложила ему поехать ко мне, то есть к нам на нашу съемную квартиру – может ему станет чуть лучше – страшно не хотелось оставлять его одного.

Возможно, я что-то не так сказала – выражение лица у него стало настороженным, а потом и глаза – холодными и отчужденными. В общем, я и сама не поняла, с чего именно началась наша с ним ссора. Наверное, как всегда, с того, что он побоялся, что я покушаюсь на его личное время. А я ведь только как лучше хотела… разошлись по разным домам, так и не помирившись, он ушел к Юрке, пробурчав что-то вроде «я не хочу больше ссориться. Никогда.»

Он считает, что такие фразы способствуют укреплению отношений?

***

Иду домой, одна, по пыльному, серому, сумеречному городу. Сейчас, даже слегка прищурившись, можно заметить, что город вовсе не тот, каким кажется днем. Серая, бестелесная изнанка просвечивает сквозь потускневшие краски дня, верхний слой картины полустерт, и полуобнажена поднаготная. В другом настроении бы – мечтать, сочинять этот город, его сказки и сны, мостовые дуги и речки, но не сейчас, город, уйди, отстань.

Устала от всего этого, невыносимо. От взаимонепонимания – постоянного. Оттого, что всегда я первая мирюсь и объясняю ему, что именно я имела в виду, что не хотела его обижать - ничем. Он, конечно, потом все поймет, будет долго просить прощения, говорить, что любит, что я так дорога ему – но сейчас, как мне не хочется делать этот первый шаг навстречу.

Иногда вся моя жизнь кажется мне безвкусным театром. С переживаниями и действиями из дурацкой роли, которые я наблюдаю лишь со стороны, а кто-то неведомый мне двигает моими руками, говорит моими губами слова, кажущиеся мне самой глупыми и никчемными. Но остановить это я ничем не могу, могу лишь смотреть, что будет дальше.

А потом, устав от этого мыльного сериала – жизни – выйти (во сне?) на край крыши, чтобы в горизонтальный, легкий полет было – удобнее, или наоборот, легко оттолкнуться от травы во дворике, и вверх, вверх, и лишь бы провода не перекрыли движения на уровне крыш.

Исчезнуть из этой пустоты, лишь на вид напичканной разными событиями. Исчезнуть из тщеты ролей, которые я играю. Сдать с рук на руки контрольные точки процессов, все ресурсы и дед-лайны, пусть кто-нибудь НЕ-я играет в эти важности. Исчезнуть – вечная моя мечта и тайная цель, так, чтобы никто, даже я сама не знала, куда. Выйти из придуманного нами же ограниченного мирка, где человек – бесконечно слаб - туда, где возможно все: полет, свобода, любовь ко всем сразу, где любая возможность реализуется легким прикосновением радости, где нет тягучей инерции реальности…

***

На перекрестке двух темных улиц, лицо его, серое и узкое, мне показалось отчаянно знакомым. Оно отчего-то выскочило, выцепилось из всей толпы прохожих, спешащих на работу, словно вылепилось из воздуха, из памяти.

Не помню, как сюда попала, что и где было ночью, последнее, что помню – сумерки в городе, вечер, и тяжелое, темное, тоскливое на душе. А сейчас… сейчас, кажется, серое-серое осеннее утро, и голова – свинцово тяжелая, и город, как скопище роботов, и улицы узкие, темные, небо пасмурное. Такие утра, казалось бы запрограммированы работо(робото?)дателями для настройки и отладки своего механизма – вот строй передвигает ноги из метро на улицу, не живо, но в то же время быстро и четко, вот автобус распахнул двери, глотая шестеренки и болтики, спешащие встроиться, каждая в свой станок.

А он стоит, отдельный. Незнакомый. Неизвестно почему выхваченный из толпы моим взглядом. Четкий, яркий, серо-черный, среди всего серо-пыльного вокруг.

И, как бывает иногда во сне – я откуда-то все-все, смутно, но и достоверно уже знаю о нем. И понимаю, что именно этот миг – что-то решает. Эта точка – здесь и сейчас отчего-то важна, а прочее – автобус, уехавший из под носа, переполненный теми, кто успеет на работу, сердитый шеф, который через пару минут начнет сверлить мой мобильный звонками – несущественно. В отстроенном ритме моего утра происходит остановка, три замедленных удара сердца – и – жуткий провал дыхания и сознания – в пустоту и бездонность…

Останавливаюсь рядом с ним. Всматриваюсь, но в лице его нет никакого выражения вообще. Черты лица четкие, но не за что зацепиться, запоминая. Общее лицо, любое из лиц города. Этакий мистер Смит.

ЭЙ! Я. НАРУШИЛА. ТВОЮ. ЛИЧНУЮ. ГРАНИЦУ!

Пересекла этот круг незнакомства, я стою в полуметре от тебя!

Никакого выражения. Он давно знал, что я приду, это для него НЕ-событие, а всего лишь продолженная во времени данность. Смотрит на меня и сквозь меня, без впечатления, без жизни на лице. Только глаза, черные, с радужкой, неотличимой от зрачка, всасывающие страшно воздух и время вокруг, черные, притягивающие, и противные природе человека – на этом лице – нет, даже не живут, но задают суть всему вокруг. Ужас и восторг одновременно охватывают меня. И – полное оцепенение. Что ни сделай он сейчас – да хоть достань он нож, и ударь он меня – не произведет на меня впечатления.

…Достань он нож… Тут я понимаю (вспоминаю?), что именно это действие будет сейчас логичным для него. В откуда-то известном мне сюжете все уже прописано.

Он - убийца. Кого он убивает, за что – зачем мне это? Не узнаю никогда. В его глазах не отражаются мысли и эмоции - ни его, ни тех, встретившихся с ним. И мои тоже. Это я отражаю его внутреннее молчание – страх и ощущение опасности отступают, или даже так – не приходят вовсе, самосохранение не срабатывает. Напротив, острое ощущение, что наконец-то я делаю нечто правильное.

На перекрестке двух темных улиц я, зная все исходы, зная тот, единственный исход – застываю от радостного и глубокого осознания: я нашла свой путь. Или – дверь в тот заветный коридор, которым начинается этот путь. Или – ключ к этой двери…

«Выбор, как убийца, выскакивает из-за угла…»

***

Однодневное черное кружево душного воздуха… Как мне выжать тебя из легких – и как мне выжить в тебе… Как глотнув – не заняться кашлем до крови - выведя все твоё – равнодушное, стылое, бьющее одурью в ночь мою… Я – плеча, я – того, что леча, не калечит – искавшая. Я исплакала память о болях прошедших и минувших. Я не сетую боле, хоть ноги мои и изранены – на судьбу обижаться нелепо, как ныть о рождении… все- спасибо. Во всем нити света и радости. Только б силы достать чтоб глаза не закрылись в унынии… мы, наверное, утром не будем ни с кем разговаривать, чем-то мимо-души отвлекая своих собеседников…

***

После слез, после глубокого отупения, ослепительно яркой жизнью брызнуло – именно от этого, последнего события. Ярко, но и нереально в то же время, как в кино… кадры, часть из них утеряна. Стою на полу, босиком, с рыданиями срываю с кровати покрывала, швыряю их на пол, просто чтобы сделать ХОТЬ ЧТО-ТО, от охватившего бессилия, выхватываю вешалки с одеждой из шкафа – и туда же, к покрывалам. Внутренний наблюдатель тихо качает головой: «всего лишь жалкая попытка привлечь к себе внимание. Потом же убираться придется. Будет убирать, и приговаривать, что весь мир ее разрушен, и даже шкаф и постель, как после урагана. Начнет себя жалеть и снова плакать.»

Но куда там, кто же тебя, умник, слушает.

Вадим пытается меня остановить, хватает за плечо: «Не надо, не делай!… Успокойся». Слова повисают в воздухе, как гиря. Чужим, далеким голосом слова. Да, лишь бы не шумела, лишь бы его не беспокоила. А что у меня внутри сейчас все отрывается, с мясом – так это ему все равно!

Что-то кричу в ответ, вроде «не трогай меня, не смей». Отталкиваю плечом его руку, и продолжаю свой погром. Раз рушится мир – я тоже приму участие в его крахе. Мечусь по комнате, хуже, бездумнее бури. Нет, еще хуже, потому что творю ОРГАНИЗОВАННЫЙ хаос, так, чтобы зацепить, побольнее, его, хоть как-то дать ему понять, что творится сейчас внутри у меня. Чтобы он ужаснулся. Чтобы остановился, остановился, обернулся, одумался! Пожалуйста, не НАДО!!!!... Пронзает, пронзает мысль – нет, не обернется. Это – конец. Все.

Дата добавления: 2015-10-26